Глава 13

Все будет хорошо. Это не первая в моей жизни неловкая ситуация, справлюсь. Ладно, положим, мне еще не доводилось встречаться с кинозвездой

1. Пойманной на мелком воровстве;

2. О которой говорят много плохого (пусть даже незаслуженно);

3. На которую у меня собрано целое досье (после трехдневного копания в «Гугле»).

И тем не менее. Мне кажется, все будет в порядке. Вполне возможно, что мы подружимся, будем встречаться за кофе, ходить по магазинам…

Нет. Никаких магазинов. Вдруг она что-нибудь стащит? Или привлечет меня в сообщницы, а я не смогу отказать? Перед глазами встают жуткие газетные заголовки: «Стилистка и кинозвезда попались на краже дизайнерских носков в «Барниз». Фотографии на страницах 8 и 10».

Бр-р-р. Да ну, Бекки, брось. Ничего подобного не случится. Решение первое: если буду одевать Лоис, предупрежу, что у меня правило: не ходить с клиентками по магазинам. А если все-таки придется отправиться вместе и она попросит меня что-нибудь стащить, я… притворюсь, что не поняла, и как-нибудь выкручусь. А потом сбегу. Да. Хороший план.

По крайней мере, я провернула большую подготовительную работу. Я столько выяснила про Лоис Келлертон, что впору биографию писать. На экране она появилась впервые в два года – в социальной телерекламе про безопасность дорожного движения, а в три у нее уже был свой агент и родители ушли с работы, чтобы полностью посвятить себя ее карьере. В итоге посвятила себя только мама, а отец ударился в загул и потом бросил семью, так что о нем ни слова.

Про Сейдж тоже ни слова. Хотя я так и не поняла, что их рассорило. Издевательское замечание Лоис про бритую голову, которое постоянно припоминает Сейдж, тут ни при чем. Все началось гораздо раньше, когда обе явились на мероприятие в одинаковых ярко-зеленых платьях, и Сейдж заподозрила, будто Лоис это сделала умышленно. Потом Сейдж не пришла на организованный Лоис благотворительный вечер, посвященный борьбе со СПИДом. Причем Сейдж отводилась роль ведущей, и Лоис ее выходка «уязвила и унизила», однако не удивила, поскольку «Сейдж в очередной раз продемонстрировала свой неизлечимый эгоизм».

В прошлом году Лоис получила звезду на Аллее Славы и в своей благодарственной речи сказала: «Голливуд у меня в крови». На что Сейдж тут же прокомментировала в «Фейсбуке»: «Боже, спаси Голливуд».

Самое обидное, что когда-то, давным-давно, они дружили, а в детстве даже снимались в одном сериале. Увы, современный Голливуд суров и в два счета учит актрису в любой коллеге видеть соперницу (так сказано в гениальном блоге Hollywouldn’t.com, на который я набрела). Оказывается, актрисы отбирают друг у дружки роли, мужчин, рекламные кампании и даже пластических хирургов. Они создают целые враждующие лагеря, и любые действия противницы (пусть и бывшей подруги) вызывают у них приступ паранойи.

Все это несколько напрягает. Чтобы мы со Сьюз воевали, например, из-за пластического хирурга? Не представляю. Хотя как-то раз, было дело, мы не поделили плащ от Орлы Кайли на eBay. (Плащ в итоге достался Сьюз. Но она дает мне его поносить.)

В общем, скользких мест в предстоящем (надеюсь) разговоре с Лоис намечается немало. Ни слова о Сейдж, о магазинных кражах (и магазинах), об отце Лоис, ее последнем фильме «Кровать с шипами» (плохие отзывы) и сахаре (она называет его белым ядом). Сахар я и так упоминать не собиралась, но мало ли. На всякий случай надо иметь в виду. Безопасные темы – врученный Лоис «Золотой глобус», орбитреки и орехи макадамия. Я сделала себе шпаргалку (вдруг растеряюсь).

– А почему орехи? – спрашивает Сьюз, с интересом изучая список.

– Потому что Лоис их любит. Так написано в «Здоровье и фитнесе». Скажу, что тоже люблю макадамию, – будет точка соприкосновения.

– И? Как вообще обсуждать орехи? – недоумевает Сьюз.

– Не знаю. Спрошу: «Правда ведь они макадемичные»?»

– А орбитреки? Ты орбитрек вообще в глаза видела?

– Какая разница? Лоис снималась для DVD про тренировки на орбитреках, так что вполне подходящая тема для беседы.

Мы в моей комнате, собираемся на церемонию вручения наград Актерского общества (или НАО, как их все называют). У меня легкий мандраж. Сегодня я должна наконец добиться своего. Мне нужно произвести правильное впечатление. Эти несколько дней я только тем и занималась, что анализировала стиль Лоис, – и накопила массу идей. По-моему, она может выглядеть куда моложе и шикарнее. Теперешние наряды ее слишком взрослят. И кто занимается ее прическами?

– Я сегодня читала еще одну статью в «Вэрайети», где говорится, что Лоис на грани катастрофы, – светским тоном сообщает Сьюз. – Волосы распустить или подобрать?

Я прищуриваюсь критически.

– Подобрать. И ничего у Лоис не катастрофа.

– Рейтинг у нее падает. И злая она как черт. Шеннон с ней работала. Говорит, каждую секунду на кого-нибудь срывается.

– Шеннон просто завидует, – отрезаю я.

Про Шеннон я уже слышать не могу. После тех съемок в «Черном флаге» Сьюз взяли на день статисткой в телесериал «Кибервиль», и там она познакомилась с этой самой Шеннон, которая уже двадцать с лишним лет снимается в массовке. Шеннон считает себя главным экспертом по Голливуду, а Сьюз благоговейно ловит каждое ее слово и несет мне. Нет, ну правда… Если ты снималась в «Матрице», это еще не значит, что ты гуру.

– Лоис нужен сногсшибательный новый имидж, – говорю я убежденно. – И я его обеспечу.

– А Люк фто фказал? – с полным ртом шпилек для волос интересуется Сьюз. – Я фе так и не фнаю.

– А. М-м-м… – Я тяну время, тщательно обводя карандашом контур губ. По второму разу.

– Он ведь нормально воспринял? – Сьюз смотрит на меня пристально. – Бекс, ты ему вообще говорила?

– Ну-у… – Я лихорадочно подыскиваю веский довод. – Ему пока рано сообщать.

– Как это? – Сьюз закрепляет прическу сияющей заколкой. – Нельзя же перейти в команду Лоис без его ведома!

– Насчет Лоис еще ничего не ясно. А если мы с ней не поладим? Зачем ему лишняя головная боль? Вот заполучу Лоис в клиентки, тогда и скажу.

Не хочу раньше времени говорить Люку про намеченную встречу с Лоис. Во-первых, потому что в глубине души я понимаю: Сьюз права, Люку это может не понравиться. А во-вторых, лучше пусть узнает, когда у меня уже все получится. Я хочу доказать, что и без него кое-что могу.

– А если он сам заметит, что ты общаешься с Лоис?

– Сьюз, это ведь не холодная война! Я имею полное право говорить, с кем захочу. Скажу, что мы просто болтали. Поможешь застегнуть?

Сьюз начинает стягивать края корсета у меня на спине, но тут на телефон приходят сразу три эсэмэски, и я наклоняюсь к стулу.

– Стой смирно! – ругается Сьюз. – Как мне застегивать, если ты дергаешься? Это всего лишь сообщение.

– Может, что-то срочное.

– Наверное, всего-навсего Люк.

– Что значит «всего-навсего»? – возмущаюсь я, набирая пин-код. – Я же не говорю про Таркина «всего-навсего».

– Говоришь, на каждом шагу. – Сьюз, пыхтя, сражается с корсетом. – Ты размер не перепутала?

Я молчу. Таращусь в экран как громом пораженная.

– Бекс? – Сьюз тычет меня в бок. – Ау!

– Она приезжает, – выдавливаю я наконец.

– Кто?

– Элинор. Сюда.

– Сейчас? – пугается Сьюз.

– Нет, не сейчас, но скоро. Где-то через неделю. Я ей посылала эсэмэску с приглашением приехать, только не думала, что она и вправду… – Похолодев, я поворачиваюсь к Сьюз. – Боже мой. Что же теперь делать?

– Ты ведь сама хотела устроить встречу, помнишь? Продемонстрировать блестящее умение улаживать конфликты.

– Ну да, – сглатываю я. – Точно.

В теории все выглядело куда проще. Но теперь, когда Элинор вот-вот сядет на самолет и прилетит в Лос-Анджелес, а Люк ни сном ни духом, а мне придется разрываться между ними двумя…

– Сьюз, ты должна мне помочь, – умоляю я.

– Ни за что! – отказывается Сьюз. – Меня вычеркни. Я сразу сказала, что это плохая идея.

– Ничего не плохая! Просто… сложнее, чем мне казалось.

– А я-то думала, ты мастер, – без всякого сочувствия говорит Сьюз. – Я-то думала, у тебя в запасе целый арсенал приемов и бесконечная мудрость Будды в придачу. Но если хочешь, могу докупить тебе «музыки ветра», вдруг еще есть куда вешать.

– Очень смешно.

– Правда, Бекс, это безумие. А что там, кстати, с операцией, которую должны были делать Элинор?

– Отменили. – Я перечитываю третье сообщение. – Там предполагалась какая-то мелкая процедура на пальце ноги.

– На пальце? – моргает Сьюз. – Я думала, она при смерти!

– И я думала.

– Тогда, наверное, пусть вообще не прилетает. Скажи, что перепутала, и тебя в это время здесь не будет. Повернись. Последний крючок остался.

Я поворачиваюсь к ней спиной, погруженная в раздумья. Да, этот выход напрашивается. Самое простое решение. Отправить Элинор ответную эсэмэс, придумать какую-нибудь отговорку и попросить не приезжать. Может, мы с ней больше вовсе не увидимся. Но действительно ли я этого хочу? И будет ли так лучше для всех нас? Для Люка? Для Минни?

Сьюз застегивает последний крючок.

– Все, готово. Или можно еще сказать, что Минни заболела. Очень удобная отговорка, я ею часто пользуюсь. Эрни коклюшем уже пять раз переболел, бедняга.

– Нет, не стану я ничего отменять, – заявляю я решительно. – Элинор с Люком надо выяснить отношения, и без моего участия, кажется, не обойтись, но чем дольше я откладываю, тем будет сложнее.

– Господи! – Сьюз не верит своим ушам. – Ты все-таки хочешь устроить вмешательство?

– Почему нет? Я справлюсь. Пусть и в одиночку, раз никто не желает помочь, – многозначительно добавляю я.

– Кому тут помочь? – доносится из коридора голос Люка, и я, замерев, поспешно выключаю телефон.

– Привет! – щебечу я с беззаботной улыбкой при виде невообразимо элегантного Люка в смокинге. – А мы тут болтали про… орбитреки.

– Замечательно, – Люк косится на меня с подозрением. – А что такое орбитреки? Только о них и слышу в последние дни.

– Это такой спортивный снаряд, – сочиняю я на ходу. – Моделирует выход на орбиту и плавание по реке. Ну что, когда нам выходить? – спешу я сменить тему.

– Ой, уже пора? – всполошившись, оглядывается Сьюз. – Где Тарки?

– Не видел. – Люк смотрит на часы. – Выходим минут через двадцать.

Изначально Люк на церемонию НАО не собирался, но потом Сейдж вдруг изъявила желание присутствовать, что автоматически подразумевало приезд остальной свиты. А еще Люку пришлось отговаривать ее от «гениального» пиар-хода – притащить на мероприятие обезьяну. Обезьяну! Представляю, какой поднялся бы переполох.

Взгляд Люка падает на глянцевый фирменный пакет, из которого торчит уголок инкрустированного стразами клатча.

– Еще сумочка, Бекки? – Он удивленно вскидывает бровь. – А что случилось с той, которую ты купила в выходные? Которая само совершенство, с которой ты будешь ходить до конца дней своих, которая станет твоей визитной карточкой и все станут звать тебя «девушка с сумочкой от Лары Боинк»?

На миг во мне вспыхивает праведное возмущение. Мужья не должны дословно запоминать разговоры! Это против всех правил семейной жизни. Но сейчас я дискуссию разводить не буду, потому что Люк со своими догадками все равно промахнулся.

– Это не для меня. Я купила этот клатч как стилист – и мне полагается налоговый вычет, – добавляю я с умным видом.

Не уверена, что полагается, но мало ли, вдруг и правда.

– Да. Точно. Совсем забыл. – В глазах Люка пляшут лукавые искорки. – И как продвигаются дела?

– Отлично! Перспективы впечатляющие. Не знаю, за кого хвататься.

Люк вздыхает.

– Бекки, милая, давай я тебе помогу все-таки? Сведу тебя с парочкой подходящих…

– Не нужна мне твоя помощь! – обижаюсь я. – У меня уже свои наметки есть.

Вот почему я не хочу пока говорить ему про Лоис Келлертон. Мне хочется доказать ему! А клатч, разумеется, для Лоис. Раритет в стиле ар-деко из винтажного магазина – мне кажется, Лоис должно понравиться. В последнее время она предпочитает приглушенные, неброские тона, что, конечно, хорошо, но, по-моему, капелька блеска ей не повредит. Особенно ее чудесным темным волосам. Вручу ей клатч сегодня при встрече – завяжем разговор, а дальше, надеюсь, все пойдет по накатанной.

– Где его носит? – Сьюз нервно набирает сообщение. – Ох уж мне этот «Золотой покой»… – Она бросает на меня обвиняющий взгляд – хотя я-то здесь при чем? – Просила ведь его вернуться заранее, – бормочет Сьюз, нажимая «отправить». – Он там совсем счет времени потерял. Чем он занят?

По мнению Сьюз, Тарки слишком много пропадает в «Золотом покое». А по-моему, она преувеличивает. Тарки приняли в волейбольную команду, и он там элементарно отрывается. Никто не донимает его исторической кровлей и инвестициями в ЮАР. И не подкатывает со сценариями фильмов, потому что в «Золотом покое» это категорически запрещено. Мне кажется, Тарки первый раз в жизни нашел место, где он может быть просто самим собой. Человеком.

Снаружи хлопают автомобильные двери. Через минуту, скрипнув, открывается входная, потом в коридоре звучат шаги. Вот, и незачем было беспокоиться. Я знала, что Тарки явится в срок.

– Видишь? Пришел. – Я подхватываю свой клатч от Лары Боинк и второй, усыпанный стразами. – Пойдем, глотнем по чутке, пока он собирается.

Сьюз взгромождается на свои невероятные шпильки, сразу становясь еще выше и тоньше. А с короной из подобранных наверх спиральных локонов вид у нее получается по-настоящему царственный – золотистый загар, искусственные ресницы и грозный взгляд. В грозных взглядах Сьюз нет равных, она умеет нагонять страх – особенно когда возвышается над тобой в своих «Лубутенах». Это у нее от матери, та еще грознее. По-моему, они ведут свой род от Боудикки. (Или правильно Боадицея? В общем, той самой, древней воительницы.)

Взяв клатч («Тори Берч», змеиная кожа, распродажа в «Блумингдейл»), Сьюз устремляется в коридор.

– Тарки! Где ты был? Нам скоро ехать!

Я спешу за подругой – и одновременно с ней останавливаюсь как вкопанная на верхней площадке лестницы. Тарки действительно явился, но не один. С ним Брайс – все такой же загорелый, с разбежавшимися из уголков глаз лучиками «гусиных лапок». Оба в мешковатых серферских шортах и банданах, Тарки сжимает в руке летающую тарелку. За время нашего знакомства я видела в руках Тарки немало странных вещей – ружье времен Первой мировой, старинное чучело совы, древнюю косу, – но только теперь, при виде фрисби, я закатываюсь от смеха.

Сьюз не до веселья.

– Здравствуй, Брайс, – говорит она подчеркнуто любезным тоном, спускаясь по лестнице. – Рада видеть тебя снова, но не смеем задерживать. Тарки, советую переодеться.

Ух. Безукоризненно вежливые, отточенные фразы вонзаются, будто стеклянные осколки. От ледяной улыбки Сьюз хочется поежиться.

– Милая, я, пожалуй, сегодня не поеду, если не возражаешь, – сообщает ничего не замечающий Тарки. – Брайс с ребятами организуют вечернюю вылазку. Заманчивая идея.

– Дорогой, мы собирались на церемонию вручения НАО. Помнишь? Все уже подготовлено.

Сталь в голосе Сьюз действует даже на Тарки.

– Сьюз, ты ведь обойдешься без меня? – умоляющим тоном начинает он. – Там будет куча жутких людей.

Только Тарки способен назвать собрание голливудских звезд первой величины «кучей жутких людей».

– Нет, не обойдусь! – отрезает Сьюз. – Зато обошлась бы без твоих отлучек на целый день. Где ты был, кстати?

– Мы играли в волейбол, – мнется Таркин. – А еще обедали… и разговаривали…

– Весь день? – свирепеет Сьюз.

– Прошу прощения, – раздается гипнотизирующий медоточивый голос Брайса. – Это я отвлек Таркина. Заговорились, никак не могли остановиться.

– Не извиняйся! Отличный был день. – Тарки с горящими глазами поворачивается к Сьюз. – Представляешь, Сьюз, у Брайса столько гениальных идей! Нам нужно как-нибудь собраться вместе за ужином. Да, Брайс, я с радостью приду на те занятия, о которых ты говорил. Медитация, да?

– Медитативность.

– Да, точно! По-моему, очень увлекательно.

– У меня отлично получается, – подхватываю я. – Это совсем не сложно.

– Таркин, тебе не нужны никакие занятия! – рявкает Сьюз.

– Я тоже так думаю, – как ни странно, соглашается Брайс. – Можно и без них. Таркин, мне кажется, ты из тех, кто исцеляется постепенным, естественным путем. Только не стесняйся проговаривать наболевшее.

– Да. Гхм… совершенно верно. – Таркину явно неловко. – Просто это несколько затруднительно…

– Знаю, – кивает Брайс. – Нелегко. Но со временем все придет. Помни, разговаривать не обязательно с людьми. Тебе внимает море. Тебе внимает воздух. Главное – выговориться, и пусть твоя душа сама ищет ответы.

Я стою заслушавшись, а вот Сьюз явно закипает.

– Разговаривать с морем? – фыркает она. – Чтобы тебя за психа приняли?

– Я стараюсь избегать подобных терминов, – невозмутимо парирует Брайс. – И да, полагаю, что от людей мы можем набраться ненужных комплексов. Иногда лучше беседовать с иными сущностями. С бездной. С богом. С животными у нас тоже большой опыт терапевтической работы.

– Тарки не нужна терапия! – выходит из себя Сьюз.

– Это вам так кажется. – Брайс пожимает плечами со всезнающим, всепонимающим видом человека, куда лучше присутствующих разбирающегося в личных проблемах, неврозах и стрессах, но связанного профессиональными принципами и не намеренного разглашать тайны знаменитостей.

По крайней мере, мне так показалось.

– Я его жена, – с каменным выражением лица роняет Сьюз.

– Конечно. – Брайс поднимает руки. – Сьюз, я со всем уважением.

Между Сьюз и Брайсом проскакивают какие-то странные искры. От Сьюз буквально током бьет, когда она угрожающе наступает на Брайса…

Ой. Она что, на него запала? Нет, конечно, на Брайса все западают, нужно быть совсем деревянной, чтобы устоять, но… она что, всерьез?

– Пойдем. – Сьюз наконец поворачивается к Тарки. – Нам вот-вот выезжать.

– До скорого, Таркин, – как ни в чем не бывало прощается Брайс.

– Позвони, Брайс, хорошо? – просит Тарки. – Когда соберетесь с ребятами поиграть в волейбол или еще в какой поход выбраться…

В голосе его столько надежды и воодушевления – как у мальчишки, набивающегося в крутую компанию на игровой площадке.

– Позвоню, – благосклонно кивает Брайс.

– Ну и ну! – выдыхает Сьюз, когда за ним закрывается дверь.

– Интересный тип, – замечает Люк обтекаемо. – Таркин, а кто он, что он, откуда?

– Не знаю. Какая разница? А тебя, Сьюз, я попросил бы обходиться с моими друзьями поучтивее.

– Он тебе не друг! – возмущается Сьюз.

– Как раз он мне и друг – в отличие от большинства моих знакомых! Он умнее, добрее и понимает меня лучше… – Таркин не договаривает, а мы смотрим на него разинув рот. Первый раз вижу, чтобы он так кипятился.

Нет, я-то с ним согласна. Большинство приятелей Тарки, насколько я успела заметить, обходится тремя фразами: «Хороший выстрел», «Еще по чутке?» и «Треклятый фазан». Не представляю, чтобы кто-то из них завел разговор о духовных поисках.

А Сьюз, по-моему, крупно ошибается. Почему бы Таркину не выплеснуть наболевшее морской волне, если от этого ему станет легче? До приезда сюда он был совсем пришибленный. Теперь хоть щеки порозовели.

– Если вы сами не понимаете, я не знаю, как объяснить, – наконец договаривает Таркин.

– Нет, я не понимаю! – сердится Сьюз.

Таркин молча поднимается по лестнице, рассеянно похлопывая себя летающей тарелкой по бедру. Мы с Люком переглядываемся встревоженно. Сьюз стоит возмущенная и надутая.

– Сьюз! – шепчу я, как только Тарки скрывается из вида. – Ты чего?

– Не знаю, просто… – выдыхает она. – Не нравится мне этот тип. Сразу завожусь, как его увижу.

Заводится. Что и требовалось доказать. Она и впрямь на него запала, хоть сама и не догадывается пока. Это все на химическом уровне, но Сьюз противится и вымещает подсознательную тревогу на бедном Тарки. Диагноз ясен.

Может, мне податься в психологи? По-моему, у меня все данные.

– Ты не знаешь Тарки, – продолжает Сьюз. – Ты его в последнее время почти не видишь. Он говорит какие-то странные вещи. Он изменился.

«И превосходно! – хочу воскликнуть я. – Забыла, каким он приехал? Ходячий труп». Но сейчас не время.

– Ничего, не бери в голову, – говорю я примирительно. – Поехали, развеемся, а после разберемся.

Если честно, Сьюз самой бы не помешало излить душу морю. (Только ей я этого не скажу, пока у нее на ногах острейшие «лабутеновские» шпильки.)

Церемония вручения НАО проводится в отеле «Уиллертон», и, как написано в программе, награды эти призваны «отметить заслуги менее известных актеров, работы которых рискуют не получить иного признания». На самом деле там столько крупных знаменитостей, что бедняги «менее известные актеры» остаются незамеченными. Я уже видела и Диану Крюгер, и Хью Джекмана, и блондинку из того сериала с кенгуру. А теперь фотографы снаружи вопят во все горло: «Том! Том!» – и остается только гадать, Круз или Хэнкс.

(Или Селлек?)

(Или какой-то совсем новый Том.)

По крайней мере, в этот раз красная дорожка была только одна – и ничего, что я провела на ней не больше тридцати секунд. Пока звезды позировали фотографам, нас, простых смертных, подгоняли парни в наушниках (только что ковбойскими хлыстами не щелкали). Я семенила почти бегом, а Сьюз подвернула ногу.

– «Лучший лак для волос». – Сьюз провожает взглядом гостью с намертво залакированной прической.

– «Лучшие силиконовые сиськи», – подхватываю я, показывая глазами на шествующую мимо девушку в платье без бретелей.

– О! «Лучший продюсер устраивает показательную головомойку помощнице», – кивает Сьюз на худощавую женщину в смокинге, которая сквозь зубы отчитывает молоденькую девушку. Та вот-вот расплачется.

До церемонии еще почти час. Ни Сейдж, ни Лоис пока нигде не мелькали. Сьюз тяжело ковылять с подвернутой ногой, а Тарки куда-то скрылся, встретив приятеля по волейбольной команде, так что мы сидим за своим столом с бокалами вина и раздаем награды собственного сочинения.

– А ее я видела в туалете. – Сьюз косится вслед рыжеволосой красавице. – Ей вручается «Виртуоз консилера». И «Лучшая сушка подмышек под феном для рук». Ой! – Тон ее внезапно меняется. – Эйприл! Здравствуйте!

Я оборачиваюсь – и застываю. Перед нами стоит Эйприл Тремонт в обтягивающем переливчатом платье цвета павлиньего крыла. А рядом с ней…

Боже мой! Сердце чуть не выпрыгивает из груди.

– Лоис, познакомься, это Ребекка Брендон, – представляет меня Эйприл. – Ребекка, это Лоис Келлертон.

Смотреть на знаменитость – это примерно как вглядываться в стереокартинку. Сперва видишь только невероятную мешанину из журнальных и экранных образов, и только потом, когда привыкнешь, начинает проступать что-то объемное и живое. Вроде бы. Лицо у Лоис еще больше осунулось со времен той нашей встречи. Кожа бледная до прозрачности, волнистые волосы собраны в мягкий узел на затылке, и в шелковом сером платье она выглядит бесплотной тенью.

– Здравствуйте! – негромко здоровается Лоис.

– Здравствуйте! – скованно отвечаю я. – Приятно… познакомиться.

Она пожимает мне руку – и едва заметно меняется в лице. Она вспомнила. Она меня узнала. У меня холодеет в желудке. Что теперь будет?

Надо отдать Лоис должное – самообладание у нее отменное. Даже зрачки не расширились. Со стороны никому не догадаться, что мы уже встречались. Вот что значит актерская подготовка.

– Бекки? – произносит она медленно.

– Да-да. – Я сглатываю. – Бекки.

Ни слова о магазинных кражах, твержу я себе. Даже не думай о них. Но чем сильнее я стараюсь отделаться от этой мысли, тем настойчивее она ко мне цепляется. Страшная тайна словно рвется на волю с криком: «Свободу!»

– Я люблю макадамию, – выпаливаю я в отчаянии. – А вы?

– Наверное, – озадаченно смотрит на меня Лоис. – Так значит, вы хотите стать стилистом?

– Бекки уже стилист! – с гордостью заявляет Сьюз. – Она работала в «Барниз» персональным шопером. Она гений. Меня, кстати, зовут Сьюз. Я тоже в кинобизнесе, – добавляет она важно. – Я артистка массовых сцен.

Это Сьюз уже загнула. Я тогда тоже в кинобизнесе.

– Я приходила в «Барниз» пару раз, когда снималась в Нью-Йорке, – припоминает Лоис. – Со мной тогда работала… Дженет?

– Дженет была моей начальницей! – Я едва сдерживаю бьющий через край восторг. – И наставницей!

– Вот как. – Лоис окидывает меня оценивающим взглядом. – Тогда вы, думаю, свое дело знаете.

– Бекки, прошу прощения, – вмешивается Эйприл. – Синди в итоге так и не смогла выбраться на церемонию. Я хотела познакомить Синди с Бекки, – объясняет она Лоис.

– Ясно. – Я пытаюсь скрыть огорчение. – Что ж, тогда вот… – Я достаю припасенный клатч в стиле ар-деко и протягиваю его Лоис. – Это для вас. Как увидела, сразу решила, что это ваше. Он винтажный… – Я умолкаю, задержав дыхание.

В наступившей тишине Лоис рассматривает клатч. Я словно пробилась в финал «МастерШефа» и жду приговора своим профитролям от Мишеля Ру-младшего.

– Мне нравится, – наконец выносит вердикт Лоис. – Очень. Беру!

– Прекрасно! – Я вновь стараюсь спрятать бурный восторг. – Я в этот винтажный магазинчик заглядываю довольно часто, могу подобрать для вас еще что-нибудь…

– Да, было бы хорошо. – Лоис одаривает меня той восхитительной, едва уловимой улыбкой, как в «Тэсс», когда ангел, раздевшись, извивается перед ней в эротическом танце. (В книге такое тоже было? Что-то подсказывает – вряд ли.)

Она такая милая, такая простая. И почему ее считают стервозной? Лоис тем временем, наморщив лоб, смотрит на экран телефона.

– Мой агент. Пойду, нужно кое с кем пообщаться. Но я вернусь за этой прелестной вещицей! – Она оставляет клатч на столе. – И тогда договоримся насчет сотрудничества.

– А как же Синди? – Мне становится неловко. – Я не хочу действовать через ее голову.

– Вы и не будете, – смеется Лоис. – Ей все равно не до меня, если честно, она слишком занята. Хотя Эйприл постоянно обещает, что Синди мной займется.

– Завалена заказами с головой, – вздыхает Эйприл.

– А я не завалена, – спешу сообщить я, вновь вызывая смех Лоис.

– Отлично, значит, я первая в списке, – улыбнувшись еще раз напоследок, Лоис устремляется в другой конец переполненного зала.

– В следующий раз напрошусь с вами, когда отправитесь по магазинам, – говорит Эйприл. – Может, и мне найдете похожую сумочку.

– Конечно! И огромное спасибо, что познакомили меня с Лоис.

– Не за что! Вам спасибо, что указали на нестыковку в сцене. По-моему, они ее до сих пор переписывают, – подмигивает Эйприл. – Что ж, увидимся еще.

Она растворяется в толпе, а я с блаженной улыбкой поворачиваюсь к Сьюз.

– Ты видела? Лоис понравился клатч! Она хочет обсудить сотрудничество!

– Ну конечно, понравился! – Сьюз обнимает меня. – Ты молодец, Бекс! А Лоис довольно приятная, – удивляется она. – Я-то ожидала увидеть настоящую мегеру.

Я собираюсь сказать, что ожидала примерно того же, но меня окликает Люк.

– Милая, как ты?

Я оборачиваюсь. С ним Аран, две незнакомые женщины и Сейдж – в серебристом платье с туфлями в тон, на голове «бабетта» в стиле шестидесятых.

– Если ее отдадут этой мымре… – шипит Сейдж с яростью. – Если ее получит эта психичка…

– Сейдж, успокойся, – уговаривает Аран негромко.

– Веселишься? – спрашивает Люк.

– Да! – Я все еще сияю. – У нас все замечательно! Привет, Аран, привет, Сейдж…

Пока меня знакомят с их спутницами, Сейдж плюхается на стул и с ожесточением строчит что-то в телефоне.

– Что такое? – потихоньку интересуюсь я у Люка.

– Лоис Келлертон, – отвечает он вполголоса. – Флоренс Найтингейл. У меня предчувствие, что роль дадут Лоис. Но вслух ни слова, хорошо?

– Ох. – Мне становится не по себе. – Ладно.

Взгляд Сьюз прожигает насквозь, и я знаю, что она пытается сказать: «Нужно сообщить Люку насчет перехода в лагерь Лоис Келлертон». Она права. Нужно. Но не говорить же об этом в присутствии Сейдж.

Может, эсэмэску послать?

Я достаю телефон.

«Люк. У меня появилась клиентка. Это Лоис Келлертон».

Нет, слишком в лоб. Стираю и пишу заново.

«Люк, у меня появилась потрясающая возможность, о которой я сейчас не могу рассказать открыто. Надеюсь, ты за меня порадуешься. НЕ СОМНЕВАЮСЬ, что ты за меня порадуешься. Хотя она чревата крохотным столкновением интересов, мы можем разграничить сферы китайскими стенами и…»

Тьфу. Место закончилось. Я стираю лишнее, но тут от телефона отрывается Сейдж.

– Хорошенькая сумочка, – говорит она, подтягивая к себе винтажный клатч. – Твоя, Бекки?

Черт. Черт.

– Э-э… – пока я придумываю, что ответить, на помощь приходит Люк.

– Это Бекки купила в рабочем порядке. Она ведь стилист. Работала в «Барниз» и в одном крупном лондонском магазине. Помнишь, Сейдж, я тебе вчера рассказывал?

– Я помню, – встревает Аран. – Мы тебя заткнуть не могли. – Подмигнув мне, он снова утыкается в телефон.

У меня теплеет на сердце. Оказывается, Люк меня пиарит, а я и не знала.

Сейдж морщит лоб, словно силясь припомнить что-то из давнего прошлого.

– Да, – тянет она рассеянно. – Ты говорил. Так для кого сумочка?

– Мне кажется, что для тебя! – В глазах Люка пляшут лукавые искорки. – Угадал, Бекки?

Нет. Не-е-е-ет!

Катастрофа. Полная катастрофа. Почему я не спрятала клатч под стол?

– Э-э… – Я откашливаюсь. – Вообще-то…

– Для меня? Круто! – радуется Сейдж. – Как раз под это платье.

Она с ума сошла? Совсем другой оттенок серебра.

– Нет, на самом деле… – Я пытаюсь перехватить клатч, но уже поздно. Сейдж, встав из-за стола, позирует с трофеем, будто на красной дорожке. Я встречаюсь взглядом со Сьюз – в ее глазах отражается моя паника.

– Бекки, ты, кажется, попала в яблочко, – радуется Люк. – Браво!

– На самом деле это для другой клиентки, – выдавливаю я. – Я ей уже обещала. Прости. Если хочешь, я найду тебе похожий.

– Какой клиентки? – Сейдж явно разочарована.

– Ну… просто… одной девушки. – Я комкаю пальцы. – Ты ее вряд ли знаешь…

– Тогда скажи ей, что клатч потерялся, – придумывает Сейдж. – Он такой миленький! Я его забираю.

– Нет, я уже обещала… – Я пытаюсь выхватить клатч, но Сейдж изящно упархивает прочь.

– Мое, мое!

И прежде чем я успеваю ее остановить, она сливается с группой мужчин в смокингах, а потом пропадает из виду.

– Люк! – Я в сердцах хлопаю ладонью по столу. – Зачем? Ты все испортил! Это ведь не для нее клатч!

– Я, между прочим, помочь хотел, – оскорбленно парирует Люк. – Кто мне все уши прожужжал, что хочет работать стилистом у Сейдж?

– Я хочу! Но у меня появилась еще одна клиентка…

– И кто она? – Люк, похоже, мне не верит. – Ты ее не выдумала?

– Нет!

– Так кто же это? – Он поворачивается к Сьюз. – Ты ее знаешь?

– Пусть Бекки сама тебе расскажет, – неодобрительно качает головой подруга.

– Э-э, Люк… – Я нервно сглатываю. – Пойдем в бар.

Пока мы лавируем между гостями, в душе я, будто на качелях, то взмываю под облака, то проваливаюсь в пропасть. Ликование от обретения долгожданной клиентки сменяется ужасом, что придется признаться Люку. Ликование-ужас-ликование-ужас. В голове туман, кулаки стиснуты, колени дрожат – в общем, я рада уже тому, что благополучно добралась до бара.

– Люк, мне нужно тебе кое-что сказать, – выпаливаю я. – Хорошее, но в то же время не очень. Или может быть совсем не очень. Или… – У меня закончились варианты. – В общем, я должна сообщить…

Люк смотрит на меня в ожидании.

– Лучше сперва глотнуть чего покрепче? – уточняет он в конце концов.

– Да, наверное.

– Два джина с лаймом, – просит он бармена.

Люк часто заказывает за меня – потому что я вечно не могу определиться, чего хочу. (У мамы то же самое. На звонок в доставку китайской еды в нашем доме уходит не меньше часа.)

– Так вот, хорошая новость: у меня появилась клиентка.

– Это я уже понял. – Люк приподнимает бровь. – Отлично! А плохая новость?

– Плохая… – Я зажмуриваюсь. – Это Лоис Келлертон.

Сейчас Люк взорвется, нахмурится грозно или стукнет кулаком по стойке со словами: «Из всех голливудских звезд…» – и будет сверлить взглядом пространство. Однако он ничего подобного не делает, только смотрит озадаченно.

– И?

Даже обидно. Я тут в узлы завязываюсь, а он само спокойствие.

– И! Сейдж рассердится! Я буду в лагере Лоис, ты в лагере Сейдж, они схлестнутся и…

– Никто ни с кем не схлестнется! – Люк наконец выходит из себя. – Я этого больше не потерплю! Бессмысленной вражде будет положен конец. Сейдж не в детском саду, ей пора взрослеть и мудреть. – Он сверкает на меня глазами, словно это я поссорила Лоис и Сейдж.

– Но ведь это не только ее рук дело, – справедливости ради замечаю я. – Они обе провоцируют. Лоис явилась на один прием в таком же платье, как у Сейдж, а потом Сейдж кинула ее с благотворительным вечером…

– Неважно, – обрывает меня Люк. – Вражда закончена. А что касается твоей клиентуры – ты независимый деятель, и если Сейдж не понравится, что ты одеваешь Лоис Келлертон, ей придется иметь дело со мной. Ясно?

Мне льстит его воинственный настрой. Я не сомневалась, что он меня поддержит (ну, почти не сомневалась). Бармен приносит коктейль, и Люк чокается со мной.

– За тебя, Бекки! За твою первую голливудскую клиентку. Браво! Надеюсь, у нее окажется побольше мозгов, чем у моей.

Я хихикаю. Так непохоже на Люка – ругать клиентов, обычно он куда более сдержан.

– Тяжело работать с Сейдж?

Прикрыв глаза, Люк делает глоток и криво усмехается.

– В шкуре этой красотки с потрясающей фигурой скрывается капризная девочка-подросток с куриными мозгами и самомнением, которому я пока не встречал равных. Хотя, заметь, я работал с банкирами, – добавляет он с иронией.

– То есть Сейдж хуже банкиров? – подыгрываю я.

– Она считает себя вправе поступать как левой ноге захотелось. Независимо от обстоятельств.

– А разве звездам этого нельзя?

– Некоторым. Достигшим определенной величины. – Люк делает еще глоток. – Сейдж возомнила себя голливудской небожительницей, а на самом деле ей до них далеко. Пока. Она практически без усилий прогремела в раннем возрасте, но с тех пор подобный успех ей только снился.

– И как сделать сон явью?

– Над этим мы сейчас работаем. Однако работа нелегкая. – Люк снова кривовато усмехается. – Поверь мне, ни один даже самый беспардонный и настырный лондонский магнат не умеет мотать нервы, как Сейдж Сеймур. На совете директоров тебя хотя бы слушают. Обсуждают план действий. Воплощают его в жизнь. Когда говоришь с Сейдж – совсем не факт, что она услышала хоть слово.

– А вот Аран говорит, что ты отлично справляешься. Он мне тебя очень хвалил на днях.

– Аран тоже молодец, – кивает Люк. – По крайней мере, мы с ним сходимся во взглядах. – Он отпивает еще глоток. – Поэтому от всей души желаю, чтобы твоя клиентка оказалась более вменяемой.

Я с улыбкой смотрю на Люка поверх коктейльного бокала. Как же здорово поговорить по душам! Последние несколько недель были такие суматошные, я Люка даже не видела толком, какой уж там посидеть спокойно вдвоем. Я уже хочу поделиться этой мыслью с ним, но отвлекаюсь на проходящего мимо парня в смокинге. Длинные темные волосы – явно выпрямленные да еще флаконом блеска заполированные – переливаются в свете ламп. Я перехватываю взгляд Люка.

– Мне тоже такие отрастить? – спрашивает он, пряча лукавую усмешку.

– Да! – загораюсь я. – Обязательно! Мне нравилось, когда ты отпустил «хвост». – Я тянусь к нему и накручиваю прядь на палец. – Обожаю твои волосы. Чем они длиннее, тем лучше!

Люк отрастил волосы во время медового месяца – даже косички заплетал. Но по возвращении в Лондон сразу же все обрезал. Длинноволосый Люк мне всегда казался немного другим, не таким, как стриженый. Более расслабленным.

– Тебе надо ходить на работу с «хвостом» и в шлепанцах. Калифорнийский стиль.

– Британец не может явиться в офис в шлепанцах, – убежденно заявляет Люк.

– Ты теперь голливудец.

– Вряд ли! – смеется он.

– Ну, почти. А Минни словно здесь и родилась. Кокосовую воду готова пить литрами. А еще она ходит на йогу в садике, ты знал? Кундалини-йога в два года! Изучают санскрит, вдыхают аромат шафрана, а в конце преподаватель просит каждого сказать, чем ему запомнилось занятие.

– И что говорит Минни? – с интересом спрашивает Люк.

– Я только на одном была, – признаюсь я. – Она сказала: «Попа-попа!»

– Попа-попа! – Люк фыркает, поперхнувшись коктейлем. – Красноречивая у нас дочь.

– Кстати, довольно метко. – Меня тоже разбирает смех. – Они тогда делали «собаку мордой вниз». Тебе, между прочим, тоже йога не помешает, – поддеваю я Люка. – Отрастишь волосы до талии, купим тебе шаровары – станешь тут совсем своим.

– Ты хочешь стать своей, Бекки? – Люк пристально смотрит мне в глаза, и я понимаю, что вопрос куда серьезнее, чем кажется.

– Я… не знаю. Да. Конечно. А ты нет?

– Может быть, – отвечает Люк после некоторого раздумья. – Тут странновато. Что-то мне нравится. А что-то я не могу принять.

– Но ведь так везде. Помнишь, у тебя как-то были в клиентах дизайнеры из Хокстона? И ты целыми днями рассказывал, насколько они отличаются от банкиров из Сити?

– Туше, – ухмыляется Люк и допивает коктейль. – Тебе не пора, кстати, пойти заняться своей клиенткой?

– Не будет у меня никакой клиентки, если я срочно не заберу у Сейдж клатч. – Я тревожно обвожу взглядом толпу. – Можешь как-нибудь отвлечь Сейдж? Я тогда его умыкну.

– Попробую. Пойдем.

Однако едва мы начинаем пробираться обратно, как из динамиков доносятся фанфары, а потом звучный баритон: «Дамы и господа! Начинаем церемонию вручения наград Актерского общества. Просим занять свои места!»

Я оглядываюсь, ища, не мелькнет ли где серебристое платье. Безрезультатно. Поток людей льется в зал из вестибюля, вокруг толчея. К тому же в дверях устраивают давку фотографы, кинувшиеся за какой-то крупной звездой.

– Дамы и господа! – повторяет громогласный баритон. – Просим всех занять свои места!

Кто-то трогает меня сзади за плечо, и я резко оборачиваюсь в надежде увидеть Сейдж. Но это Лоис.

– Бекки, я вас искала, – произносит она приглушенно. – Мы ведь так и не договорили.

Я не могу ответить. Я онемела. У нее в руках винтажный клатч. Откуда?

– Где вы его взяли? – вырывается у меня.

– Лежал на столе. Представляете, кто-то поставил на него бокал с шампанским. – Она улыбается с притворной укоризной. – Нужно лучше следить за такой прелестной вещицей. Мне сейчас нужно вручать награду, но мы еще увидимся, да?

Подмигнув, она спешит прочь. Я как в тумане возвращаюсь к своим и опускаюсь на стул.

– Что случилось? – беспокоится Сьюз. – Тебя все нет и нет.

– Все в порядке. Люк воспринял известие спокойно, а клатч у Лоис.

– Виртуозно! – аплодирует Люк.

– Спасибо. – Я расплываюсь в улыбке, меня наконец отпускает. – Ну что там у нас за награды? – Я листаю взятую со стола программу. – «Лучший дебют». Сьюз, ты могла бы претендовать!

– Неужели до сих пор нет награды «Лучшему статисту»? – возмущается она, пробежав глазами список. – Мы же костяк киноиндустрии! Почему у нас нет собственного «Оскара»? Тарки! – встречает она подошедшего мужа. – Ты должен спонсировать новую церемонию. Для актеров массовки.

– Э-э… – Тарки смотрит настороженно. – Да?

– Большим корпорациям нет до нас дела. Но где бы они были без нас, без таланта и самоотверженности простых статистов? – Сьюз вещает как с трибуны, еще чуть-чуть, и поведет массовку на демонстрацию. – Как бы они снимали свои блокбастеры? Мы требуем признания. Мы требуем уважения!

– И награду, – вставляю я.

– Я не ради себя, – отвечает Сьюз самоотверженно. – Я говорю от имени представителей своей отрасли.

– Но все-таки награду хотелось бы?

– Наверное. – Сьюз приосанивается. – Можно статуэтки вроде «Оскара», только серебристые.

– И назвать их «Сьюз».

– Да ну тебя! – толкает она меня локтем в бок. – Хотя, собственно… почему бы нет?

– Дамы и господа! – гремит баритон, и по залу начинают кружить лучи прожекторов. – Добро пожаловать на ежегодную церемонию вручения наград Актерского общества. Ведущий церемонии – Билли Гриффисс!

Под шквал аплодисментов и рвущуюся из динамиков музыку на сцену сбегает по подсвеченной лестнице Билли Гриффисс. (Не знаю, кто это. Комик, наверное.) Он заводит приветственную речь, но я почти не слушаю.

– Сейдж! – восклицает Аран. И действительно, к столу, мерцая и искрясь под лучами прожекторов, подплывает Сейдж. – Мы тебя потеряли. Что тебе налить?

– Я искала свой клатч. Всего на минуту отвернулась – и он куда-то делся! – возмущается она.

– Ничего страшного, – спешит вмешаться Сьюз. – Он все равно к платью не подходил.

– А сейчас для вручения первой награды я приглашаю на сцену актрису, перед которой находятся в неоплатном долгу все производители бумажных платочков. Мы видели ее на эшафоте, видели в глубоком космосе, и вот теперь она перед вами! Королева мелодрамы… мисс Лоис Келлертон!

Из динамиков льется саундтрек «Тэсс», и на вершине подсвеченной лестницы появляется Лоис. Тоненькая, воздушная, прелестная… с клатчем в стиле ар-деко в руках.

Черт.

Так. Думай. Быстро. Отвлечь Сейдж.

– Сейдж, – шепчу я с жаром. – Мне нужно с тобой поговорить. Срочно.

Я вижу, как расширяются глаза Сьюз, тоже заметившей серебристый клатч в руке Лоис.

– Ой. – Она судорожно трет ладонью шею и грудь. – Что-то мне нехорошо. Сейдж, взгляните, пожалуйста, у меня нет сыпи?

– Нет, все нормально, – отвечает Сейдж, бросив озадаченный взгляд на декольте Сьюз, и снова поворачивается к сцене.

– Сейдж! – Я кидаюсь к ней в обход стола и приседаю рядом на корточки. – Я придумала тебе просто гениальное платье! Со шлейфом, силуэта «рыбка», а сверху типа корсета…

– Отлично. Потом обсудим. Хочу посмотреть, как облажается Лоис.

– Итак, номинанты на вручение награды… – произносит Лоис. Она уже за трибуной, и клатч лежит рядом с микрофоном у всех на виду.

– Такая тощая, – с жалостью говорит Сейдж, выпячивая собственные пышные формы. – Кожа да кости. – Глаза ее вдруг сужаются. – Минутку! У нее моя сумочка? – Она ахает так громко, что за соседним столом оборачиваются. – Это же моя сумочка! Эта ведьма украла мой клатч!

– Нет-нет, – оправдываюсь я поспешно. – Это просто недоразумение…

– Недоразумение? Она воровка! – К моему ужасу, Сейдж вскакивает из-за стола. – Лоис, верни мой клатч!

– О боже… – Аран переглядывается с Люком.

– Что она делает? – На лице Люка неподдельный ужас.

Лоис, прервав зачитывание фамилий номинантов, неуверенно вглядывается в зал. Сейдж с горящими глазами шагает к сцене и забирается на подиум, сверкая серебристым платьем в лучах прожекторов.

– Это мой клатч! – заявляет она, хватая сумочку с трибуны. – А ты, Лоис, воровка! Самая обыкновенная воровка!

– Нет! – Аран бьется лбом об стол.

Фотографы осаждают сцену, лихорадочно щелкая затворами.

– Я ни у кого ничего не украла, – растерянно озирается Лоис. – Эту сумочку мне дала моя стилистка, Ребекка.

– Не тебе, а мне! – рявкает Сейдж, открывая клатч. – Вот, пожалуйста. Мой телефон. Моя помада. Мой талисман. А сумочка, значит, твоя, да?

Лоис потрясенно смотрит на вещи Сейдж, потом поднимает голову – в широко распахнутых глазах замешательство.

– Мне ее дали! – повторяет она. – Как так вышло?

Я поднимаюсь из-за стола. Колени трясутся.

– Это я виновата! – говорю я громко. – Прошу прощения, оказалось, что я обещала ее вам обеим…

Но меня никто не слушает, хотя я изо всех сил машу руками.

– Дамы, я уверен, это всего-навсего досадное недоразумение, – пытается спасти положение Билли Гриффисс. – Кстати, знаете, что случилось с вором, который крал календари? Получил двенадцать месяцев, и теперь вычеркивает дни. – Ведущий громко смеется над собственной шуткой, напрасно надеясь, что кто-нибудь подхватит. Все взгляды прикованы к Сейдж, которая отбивается от двух организаторов в наушниках.

– Эй, вы меня слышите? – отчаянно машу я. – Сейдж?

– Пора вывести тебя на чистую воду, Лоис, – шипит Сейдж. – Строишь из себя благородную принцессу, а на самом деле ты обычная преступница. Ты воровка! Ты крадешь из магазинов!

По залу прокатывается изумленное перешептывание. Раздаются выкрики: «Позор!» и «Уберите ее!»

– Хватит, хватит… – Билли Гриффисс и сам в растерянности. – Сейчас не время…

– Это правда! Она воровка! Она крала вещи – в «Рывке», да, Лоис?

Лоис, кажется, сейчас стошнит от ужаса.

– Есть запись камеры наблюдения, – добивает ее Сейдж. – Кому надо, может убедиться.

– Ты ничего не знаешь, – дрожащим голосом лепечет Лоис.

– Знаю! Бекки ее видела. Бекки, ты ведь поймала Лоис на краже? Расскажи всем! Вот свидетельница! – Она театральным жестом простирает руку.

Я по-прежнему стою рядом со столом, у всех на виду. Зал моментально оборачивается ко мне. Фотографы нацеливают объективы, меня ослепляет несколько вспышек.

– Ты ведь действительно застала Лоис за кражей в магазине? – повторяет Сейдж звонким, проникающим в самые дальние уголки зала голосом. Губы кривятся в издевательской улыбке. – Скажи им, Бекки. Скажи правду!

Кровь грохочет в ушах, как товарный поезд. Мысли разбегаются. Все смотрят на меня, нужно срочно что-то решать, а я в полном ступоре, и секунды тикают…

Врать мне в жизни доводилось нередко. Врала, что сломала ногу. Ссылалась в качестве отговорки на мононуклеоз. Преуменьшила больше, чем вдвое, стоимость купленных сапог. Но все это вранье касалось только меня. Я никогда не врала про других.

Я не могу во всеуслышание объявить Лоис воровкой.

Но и сказать, что магазинной кражи не было, тоже не могу.

– Мне… – Я в отчаянии смотрю на Лоис. – Я… Без комментариев.

В полном изнеможении я опускаюсь на стул.

– Что и требовалось доказать! – радуется Сейдж. – Возьмите запись с камеры. Бекки все видела! Она свидетельница. Пусть выступит!

Изобразив реверанс, Сейдж упархивает со сцены. Аран и Люк смотрят друг на друга в остолбенении.

– Бекки! – Люк крепко стискивает мою руку. – Ты в порядке?

– Да. Нет. – Я сглатываю. – Что мне оставалось делать?

– Положение безвыходное. – Челюсти Люка сжаты до желваков. – Тебя не должны были в него ставить.

– Идут. – Аран бросает на меня сочувственный взгляд при виде устремившихся к нам фотографов. – Держись теперь. Твоя жизнь уже не будет прежней.

– Бекки! – Репортер сует мне под нос диктофон. – Бекки! Вы поймали Лоис на краже?

– С поличным? – вторит другой.

– Бекки, повернитесь сюда!

– Сюда, Бекки!

– Оставьте ее в покое! – в гневе командует Люк, но толпа журналистов и фотографов напирает сильнее.

– Бекки, направо!

Всегда хотела знать, каково это, когда тебя осаждают папарацци. Теперь узнала. Это как в грозу попасть. Сплошные вспышки, шум и кутерьма. Не пойму, куда смотреть и что делать, разбираю только свое имя сквозь гомон.

– Бекки!

– Бекки!

– Бекки-и-и!