Глава 31
Когда на следующее утро я встала, Бена нигде не было.
Его пальто исчезло с вешалки, кейс пропал с пола в кладовке, место в гараже было пусто. Однако на холодильнике под магнитом с надписью: «Мамочка номер один» нашлась записка: «Кейт, ничего не предпринимай. Никому не звони. Я постараюсь дать ответы на твои вопросы в течение следующей недели». Без подписи. Без слова «люблю».
«Нет, спасибо», — подумала я, скомкав записку и сунув в карман халата, вспоминая сюсюкающий голос маленькой девочки, которым он говорил вчера вечером. Все, что мне нужно, я раздобуду сама.
Затем я позвонила в «Красную тачку», предупредила, что дети не придут, и сообщила Джейни, что мы отправляемся в местную командировку.
Просто удивительно, что происходит с боковым зрением людей, когда в переполненном вагоне появляются две женщины с тремя детьми. Вдруг получается так, что все эти деловые люди с их кейсами и ноутбуками теряют возможность видеть что-либо за пределами страниц «Уолл-стрит джорнал» и не в состоянии уступить место детям.
Прошлым летом я ехала с детьми в Бостон на встречу с мамой. Мы собирались отправиться в Танглвуд. Софи уже ходила, мальчики были в двойной коляске, и мы не могли найти два свободных места рядом. Меня бросало из стороны в сторону, пока я пробиралась через три вагона и наконец пристроилась с тремя детьми и их портативным плеером на полу у багажного закутка. И когда я уже вытащила мальчиков из коляски и на экране возник «Мир Элмо», женщина, чей плащ и кейс лежали на свободном месте рядом с ней, подарила нам бодрую улыбку.
— Какие сладкие! — захлебнулась она от восторга.
Я улыбнулась в ответ, придушив слова, которые так и рвались в ответ: «А знаете, что сделало бы их еще слаще? Место, чтобы присесть!»
Но век живи, век учись. В то утро мы с Джейни сели в поезд и узрели привычную картину — множество деловых людей, каждый занимал два места.
— Да, — усмехнулась Джейни, обозревая ряды занятых мест, держа в руках бумажный стаканчик с кофе и балансируя при этом на восьмисантиметровых каблуках.
Волосы у нее были подняты в шиньон, и за собой она тащила маленький чемоданчик на колесах.
— Простите! — обратилась она к сидевшему слева от прохода бизнесмену, уставившемуся в свой карманный компьютер, и женщине, болтавшей по телефону справа от прохода. — Мы едем с тремя маленькими детьми, и у меня очень высокие каблуки. Не могли бы вы подвинуться, чтобы и мы могли сесть?
Они посмотрели на нее, потом друг на друга. Мужчина вернулся к своему компьютеру, а женщина продолжила разговор.
— Эй! — воскликнула Джейни. — Вы не говорите по-английски? Женщины! Дети! Очень высокие каблуки!
— Не волнуйся, — прошептала я ей через плечо. — Слушай меня и подыгрывай.
Я был одета так, чтобы выглядеть внушительно или, по крайней мере, насколько для меня это возможно. Джейни выпрямила мне волосы, на мне были мои лучшие шерстяные черные брюки и черный свитер размера XL.
— Ну вот, Софи! — бодро сказала я, плюхая свою дочь на место, задрапированное плащом краснолицего пассажира в темно-синем костюме. — Посиди здесь. — Я широко улыбнулась. — А мамочка пойдет поищет место для Сэма и Джека!
Мистер Синий Костюм настолько испугался, что даже перестал разговаривать по телефону.
— Мадам, — произнес он со страхом в глазах. — Вы же не оставите ее здесь одну?
— О нет, не совсем одну! — ответила я, доставая из мешка с памперсами пакет сока. — Держи, Софи, это тебе. И постарайся не пролить сок на пассажиров, как в прошлый раз.
Издав странный звук, Синий Костюм собрал свои газеты, кейс, плащ, телефон и сел рядом с кем-то из попутчиков. Джейни сообразила, в чем дело.
— Хорошо, хорошо, Сэм, — проворковала она, паркуя коляску рядом с парнем в серой фланели.
Она протянула Сэму маркеры, книжку-раскраску и радостно подмигнула ему.
— Я знаю, что тебе очень нравятся твои новенькие трусики, совсем как у большого мальчика, так что не забудь позвать меня, когда тебе захочется. Я буду сидеть где-нибудь там… сзади…
— Иисусе, — пробормотал парень в серой фланели и сбежал в вагон-ресторан.
Джейни улыбнулась мне, и уже через минуту у нас были два ряда свободных мест.
— Не могу поверить, — произнесла она, качая головой. — Что случилось с этими людьми? — Она поднялась. — Люди! Женщины и дети! Женщины и дети занимаю места первыми!
— Джейни!
— Вы что, «Титаник» не смотрели?
Она села, глубоко вздохнула, отпила свой двойной эспрессо и снова вскочила.
— Как вам не стыдно! — крикнула Джейни.
Пассажиры заерзали и еще глубже погрузили свои носы в утренние газеты. Я потянула Джейни за полу и усадила рядом.
— Да ладно! Спасибо, конечно, но сейчас нам нужно сосредоточиться.
Я дала Софи свою пудру, румяна, айпод и вытащила из сумки файл Фитча.
— Итак, — проговорила Джейни, отхлебывая кофе. — Мы можем опустить весь тот список имен потому, что мы думаем — это сделал Тед Фитч.
— Очевидный вариант. У него был мотив. По крайней мере известно, что Китти и Тед были знакомы, а это означает, что она могла открыть дверь и впустить его. У Фитча была возможность, — продолжила я. — Я проверила его расписание. В день смерти Китти у него был только ужин. Сто долларов за место, сбор средств для Киванис в Уэстчестере.
— Прыг-скок, и он в двух шагах от Апчерча, — сказала Джейни.
— В его биографии уже было насилие. Та самая Сандра Уиллис, которую он…
Я посмотрела на своих детей. Мальчики склонили кудрявые головы над раскраской. Софи сидела в наушниках и мазала щеки пудрой с блестками.
— Покушался.
— Да, — кивнула Джейни и сжала губы. — Голосовать за него не стану.
Поезд грохотал по рельсам.
— Мотив, — проговорила она. — Например, его огорчило нечто, что опубликовала Лора Линн Бэйд, а написала Китти. Неважно, насколько сильно он был расстроен… — Джейни полюбовалась на свое отражение в поцарапанном пластиковом окне. — Я хочу сказать, он бы покусился на нее или просто написал статью?
— Наверное, кто-то из его сотрудников написал бы такую статью. Может, это было не связано с ее сочинениями.
— Убийство в состоянии аффекта? — Глаза у Джейни загорелись. — Вот это классно!
Она достала из сумки блокнот — официальный блокнот репортера, заметила я с болью — и начала писать.
— У них был роман!
Я понизила голос, надеясь, что Джейни последует моему примеру.
— Давай не будем забегать вперед.
— Мы знаем, что ей нравились мужчины постарше. Значит, у них был роман! И он обещал ей, что уйдет от жены, а потом передумал. Китти расстроилась, плакала в ресторане, а Тед заявил: «Давай подождем до конца выборов». Китти ответила: «Нет, не хочу ждать, не могу больше лгать, у меня твой ребенок, Тед…»
— Джейни, тут дети, — прошептала я.
— Маленький Фитч! Фитчелюшечка!
— Спорим, аутопсия показала бы это?
Бесполезно. Джейни понесло.
— «Я не позволю себя игнорировать, Тед, — сказала она ему. — У нашего ребенка должно быть имя». И когда он понял, что Китти не шутит, что отдаст историю в таблоиды…
— Или в «Контент», — добавила я, подхватывая ее фантастическую историю. — Ей не нужно было идти в таблоиды. Она могла написать свой собственный материал для «Контента».
— Или, — произнесла Джейни после паузы, — Китти хотела рассказать все тебе. Вот почему она тогда тебе позвонила! Хотела встретиться с тобой. Знала, что ты пишешь и дружишь со мной.
— Откуда она могла это знать?
Джейни наморщила носик.
— А разве ты обо мне не говоришь постоянно?
— Я говорю, — пропищала Софи.
Я уставилась на дочь, внезапно осознав, что она, вероятно, слышала каждое слово. Я посмотрела на Джейни и прижала палец к губам. Она кивнула и продолжила строчить в блокноте.
— Он убил ее, — прошептала Джейни, когда Софи снова занялась своим макияжем. — И их нерожденный сын…
— Или дочь.
— И он решил, что тайна умерла вместе с ней…
— И тут появляется Кейт Кляйн, первоклассный детектив, раскрывает дело и посылает Фитча на электрический стул!
Мы с Джейни хлопнули в ладоши, но потом она наморщила носик.
— Разумеется, если он отправится в тюрьму, Бен потеряет своего самого крупного клиента. Но зато я получу потрясающий материал.
Публичное зализывание ран после выборов, известное как «Митинг в поддержку Америки», состоялось на площади напротив мэрии. Оно было проспонсировано двумя крупнейшими профсоюзами Нью-Йорка и демократическим комитетом штата Нью-Йорк.
Такси-минивэн доставило нас пятерых в гущу истинных сплоченных сторонников, многие из них держали красные, белые и голубые плакаты с лозунгом «Голосуем за перемены» и были, видимо, готовы с энтузиазмом провести следующие одиннадцать месяцев, делая все, чтобы демократов снова не схватили за задницу.
День был холодным, но ясным. Небо было бледно-голубого цвета, улицы заполнены рабочим людом, вышедшим перекусить, и просто свободным народом, отправившимся за покупками на предрождественские распродажи. Воздух пах жареным арахисом в меду и хот-догами. Джейни вдохнула с наслаждением, и дети последовали ее примеру.
Я взглянула на платформу и сразу заметила там Теда Фитча. Он смотрелся очень даже неплохо в цветовой гамме значков и патриотических знамен: нос — красный, шевелюра — белая, а пальто — хорошего, солидного синего цвета, наверняка отобранное и одобренное моим мужем с помощью фокус-группы избирательниц в возрасте от тридцати четырех до пятидесяти четырех лет.
Тед был третьим в списке выступающих, после вице-мэра Микаэля Суареса и финансового инспектора штата.
Вице-мэр, по моему мнению, был слишком красив для того, чтобы тратить себя на проблемы других людей. Ему следовало пойти в актеры. Финансистке было шестьдесят с хвостиком, профессиональный политик, сорок лет жизни провела в Олбани и в результате выглядела и говорила как полуживая.
Мы с Джейни поставили детей на бетонную плиту, а дружелюбный руководитель одного из избирательных участков вручил им по воздушному шарику. Джейни привязала шарики к детским запястьям, я вытащила свой блокнот и ручку, а Тед Фитч начал стандартную агитационную речь.
— Меня зовут Тед Фитч, и я буду следующим сенатором от великого штата Нью-Йорк! — прогремел он под непродолжительные аплодисменты.
Пока Тед легко расправлялся с основными тезисами своей речи: разнообразие нашей нации, гнетущий характер нынешнего режима, заря занимается над Америкой, ему нужна поддержка истинных сторонников — истинных американцев, по всей стране — чтобы воплотить мечту в реальность, — я изучала его длинное, костлявое лицо, орлиный нос и тонкие губы.
В заключение он произнес: «Спасибо вам всем за поддержку, и, Боже, храни Америку!» Снова прозвучали аплодисменты, на сей раз более оживленные, он собрал дань рукопожатий и поцелуев в щеку от других официальных лиц, по-отцовски потрепал десятилетнего юнца, которого привели, чтобы спел национальный гимн, и спустился с трибуны.
— Оставайся здесь, — скомандовала я Джейни.
Я сунула блокнот в карман своей черной шерстяной куртки и продралась через толпу к ряду лимузинов позади трибуны. Шоферы курили и разговаривали, прислонившись к дверям. Первые трое опрошенных лишь покачали головами. Но нужную информацию я нарыла у четвертого. Когда Фитч, пожимая руки, спустился со ступенек, и команда повела его к машине, я уже поджидала его там.
— Надо же, какой приятный сюрприз! — воскликнул он, обнимая меня за плечи и целуя в щеку бесстрастным холодным поцелуем.
Вблизи Тед выглядел не так хорошо, как на предвыборных плакатах, и не таким отдохнувшим, как на нашей вечеринке. Под глазами набрякли мешки, а в уголках губ скопился белый налет.
— Могу я похитить вас на минутку? — спросила я.
— Разумеется! — откликнулся он грубовато-добродушным, сердечным тоном человека, готовящегося провести следующий год, пожимая руки, целуя младенцев и делая вид, будто чрезвычайно заинтересован в каждом, кого встречает.
— Что я могу для вас сделать?
Я приблизилась к нему и тихо произнесла, чтобы его сотрудники со свежими лицами не слышали:
— Можем мы поговорить где-нибудь наедине?
Тед Фитч кивнул, на лице его отразилось удивление.
— В машине?
У меня не было времени пожалеть о том, что я согласилась, до того момента, когда я неловко уселась на длинное заднее сиденье, и дверца, тяжело лязгнув, закрылась за мной. Я хотела конфиденциальности, но затемненные стекла и черный кожаный салон создали впечатление, что я оказалась в запертом склепе.
— Воды? — спросил Тед.
Я покачала головой, тогда он открыл бутылку для себя и проглотил пригоршню таблеток.
— Эхинацея, цинк, витамин С, гингко билоба, — пояснил он. — Приходится быть сильным!
Я кивнула. Он запил водой и добавил еще таблеток.
— Итак, Кейт! Все в порядке? Вы по поводу Бена?
Я расправила брюки на коленях, внезапно пожелав, чтобы мы были на улице, на свежем холодном воздухе.
— Я хотела спросить вас о Китти Кавано.
Я внимательно наблюдала за ним, может, он моргнет, или вздрогнет, или почешет нос, или выкрикнет: «Да! Я убил ее!» На его лице не отразилось ничего.
— Писательница. Такая трагедия, — вздохнул Фитч. — Она была вашей соседкой?
— Да. А еще — вашим другом.
Он опустил веки движением, усредненным между затянувшимся морганием и коротким вздрагиванием.
— Бывает, что мы знакомы с одними и теми же людьми, — осторожно заметил он.
Я подвинулась на сиденье, чувствуя, как капля пота пробирается вниз и вот-вот намочит пояс. Кондиционер гнал мне в лицо затхлый теплый воздух, его шум создавал впечатление, что я кричу.
— Я знаю, как вы заняты…
— Да уж, этот ваш муженек, — сказал Тед Фитч с грубоватой финальной шуткой наготове. — Он заставляет меня прыгать!
— Китти убили, — быстро произнесла я, чувствуя, что вся вспотела, зная, что должна выговориться, прежде чем потеряю присутствие духа. — Полиция никого не арестовала. Я знаю, что вы с Китти были в ресторане перед тем, как ее убили. Я просто хочу знать…
Держись, Кейт. Спокойно!
— Я хочу знать, в каких вы находились отношениях.
Тед Фитч резко выдохнул, запахло мятой.
— Вы полагаете, я каким-то образом связан с ее гибелью? — Он свирепо уставился на меня.
Все следы хорошего-отношения-к-мамочкам стерлись с его лица, а вместо этого появилась почти карикатура на раздражение.
— По какому праву? Вы что, стали детективом?
Я покачала головой.
— Просто домохозяйка.
Тед Фитч издал недовольное рычание и потянулся к ручке дверцы со своей стороны.
— У меня нет времени для подобной чепухи.
Я вытерла руки о колени.
— Сандра Уиллис, — сказала я.
Фитч отпустил ручку и осел на сиденье. Кровь окрасила кончики его ушей в ярко-красный цвет, а щеки и нос — в воспаленный темно-бордовый.
— Черт возьми! Вы с Беном мои дела в постели обсуждаете?
— Информация не от Бена, — возразила я, что было правдой. — Я ведь работала репортером.
Что тоже было правдой.
Он вздохнул:
— Значит, все это уже в газетах. Этот случай с мисс…
— Сандрой Уиллис. Вряд ли прессе что-либо известно. Это не моя забота. Я просто хочу знать о Китти.
Фитч отвинтил крышечку бутылки с водой и завинтил ее.
— Не думаю, что нам следует обсуждать это, — сказал он.
— Ну да, Сандра Уиллис не хотела заниматься с вами сексом, однако вас это не остановило.
Как только слова вылетели изо рта, я поняла, что совершила ошибку. Его лицо снова искривилось.
— Сейчас же убирайтесь из моей машины!
Он перегнулся через меня, твердым и неподатливым предплечьем уперся в мою грудь и ухватился за ручку дверцы с моей стороны. Распахнул ее, но я захлопнула.
— Вы были вместе перед ее гибелью. О чем вы говорили? Почему Китти плакала? У вас был роман? Она…
Я уже собиралась спросить, не была ли Китти беременна. Вопреки моим лучшим намерениям, история Джейни засела у меня в памяти.
Тед Фитч, тяжело дыша и с багровой физиономией, снова сел на место.
— Вы желаете знать? — спросил он придушенным голосом. — Желаете знать, чего она хотела? — Он сунул руку в карман брюк.
Я ухватилась за дверцу.
— Может, мы продолжим как-нибудь в другой раз…
Фитч схватил меня за руку и дернул обратно на сиденье.
— Вы этого хотели? — прошипел он.
Его лицо исказилось, когда он швырнул мне бумажку.
— Вот. Получите. А теперь убирайтесь.
И только после того, как я наконец открыла дверцу и вышла из автомобиля, я поняла, что он швырнул мне на колени. Деньги. Трясущимися руками я развернула скомканную двадцатку. В этот момент дверца захлопнулась, и лимузин отъехал.
— Эй!
Джейни хлопотала над детьми и их воздушными шариками.
— Ну что, дружеские связи оправдали себя? — осведомилась она и, заметив выражение моего лица, спросила: — Что случилось? Ты в порядке?
Я потрясла головой, и Джейни заговорила тише, положив руку мне на плечо:
— Ну, что теперь?
— А теперь, — я глубоко вдохнула и обняла троих детей, — мы отправляемся обедать и за покупками.
Мы провели день, гуляя по нашим любимым местам в Нью-Йорке, притворяясь, будто все в полном порядке — я никогда не переезжала в Коннектикут, никого не убили, меня не вышвырнули из машины после того, как политик швырнул мне на колени двадцать баксов.
Мы съели мороженое ассорти с горячим сиропом в кафе, где Джейни и я решили жить вместе, и позволили детям потратить двадцатку, полученную от Теда Фитча. После похода в Музей естественной истории — поглазеть на кита — и остановки в Рокфеллер-центре — посмотреть на конькобежцев — дети устали и захотели спать.
Джейни оставила нас на железнодорожной станции.
— Я займусь списком, — пообещала она, передавая мне липкого Сэма и спящего Джека. — Позвони, когда доберетесь до Плезантвилла.
Четырехчасовой поезд до Апчерча был практически пуст. Я устроила мальчиков поспать в гнездышке из наших пальто и приткнула Софи, закутанную в мой шарф, на сиденье у окна с моей шапкой вместо подушки. Она все еще сжимала в липкой ручонке конфету на палочке. Я отобрала у нее конфету так нежно, как только могла, и поцеловала в сладкую, как конфета, щечку.
— Отвали, — пробормотала Софи, тяжело навалившись на меня.
Я вытащила блокнот, пытаясь привести в порядок впечатления от этого дня.
«Желаете знать, чего она хотела?» — спросил он и швырнул мне деньги. «Китти хотела денег» — записала я и добавила вопросительный знак. Я вспомнила мягкий южный носовой выговор Дори Стивенсон. «Пара жемчужных сережек. Она носила их каждый день…»
Я бешено строчила, все версии казались в равной степени и привлекательными, и несостоятельными. Может, Китти занималась сексом за деньги? Это было то, чего не могли ей дать мальчики из колледжа? И если Филипп работал с ленцой, как говорил мне Бен, наверное, ей нужны были деньги.
Я почувствовала, как пульс участился, когда я представила: Китти складывает плату за частную школу и ипотеку из шести цифр, прибавляет машины, одежду, отпуска на море и в горах, множество всех тех вещей, что необходимы для выживания в Апчерче…
И понимает при этом, что единственный способ получить это — писать под чужим именем, плюс случайные таинственные дневные свидания, заканчивающиеся парой сотен долларов на столике.
Интересно, знала ли Дори, или, может, подозревала, чем занимается ее старая соседка по комнате? Что подумает Тара Сингх, узнав, что писатель-невидимка для ее смертельного врага была колоссом на глиняных ногах и сдавала различные части своего тела во временное пользование.
В Апчерче гараж пустовал, и света в доме не было.
На ужин я приготовила детям куриные наггетсы, выкупала их, прочитала сказку о Красной Шапочке и уложила спать. Я сидела на диване со своим блокнотом и наггетсами, когда зазвонил телефон.
— Алло!
— Кейт?
Я не сразу узнала низкий голос Денни Хагенхольдта.
— Извините, что беспокою, но хотел бы спросить, когда вы в последний раз видели Лекси?
— На вечеринке. А ранее — на уроках фигурного катания.
Пока Хадли практиковал катание задом наперед, Брирли был привязан у Лекси на груди гватемальской шалью с ярким узором. На Лекси и на малыше были красные с золотом шерстяные шапочки, с ушками, опущенными на их светлые волосы.
Она отказалась глотнуть из моего стаканчика горячий шоколад из автомата, достала из кармана ярко-зеленое кислое яблоко и съела его.
— Да вот, — буркнул Денни, — вчера вечером она не вернулась домой.
Я вспомнила, как Стэн в полицейском участке сказал мне, что Лекси думала, будто за ней следят.
— С детьми все в порядке? А малыш?
— Да, да, дети находились с няней. Брирли сейчас у меня. А Хадли… Хадли, прекрати!
Раздался вопль, потом что-то с грохотом упало. Когда Дэнни снова взял трубку, он тяжело дышал.
— Извините, он постоянно лезет на балкон.
— Лекси оставила записку, сообщение?
— Нет. Я вернулся домой в восемь часов, дети уже спали. Няня сказала, что не знает, куда пошла Лекси и когда вернется. Ничего не тронуто, ничего не взято. Чемоданы, одежда и вообще все на месте. Нет ее сумочки и машины, но драгоценности здесь и… Хадли, я что тебе сказал?
Еще один удар, визг и громкие рыдания. На сей раз прошло больше времени, прежде чем Денни вернулся к телефону.
— Извините.
— Вам нужно звонить в полицию, — посоветовала я.
— Уже позвонил. Там заявили, что ничего не могут сделать, пока не пройдет сорок восемь часов с момента исчезновения… даже принимая во внимание все, что тут у нас происходит.
— Куда же она могла направиться?
— Матери Лекси не звонила. Сестре тоже. Мобильный у нее не отвечает, вот я и звоню всем ее друзьям. Хадли, прекрати сейчас же!
Снова звук падения, снова рыдания.
Я вспомнила Лекси на моей вечеринке: плечи напряжены, она смотрит, как Филипп трогает волосы Джейни, и ее икроножные мышцы подергиваются.
— Извините, если я вас кое о чем спрошу.
— Пожалуйста, любые вопросы. Если это поможет найти ее…
— У вас с Лекси были проблемы?
Возникла пауза.
— У нас все было в порядке, — наконец ответил он.
— Хорошо. Послушайте, я могу чем-нибудь помочь? Позвонить кому-нибудь?
— Нет. Вы у меня последняя в списке. — И он положил трубку, не попрощавшись.
Я вздохнула и набрала номер телефона Кавано. Филипп ответил на четвертом гудке.
— Это Кейт Кляйн. Я только что говорила с Денни Хагенхольдтом.
— Денни сообщил мне, — отозвался Филипп. — Это ужасно.
Его голос звучал взволнованно. Искренне обеспокоенный сосед, так не говорил бы человек, который разрубил Лекси на кусочки и спрятал останки в пластиковых мешочках в морозилке. Хотя, откуда мне знать, как должен звучать голос серийного убийцы?
— Как поживаете? — произнесла я.
— Как всегда, занят, — ответил Филипп. — Взял отгулы на работе, завтра встречаю девочек во Флориде.
— Они там с вашими родителями? — уточнила я.
— С моей матерью. Отец собирается пожить здесь, помочь держать оборону.
Пожелав ему счастливого пути, я передала наилучшие пожелания дочерям от меня и моих детей. Потом положила трубку и записала в блокноте: «Филипп во Флориде», думая, что не была бы шокирована, узнав, что он путешествует не один.
Наверху Софи, раскинув руки и ноги по простыне, сбросила одеяло и спала в пижамке в розовую и белую полоску, миниатюрной копии пижамы тети Джейни. Страшила лежал в изгибе руки, наряженный идентично.
Сэм спал на левом боку, Джек на правом, уместившись оба на нижней кровати двухъярусной палаты. В позе, в которой, наверное, они лежали еще во мне. На цыпочках переступая через машинки и кубики, я подошла к ним, наклонилась и поцеловала их в щечки.
Затем я прокралась вниз, взяла телефон и позвонила Кэрол Гвиннелл, наименее устрашающей из быстро тающего пула супермамочек Апчерча, чтобы спросить, слышала ли она новости о Лекси.
