Глава двадцать третья
Ксандер встречает нас на круговой подъездной дорожке, и я пытаюсь скрыться за спинами ребят. Наверное, мне должно быть очень стыдно за свое поведение в последние месяцы. Ощущал ли он, как сильно бьется мое сердце всякий раз, как оказывался рядом? Смотрела ли я на него этими дурацкими оленьими глазками? Скай заметила мои чувства к нему. Вероятно, он тоже. И теперь подумает, что я напросилась с группой, чтобы увидеть его.
– Студия за домом, – говорит Ксандер, как только парни начинают доставать из фургона инструменты. От звука его голоса у меня щиплет глаза. Я зло ругаю себя. – Дело ваше, но в студии есть инструменты, если вам не хочется нести все это, – продолжает Ксандер.
– Круто, – отвечает Мейсон, откладывая гитару, и Генри закрывает багажник.
– Идите за мной, – приглашает Ксандер, а через минут у замечает меня – я очень хорошо спряталась за Скай, бас-гитаристом Майком и барабанщиком Дерриком – и хмурится: – Привет. Не знал, что ты приедешь.
– Я тоже. – Знаю, это прозвучало фальшиво и жалко – горло сжало, – но тем не менее стараюсь притворяться, что у меня все отлично.
С секунду он раздумывает, будто хочет сказать мне что-то еще, но не решается.
– Ладно, пойдем. – Он зовет всех за собой.
Пока мы идем по огромному двору, мимо бассейна и баскетбольной площадки, Ксандер несколько раз оглядывается, и я понимаю, что он хочет, чтобы я догнала его, пошла рядом, но я остаюсь между двумя едва знакомыми людьми и слушаю, как они обмениваются шутками. Я докажу ему, что знаю – мы просто друзья, мы всегда были просто друзьями. Но не только это, еще и то, что у меня также есть другие друзья и ему не стоит беспокоиться о том, что я буду на него вешаться.
– Ладно, ребята, – произносит он, открывая дверь и складывая ключи и сотовый на небольшой столик слева. – Разбирайте игрушки, я пока запущу оборудование.
Группа сразу же атакует инструменты, а Ксандер остается за большим стеклом и начинает возиться с движками и кнопками. Скай садится на диван за Ксандером, и я присоединяюсь к ней.
Ксандер закрывает входную дверь и дверь в помещение, где уже играет группа, тем самым заглушив звук. По пути к своему месту он улыбается мне, и я злюсь на свое сердце, которое до сих пор не осознало, что у него есть девушка, и от этой улыбки начинает бешено колотиться.
– В холодильнике есть содовая и другие напитки, если вы, дамы, захотите пить. – Он показывает на холодильник из нержавеющей стали, который стоит в углу, затем поворачивается, подносит к уху наушник и, нажав кнопку на панели, говорит в микрофон: – Пробегитесь пару раз по песне и дайте мне знать, когда будете готовы записываться.
Он отпускает кнопку и разворачивается на своем стуле к нам. Было бы гораздо легче, если бы Ксандер был менее… менее каким? Самоуверенным? Привлекательным? Игривым?
Да, без последнего было бы неплохо. Неважно, что я сегодня поняла о наших отношениях, Ксандер слишком много флиртует. Если бы он был моим парнем и гулял с какой-нибудь девушкой, как гулял со мной, я бы разозлилась.
– Что? – спрашивает Ксандер.
– Что?
– Ты пялишься на меня.
– Нет, – отвечаю я.
– Да. Она пялилась? – спрашивает он у Скай.
– Ага, пялилась.
– Ну, я пыталась понять, ради чего ты живешь?
– Что, прости?
Я обвожу рукой его студию, которая располагается на его заднем дворе.
– Как ты умудряешься каждый день вставать с кровати с таким безрадостным будущим?
– Вообще-то, над этой проблемой со мной кое-кто работает. Надеюсь, он поможет мне выяснить, каким будет мое будущее. – Эти слова напоминают мне, почему мы начали вместе тусоваться. Мы находились в «похожей» ситуации, по его мнению. Может, он просто думал, что я понимаю его лучше других. Но это не так. Мы были полными противоположностями.
Открывается дверь в помещение для записи, к нам вваливается Мейсон и, перелетев через Скай и мои колени, кладет голову мне на плечо.
– Думаю, мы готовы, – говорит он Ксандеру.
– Хорошо. – Пару секунд Ксандер проводит в ожидании, вероятно полагая, что Мейсон поднимется, а затем кивает на лодыжку Мейсона: – Милая татуировка.
– Спасибо. Кстати, о ней. – Взглянув на меня, Мейсон берет прядь моих волос и накручивает ее на палец. Я рада его вниманию. Теперь я чувствую себя не так глупо из-за того, как вела себя с Ксандером. Так он увидит, что я не сохну по нему. – Это был сарказм или твоей маме она действительно понравилась?
– Моя мама не дружит с сарказмом.
Мейсон смеется:
– Правда? Тогда в кого ты такая? У тебя суперсаркастичный отец?
Будто почувствовав наихудшую из тем для разговора, вся группа входит к нам в комнату, в которой уже невыносимо жарко. В груди давит от желания сказать: «Понятия не имею, саркастичный ли у меня отец, потому что никогда его не встречала».
– Она не знает, – вставляет Скай, только усугубляя ситуацию.
– Правда? – спрашивает Мейсон. – Ты не знаешь своего отца? Что за история?
Я ерзаю, раздумывая, как же мне отшутиться и сменить тему.
Ксандер смотрит на часы:
– Ребята, у меня плотный график. Давайте добьем начатое. – На долю секунды он ловит мой взгляд, показывая, что сказал это только ради меня.
Мейсон скатывается с дивана, очевидно позабыв о моем отце так же легко, как и поднял эту тему. Жаль, что я так же легко не могу о нем позабыть.
Группа играет перед нами как в немом кино, а Ксандер в наушниках регулирует фейдера и движки. Не уверена, что именно он делает, но, похоже, он в этом спец. Скай встает и достает себе из холодильника содовую.
– Хочешь? – спрашивает она.
– Да нет.
Она подсаживается ко мне на диван:
– Как ты?
– Нормально.
– Кстати, я понимаю.
– Что понимаешь?
– Тебя. Понимаю, почему он тебе нравится. В нем что-то есть. – Она показывает на спину Ксандера.
Хоть мы и говорим негромко, а Ксандер в наушниках, мне все равно хочется ее утихомирить.
– Я же тебе говорила, все кончено. Скай, у него девушка – актриса.
Она закатывает глаза:
– Актрис слишком переоценивают. Борись за него.
Я встаю, охватившее меня волнение не дает мне усидеть на месте.
– Это не соревнование, если один человек уже победил.
На столике возле двери звонит оставленный Ксандером сотовый, но тот, очевидно, его не слышит, потому что никак не реагирует. Я стою всего в полутора метрах от телефона, поэтому поддаюсь любопытству и смотрю на светящийся экран. Сначала вижу фотографию смеющейся темноволосой девушки. Мне даже не надо читать имя внизу, чтобы узнать, кто это. Но я все равно это делаю. Сэди.
– Видишь? – говорю я, глядя на Скай и выгибая бровь.
– Серьезно? – спрашивает она.
Я киваю, а затем, бросив взгляд на спину Ксандера и на группу, которая все еще играет за стеклом, поддаюсь своему самому странному импульсу – беру телефон и отвечаю:
– Алло?
Скай так широко открывает рот, что я начинаю побаиваться, как бы она не вывихнула челюсть.
– Алло?… Ксандер?… Я плохо тебя слышу. Я в машине. – Ее голос звучит так обычно. Я видела Сэди Ньюэлл в нескольких фильмах, и эта ее версия разительно отличается от той, что играет в кино.
Теперь, когда я ответила, я не знаю, что сказать.
– Это не Ксандер. Сейчас я его позову.
– Я тебя не слышу. Что? Черт. Слушай, здесь плохая связь, но мне нужна твоя помощь. Я перезвоню тебе, когда доберусь до отеля.
Связь прерывается, и я бросаю сотовый обратно на столик, будто тот вот-вот взорвется.
Скай хихикает:
– Ты сумасшедшая.
– Она не поняла, что это я. Она перезвонит позже.
Ксандер разворачивается на стуле, и я ахаю от неожиданности.
– Кто-нибудь хочет послушать? – спрашивает он, снимая наушники и протягивая их.
– Да! – Скай подлетает к нему.
Когда она усаживается на стул возле Ксандера и надевает наушники, он поворачивается ко мне.
– Почему не это? – спрашиваю я, вновь устраиваясь на диване.
– Что?
– Почему бы тебе не стать музыкальным продюсером? Кажется, тебе очень нравится.
Он подкатывает на стуле вперед, пока наши колени не соприкасаются.
– Мой отец ни за что не вложит деньги в такую ерунду.
Я опускаю взгляд на наши колени, наверное, мне стоит использовать колесики на его стуле в свою пользу и оттолкнуть его. Но я игнорирую этот порыв.
– Но он построил эту студию?
– Мой старший брат – классический гитарист. Эта студия играет роль отдушины. Это хобби. Я много времени проводил здесь с братом, учился всему. Но, по мнению отца, это не профессия.
– Мне казалось, тебе плевать, что думает твой отец, – замечаю я.
Прищурившись, он словно пытается подобрать ответ.
– Наверное, мне не плевать, что думают деньги моего отца. – Он потирает затылок. – Без денег я не могу освободиться от него. Это как палка о двух концах.
Я понимаю, о чем он: ему нужны деньги, чтобы пойти в колледж, сделать собственную карьеру и в итоге заработать собственные деньги. Но мне интересно – только ли в деньгах дело? Ксандер прилагает много усилий, чтобы разозлить отца. Думаю, ему вовсе не плевать на то, что он думает.
По другую сторону стекла Мейсон поет с закрытыми глазами, выглядит он нелепо.
Ксандер постукивает кулаком по моему колену, возвращая мое внимание к себе.
– Я рад, что ты здесь. Не думал… – Наклонив голову, жду, когда он закончит. – После той субботы… и ты без слов вернула мне фотоаппарат… – Он сверлит меня взглядом.
– Что? – спрашиваю я, отчаянно желая узнать, почему он не договаривает. О чем он умалчивает? Беспокоит ли его так же, как и меня, что всё так вышло?
– На этих выходных меня не будет в городе, но в следующую субботу всё в силе?
Я моргаю. Так вот чего он хочет! Продолжить дни карьеры?
Скай вскрикивает, пугая меня:
– Это было круто. – Она встает.
Ксандер тоже встает и, подойдя к панели, включает микрофон:
– Все записано. Отличная работа, ребята! – Он подходит к столику и, убрав в карман ключи и сотовый, виновато смотрит на меня: – Я не знал, что ты приедешь. У меня правда плотный график. – Бросает взгляд на часы: – Через двадцать минут я должен быть в аэропорту.
– Уверена, до машины мы сможем дойти сами.
– Тогда увидимся в следующую субботу?
Мне хочется ответить: «Не знаю, лучше сначала согласуй это со своей девушкой. Кстати, она только что звонила, может, спросим у нее?» Но я молчу и просто киваю. Потому что, независимо от того, есть у него девушка или нет, мне хочется увидеть его в субботу. Очевидно, забыть его будет сложнее, чем я надеялась, и я ненавижу себя за то, что так слаба.
