Глава тридцать первая

Мы со Скай держим в руках по два рулона туалетной бумаги и смотрим на огороженный забором дом Ксандера.

– Не рановато ли? – спрашивает Скай. – Еще нет и половины одиннадцатого. Свет в доме включен.

– Для хорошей шутки никогда не рано. Главный вопрос: как мы проберемся во двор? – Я пытаюсь протиснуться между двумя железными прутьями, но мое бедро застревает, и я начинаю смеяться.

– Ты когда-нибудь в жизни была такой безответственной? – спрашивает Скай.

– Не думаю.

– Ты смешная, когда ведешь себя безрассудно.

Скай берет меня под мышки и, хохоча, пытается вытащить. Наконец она освобождает меня, и мы падаем на землю – я приземляюсь на нее.

– Давай просто обмотаем забор.

– А Ксандеру это тоже, как и нам, покажется смешным? – спрашивает она.

Понятия не имею.

– Конечно.

На улице темно, но мы умудряемся обмотать прутья забора бумагой. Когда это молодость приносила так много веселья? Через минуту я понимаю, что видеть стало легче, а еще через минуту осознаю, что кто-то светит фонариком прямо на наши руки. Этот человек откашливается.

– Веселитесь, леди?

– Да, очень, – отвечает Скай, и мы обе оборачиваемся и видим, что на нас осуждающе смотрит сотрудник службы безопасности.

– Как мило. Это охранник, – замечает Скай.

Он сводит брови на переносице:

– Охранник, который знает номер полиции. Пойдемте переговорим с мистером Спенсом.

Такие новости должны были омрачить вечер, но это не так. Может, когда мы стояли там, в темноте, с рулонами туалетной бумаги, нам казалось, что все это нереально. Теперь же, когда мы стоим на крыльце под пристальным взором мистера Спенса, все кажется реальней. Так почему я никак не могу перестать смеяться?

– Сэр, что мне с ними делать? – спрашивает охранник.

Мистер Спенс, наклонив голову, смотрит на меня. Интересно, он помнит, что мы уже встречались? Хотя с чего бы ему помнить? Я просто человек, которого он встретил несколько недель назад. Так что, когда он говорит: «Кайман? Верно?», улыбка исчезает с моего лица.

Я киваю. Конечно, он меня помнит. Я – символ неповиновения его сына. И последняя девушка на Земле, которую бы одобрил мистер Спенс. Неудивительно, что мое имя и лицо укоренились в его памяти.

– Ты разыгрываешь моего сына?

Снова киваю.

Он смеется:

– Буду честен, никого из моих детей не закидывали туалетной бумагой. Так это вроде называется? – Он поворачивается к охраннику: – Все в порядке, Брюс. – Затем говорит нам: – Может, зайдете, девушки?

Смотрю на рулон туалетной бумаги в своих руках, и моя грудь сжимается в приступе паники.

– Нет. Все нормально. Мы пойдем. Если дадите мусорный пакет, мы даже все-все уберем.

Он отмахивается от этого предложения:

– Не нужно, у нас для этого есть горничные. И я настаиваю. Вы должны зайти.

– Уже поздно. Мы…

– Кайман?

При первых звуках голоса Ксандера меня окатывает волна жара. Мои щеки краснеют. Наряженный в пижамные штаны и футболку, он подходит к двери. Даже его домашний костюм выглядит дорого. Он смотрит на туалетную бумагу в моих руках, затем на Скай и ее туалетную бумагу.

– Это был вызов, – выпаливаю я. – Нас не должны были поймать.

Скай начинает хихикать, и я присоединяюсь к ней.

Глаза Ксандера сверкают от сдерживаемого смеха.

– Заходите. Тесс приготовила горячий шоколад. Думаю, немного осталось.

Не уверена, что должна знать, кто такая Тесс, но не спрашиваю. В руках туалетная бумага, так что достаточно унижений для одной ночи.

– Нет, спасибо. Мы правда уже уходили.

– Я настаиваю, – говорит он.

Скай прыскает от смеха – наверняка потому, что Ксандер говорит так же, как и его отец. Видимо, она держит язык за зубами, чтобы я сама приняла решение. Смотрю то на Ксандера, то на его отца, которые, одинаково скрестив руки на груди и нахмурившись, в ожидании не сводят с меня глаз. Увидев такое очевидное сходство, я задаюсь вопросом, похожа ли я на своего отца. Может, я и выгляжу, как мама, но совсем на нее не похожа.

– Хорошо. Только на минутку. Уже поздно. Мы, честно, не хотели причинять вам беспокойство.

Их кухня огромна. Мраморные столешницы приглушенных тонов. Холодильник, больше которого мне видеть не доводилось. Мне даже на секунду показалось, что я рассматриваю прилавки с замороженными продуктами в супермаркете, такой этот холодильник огромный.

Отец Ксандера следует за нами на кухню:

– Вообще-то, Тесс уже ушла, но уверен, вы, ребята, сориентируетесь.

Тесс, по-видимому, кухарка.

– Спокойной ночи. Александер, не задерживайтесь, – говорит он и уходит.

Ксандер подходит к плите, на которой стоит чайник, и берет его:

– Пусто.

– Забей.

– Нет, сейчас я все сделаю. Думаю, порошок где-то здесь. – Он осматривает шкафчики.

Очевидно, он не успокоится, пока мы не выпьем горячего шоколада, поэтому я подхожу к плите, беру чайник и, налив в него воду, смотрю на кнопки. Скай подходит ко мне и помогает в них разобраться. Покрутив чайник в руках и понажимав несколько раз на разные кнопки, мы смогли зажечь одну конфорку.

Ксандер все еще ищет горячий шоколад. Он похож на гостя в своей собственной кухне: открывает все дверцы подряд, очевидно понятия не имея, что за ними прячется. Наконец он с громким «Ага!» достает из шкафчика упаковку.

– Ты хоть раз заглядывал в эти шкафчики? – спрашиваю я.

– Конечно.

– Давай тогда сыграем. Скай называет кухонную утварь, и тот, кто находит ее первым, выигрывает.

– Выигрывает что?

– Похвалу.

– Это мой дом, так что, думаю, я выиграю.

– Докажи, богатенький мальчик. Тесс здесь нет, чтобы приготовить тебе бутылочку.

– О-о, сама напросилась.

Я улыбаюсь. Кухня – моя стихия. И если здесь готовит кухарка, то она умна и практична. Кухонная утварь у плиты, стаканы у раковины. У меня дома все именно так. Киваю Скай.

Она улыбается:

– Хорошо, начнем с простого. Лопатка.

Ксандер бежит в противоположный конец кухни и начинает рыться в ящичках, я же иду к плите и открываю ящики с обеих сторон от нее. Сразу нахожу лопатку и, подняв ее, поворачиваюсь.

– Первый раунд за Кайман, – заключает Скай.

Ксандер, резко повернув голову ко мне, ворчит.

– Ладно, второй предмет – миска для хлопьев.

– Так не честно. Ты знала, что он в курсе, где она, – возмущаюсь я. И конечно же он знает. Она в шкафчике возле кладовки.

– Дополнительное задание, – выкрикивает Скай. – Найдите мне дуршлаг.

Я смеюсь над выражением лица Ксандера. На нем буквально читается: «Я даже не знаю, что это». Бегу к раковине. Он должен находиться где-то под одним из шкафов. Только я достигаю шкафчика, как меня за талию обхватывает пара рук и тянет назад. Затем Ксандер обходит меня и распахивает шкафчик, к которому я шла. Я рвусь вперед и, пристроившись рядом, телом пытаюсь оттолкнуть его в сторону.

– Мошенница, – возмущается он.

– Я? Да это ты мошенник.

Он не сдвигается ни на миллиметр. Не могу его оттолкнуть, а он уже обыскивает полки.

– Это как миска с дырочками, – выкрикивает Скай.

– Моя лучшая подруга против меня. – Обхватываю Ксандера за талию и стараюсь его оттянуть.

На плите свистит чайник, и Скай снимает его с конфорки.

– Нашел! – Ксандер понимает дуршлаг. Я подпрыгиваю и пытаюсь выхватить его, но Ксандер держит его слишком высоко. Когда я силюсь опустить его руку, он обнимает меня свободной рукой за плечи и прижимает к своей груди. – И победителем становится Ксандер.

– Мошенники! Вы оба!

Ксандер прочищает горло.

– Хочу посвятить эту победу своему превосходному знанию кухонной планировки и утвари, которой я неоднократно пользовался. Если бы не… – Он замолкает на полуслове, а потом говорит: – О, привет, мам.

Я сразу опускаю руки и, упираясь ладонями в грудь Ксандера, пытаюсь вывернуться из его объятий. Он кладет дуршлаг на стойку и обхватывает меня уже обеими руками:

– Мам, это Кайман Майерс и ее подруга Скай.

Мое тело до сих пор находится в ловушке объятий Ксандера, поэтому я могу только повернуть голову. Мне страшно увидеть выражение ее лица. Страшно, что это будет момент, когда я наконец встречусь с недовольством и презрением. Но у матери Ксандера приятное выражение лица (которое выглядит слишком молодым для лица мамы взрослого сына). У нее светлые волосы и голубые глаза. Теперь я понимаю, в кого пошел Лукас. Ксандер совершенно ничего не унаследовал от мамы. А затем она улыбается – возможно, потому, что я начинаю вырываться, – и я понимаю, что он унаследовал от нее все самое лучшее.

– Приятно познакомиться, девочки. Кайман, я многое о тебе слышала.

– Здравствуйте, миссис Спенс. Ваш сын не отпускает меня, потому что он мошенник, но мне тоже приятно с вами познакомиться.

Ксандер отпускает меня, и я, борясь с головокружением, отхожу от него на несколько шагов.

Миссис Спенс поднимает со стойки рулон туалетной бумаги и морщит нос.

– Спроси об этом Кайман, – советует Ксандер.

– Ваш сын позвонил и сказал, что крайне нуждается в туалетной бумаге. Я сразу же примчалась.

Она выглядит сбитой с толку, поэтому Ксандер поясняет:

– Она шутит, мам.

– Ах да. Сарказм, о котором ты мне рассказывал.

Господи, сколько они обо мне говорили?

– Я рада, что ты смешишь моего серьезного сына. – Она сжимает мою руку, затем поглаживает Ксандера по щеке. – Я иду спать. Не пропадай, Кайман.

– Спокойной ночи, мам. – После того как его мама уходит, Ксандер подходит к чашкам, кладет в них по несколько чайных ложек порошкообразного шоколада и наливает кипяток. – Не так вкусно, как у Эдди, но, надеюсь, пить можно.

– Здесь где-нибудь есть уборная? – спрашивает Скай. – Хотя о чем это я. Их тут, наверное, с десяток.

Он улыбается:

– Ближайшая за этой аркой. Первая дверь справа.

– Спасибо.

Она уходит, и мы остаемся вдвоем, бок о бок у стойки. Он тянется за ложкой, и его бедро плотно прижимается к моему боку. Затем мы тянемся за одной и той же чашкой, наши руки соприкасаются, и мы оба их отдергиваем.

– Бери, – произносим мы одновременно и смеемся.

Он делает глоток и передает чашку мне.

Мы соприкасаемся везде – плечами, локтями, бедрами, голенями – вплоть до ступней. Я чувствую каждое, даже самое крохотное, его движение.

– Ты меня убиваешь, – с придыханием произносит он.

– Извини. – Отступаю на шаг, но он хватает меня за локоть и поворачивает к себе лицом.

Теперь наши тела соприкасаются спереди. Меня всю обдает жаром, и я резко вдыхаю. Ксандер разворачивает меня спиной к стойке. Его ладонь такая горячая, что, кажется, может оставить след на коже.

Я упрямо смотрю на воротничок его футболки.

– Кайман?

– Да?

– Ты выглядишь напуганной. Тебя это пугает?

– Больше всего на свете.

– Почему?

– Потому что я не захватила мятные конфетки.

– А теперь правдивый ответ…

– Потому что я боюсь, что, как только ты меня поймаешь, игра закончится. – Не верю, что призналась ему в этом, я даже самой себе в этом не признавалась. Но он бросил мне вызов. Он всегда бросает мне вызов.

Ксандер проводит пальцем по моей скуле, и мое сердцебиение ускоряется, а все тело оживает.

– Не знал, что мы играем, – говорит он.

Я улыбаюсь. Те же самые слова прозвучали во время нашей второй встречи. Я встречаюсь с ним взглядом, и – будто он только того и ждал – его губы накрывают мои. Когда они соприкасаются, меня словно бьет током. Он целует меня нежно, губы такие же теплые, как и рука.

Только я собираюсь ему ответить, слышу, как Скай прочищает горло и говорит:

– Я просто возьму свой горячий шоколад и уйду. Чашку верну в следующий раз.

Я прекращаю поцелуй и, не желая показаться грубой, пытаюсь оттолкнуть Ксандера, но он не сдвигается ни на сантиметр. Скай одобрительно мне улыбается, и я понимаю, что она совсем не обиделась.

– Я отвезу ее домой, – заверяет Ксандер, не сводя с меня горящих глаз.

Мы оба слушаем, как Скай покидает кухню, а затем он подхватывает меня за талию и усаживает на стойку. Я обнимаю его руками и ногами и прижимаюсь к его губам своими. В этот раз в нашем поцелуе намного больше страсти. Моя потребность в нем более чем очевидна.

Он отвечает на поцелуй, его язык находит мой, а руки прижимают меня к себе как можно ближе. Ксандер приятный на вкус, как соленый шоколад. Мои ладони исследуют его спину через футболку. Нахожу его позвоночник и обвожу каждый позвонок. Меня омывает волна противоречивых эмоций, и, на удивление, верх берет сильнейшая грусть. Именно эту эмоцию я весь вечер успешно подавляла.

Я на грани слез, поэтому в надежде сдержать их зарываюсь лицом в его шею. Он замирает и пытается отстраниться, вероятно чтобы взглянуть на меня, но я крепко вцепляюсь в него. И тогда Ксандер начинает гладить меня по спине:

– Кайман? Что случилось? Прости. Это было слишком быстро? – Он берет меня за талию и спускает со стойки.

– Нет, это не так.

– Мне очень жаль.

– Нет, ты ничего не сделал. Сейчас совсем неподходящее время, чтобы выходить из фазы отрицания. – Не уверена, понял ли он, что я сказала, потому что из-за охвативших меня эмоций моя речь стала невнятной.

– Поговори со мной. Что случилось?

– Ты можешь просто обнять меня и не отпускать? Хотя бы на минутку… – Прежде чем попробовать все ему объяснить, мне нужно взять себя в руки.

Он, должно быть, понимает, что опустил руки, и, глубоко вдохнув, снова обнимает меня. Мы прижимаемся друг к другу так тесно, что между нами и миллиметра нет. Я держусь только благодаря его присутствию, в то время как на поверхность выходят мысли, которые я подавляла весь вечер.

Что, если мама беременна? Рождение ребенка погубит нас. Мы его не потянем. И что за парень этот Мэтью? Сбежит ли он, когда узнает? Как мама могла дважды наступить на одни и те же грабли? Я думала, у меня есть крохотный шанс оставить магазин кукол и начать собственную жизнь, но теперь это практически невозможно.

С ресниц срывается одна-единственная слезинка, и я быстро ее вытираю.

– Ты пугаешь меня, Кайман. Что не так?

– Мама.

– Она в порядке? – встревоженно спрашивает он.

– Возможно, она беременна.