Глава 35
Когда в половине шестого я постучала в дверь Кэрол Гвиннелл, дом ее пах, как яблочный пирог.
— Мамочка! — закричали мои дети, бросившись через всю кухню и обхватив руками мои ноги.
Кэрол помахала мне рукой.
— Ну как, ребята, хорошо провели время? — спросила я.
— Да! — воскликнул Сэм.
— Да! — крикнул Джек.
— Спасибо за прекрасный день, — вежливо сказала Софи, прежде чем схватить меня за руку и многозначительно посмотреть в сторону двери.
— Секундочку, дорогая. Я только хочу поблагодарить миссис Гвиннелл.
— Всегда рада! Приходите в любое время! — улыбнулась Кэрол.
Пока дети надевали пальтишки, она произнесла, понизив голос:
— Никто ничего не слышал… ни о чем. Позвони, когда вернешься домой, ладно?
— Ты думаешь, что тот же тип, убивший Китти, как-то связан и с Лекси? Кто у них мог быть в общих знакомых?
Кэрол сморщила нос, и ее серьги еле слышно звякнули.
— Да все. Та же самая школа, церковь, друзья, детский врач, тренажерный зал…
Она заглянула в гостиную, где телевизор был включен на канал Си-эн-эн с приглушенным звуком.
— Мне нужно готовить обед. Позвони обязательно.
Я поблагодарила ее и повела детей к машине.
Кэрол стояла в проеме двери, в красно-белом полосатом фартуке и наблюдала, как мы отъезжали.
— Чарли не смывает в туалете после того, как сделает, — прошептала Софи, пока я пристегивала ее к сиденью.
Она и мальчики получили по конфете, оставшейся с Хеллоуина. Я держала их в «бардачке» для таких случаев.
— Да уж, плохо.
Софи помахала рукой, разговор ей уже наскучил.
— Можно мне на ужин кимчи?
— Конечно, — кивнула я.
Мы вернулись домой, закрыла двери, и я позвонила Кэрол.
Я накормила детей ужином (сосиски из индейки для мальчиков, кимчи, заказанное по Интернету из Нью-Йорка, для Софи), искупала всех, почитала «Золушку», причем мальчики притворялись, будто им неинтересно.
В восемь тридцать, когда все спали, я приняла душ, влезла в просторную поношенную ночную рубашку и панталоны без резинки в одной штанине, прокралась в комнату мальчиков и удостоверилась, что они в безопасности, хорошо укрыты и спят.
Когда я забралась под одеяло и закрыла глаза, то была уверена, что это только для видимости, и я не смогу уснуть, как не сумела удержаться от поцелуев с Эваном. Но когда проснулась, в окно стучал дождь со снегом, дети ссорились, и, судя по смятой подушке и скомканному одеялу на кровати в гостевой комнате, мой муж пришел и ушел, а я даже не заметила.
— О, мой бог, — крикнула Джейни. — Ты отказалась!
— Да, отказалась, — сказала я, чувствуя, как сжимается мой желудок.
Я нарезала ломтиками тосты с корицей и поставила тарелку перед детьми.
До этого утра я не осознавала в полной мере чудовищность того, к чему была так близка. Но возмездие настигло меня. И либо оно, либо чувство вины ослабили мою иммунную систему. С того момента, как я проснулась, желудок болел, и каждые десять минут я бегала в туалет, что очень веселило деток.
— Но я хотела.
Джейни помолчала.
— Я все еще могу депортировать его, — усмехнулась она.
— Не волнуйся. Я никогда больше с ним не увижусь.
Я приняла это решение в поезде, на обратном пути домой. Я не создана для адюльтера. Я ощущала себя гадкой, от чувства вины мне было плохо. Мои тайные поездки, которые я уже совершила, и так потребовали максимального напряжения сил. Я не могла придумать никаких других фальшивых предлогов для того, чтобы съездить в город. Бена можно было купить на то, что в офисе доктора Моррисона потеряли мой анализ только раз. Второй раз — это перебор.
— Ты все еще любишь его? — спросила Джейни.
Я громко застонала:
— Какое это имеет значение? Я замужем. У меня дети.
— Полагаю, в наши дни можно получить развод, даже если у тебя дети. Но я не подбиваю тебя на развод!
Я взяла стакан сельтерской без газа и заставила себя сделать глоток.
— Это было только один раз, — произнесла я. — Мне нужна была его помощь.
— И он тебе помог.
Я ухитрилась отпить еще немного. Потом на дрожащих ногах доползла до ванной комнаты и села на унитаз, размышляя, как это все могло произойти, как я за одни сутки превратилась в женщину, какой, как я клялась, никогда не стану. Лгунья. Почти изменщица. Способная с легкостью отказаться от брака и разрушить семью ради дешевых удовольствий в отеле.
— Он выяснил, что Дельфины Долан не существует.
— Неужели? Она показалась мне весьма реальной на твоей вечеринке.
— Это не настоящее имя. Раньше ее звали Дебби Фарбер.
— В таком случае звони Стэну и вели арестовать ее немедленно.
Я попрощалась, положила трубку и вернулась в кухню, где дети продолжали ссориться из-за мелков, из-за кукольного домика, из-за одинаковых книжечек с наклейками, которые я купила им в Нью-Йорке.
— Нет! — визжала Софи, размахивая куском тоста, будто судейским молотком. — Нет, какашка, отдай!
Вот твоя жизнь, Кейт Кляйн, подумала я и попыталась примирить воюющие стороны. Разожгла огонь в камине гостиной, и мы сыграли три раза в «Горы и лестницы» и четыре — в «Карамельную страну». Потом я разогрела на обед баночки с куриным супом, зная, что каждая мать Апчерча, включая мою пекущую пироги подружку Кэрол Гвиннелл, наверняка кормит детей домашней едой.
Когда солнце пробилось сквозь облака, я вымыла руки, оставила тарелки в раковине и загрузила детей в минивэн. Земля была еще мокрая, но температура поднялась чуть выше десяти градусов, дул нежный ветерок. Я решила отправиться на игровую площадку. Прогнозы предвещали на выходные от пятнадцати до двадцати сантиметров снежного покрова.
На углу Эппл-Делл, где жила Лекси, толпились две машины службы новостей телевидения, а третья, как я заметила, стояла у дома Кавано на Фолли-Фарм-уэй.
В парке мамаши Апчерча сгрудились у качелей. Разговаривали они тихими голосами, поглядывая направо и налево, чтобы быть уверенными, что никто из детишек их не подслушивает.
— Вы слышали? — спросила Рейни Уилкис.
Она втиснула свою дочку Лили в рюкзак-кенгуру, несмотря на то, что девочке было почти два года и она была на год старше и почти на пять килограммов тяжелее, чем рекомендовано для этого рюкзака. Бедняга Лили даже пальцем не могла пошевелить, зажатая между рюкзачком и бирюзовым пуховым комбинезончиком.
— Что там Лекси? Кто-нибудь… — Я с усилием сглотнула.
Я не могла заставить себя произнести слова «нашел ее», потому что это прозвучало бы так, будто я говорю о пропавшей собаке — или о трупе.
— Она вернулась?
Рейни покачала головой.
— Я слышала, что обратились в ФБР. Они прочесывают лес вокруг ее дома.
Она остановилась и понизила голос:
— Собаки тоже ищут. Я видела утром, как все они направлялись в лес.
Я прижала руку в перчатке к губам. Я не могла не вообразить Лекси в том же положении, что нашла Китти, в луже остывающей крови, а нож торчит между ее мускулистыми плечами.
Я опустилась на скамейку.
Сэм и Джек в одинаковых красных шапках с кисточками, купленных Джейни, играли за качелями в какую-то сложную игру в пиратов. Пока я смотрела, они махали друг на друга воображаемыми мечами и рычали. Софи, в розовой шапочке с кисточкой, была задействована в раунде игры в прятки.
Кэрол Гвиннелл села рядом со мной, сжимая на коленях свою разукрашенную сумку.
— Роб хочет выставить дом на продажу, — сообщила она.
Она открыла сумку, выпустив на волю облако аромата пачули, и перед моими глазами мелькнуло нечто невероятное — красно-белая сигаретная пачка. Кэрол вытащила ириску, развернула ее и сунула в рот.
— Похоже, здесь все идет наперекосяк. — Кэрол засмеялась. — Я ем все время. Вчера вечером слопала целую пачку драже.
— Куда переедете?
Она пожала плечами и скомкала целлофановую конфетную обертку.
— Может, в Уайт-Плейнс или Нью-Ханаан. Куда-нибудь, где хорошие школы и недалеко от города. — Кэрол наклонилась ко мне: — Мы не единственные. Я звонила в агентство, и мне сказали, что я уже третья за день.
Кэрол угостила меня конфетой.
— Спасибо.
Я сосала конфету, чувствуя себя несчастной и напуганной. Слушала, как шепот кружился вокруг меня, как супермамочки Апчерча переваривали новую информацию: оказывается, их маленький Эдем вовсе не рай.
Однако этот разговор немного успокоил меня. Вернул к тем дням в Нью-Йорке, когда другие мамочки были так же измучены, как и я. Где каждую неделю казалось, будто чей-то брак под угрозой. Мужья теряли работу или бесконечно жаловались на ту работу, которая у них была. Жены, романтически хихикая, увлекались своими врачами. Или водопроводчиками, или старыми бойфрендами, которые неожиданно возвращались в город.
— Мамочка!
Все резко обернулись. Софи скрючилась у качелей, схватившись за живот. Я вскочила и побежала так, как давно не бегала, через лужу, от которой шел пар, и схватила дочь на руки.
— Что? Что случилось?
— В животике плохо, — простонала Софи. Потом подавилась, и ее вырвало, прямо на куртку из стриженой овчины, которую я в конце концов купила, чтобы уж не отличаться от всех остальных на площадке.
— Софи, давай я отвезу тебя домой.
Я загрузила троих детей в машину.
— А вы, ребята, как себя чувствуете? — спросила я Сэма и Джека.
— Животик болит, — сказал Джек.
Сэм схватился за живот и застонал.
Я развернулась у мини-маркета и припарковалась. Взять детей с собой? Оставить их в закрытой машине на те пару минут, что мне потребуются для покупки куриного бульона и крекеров? Я не могла так поступить. Я завела мотор и отправилась домой, где провела четыре часа, таская больных детей в туалет и обратно, стирая одежду и простыни, выводя пятна на ковре в комнате мальчиков, когда Сэм все-таки не успел добраться до ванной комнаты вовремя.
К пяти часам все трое заснули. Я переложила чистые вещи из стиральной машины в сушку, сбросила дурно пахнущий свитер и включила компьютер. Сказала себе, что проведу пять минут, просматривая новости — веб-сайты «Газеты» Апчерча и, может, даже Си-эн-эн. Нет ли каких-нибудь сведений о пропавших матерях Апчерча?
«У вас появилось новое сообщение» — информировала моя почта. Сердце заколотилось, когда я увидела, какое сообщение было первым в папке «Входящие». «От кого: Эвана Маккейна. Кому: Кейт Кляйн. Тема: Ты».
Как всегда Эван высказался кратко и по существу: «Я скучаю по тебе. Когда я могу тебя увидеть?»
Я нажала «Удалить», потом очистила «корзину», а затем, чтобы уж наверняка, удалила все временные файлы. Нажала перезапуск и подождала, пока компьютер завершит работу.
Я должна сказать ему, чтобы он оставил меня в покое. Но каковы будут моральные и этические последствия, если я нарушу обещание никогда не общаться с ним снова для того, чтобы сказать ему, что я не хочу больше с ним разговаривать?
Я стояла внизу у лестницы, прислушиваясь. Потом взяла мобильник и пошла в гараж, достаточно далеко, чтобы не осквернять семейный очаг неверностью, но достаточно близко, чтобы услышать детей, если они позовут. Уселась на холодный бетонный пол, прислонившись спиной к минивэну, и нажала кнопочки с его номером.
Эван тут же ответил.
— Кейт, — сказал он.
Я сжала губы, а колени у меня задрожали.
— Пожалуйста, не посылай мне больше сообщений!
— Хорошо, — протянул он. — А как же мы тогда станем общаться? С помощью дымовых сигналов? Или слать звуковые письма?
— Мы не будем общаться! У нас нет для этого повода.
— Даже для простого обмена информацией?
Я прислонилась к машине.
— Какого рода информацией?
— Маленькая пикантная подробность о Дельфине Долан, она же Дебби Фарбер. А еще кое-что о твоей пропавшей соседке.
— Рассказывай!
Эван усмехнулся.
— Должен заметить, Кейт, у меня возникло ощущение, что меня используют.
— Рассказывай!
— Видишь ли, дело в том, что надо не «рассказывать», а «показывать». Встретимся в конце твоей улицы сегодня в полночь.
— Я не могу… Бен приходит домой поздно… дети заболели…
— Хорошо. Тогда завтра в полночь.
— Эван!
Но он уже повесил трубку.
— Черт!
Я повернулась к двери, а там уже стояла Софи со Страшилой в руках, пряди взмокших от пота волос прилипли к ее щекам. На шее у Страшилы висел пластиковый стетоскоп.
— Ты сказала слово на букву «ч», — сказала она.
— Да, — кивнула я, и меня затошнило от чувства вины. — Нехорошо.
— А почему ты здесь?
— Нужно было позвонить по телефону, я боялась вас разбудить.
Я взяла дочь за руку.
— Мальчики внизу?
Софи с мрачным видом кивнула.
— Я им велела раскрашивать картинки.
Сэм и Джек молча сидели за кухонным столом и раскрашивали картинки.
— Привет, ребята! — Мой голос прозвучал громко и бодро. — Всем уже лучше? Кто-нибудь хочет покушать?
Сэм пожал плечами. Джек кивнул.
— Кексики с воздушным рисом? — поинтересовалась Софи.
Слава богу, она была еще в том возрасте, когда любовь — или по крайней мере молчание — можно было купить за воздушный рис в сладкой пастиле.
— А вас не будет больше тошнить?
Софи ответила за всех, серьезно глядя на меня:
— Нет, не будет.
Я разрешила Джеку насыпать рис. Сэм отмерял соду. Софи размешивала, громко считая с каждым кругом ложки.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, Эван.
О боже! Она слышала, с кем я разговаривала? А если она скажет так при Бене? А я вообще-то говорила хоть когда-нибудь своему мужу, что было время, когда я надеялась, что Эван станет для меня больше, чем другом?
— Мама!
Софи уставилась на меня с миской готовой смеси в руках.
— Извини, милая, — сказала я и стала выкладывать кексики на сковородку.
