Глава 19

Присев на камень, Дженна посмотрела вниз — город был виден как на ладони. Открылась и большая часть острова. На фоне зеленовато-голубого неба высились горы: гигантские, покрытые снегом. Стоящие плотно друг к другу, они напоминали уснувших великанов. На мгновение Дженна забыла, где она, кто она, и расслабилась. Собственно, таких ощущений она здесь и ищет. (Или по крайней мере так думает.) Она уехала от обыденной жизни, желая собраться с мыслями, понять, что с ней происходит. Даже если это не основная цель поездки на Аляску, то пока думать об остальных задачах Дженна не хочет. Она впервые здесь со дня смерти Бобби. И связанные с этим проблемы разрешатся потом, сами по себе. Или Дженна поможет им разрешиться — в уютном кабинете Джудит, своего психотерапевта.

Дженна рассмеялась. Правильно, рано или поздно к Джудит обратиться придется. Что-то она скажет о спонтанном поведении Дженны? Постоянная клиентка сбежала от мужа, махнула на Аляску, да еще бродит по заброшенным домам и слышит странные звуки. В одиночку принимает душ! Такой специалист, как Джудит, смолчать точно не сможет. Тем более что Джудит за словом в карман не полезет. Фрейдисты… Думают, что знают все обо всем. Джудит хотя бы безобидный фрейдист, к ней сходить можно. Ее хлебом не корми, дай растолковать сны и посоветовать Дженне, как наладить личную жизнь. Ну, разве не прямое нарушение главного правила психотерапевтов: не вмешиваться в жизнь пациента? Джудит не может не вмешаться, не принять участия. Она засыплет клиента советами и, закатав рукава, кинется выполнять за него грязную работу. Само собой, советы она предлагает паршивые, но именно поэтому, наверное, Дженна и полюбила ее. Джудит оказалась кругом не права, и, покидая ее кабинет, Дженна сознавала: не так уж все и запущено (сколько бы Джудит ни твердила обратное).

Как-то Дженна сходила к другому врачу, Фассбиндеру. Этот своей извращенной логикой так запудрил Дженне мозги, что она готова была на месте подписать согласие на госпитализацию. Мол, селите, меня, доктор, в дурдом. Фассбиндер, впрочем, не скупился прописывать таблетки. Поначалу Дженна послушно глотала лекарства, однако когда дошло до прозака, она сказала строгое «нет». Одно дело — наркотики, и совершенно другое — препараты, нарушающие восприятие мира. Дерьмо — оно и в Африке дерьмо. Прозак, «Ньютра-Свит» и им подобная гадость искажают мышление. Начинаешь путать белое с черным, кислое — со сладким. Депрессанты депрессантами, а с прозаком лучше не связываться.

К Фассбиндеру Дженна пошла потому, что нуждалась в наркотиках. Представляете, ходит она к специалисту, психотерапевту, милому такому человеку, и видит в нем… Боба Ньюхарта. У него даже внешность была, как у Боба Ньюхарта. Но зачем, спрашивается, поступать в особое заведение и учиться разговаривать с людьми об их заморочках, чтобы потом просто выписывать лекарства?

Однажды Дженна призналась врачу, что постоянно просыпается посреди ночи, примерно в одно и то же время — где-то в час. И идет в спальню Бобби. Роберт из-за этого страшно злится, и поэтому нужно какое-нибудь успокоительное, а лучше снотворное. Рецепт доктор не выписал, зато прочел целую лекцию о пользе стаканчика теплого молока на ночь. Дженна ответила, дескать, народная медицина тут бессильна. Тогда же и получила направление к психофармакологу.

Тот прописал валиум, десять таблеток по два миллиграмма. И предупредил: повторно по тому же рецепту лекарство не выдадут. Якобы валиум — на строгом учете, он может вызвать сильную зависимость. Когда лекарство закончилось, Дженна приехала за новым рецептом, спросив заодно: нельзя сразу прописать большее количество? Ей, видите, проблемно каждый раз мотаться к доктору в офис (за десять миль от дома). Доктор ответил отказом, дескать, можно выписывать лишь по десять пилюль, чтобы у пациента не развилось привыкание.

Случилось как-то Дженне проговориться о своей проблеме подруге Ким. Та рассмеялась и дала Дженне коричневый пузырек, внутри которого лежало пятьсот пилюль по десять миллиграммов. Ну почему Дженна всегда узнает о дури последней? Свой первый косяк она выкурила только в колледже. Она всю жизнь будто не успевает к раздаче вкусняшек. Или к раздаче бяки, это как посмотреть. Ким посоветовала обратиться к понимающему специалисту. Понимающему… Так Дженна и оказалась в кабинете Фассбиндера.

Фассбиндер, этот весельчак, словно бы сразу просек тему. Перво-наперво спросил у Дженны: есть ли проблемы со сном? Ну как вам сказать, доктор… Да, определенно, проблемы со сном наблюдаются. Услышав ответ, Фассбиндер на месте выписал здоровенный рецепт на валиум.

Дженна прямо-таки влюбилась в валиум, ей больше нравилось, как он выглядит, чем как действует. Милые такие таблеточки с тиснением в виде буквы V, похожие на конфетные браслеты из детства. Три цвета: один как мел — девственно бел, второй с желтинкой — как лимон с кислинкой, и еще голубой — как небо над головой. Так и хотелось нанизать таблетки на ниточку и носить на шее, мол, взгляните, какое чудесное ожерелье!

А как волшебно действуют эти пилюли, когда запиваешь их шардоне! Дженна и сегодня, бывает, тоскует по этой нечестивой смеси. Да, Дженна верит: смесь вина и валиума — действительно пагубна. Убедили ее в этом сотни и тысячи часов у другого специалиста. Он успешно промыл мозги плохой девочке Дженне. И все же, все же… Иногда жутко хочется мгновенного наслаждения. Дженна словно утратила что-то: невинность ли, чувство вины? Нечто явно осталось в недосягаемом прошлом.

Фассбиндер дал Дженне то, чего она хотела, — подотчетный препарат четвертой категории. Он выписывал его, как конфеты — за хорошее поведение. Свинья такая. Но свинья, у которой был доступ к необходимому, а у Дженны имелось то, чего не хватало Фассбиндеру. Так обе стороны молча согласились играть по правилам. Фассбиндер хотел грязи; исповеди пациенток его возбуждали. Он требовал говорить о своих пошлых снах, хотел знать, как часто и в каких позах Дженна с Робертом занимаются сексом. При этом Дженна отчетливо сознавала: жизнь идет под откос, полным ходом. Она потеряла единственного ребенка, опустилась. Следовало обратиться к реальному специалисту за реальной помощью, не гробить свой мозг и душу по прихоти шарлатана. Дженна разуверилась в терапии. Она вообще во всем разуверилась. Для нее не стало Бога, и рядом не оказалось Вергилия, чтобы вывести ее к свету. Дженна, спотыкаясь и падая, шла прямиком в преисподнюю.

Перед тем как она отправилась на первый прием к Фассбиндеру, Ким предупредила:

— Он попросит сесть, где тебе удобно. Выбирай кушетку.

— Отлично. Мне еще и спать с ним?

— Нет, нет, просто ему нравится, когда девочки… э-э… не сопротивляются лечению.

И вот приходит Дженна к Фассбиндеру, он приглашает садиться, где удобно, и Дженна видит: ее проверяют. В кабинете стул с прямой спинкой перед столом самого доктора, раскладное кресло «Лэй-зи-бой» у книжного шкафа, диванчик на двоих у стены и кушетка «Барселона».

У Дженны моментально щелкнуло в голове: герр Фассбиндер. В смысле, Мис ван дер Роэ, «Баухауз». Все встало на свои места.

Дженна носила майки и короткие юбки, а доктору нравилось, когда она снимала туфли, но… только если на ней носки. Фассбиндер обожал, когда Дженна собирала волосы на затылке, чтобы шея оставалась открыта. Обожал, когда она пила много воды и во время приема бегала по нужде. Он еще говорил:

— Конечно, конечно, не стесняйтесь. Мой туалет — в вашем распоряжении.

Какая гадость!

Фассбиндер стоял под дверью и слушал, как Дженна писает. Дженна, выходя из уборной, с омерзением замечала, как оттопырена у него ширинка шерстяных слаксов. (Скорей бы кто-нибудь сдал этого извращенца. Ах нет, погодите, Дженна сама его и сдала.) Она презирала себя за слабость, но у Фассбиндера имелись волшебные таблетки. Герр Фассбиндер и «Кендалл Джексон» полностью овладели ею. Поработили. Дженна на все готова была ради них, темными ночами она тайно выбиралась на кухню: доставала из-за кулинарных горшочков бутылку из-под яблочного сока со сцеженным в нее вином. Жалкий набор клише. Ну прямо мать Юджина О’Нила, что ждет в ночи, когда прозвучит туманный горн. Или Мэри под морфием — бродит по сцене, произносит монолог из конца пьесы «Долгий день уходит в ночь», рассуждая о том, как некогда красивы были ее руки. (Дженна выступала с этим монологом в идиотском школьном конкурсе театрального искусства.)

За спиной среди деревьев раздался шорох, и Дженна обернулась. Отец учил: лучший способ разглядеть врага в кустах — высматривать не тело, а движение. И вот Дженна, напрягая глаза, ждала, что кто-то шевельнется в зарослях. Встать с камня и пойти навстречу неизвестному она боялась. Шуршит скорей всего енот или птица. Или еще какое лесное животное. Вроде не страшно, но лес… от него мурашки по коже. Дженна сразу вспомнила «Волшебника страны Оз», жуткие говорящие деревья, которые хватали людей.

Так никого и не заметив, Дженна вновь обратила взор на город далеко внизу. Вверх она поднималась целых сорок пять минут. (Не каких-нибудь пятнадцать, как говорил Удивительный Человек-игольница.) Горели натертые ноги в новых, еще не разношенных ботинках. Сорок пять минут подъема в гору. Это сколько Дженне спускаться? Если бегом? Средняя скорость ходьбы — четыре мили в час; значит, Дженна преодолела три мили. Если бежишь со скоростью десять миль в час, то… Погодите, ей ведь надо под гору. Выходит, скорость составит двенадцать миль в час. Три мили Дженна покроет за пятнадцать минут. По грубым прикидкам. Можно смело минусовать еще некоторое время, потому что в гору поднимаешься отнюдь не со скоростью четыре мили в час. В общем, до города Дженна добежит довольно быстро.

Хр-русть! Дженна аж подпрыгнула. Это уже не животное наступило на ветку. Кто-то крупнее, человек, например. Убийца, что сместился чуть в сторону, желая получше разглядеть жертву. И его выдала ветка, сломавшаяся под подошвой тяжелых ботинок. Воображение тут же подкинуло образ здоровенного лесоруба: рыжая шерсть на груди растет аж до самого лица, где мешается с рыжей же бороденью; грязный джинсовый комбинезон; красная фланелевая рубашка, в руке — охотничий нож с зазубренным лезвием (таким кость перепилить — как нечего делать).

Дженна сидит на камне посреди опушки, и маньяк ее не достанет. Опушка словно окружена силовым полем, и в его пределах Дженне ничто не грозит. Вот убийца и ждет, когда жертва окажется на его территории. В его власти. Чего ему надо? Секса? Крови? Может, если Дженна позволит себя изнасиловать, ее пощадят? Если к тебе крадется убийца, то почему не бежишь? Даже если тебя догонят и убьют, то стоит хотя бы попытаться. Дженна знала ответ: всегда есть надежда, что вот сейчас невидимый наблюдатель покажется и позволит тебе уйти. Мохнатый лесоруб не выдержит и промолвит: «Сам не знаю, зачем мне твоя жизнь. Уходи давай быстрее!» Такое случается лишь в кино, но ты веришь в подобное счастье. В доброту человеческой души. Веришь до тех пор, пока лезвие ножа не вскроет тебе сонную артерию. Пока жизнь не утечет из тебя вместе с кровью в землю. Боли ты не почувствуешь. Только взглянешь изумленно на убийцу, как бы спрашивая: за что? за что? ну за что?! А в мозгу промелькнет мысль: «Черт, убил, сволочь!» Нет в человеке святого. Обескровленная, ты медленно рухнешь на землю, упокоишься сном мертвых деревьев. Станешь просто кучей удобрения, истлеешь и вернешься к истокам.

Ну уж нет, ребята, Дженну так просто не возьмешь. Раз-два-три, по коленке пни! Три-два-раз… по другой коленке — бац!

Не давая себе опомниться, используя элемент неожиданности, Дженна соскочила с камня, перекатилась по земле в сторону тропинки и, поднявшись, побежала со всех ног. Минут двенадцать-пятнадцать — и она в городе. Там ей ничто не грозит.

Честное слово, хороший был план. Но Дженна долго просидела на камне и слишком резко поднялась. Кровь отхлынула от головы, и перед глазами все закружилось. Дженна тупо рухнула на землю и рассадила кожу на ладонях, пытаясь защитить лицо. Вот тебе и элемент неожиданности. Собравшись, она снова вскочила на ноги и на сей раз побежала прямо к деревьям.

Оглянувшись, Дженна никого не увидела. Зато услышала, как топают две пары ног, и одна пара — ее. Вот вам и паранойя. Вот вам и больное воображение… Судьба сыграла с Дженной злую шутку. Что делать, если худшие опасения подтвердились? Бежать!

Перепуганная, Дженна взяла неплохой темп и даже не обратила внимания, что бежит сквозь репейник. Кстати, откуда здесь репейник? В гору Дженна поднималась по совершенно чистой тропинке. На бегу она огляделась и не узнала деревьев. Чуть сбавила скорость, прислушалась — чужих шагов не слышно.

Дженна встала, тяжело дыша. Исцарапанные голени кровоточили, и носки пропитались красным. Ладно, ранами можно и потом заняться. Дженна оглянулась на вершину холма — никого. Тихо.

Тихо и даже красиво: высокие деревья — сосны и кедры, наверху ветви перехлестываются, образуя зеленый навес. Мелкие ростки тянутся к солнцу, надеясь уловить достаточно света, без которого не будет жизни. В воздухе резко пахнет сосновой хвоей, мшистая почва под ногами пружинит. Тут и там торчат длинные корни — они переплетаются, и кажется, будто деревья наступают друг другу на ноги. Дженна словно очутилась внутри гигантского шатра, в тишине: здесь даже щебетание редких птиц разносится меж ветвей, как под сводами библиотеки.

И вот тут-то Дженна увидела его. Странное существо, покрытое темным мехом, маленькое, размером с ребенка. Оно стояло на задних лапах и смотрело прямо на Дженну. Похожее на человека существо тем не менее было скорее животным.

С умопомрачительной быстротой оно вскарабкалось на ствол ближайшего дерева. Дженне почудилось, будто существо уменьшается в размерах. Да нет, как такое возможно? Это все из-за перспективы… наверное. Животное тем временем замерло, глянуло вниз и после забралось еще чуть выше. Перепрыгнуло на соседнее дерево. Да это белка! Гигантская человекообразная белка-летяга. Она продолжала перемахивать со ствола на ствол, пока не оказалась над головой у Дженны.

Как ни любила Дженна полевую биологию и гигантских белок-летяг, сейчас она подумала: к черту! К черту белок и хищников! Она метнулась к тропинке справа. В горле ощущался привкус крови. Так всегда бывает, если бежишь на пределе сил. Репейника больше не попадалось, да и вообще Дженна не видела ни одного знакомого кустика. Спасаясь от странного животного, она заблудилась.

Над головой постоянно шуршало — это белка следовала за ней по пятам. Дженна то и дело поглядывала вверх и, замечая над собой зверька, меняла направление бега. Вскоре она уже совсем не понимала, куда бежит: под гору или вверх.

Вновь наступила тишина. Дженна огляделась: белки не видно. Вот и отлично. Похоже, зверек устал и вернулся к себе в пещерку. Дженна принялась искать в подлеске тропу, как вдруг белка буквально вылетела у нее из-за спины — и прыгнула на дерево прямо перед ней. Что же делать? Эта белка передвигается по лесу куда быстрее Дженны. И неизвестно еще, где она притаилась: впереди? Или успела метнуться куда-нибудь в сторону? А то и вовсе готовится спикировать Дженне на шею.

Дженна развернулась на месте — никого. Взмыленная, она хотела уже сдаться, но тут приметила тропинку шагах в пятидесяти. Сделав глубокий вдох, Дженна рванула к ней. На пути лежало большое бревно, и Дженна надеялась перемахнуть через него. Куда там! Ноги одеревенели, и она в прыжке зацепилась за ветку стопой. Не успела смягчить падение руками и больно ударилась о землю лицом.

Из глаз посыпались искры. Должно быть, Дженна ушиблась виском о камень. Может, даже и сознание на время потеряла. Преодолевая головокружение, неуклюже села. Вся в грязи, в крови, зябко дрожа, она готова была разреветься от беспомощности.

Снизу донеслись шаги — неторопливые и уверенные. Должно быть, кто-то услышал, как Дженна плачет, и пошел проверить, в чем дело. В самом конце тропинки показался мужчина. Он махнул Дженне рукой и позвал:

— Что-нибудь случилось?

О, ну наконец-то Дженна спасена. Сейчас ее проводят обратно до отеля, и кошмар развеется.

Мужчина пошел ей навстречу. Высокий, стройный, смуглый. Лицо круглое и гладкое. Молодой ли, старый? Так и не скажешь. Подойдя ближе, он снова спросил:

— Что-нибудь случилось?

— За мной гналось какое-то животное.

— Медведь?

— Нет, маленькое и шустрое. Медвежата быстро бегают?

— Довольно быстро, да.

Не-ет, медвежата по деревьям не скачут. Незнакомец тем временем помог Дженне встать. От него исходил странный мускусный аромат, как от мокрой псины. Руки у него были тонкие, но сильные. Отряхиваясь, Дженна обратила внимание на глаза незнакомца: совершенно черные, одни зрачки без радужек. Приехали, напоролась на кислотного торчка. Что делать?

— Давайте выведу вас из лесу, — предложил незнакомец.

Они пошли вниз по склону, и тут раздался ожесточенный лай. Невидимый пес как будто предупреждал об опасности. Странно, собака в лесу… К тому же всего мгновение назад стояла такая плотная тишина.

Спаситель Дженны тоже напрягся. Замер и, будто ощетинившись, посмотрел в сторону, откуда доносится лай. Он словно принюхивался. Чудной какой-то.

— Ваша собака? — спросила Дженна. Незнакомец молчал, сохраняя полную неподвижность. — Что-то не так?

Он обернулся и вперил в Дженну пристальный взгляд черных глаз. Его тонкие губы изогнулись в улыбке, обнажая темные кривые зубы. Незнакомец стоял очень близко, кроме него, Дженна больше ничего не видела. Она вздрогнула, и мужчина медленно кивнул ей. Его лицо внезапно сделалось плоским, потемнело. Свят, свят, свят! Это как если долго смотреть на картинку — изображение начинает меняться. Или когда слишком долго боишься, страх овладевает тобой, и неважно, как хорошо ты еще соображаешь. Вроде и ясно, что ничего не происходит, но ты с каждой секундой боишься все сильней и сильней.

«Это воображение, просто воображение разыгралось», — твердила себе Дженна, не позволяя страху окрепнуть. Она велела себе не пятиться и не охать. Не получилось. Отступив на шаг, Дженна резко и шумно вздохнула. Голова закружилась, по телу пробежал холодок.

Как ни прячь свой страх, незнакомец учует его. Дженна боится умирать, и ужасом от нее прямо-таки разит.

— Идем со мной, — позвал мужчина странным и знакомым голосом.

Он протянул ей руку. Увидев похожие на когти пальцы, Дженна вдруг ощутила, что разум заработал с бешеной скоростью. Она не примет помощи незнакомца. Монстр он или человек, он не нравится Дженне. Пусть происходящее — только плод ее воображения, она ни секунды больше не останется с этим черноглазым наедине.

Домой. Надо быстрее вернуться домой.

Страх не позволил бежать, сковал ей ноги. Незнакомец, буравя Дженну взглядом бесовских глаз, шагнул навстречу. Дженна не смогла даже отвернуться. Он взял ее за руку, и Дженна зажмурилась, закричала. Больше ничего она, парализованная, сделать не сумела. Ее окутал запах незнакомца, эта звериная вонь.

Дженна приготовилась умереть, и вдруг черноглазый ослабил свою дьявольскую хватку. Вновь залаял пес. Дженна открыла глаза; незнакомец смотрел куда-то в сторону и принюхивался. Вот он, шанс, пора бежать. Дженна развернулась и дала деру. Помчалась на звук собачьей брехни. Где пес — там и жилье, а в доме должно быть оружие.

Урод тем временем опомнился, но Дженна бежала со всех ног. Больше он ее не схватит. Торчок несчастный, вздумал убить ее посреди леса. Хрен ему!

Дженна неслась, огибая стволы, перепрыгивая через бревна, ныряя под ветки. Так быстро она никогда в жизни не бегала. Разрезая воздух руками, она представила, что борется за олимпийское золото. Потом открылось второе дыхание, и Дженна, готовая рухнуть от усталости, буквально полетела над землей.

Впереди показалась прогалина. Собака лаяла все громче и громче, словно подбадривая, подгоняя Дженну. Торчок никак не мог нагнать ее. Дженна уже видела свет меж деревьев.

Она рывком преодолела последний барьер и выскочила из подлеска. Собака, что заливалась яростным лаем, кинулась Дженне навстречу — ни дать ни взять старый друг. Ноги наконец подкосились, и Дженна упала в высокую траву. Собака встала рядом; не унимаясь, она лаяла в сторону зарослей. Урод так и не вышел из них.

Дженна спаслась. Кровь набатом стучала в висках. Взмокшая, Дженна не могла сделать ни вздоха. Едва она попробовала втянуть воздух — горло полыхнуло огнем. Мир вокруг вращался, было непонятно, где верх и где низ. В воздухе что-то звенело, а может, звенело только в ушах. Перед тем как провалиться во тьму, Дженна еще успела посмотреть на пса — милого песика, который лаял в сторону леса.

Прохладный ветер всколыхнул траву, и от шелеста Дженна очнулась. Она вырубилась ненадолго; организм как раз восстановился после бешеной перегрузки. Если не считать расцарапанных в кровь ног, страшной головной боли и жажды, чувствовала себя Дженна на удивление хорошо. Перекатилась на спину, и тут же ей в лицо ткнулся влажный собачий нос. Собака… Ну конечно же!

Дженна села и огляделась. Она-то думала выбежать к лесному домику, но вместо избы увидела голую опушку. Врангель скорее всего по ту сторону горы. Что вообще произошло? Дженну напугал странный незнакомец, и она запаниковала, бросилась бежать. Какой стыд! Бедный человек, наверное калека, живет один в лесу. Он искренне хотел помочь, а Дженна — истеричка этакая — оттолкнула его. Оскорбила в лучших чувствах. Как можно быть такой злой? Все, хватит смотреть фильмы ужасов. От них одни неприятности.

Встав на ноги, Дженна пошла прочь от леса. Собака потрусила следом, такая небольшая и забавная, взъерошенная и грязная овчарка с порванным ухом. Вся в колтунах. О песике явно плохо заботятся. Если заботятся вообще. Он, должно быть, бродячий. И тем не менее дружелюбный, он сопровождал Дженну сквозь высокую траву, пока они не вышли к небольшому ручью.

Дженна взглянула на поток прозрачной холодной воды, и у нее потекли слюнки. Да это же дар Божий! Сняв ботинки и носки, Дженна по гладкой гальке вошла в ручей и омыла ноги. Оказалось, она в какой-то миг пробежала через заросли крапивы. Ну вот, мало ей прочих радостей. Кожа покрылась сыпью и теперь зудит. Последний раз Дженна обжигалась крапивой на дядиной ферме недалеко от резервации пуяллупов.

Она пересекла ручей вброд и, обувшись, пошла через поле. Собака не отставала.

Наконец они достигли деревянной изгороди для лошадей. Собака протиснулась между досок, а Дженна перелезла через забор. Дальше им попалась небольшая рощица деревьев и… кладбище.

Дженна замерла на краю погоста. Она всегда боялась ходить среди могил. Странно, как некоторые люди беспечно гуляют по кладбищу, по мягкой почве, под которой покоится чье-нибудь тело. Бр-р-р!

И еще: Дженна вспомнила, что на этом кладбище похоронена бабуля. Ее могилы Дженна так и не видела, она даже не приехала на похороны. Дженна тогда училась, от Нью-Йорка до Врангеля замучаешься добираться. Да и мать не взяла бы ее с собой. По крайней мере Дженна так думала. Мать умела запудрить мозги.

Зато теперь все иначе. Кладбище небольшое, и рядом с могилой бабули вроде должно быть надгробие с изображением барашка. У бабули было одиннадцать детей, двое из которых умерли во младенчестве. Их похоронили бок о бок, на одном участке, между дедушкой и бабушкой Дженны. Денег у бабули отродясь не водилось, она жила на социальное пособие — пенсию для «пионеров» и компенсацию от федерального правительства за истребление ее народа — и потому не могла позволить себе надгробие для детей. Хотя нет-нет да поговаривала, что хочет справить памятник с барашком. Дескать, такие любят ставить богачи. (Бабуля видела, пока росла в монастыре.)

Когда бабушка умерла, мать Дженны заказала два надгробия — для бабушки и для младенцев, с барашком, что следит за могилкой. На кладбище Врангеля не так уж много надгробий с барашком, нужный участок Дженна отыскала быстро. Встала у него, вспоминая прошлое.

Это странно — вот так встретиться со своей историей. Со своими истоками и корнями, с пращуром, что лежит в земле, под травою и камнем. В такие моменты всегда думаешь: если бы не этот человек, то я и на свет бы не родился. Если бы кто-то поскользнулся и сломал ногу — или, напротив, не сломал себе ничего, — история пошла бы иначе. Не в том смысле, что это повлияло бы, скажем, на мировую историю. В мировой истории все как-то заранее предрешено, неизбежно. И тем не менее каждый человек каждым своим вдохом и выдохом влияет на мировые процессы. Стоя над могилой бабушки, Дженна пыталась представить, каково это — индианке быть замужем за белым человеком? Человеком, который пообещал увезти ее из этой дыры, туманной рыбацкой деревушки, да так и не увез. А бабушка рожала одного ребенка за другим, они росли у нее на глазах, взрослели, мужали, обзаводились собственными семьями, расширяя миниатюрное племя Эллисов. Каких же сил стоило женщине поставить на ноги такую прорву потомков здесь, на задворках цивилизации? Дженне даже одного вырастить сил не хватило.

Услышав лай, она обернулась. Пес стоял у края погоста — ему, поди, тоже не нравится гулять среди могил. За спиной у пса Дженна заметила тропинку, ведущую обратно в город. По ней она и отправилась назад, к людям. Пес бежал следом. Что с ним делать? Себе оставить точно нельзя, он явно чей-то питомец. Может, кто-нибудь из горожан пригреет его? Для Дженны сейчас главное вернуться в общество, почувствовать себя в безопасности.