8. Лотти

Наконец-то я замужем!

При мысли об этом мои губы сами собой складываются в торжествующую улыбку. Радость наполняет меня словно горячий воздух, так что кажется – еще немного, и я взмою в небо словно воздушный шар. Сегодняшний день был самым лучшим, самым удивительным и волшебным днем в моей жизни.

Я замужем! Замужем!!

Ура!!!

Собственно говоря, чудеса начались задолго до того, как я и Бен оказались в Бюро регистрации. Должна признаться – ужасно приятно вспоминать момент, когда я подняла глаза от разложенных на столе служебных документов и увидела Бена, который буквально ворвался в офис с огромным букетом роз. Глаза его сверкали, подбородок – упрямо вздернут, и я сразу поняла, что он настроен очень серьезно. Все, кто был в офисе, так и вытаращились на него. Даже мой босс Мартин выбрался из своего закутка, чтобы посмотреть, что будет дальше. А дальше было вот что: Бен остановился у двери и в полной тишине (все, естественно, молчали) сказал громко: «Лотти Грейвени! Выходи за меня замуж. Я хочу жениться на тебе сегодня же!»

А потом он подхватил меня на руки – меня! на руки! – и под дружные аплодисменты коллег понес к выходу. К счастью, Кайла догадалась догнать нас, чтобы отдать мне сумочку и телефон, а Бен вручил мне букет, и это было именно то, о чем я мечтала. Наконец-то я стала настоящей невестой.

Саму церемонию регистрации я помню довольно смутно. Должно быть, у меня наступило что-то вроде шока. Единственное, что я помню, это то, что Бен отвечал на все вопросы, которые нам задавали, практически мгновенно. Он не делал ни малейшей паузы, поэтому, когда чиновник спросил, согласен ли он взять в жены названную Лотти Грейвени (это меня, то есть), его «Да!» прозвучало почти агрессивно. Еще Бен захватил с собой несколько пригоршней экологически чистого конфетти (у него были полные карманы этого конфетти), и он осы́пал им нас обоих сразу после того, как нас объявили мужем и женой. После регистрации мы выпили шампанского в ближайшем кафе, а потом оказалось, что нам пора ехать в аэропорт, так что я даже не успела переодеться. В Грецию я лечу в том самом костюме, в котором обычно хожу на работу, но это пустяки, потому что и замуж я выходила все в том же деловом костюме (кто бы мог подумать!), а самое странное заключается в том, что меня это ни чуточки не волнует.

Я бросаю взгляд на свое отражение в зеркале над буфетной стойкой, и мне хочется засмеяться – такой у меня глуповато-счастливый вид, такие красные щеки и туманящийся взгляд. Я и вправду чувствую себя так, как выгляжу – очень счастливой и немного пьяной. Я с утра ничего не ела, но никакого голода я не чувствую – так бывает, когда происходит что-то важное и радостное и главная радость еще впереди. Мы сидим в зале ожидания в Хитроу и ждем, когда (уже совсем скоро!) объявят посадку на самолет, который унесет нас на Иконос – на остров нашей мечты.

Все же я съедаю несколько кусочков нарезанных фруктов и ломтик эмментальского сыра – просто для того, чтобы в желудке что-то было, и невольно вздрагиваю, когда чувствую у себя на бедре чью-то руку.

– Заправляешься? – раздается у меня над ухом голос Бена, и я снова вздрагиваю, на этот раз – в предвкушении. Когда я поворачиваюсь к нему, он целует меня в шею, тогда как его рука медленно ползет мне под юбку. О-о!.. Как это приятно!..

– Не могу дождаться!.. – горячо шепчет он мне на ухо.

– Я тоже, – также шепотом отвечаю я.

– Ты чертовски соблазнительна!

– А ты еще соблазнительней.

Мысленно я прикидываю, сколько нам еще ждать. Перелет до Иконоса занимает три с половиной часа. Думаю, на то, чтобы пройти таможенные формальности и добраться до отеля у нас уйдет еще не более двух часов. Десять минут на то, чтобы наш багаж доставили в номер. Еще пять минут пройдет, пока нам расскажут, где включается свет и как поворачивать кран… Тридцать секунд понадобится на то, чтобы повесить на дверь табличку «Не беспокоить».

В общем и целом получается почти шесть часов. Не знаю, как я выдержу, да и Бен тоже весь извелся. С каждой минутой он дышит все чаще, и вот уже вторая его рука оказывается у меня под юбкой. Ощущения настолько приятные, что мне никак не удается сосредоточиться на компоте из винных ягод.

– Прошу прощения… – какой-то пожилой толстяк протискивается мимо нас к буфетной стойке и начинает накладывать себе на тарелку ломтики «Эмменталера». На нас с Беном он поглядывает с нескрываемым неодобрением.

– Если вам так не терпится, – говорит он назидательным тоном, – найдите себе место поукромнее.

Я чувствую, что краснею еще больше. Не может быть, чтобы маневры Бена настолько бросались в глаза.

– У нас медовый месяц, – резко говорю я, но толстяк совершенно непробиваем.

– Поздравляю, – говорит он холодно. – Надеюсь, ваш молодой человек вымоет руки, прежде чем брать еду с общей тарелки.

Ну и зануда!..

Я бросаю на Бена красноречивый взгляд, и мы перебираемся к дальней стене, где стоят в ряд мягкие плюшевые кресла. Все мое тело тяжело, ритмично вздрагивает, кровь шумит в ушах, как прибой. Больше всего мне хочется, чтобы руки Бена вернулись туда, где они только что были, и продолжили свою сладостную работу.

– Э-э… сыра? – Я протягиваю Бену свою тарелку.

– Нет, спасибо. – Он мрачно хмурится.

Это просто какая-то пытка! Я смотрю на часы, и мне вдруг кажется, что они стоят. Я пугаюсь, но потом понимаю, что с часами все в порядке, просто на самом деле прошло всего две минуты. Две минуты из шести оставшихся часов! Это целая про́пасть времени, которое нужно чем-то заполнить. Может быть, разговором? Да, кажется, это то, что нам нужно. Легкая, непринужденная беседа на отвлеченные темы.

– Я очень люблю эмментальский сыр, – начинаю я. – А ты?

– Ненавижу.

– Правда? – Этот факт, думаю я, мне нужно непременно запомнить на будущее. Все-таки мы еще слишком мало знаем о привычках и предпочтениях друг друга, тут Флисс права на все сто. – А я и не знала, что ты не любишь «Эмменталер».

– Он надоел мне до чертиков, еще когда я жил в Праге.

– А ты жил в Праге? – спрашиваю я с любопытством. Я и в самом деле чувствую себя заинтригованной. Я не знала, что Бен жил за границей, как не знала, того, что он ненавидит эмментальский сыр. Вот, думаю я, в чем главное преимущество брака с человеком, с которым ты предварительно не прожил бок о бок несколько лет. Когда двое таких, как мы, становятся семьей, они еще долго продолжают узнавать друг о друге что-то новое. А значит, тем для разговоров у них только прибавляется. Мы с Беном – настоящие первооткрыватели, мы открываем друг друга, и это поистине захватывающее приключение, которое продлится всю жизнь. Наверное, нет ничего интереснее, чем узнавать чужие секреты, выведывать душевные тайны. Надеюсь, благодаря этому мы никогда не превратимся в уныло молчащих за ужином супругов, которым не о чем говорить, потому что все уже сказано, все изведано и у́знано.

– Правда, жил? – повторяю я. – А… зачем? Что ты там делал?

– Я уже не помню, – Бен пожимает плечами. – Это было в тот год, когда я учился цирковому искусству.

Цирковому искусству? Этого я не ожидала. Я как раз собираюсь спросить, чем еще он занимался в жизни, когда его телефон издает короткий двойной писк, сигнализируя о поступившем сообщении, и Бен вытаскивает его из кармана. Он быстро просматривает сообщение и недовольно хмурится.

– Все в порядке? – озабоченно спрашиваю я.

– Это от Лоркана, – нехотя объясняет Бен. – Как же он меня достал!..

Снова Лоркан… Мне ужасно хочется с ним познакомиться. Откровенно говоря, я испытываю к нему нечто вроде благодарности, ведь если бы вчера Лоркан не поговорил с Беном и не сказал ему… в общем, всего того, что́ он сказал, сегодня Бен не примчался бы ко мне на работу с предложением немедленно пожениться, и в результате я лишилась бы самого удивительного и романтического воспоминания в моей жизни.

Я сочувственно глажу Бена по плечу.

– Но ведь он, кажется, твой самый старый и самый близкий друг, – говорю я. – Не лучше ли вам помириться?

– Может, он и был моим другом, но теперь… – Бен неприязненно скалится, а я бросаю быстрый взгляд через его плечо и успеваю разглядеть часть текста на экране телефона.

Бен поворачивает телефон обратной стороной ко мне, и я не осмеливаюсь спросить, можно ли мне прочесть остальное.

– А… о каком решении он пишет? – деликатно интересуюсь я.

– А-а, так… Ерунда, не стоит обращать внимание. – Бен смотрит на зажатый в кулаке телефон и злобно щурит глаза. – К тому же я ни от чего не убегаю. Я просто… Господи!.. Понимаешь, Лотти, проблема в том, что Лоркану ужасно хочется, чтобы я делал все именно так, как он считает нужным и правильным. Должно быть, он просто привык управлять всем и вся, пока работал с моим отцом. Тот его слушался, и я не могу не признать, что Лоркан часто давал ему действительно ценные советы, но теперь… Теперь все изменилось.

Он снова подносит телефон к глазам, набирает какую-то короткую фразу и резким движением пальца отправляет эсэмэс адресату. Буквально через несколько секунд приходит ответ, и Бен негромко бранится сквозь зубы.

– Приоритеты! Он говорит, что я должен правильно выбрать приоритеты! До него никак не дойдет, что речь идет о моем будущем! Ну как, как ему объяснить, что я просто сделал то, что должен был сделать еще пятнадцать лет назад?! А ведь если бы я тогда женился на тебе, сейчас у нас, наверное, было бы уже десять детей!

При этих словах я чувствую, как моя любовь вспыхивает с новой силой. Бен хочет иметь большую семью! Мы с ним об этом еще не говорили – просто не было времени, – но в душе я надеялась, что он, как и я, хотел бы иметь много детей. Четверых. А может быть, даже шестерых!

– Ничего, – говорю я, прижимаясь к нему. – Время еще есть, мы все наверстаем!

Пару секунд спустя Бен роняет телефон на сиденье и поворачивается ко мне.

– Знаешь, – говорит он, – с сегодняшнего дня для меня по-настоящему важно только одно – ты и я. Мы… И больше ничего!

– Правильно. Так и должно быть, – шепчу я в ответ.

– Я до сих пор помню момент, когда влюбился в тебя, – продолжает он, мечтательно прикрыв глаза. – Это было в тот день, когда ты впервые прошлась по пляжу колесом. Сначала ты загорала на скале посреди залива, потом прыгнула в воду и поплыла к пляжу. Я думал, ты хочешь вернуться в пансион, но на берегу ты вдруг сделала «колесо», а потом еще раз и еще… и так до самого подножия лестницы. Я думаю, ты просто не знала, что за тобой кто-то наблюдает… Меня это поразило!

Я киваю. Я тоже помню тот день, помню плотный, прохладный песок, в который я упиралась ладонями, помню, как развевались и лезли в глаза волосы. В те времена я была сильной, легкой и гибкой как тростинка, а живот у меня и вовсе был как стиральная доска…

И, разумеется, я знала, что он на меня смотрит.

– Ты сводишь меня с ума, Лотти! – говорит Бен, и его ладони снова начинают скользить вверх по моим бедрам. – Всегда сводила!..

– Нет, Бен, нельзя! – Я бросаю быстрый взгляд на пожилого джентльмена, который нет-нет, да и посматривает в нашу сторону поверх своей газеты. – Не здесь!

– Но я не могу больше ждать!

– Я тоже. – Мое тело снова начинает вибрировать в такт частым ударам пульса. Что же делать?!..

– Но нам придется, – добавляю я и смотрю на часы. Прошло всего десять минут. Не представляю, как мы оба выдержим эту пытку.

– У меня, кажется, идея! – Бен перехватывает мой взгляд и шепчет горячо:

– Ты бывала здесь раньше? В Хитроу довольно большие туалеты… Просторные кабинки…

Он делает паузу и добавляет:

– Туалеты для обоих полов. Унисекс.

Я подавляю желание захихикать.

– Ты предлагаешь…

– Угу. – Его глаза блестят, как у горячечного больного. – Ну, как тебе?

– Сейчас?

– А чего ждать? До посадки еще минут двадцать.

– Я… я не знаю. – Я и в самом деле не знаю, как поступить. Секс в общественном туалете… По правде сказать, я несколько иначе представляла себе свою первую брачную ночь, но, с другой стороны, мне и в голову не приходило, что я сама буду в таком возбуждении.

– А как же наша брачная ночь? – спрашиваю я, продолжая цепляться за свой первоначальный план. – Ведь мы хотели сделать ее особенной, романтичной…

– Мы все сделаем, как решили, – уверенно отвечает он и принимается играть моей мочкой уха, отчего приятные ощущения во всем моем теле только усиливаются. – А то, что мы задумали сейчас, это просто… просто прелюдия. Проба пера.

Его пальцы нащупывают бретельку моего бюстгальтера.

– Ну а если честно, то еще немного, и я просто лопну.

– Я тоже… лопну. – Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать в голос. – Ладно. Только ты иди первый. Найди нам удобное место.

– Я пришлю эсэмэску.

Он поднимается и быстро идет к дверям унисекс-туалетов, а я откидываюсь на спинку кресла и стараюсь не расхохотаться. Просто не знаю, как у нас все получится. Впрочем, обстановка в зале ожидания кажется мне слишком респектабельной и скучной, и я не прочь внести в нее капельку экстрима.

В ожидании эсэмэс от Бена я достаю телефон и под влиянием настроения отыскиваю номер Флисс. Мы с ней столько шутили по поводу членства в клубе «Высокая миля», что я просто не в силах удержаться.

«Ты никогда не занималась этим в общественном туалете аэропорта? Когда будет удобный случай, я расскажу, каково это☺»

Честно говоря, никакого ответа я не жду. Ведь это просто шутка – быть может, даже не слишком остроумная. Поэтому, когда пару секунд спустя приходит ответ, он застает меня врасплох.

«Остановись! Не смей! Ты сама все себе испортишь. Дождитесь хотя бы, пока попадете в отель!»

Несколько мгновений я тупо разглядываю буквы на экране телефона, потом перечитываю сообщение еще раз. Да что с ней, в конце-то концов, думаю я, и отбиваю новый текст:

«Не беспокойся, мы женаты☺»

Я успеваю сделать глоток воды, и тут приходит еще одно эсэмэс, на этот раз – от Бена:

«3-я каб. слева. Стукни 2 раза».

Теплая волна бежит по всему моему телу от головы до пяток, пока я набираю ответ:

«Иду».

Я беру в руки сумочку и вижу, что Флисс прислала еще одно сообщение.

«Я тебе серьезно говорю: вы должны подождать до гостиницы. Остановись, не то сама потом будешь жалеть!»

Ну, это уже чересчур. Я хотела пошутить, а в ответ получаю одни глупые нотации! И что это Флисс так волнуется? Может, она боится, что нас поймают и какой-нибудь особо пронырливый репортер сумеет связать меня с ней и с ее надутым журналом?

«Тебя это не касается!» – отправляю я Флисс сердитую эсэмэску и прячу телефон в карман. К туалетам я иду, дрожа от множества сладостных предчувствий. Внутри я дважды стучу в дверь третьей слева кабинки – и в одно мгновение оказываюсь в объятиях Бена, который уже наполовину раздет.

– О боже! Боже мой!..

Его губы прижимаются к моим, одной рукой он гладит (на самом деле больше ерошит) мои волосы, другой расстегивает застежку лифчика, пока я судорожными движениями пытаюсь избавиться от трусиков. В кабинке довольно тесно, но мне удается сделать это в рекордно короткое время. Я хочу, чтобы все произошло как можно скорее, чтобы все было быстро и яростно… Я хочу, как не хотела еще никогда в жизни.

– Ш-ш!.. – шикаем мы друг на друга, когда кто-то из нас задевает стенку кабинки локтем или коленом. К счастью, стенки здесь достаточно прочные, и на них можно опереться. Со всей поспешностью мы занимаем более или менее удобное положение – Бен прижимается спиной к стене, а я готовлюсь запрыгнуть на него, чтобы обхватить руками и ногами. Бен пыхтит, как паровоз, я тоже завелась не на шутку. Судя по стремительному началу, задуманное займет у нас не больше десяти секунд.

– Презерватив… нужно? – шепотом спрашиваю я.

– Нет, – быстро отвечает он, потом глядит на меня вопросительно. – Правильно?

– Правильно. – Мое возбуждение возрастает еще больше. Что, если мы зачнем ребенка? Это будет просто восхитительно!

Бен внезапно замирает.

– Слушай, – хрипло шепчет он, – может, с тех пор как мы были вместе в последний раз, ты выучилась каким-нибудь особенным штучкам? Если так, только скажи, что я должен делать.

– Потом, – шепчу я в ответ, поддергивая повыше юбку. – Я потом тебе расскажу… Ну, давай же!..

– О’кей.

Тук-тук-тук!!

Кто-то громко стучит в дверь кабинки, и от неожиданности со мной чуть не делается плохо. Оступившись, я больно бьюсь коленом о бачок. Что за черт?! Кто там?!

– Прошу прощения, – раздается снаружи женский голос. – Я – менеджер зала ожидания. Здесь кто-нибудь есть?

Проклятье!..

Я не могу пошевелиться. Не могу даже подать голос. В панике мы с Беном глядим друг на друга. Что делать??!

– Откройте, пожалуйста, дверь.

Одной ногой я стою на унитазе, другой успела обвить талию Бена. Где мои трусики, я понятия не имею, возможно, они утонули. Но хуже всего то, что я по-прежнему задыхаюсь от острого желания.

Может, просто не обращать внимания на эту тетку-менеджера? Послать ее к черту и продолжать в том же духе? В конце концов, что она нам сделает?

– Давай!.. – одними губами шепчу я Бену. – Только очень тихо! – На случай, если он не расслышал, я пытаюсь пояснить свои слова жестом – и сиденье унитаза под моей ногой громко скрипит. Вот досада-то!

– Если вы не откроете немедленно, мне придется открыть дверь универсальным ключом! – говорит тетка-менеджер.

Универсальный ключ-«вездеход»? Я слышала от Флисс о таких штучках. Обычно им пользуются дежурные в гостиницах, чтобы попасть в номер в случае пожара или при каких-то других чрезвычайных обстоятельствах, но я и представить не могла, что у смотрителя общественного туалета тоже может быть универсальный ключ от всех кабинок. Мы что, живем в полицейском государстве?!

Я все еще тяжело дышу, но теперь уже от разочарования. Я просто не могу соединиться со своим мужем, когда за тонкой дверцей в шести дюймах от нас прислушивается к нашей возне вооруженный универсальным ключом сортир-менеджер!

В дверь снова стучат. На этот раз стук такой сильный, что кабинка буквально ходит ходуном.

– Эй, вы меня слышите? – требовательно спрашивает женщина. – Открывайте немедленно!

Я криво улыбаюсь Бену. Ничего не поделаешь, придется открыть, пока хранительница санфаянса не вызвала полицейский спецназ.

– Сейчас! Одну минуточку! – кричу я в ответ, торопливо застегивая лифчик. – Извините, я просто… поправляла… голову.

Интересно, что это значит – «поправляла голову»? Приводила в порядок прическу или, может быть, сама себе вправляла шейные позвонки? А может, почувствовав скорый приступ, я принимала лекарство от какой-нибудь психической болезни? О, идея!..

– Мой муж должен был мне помочь, – быстро добавляю я, оглядывая пол кабинки в поисках трусиков. Бен тем временем застегивает брюки, затягивает ремень… Уф-ф! Наконец-то.

Но трусиков нигде нет. Что ж, придется их бросить. Я еще успеваю пригладить волосы, окинуть взглядом Бена и взять в руки сумочку. Наконец я открываю дверь и приветливо улыбаюсь сухонькой седовласой женщине, которая сердито глядит на меня поверх очков без оправы. За ее спиной я замечаю вторую женщину, помоложе – она брюнетка и одета в какое-то подобие униформы. Очевидно, это младший туалет-менеджер, а может, просто уборщица.

– Еще раз извините, – повторяю я. – Мне нужно было срочно сделать укол иммунной сыворотки, а муж мне помогал. Согласитесь, что делать это у всех на глазах не очень-то приятно.

Женщина окидывает меня подозрительным взглядом, но, по-видимому, решает, что я не похожа на наркоманку, которой срочно понадобилась доза.

– Хотите, я позову доктора? – предлагает она.

– Нет, спасибо. Теперь все в порядке. Спасибо тебе, дорогой, – добавляю я, обращаясь к Бену.

Взгляд женщины устремляется куда-то мне под ноги.

– Это ваши?

Проследив за ее взглядом, я обнаруживаю за унитазом свои трусики и мысленно чертыхаюсь. Ах, вот где они были!..

– Разумеется, нет, – отвечаю я с максимальным достоинством.

– Понятно. – Женщина оборачивается к помощнице. – Будьте добры, Лесли, вызовите уборщицу, пусть все здесь приберет.

Вот черт, думаю я. Это трусики от Абади, они обошлись мне в сорок фунтов. Кроме того, они прекрасно подходят к лифчику, который, к счастью, остался на мне. Нет, я не допущу, чтобы их швырнули в мусорную корзину!

– Собственно говоря… – я пристально всматриваюсь в трусики, словно они вдруг показались мне знакомыми, – возможно, это мои, – говорю я и, небрежно подняв трусики двумя пальцами, рассматриваю крошечную кремовую розочку впереди. – Точно, они!..

Под суровым взглядом туалет-менеджера я прячу трусики в карман.

– Большое спасибо. У вас просто замечательный туалет… и зал ожидания, конечно, тоже.

– И отличный «шведский стол», – добавляет Бен. – Но на вашем месте я бы все-таки заменил «Эмменталер» каким-нибудь другим сортом…

С этими словами он величественно берет меня под руку и ведет обратно в зал. Очень вовремя, потому что я готова истерически расхохотаться. Ничего особенно смешного он не сказал, но я пребываю на таком взводе, что мне много и не надо. Малейший повод, и я начну смеяться как безумная или, наоборот, – крушить все вокруг. «Как они нас застукали?» – думаю я. Как они узнали?

– Мы же совсем не шумели, – шепотом говорю я Бену. – Как они пронюхали?

– Я уверен, нас сдал тот старый зануда, – отвечает он. – Догадался, что́ мы задумали, и наябедничал.

– Вот сволочь!

Мы возвращаемся к креслам. Я сажусь и еще раз окидываю взглядом зал ожидания. Интересно, почему у них здесь есть и буфет, и выход в Интернет, и комната для инвалидов, но нет помещений для секса? Пусть не для всех, но хотя бы для молодоженов?!

– Давай выпьем шампанского, – предлагает Бен, слегка стискивая мое плечо. – Не расстраивайся. Ночью мы свое возьмем.

– Ночью?! Да! – соглашаюсь я и снова смотрю на стрелки часов. До того момента, когда мы наконец сможем вывесить на двери нашего номера табличку «Не беспокоить», нужно ждать еще почти пять с половиной часов. Что ж, остается только считать секунды. И миллисекунды.

Пока Бен идет к бару, я достаю телефон и пишу Флисс:

«Нас застукали. Кто-то нас сдал. Завистливые мерзавцы!!!»

Проходит довольно много времени, наконец я получаю ответ:

«Бедная, бедная Лотти!.. Приятного полета».