Глава 42

Увидимся за ужином, сказал он.

Я по-прежнему сидела за столом, борясь с мыслями и пытаясь превратить их во что-то, что не закончилось бы хладнокровным убийством. Я старалась смотреть на все исключительно рационально, как на выбор между органами: мой мозг или его почки. Но речь шла не просто о почках. Речь шла о его жизни.

Я пыталась представить это как самозащиту, но оно ею не было. Если я позволю этому случиться, получится казнь, к тому же еще и с упреждением, потому что мужу только предстояло совершить преступление.

Я так не могла. Несмотря на угрожавшую мне потерю, я не собиралась просто сидеть рядом и смотреть, как его отравят. Только я пришла к такому выводу, дверь распахнулась с такой силой, что врезалась в стену.

Вошли двое полицейских. На улице за ними был припаркован темный фургон, и сквозь дождь я разобрала на его боку надпись «Полицейское управление Инвернессшира».

Они не были похожи на добродушного Бобби Боба: форма свежая, темно-синяя с атласными лампасами на брюках, островерхие шлемы украшала серебряная эмблема. С их черных ремней свисали дубинки и наручники, а когда они остановились, вода сбежала с гладкого обмундирования и образовала лужи вокруг их тяжелых ботинок.

– Доброе утро, дамы, – сказал тот, что был повыше ростом, кивнув нам.

Я едва дышала. Эллис все-таки сделал это. На самом деле сделал.

Из-за того, что ему не понравилось, как Энгус смотрел на нас накануне вечером? Неужели я недостаточно убедительно играла обожающую жену? Возможно, он уже вернулся из поездки, твердо все решив, и я ничего не могла поделать.

– Чем мы можем помочь, джентльмены? – спросила Мэг.

Я должна была предупредить Энгуса! Я поверить не могла, что не сделала этого раньше…

– Мы разыскиваем Энгуса Дункана Гранта, – сказал один из полицейских. – Полагаю, он тут проживает?

– В настоящее время да. И что вам от него нужно? – спросила Мэг.

– Просто побеседовать.

Полицейский говорил так любезно, так вежливо, так небрежно. Сложно было поверить, что он собирается сломать Энгусу жизнь.

– Я скажу, что вы пришли, – сообщала Мэг.

Я смотрела ей вслед, когда она пошла в кухню, но когда, вздрогнув, обернулась, то увидела, что полицейские наблюдают за мной. Я была уверена, что они заметили панику в моих глазах.

– Доброе утро, офицеры, – сказал Энгус, выйдя к бару и присаживаясь на один из высоких табуретов.

– Слышал, вы хотели поговорить?

Коналл вышел с ним и лег у его ног. Вид у пса был мирный, но он следил за всеми взглядом.

– Мистер Грант…

– Капитан Грант, – поправила Анна, сидевшая у камина.

Полицейский кивнул ей и снова повернулся к Энгусу:

– Капитан Грант, я инспектор Чизхолм, а это сержант Макдугал. Мы получили из суда заявление, что кто-то занимается браконьерством в поместье Крег-Гэрев.

– Боюсь, мне ничего об этом не известно, – сказал Энгус.

– В заявлении говорится, что правонарушителем являетесь вы, – сказал инспектор Чизхолм, – и краткий обзор улик позволяет предположить, что это правда. Мы прошлись вокруг дома и не могли не заметить, что в холме за ним имеется погреб с неплохими запасами. Два благородных оленя, фазан, глухарь, если я не ошибся. Я полагаю, вы нам не объясните, откуда они у вас?

– Я их добыл на холмах, – сказал Энгус. – Как, уверен, вы и смекнули.

– В том числе и в поместье Крег-Гэрев?

– Да, – ответил Энгус, кивнув.

– Что ж, – сказал инспектор Чизхолм, подняв брови, – не могу сказать, что я этого ждал. Ваша честность радует, но все же, боюсь, нам придется вас арестовать.

– Не думаю, что это необходимо, – сказал Энгус, сохраняя абсолютное спокойствие.

Он сложил руки на груди, потом вытянул ноги и скрестил лодыжки.

– Боюсь, у меня нет выбора, – сказал инспектор Чизхолм. – Закон на этот счет высказывается недвусмысленно.

– Так кто выдвинул обвинение? – спросил Энгус. – Потому что это явно не лэрд.

– И откуда вам это известно? – поинтересовался инспектор Чизхолм.

– Потому что, думаю, я бы запомнил, сделай я что-то такое, – ответил Энгус.

Я совершенно растерялась. Судя по лицам, полицейские тоже.

– Прошу прощения? – наконец выговорил инспектор Чизхолм.

– Не думаю, что могу выдвинуть обвинение против самого себя, да и в любом случае, если бы мог, уверен, мне бы едва ли захотелось.

– Вы хотите сказать, что вы – лэрд?

– Да, – ответил Энгус, кивнув. – Три месяца как. Сын брата предыдущего лэрда. Ближайший из живых родственников мужского пола.

Я никак не могла понять. Повернулась к Энгусу.

– Но в тот вечер, когда приходил Бобби Боб… он же вынес тебе предупреждение за браконьерство, – выпалила я.

– Не за браконьерство, – отозвался Энгус. – За то, что бросил начальника береговой охраны в реку.

Я посмотрела ему в глаза и поняла, что все это значит. Потом вскочила на ноги.

– Ах, он ублюдок! Крыса неблагодарная! Ну, я ему сейчас покажу!

– Мэдди? – позвал Энгус. – Что происходит?

– Это Эллис! Это Эллис заявил! Он грозился, что упечет тебя в тюрьму, если я снова не стану его идеальной светской женой.

Я внезапно остановилась.

– И он довел дело до конца. Господи, за мной, наверное, прямо сейчас едут из больницы.

– Из больницы? Из какой больницы? – спросил Энгус.

– Мэг тебе расскажет. Мне нужно бежать, – ответила я, бросаясь мимо полицейских взять пальто.

– Мэдди, стой! – крикнул Энгус. – Никуда не уходи, я с тобой.

– Извините, что вмешиваюсь, – подал голос инспектор Чизхолм, – но можем мы побеспокоить вас просьбой представить доказательства вашего заявления, прежде чем вы отправитесь по своим делам?

– Это может подождать, – ответил Энгус, направляясь к двери. – Коналл, trobhad! Crios ort!

Пес поднялся и поспешил рысцой, догоняя хозяина.

– Боюсь, не может, – сказал инспектор Чизхолм, протягивая руку и удерживая Энгус за плечо.

Через мгновение Энгус, развернувшись, держал инспектора за запястья, подняв его руки к ушам. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга.

Сержант Макдугалл шагнул вперед, положив руку на дубинку.

Пара секунд, и Энгус отпустил инспектора Чизхолма, который одернул рукава и воинственно уставился на Энгуса.

– Я вам представлю доказательство, и вы уйдете, – сказал Энгус. – Мэг, достань железный ящик. Я принесу ключ. Мэдди, а ты никуда не уходи.

Когда он отвернулся, я воспользовалась моментом и выбежала под дождь.

Я хотела многое сказать Эллису – и Хэнку, – пока до них никто не добрался.

Я бежала, пока была в силах, потом потрусила, а когда показался долгожданный Аркет, перешла на спотыкающийся шаг.

При виде замка у меня открылось второе дыхание, и я побежала сперва вниз, а потом и вверх по склону рва, через караулку, по колючей траве, пока не достигла Водных ворот.

Хэнк на берегу склонился над камерой, накинув на голову плащ. Эллис стоял в лодке, наполовину сдвинутой на воду. На мгновение показалось, что он собирается вылезать, но потом я поняла, что они уже разгрузили сумки. Веревка была свернута на носу, и Эллис собирался выйти в плавание.

Я рванулась вниз по склону и, прежде чем они поняли, что происходит, запрыгнула на нос лодки. Приземлилась я на колени в набравшуюся на дно дождевую воду и ударилась ребрами о скамью.

Когда я подняла голову, чтобы отвести мокрые волосы с лица, то увидела, что Эллис смотрит на меня, пораженно открыв рот.

– Мэдди! Какого черта? – сказал он.

Хэнк вылез из-под плаща.

– Господи Иисусе! Какого черта ты тут делаешь? Мы же тебе сказали, что день неподходящий.

За скамьей, на дне лодки, лежало миниатюрное чудовище – с изогнутой шеей и выступающими глазами, с длинным спинным плавником и оливково-зеленым телом.

Я перегнулась через скамью и схватила его.

– По этой причине? – спросила я, размахивая подделкой над головой.

– Мэдди, брось, – сквозь зубы сказал Эллис.

– С удовольствием.

Я швырнула чудовище через плечо, подальше от лодки. Оно упало на бок, и я рассмеялась.

– Господи, даже не работает!

Эллис молча на меня смотрел.

Хэнк трагически вздохнул:

– Эллис, поймай эту штуку, хорошо? У нас кончается древесина, которую можно гнуть. И, может быть, заодно попробуешь получше контролировать свою жену?

Эллис взял весла и стал грести в сторону модели, не спуская с меня глаз.

– Эй, Хэнк! – крикнула я срывающимся от усилий голосом. – Я хочу с тобой поговорить! Про то, как меня контролировать. Сюда входит превращение моей лобной доли в суфле?

Хэнк закатил глаза:

– Будешь орать, войдет, Мэдди. Он просто хочет, чтобы ты перестала вести себя как психопатка. Если сможешь, ничего он с тобой делать не станет.

– Вчера ты так не думал. Что изменилось?

– Он просто расстроен, – мы все расстроены! – и говорим то, чего на самом деле не имеем в виду, в том числе и ты. Особенно ты. Но мы собираемся вытащить нас из этой дыры, так что, пожалуйста, попробуй продержаться еще несколько дней, хорошо?

– Он от расстройства пошел в суд? Потому что полчаса назад двое полицейских из Инвернесса пришли арестовывать Энгуса.

Хэнк вскинул глаза.

– Эллис? Это правда?

– Какого черта ты его спрашиваешь?

Я перенапрягла голос, и теперь он звучал прерывисто и рвано.

– Ты что, думаешь, Эллис вдруг начнет говорить правду? Он соврал про дальтонизм, чтобы не ходить на войну, господи боже!

Эхо донесло мои слова обратно, отразив их от холмов на другом берегу.

Эллис перешагнул среднюю скамью. Я увидела, как его стиснутый кулак летит к моей голове, а потом оказалась в луже на дне лодки и из глаз у меня посыпались искры.

– Господи, Эллис! – кричал Хэнк. – Да что с тобой такое?

Я свернулась на дне лодки, дожидаясь, когда ко мне вернется зрение.

– Тащи эту чертову штуку обратно, сейчас же! Эллис, я серьезно! Греби обратно!

– Сперва я быстренько переговорю с женой, – почти весело отозвался он.

– Эллис, если ты сию секунду не приведешь лодку обратно…

– Ты ничего толком сделать не сможешь, так?

Я приподнялась на локтях, голова прямо не держалась. Мы были в дюжине ярдов от берега. Эллис сидел на средней скамье и с ухмылкой смотрел на меня.

– Так это правда, – сказала я.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты различаешь цвета.

Он пожал плечами:

– И что? Это не важно.

– Не важно?

– Больше никто не узнает. Но ты не переживай, милая – условия там просто роскошные.

– Эллис! – орал Хэнк с берега.

– Едва я выйду из этой лодки, – тихо сказала я, – ты меня больше не увидишь, разве что в суде на бракоразводном процессе. У тебя нет ничего, чтобы ты мог меня удержать.

– Еще как есть. Ты недееспособна, а значит, я – твой законный опекун. Мне нужно просто позвонить в больницу.

– В больницу меня не заберут, если не найдут, а меня не найдут.

– Эллис! Разворачивайся! – ревел Хэнк.

– А и, кстати, Энгуса не смогли арестовать за браконьерство в Крег-Гэреве, потому что он и есть лэрд Крег-Гэрева, – продолжала я. – Получается, что вы – какие-то дальние родственники, хотя сходства не вижу.

Мы встретились глазами, словно увидели друг друга впервые. В борт лодки ударила сильная волна, ее начало качать.

– Эллис! – истошно закричал Хэнк. – Бога ради, повернись!

– Черт, оставь нас в покое, Хэнк! Я приведу лодку, когда сочту нужным!

– Смотри! – визжал Хэнк, и голос его звучал так утробно, так дико, что мы не могли не обернуться.

Хэнк яростно снимал. Вторую руку он высунул из-под плаща, ровно настолько, чтобы указать.

– Там! Длинное, черное и изогнутое. Показалось только на секунду – оно, должно быть, футов шестьдесят в длину, не меньше! Черт! Это оно! Я его снимаю! Снимаю, его мать! Эллис, это будет потрясающе!

У Эллиса переменилось лицо, он повернулся на сиденье. Я ухватилась за край лодки и приподнялась, чтобы посмотреть. Что-то большое, темное и округлое быстро двигалось под водой. Когда я поняла, что нечто поднимается, оно ударило в нос лодки снизу и сбросило меня за борт.

Мой рот и нос наполнились водой, прежде чем я поняла, что ушла под воду.

Холод был ужасающий. Тысячи пузырьков, больших и мелких, метнулись мимо меня. Это воздух выходил из одежды, а поскольку я знала, что пузырьки должны подниматься вверх, это значило, что лежу я ничком. Я инстинктивно забилась, чтобы выправиться.

Пузырьков стало меньше – моя одежда пропитывалась водой. Единственной мыслью было избавиться от пальто, но если я еще как-то могла свести руки перед собой, то пальцы слишком заледенели, чтобы слушаться. Я смогла отыскать пуговицы, коснуться их, даже ощутить нитки, которыми они были пришиты, но никак не могла их расстегнуть. В конце концов мои руки беспомощно всплыли.

Я посмотрела вверх и сквозь толстую волнистую воду увидела Эллиса, стоящего в лодке с веслом в руках. Оно пробило поверхность и остановилось, упершись мне в грудь.

Немыслимым усилием воли мне удалось снова свести руки и сомкнуть пальцы на веретене, прямо над лопастью. Я держалась за него и, как мне показалось, вечность спустя, задумалась: почему я не двигаюсь к лодке? Я озадаченно взглянула вверх и сквозь миллионы торфяных ниточек в воде увидела решительное лицо Эллиса.

Он меня не спасал. Он старался, чтобы я не всплыла.

Я попыталась оттолкнуть весло, но это было безнадежно. Эллис передвинул его в центр моей груди и толкал все сильней, пока последнее облачко пузырьков не вышло у меня из ноздрей. Сознание замерцало, поверхность озера отступила, и воцарилась тишина.

А потом меня словно засосало в водопад. Меня обхватила чья-то твердая рука и вынесла наверх, вытолкнув на поверхность с оглушительным всплеском. Потом меня быстро потащили по воде, держа сзади.

– Держись, mo gràdh, я тебя держу, – сказал Энгус прямо в ухо.

Свободной рукой он ровно выгребал к берегу, его ноги яростно двигались под нами. Я попыталась вдохнуть, но грудь не расширялась. Я даже не могла поднять руки, чтобы ухватиться за Энгуса.

Глаза у меня закрывались, и я боролась, стараясь их открыть. Вот, я увидела над собой кипящие и летящие облака, так похожие на что-то живое; а потом – темноту.

Облака, темноту. Облака, темноту. И, наконец, просто темноту.