Глава 24
Было уже десять минут первого, когда я добралась до «Красной тачки». Сэм и Джек сидели рядышком на красной деревянной скамеечке у входа в кабинет директрисы. Софи стояла перед ними, нахмурившись и подперев бока маленькими ручками.
— Мама, ты опять опоздала, — сказала она.
— Знаю, — вздохнула я и принялась искать в сумке кошелек, готовясь к очередному раунду с миссис Дитль.
Я нашла ее сидящей за столом из серого металла. На левом углу стола располагалось раскрашенное керамическое яблоко, на правом — серебряный нож для открывания писем с монограммой на рукоятке, между ними стоял кофейник.
— Надеюсь, вы понимаете, что это уже ваше пятое опоздание, — заявила она после того, как я, слабо улыбаясь, пробормотала, как я сожалею. — Если так будет продолжаться, нам придется серьезно поговорить о ваших планах на будущее.
— Извините, — произнесла я, засовывая штрафные тридцать долларов в банку из-под кофе, и отправилась забрать детей.
— Пожалуйста, постарайтесь, чтобы подобное больше не повторялось! — крикнула она мне вслед.
— Не играй с моей киской, — промурлыкала я.
Софи хихикнула, но миссис Дитль, которая меня услышала, было не до смеха. Она поспешила за нами по коридору, цепочка от очков, украшенная бусинками, билась о ее бюст, габардиновая юбка свистела, практичные туфли скрипели по линолеуму.
— Если вам кажется, что вы здесь несчастны, или что мы в «Красной тачке» не соответствуем требованиям вашей семьи к воспитательному заведению, то есть и иные садики, и, уж конечно, найдутся другие дети, которые будут счастливы занять ваши места.
— Я знаю. Извините.
Черт побери, она права. Были другие родители, которые затоптали бы друг друга в битве за привилегию заплатить девять тысяч баксов в семестр некоему супервоспитанному и сверхобразованному педагогу за то, чтобы он присматривал за тем, как их дети рисуют, макая пальцы в краску.
Я нацепила улыбочку, поклялась, что этого никогда больше не повторится, и наконец выбралась с детьми из красного дощатого здания с ярко-белой отделкой.
Мы сели в машину.
— Мы есть хотим, — захныкала Софи, когда автомобиль поехал по улице.
Клены по обеим сторонам дороги соединялись кронами, образуя мерцающий полог алого и золотого. Это напоминало яркую поздравительную открытку, которую я никогда бы не купила. Для меня этот вид был таким же чуждым, как лунный пейзаж.
В Нью-Йорке я знала каждый сантиметр своего района: газетные киоски и салатные бары, захудалые кафешки, молодых парней из химчистки и девушек из маленького бакалейного магазинчика, много раз спасавших мою задницу, извлекая со склада нужные памперсы после того, как Сэм решил, что будет носить только памперсы с Элмо. Я даже знала бомжа, называвшего меня «симпатичной мамашей», когда я катила коляску с детишками мимо.
— Сиди тихо, — велела я дочери.
Софи застонала и схватилась за живот.
— Кушать, — сказал Сэм, а может, Джек.
— Подождите минутку!
И затем, жестом полного отрицания всего того, что олицетворял собой Апчерч в целом и детский садик «Красная тачка» в частности, я завернула в «Макдоналдс», заказала три «Хэппи мил», раздала еду прямо на парковке и направилась домой.
— Позвали играть, — пробормотала Софи. Голос у нее уже был сонный от смеси нитратов и соды, и что там еще они в «Макдоналдсе» добавляют в молочные коктейли.
— Что?
— Нас позвали поиграть к Тристану и Изи, — пояснила она.
Я позвонила Сьюки Сазерленд.
— Мы опаздываем, но я покормила детей ленчем!
— Нет проблем, — весело прочирикала Сьюки бодрым тоном «хорошей мамочки». — Мы собираемся делать украшения ко Дню благодарения и печь булочки с льняным семенем.
— Прекрасно.
Подъехав к дому Сазерлендов, я стерла предательские пятна кетчупа с детских рук и физиономий, велела им вести себя хорошо и выгрузила их у чистейшего входа.
Я двинулась домой мимо дома Чемберлейнов и Лэнгдонов. Когда минивэн завернул за угол, я увидела, что перед моим домом стоит человек, держа руки в карманах, с изумленным выражением на лице. Выцветшие голубые джинсы. Широкие плечи. Черные волосы курчавятся за мочками ушей.
Эван Маккейн.
Моим первым желанием было ударить по газам и промчаться мимо. Вторым — вдавить педаль газа и сбить его. Представила, как он взлетит в воздух, будто кукла Софи, а я отстегну детские ремни безопасности, опущу стекла, заору: «Вот тебе за то, что разбил мне сердце!» — и умчусь. Ну прямо как Тельма и Луиза, только вместо «Сандерберда» будет минивэн. Но я с визгом затормозила у поворота. Доля секунды ушла на то, чтобы испытать радость, что я причесалась с утра и удалила волоски с верхней губы. Я распахнула дверцу со стороны пассажирского сиденья и скомандовала:
— В машину!
Эван лениво улыбнулся.
— Это что? Драматическая инсценировка «Молчания ягнят»?
— Садись!
Он пожал плечами, снял бейсболку, засунул ее в задний карман и сел в кресло рядом со мной. Как только он захлопнул дверь, машина с визгом рванула с поворота так быстро, что осталась двойная дорожка следов резины, которую мой муж наверняка заметит, когда вернется домой. Сердце у меня колотилось, а руки тряслись, когда я ударила по тормозам и остановилась в конце улицы.
— Привет, — произнес Эван.
Я отважилась взглянуть направо и увидела, что он смотрит на меня все с тем же непринужденным обаянием, как и прежде. Его щеки покраснели от холода, а губы сжались.
— Что ты делаешь около моего дома?
Эван пожал плечами.
— Мне нужно было поговорить с полицейскими, и я решил, что раз уж я здесь, по соседству…
Я схватилась за руль, чтобы руки не дрожали.
— Ты не можешь просто так появиться у моего дома и околачиваться тут. Что подумают соседи?
— Кейти. — Эван снял солнцезащитные очки и улыбнулся. — Это всего лишь невинный визит старого друга. Ведь непохоже, чтобы мы собрались заняться любовью посреди дороги.
Я вспыхнула. И вдруг осознала, что мои бедра прижимаются друг к другу. Под юбкой они были голые, потому что я не смогла найти ни легинсы, ни колготки. Мне показалось, что я слышу, как шелковая подкладка юбки шуршит и трется о кожу. И, судя по улыбке Эвана, он тоже это слышал.
— У меня есть информация о нашем общем друге, — произнес он.
— Расскажи!
Ладно. Это могло сработать. Эван выложит мне все сведения, и я высажу его на железнодорожной станции. Дело займет пятнадцать минут. Этого времени мне не хватит, чтобы снова влюбиться.
— Эй, подруга, наверное, ты думаешь, что со мной легко справиться?
— Эван…
— Ты уже перекусила? Я бы съел чего-нибудь. — Он понюхал воздух в салоне. — По-моему, здесь пахнет жареной картошкой.
— Это мои духи, — сказала я, не глядя на него. Если я только посмотрю на него, случится что-нибудь ужасное.
— Ну что же ты, Кейт? Я не видел тебя целую вечность. — Он тронул меня за плечо. — Я скучал по тебе, — тихо добавил он.
Я молча свернула на Мейпл-стрит. Эван пожал плечами и отвернулся к окну, разглядывая мой новый город: белая дощатая церковь, шпиль которой пронизывал голубое безоблачное небо; пышно разукрашенные старые викторианские дома, переделанные под банки и юридические конторы; мэрия из кирпича и стекла; старая аптека на Мэйн-стрит, где почти глухой аптекарь заставит вас проорать свое имя и рецепт, пока весь город не будет знать, что вы покупали там ханакс, рогейн или виагру.
— Ух ты! — воскликнул Эван. — Да, это не Атлантик-Сити.
Я заставляла себя держаться независимо и молчать. А мысленно сказала: «Я бы убежала с тобой, если бы ты меня попросил».
Эван продолжал оценивать то, что видел.
— Два Талбота?
Я задрала подбородок.
— Один из них Талбот-Малыш.
Он потер голову. А я уловила запах шампуня и мыла.
— Тебе здесь нравится?
— Нормально.
— Как Джейни?
— Великолепно. Она теперь большая шишка — редактор «Нью-Йорк найт».
Я проехала на мигающий желтый свет светофора.
— А как Мишель?
Я украдкой посмотрела на него. Эван отвернулся к окну.
— Она вышла за тебя замуж?
Он передернул плечами.
— Мы поженились. Ненадолго.
Руки лежали у него на коленях ладонями кверху. Лицо было серьезным.
— Сожалею, — произнесла я.
— Я пытался позвонить тебе…
— И что же у тебя не работало — телефон или пальцы отказали?
— Но сначала ты находилась в Лондоне, а потом…
— А потом ты переехал! К тому времени, как я распаковалась, тебя уже не было.
— Мы не переехали, — возразил Эван. — Нас вышибли оттуда. Ты не знала?
— О чем?
— Джейни купила дом и выгнала нас.
Я ударила по тормозам на светофоре перед супермаркетом и изумленно уставилась на Эвана.
— Что она сделала?
— Купила дом. А потом заявила нам, что собирается переделать его в кооператив, и дала нам десять дней на то, чтобы очистили помещение.
— Господи! Разве это законно?
— Она сказала, что если когда-нибудь увидит меня снова или услышит, что я попытался связаться с тобой, то сделает так, что мне переломают ноги. А вскоре вышлют из страны.
Машина позади меня вежливо бибикнула. Я тронулась с места.
— Шутишь? Ты же гражданин США!
— Да. Ты это знаешь, и я это знаю. Но парни из иммиграционной службы запутались в данном вопросе. Джейни нашла какого-то другого Эвана Маккейна, который нелегально жил в Бруклине… В общем, долгая история. В итоге все разъяснилось. — Он усмехнулся. — За исключением другого Эвана Маккейна. Его таки вышвырнули обратно в графство Корк.
— Надеюсь, ты не ждешь, что я тебя пожалею? — Голос у меня был стервозный, но веки внезапно защипало от слез. — Ты не позвонил мне даже после теракта. Все звонили друг другу.
Я вытерла глаза, пока «Роллс-Ройс» позади меня давил на гудок.
— Я хотел, — сказал Эван. — Я хотел позвонить.
Он оттянул ремень безопасности и отпустил его. Ремень мягко шлепнулся о грудь.
— Но я видел тебя тем летом. В Центральном парке, в зоопарке. С другим. Ты выглядела счастливой. Я подумал, зачем доставлять тебе неприятности.
Я кивнула и повернула показатель поворота с такой силой, что рычажок чуть не сломался у меня в руке.
Я вспомнила тот день, прелестный августовский день. Я встретила Бена во время ленча, мы купили пиццу и отправились гулять, чтобы поесть и посмотреть, как будут кормить морских львов. Каждый раз, когда мы с Беном гуляли по Нью-Йорку, я машинально разглядывала людей, в ожидании, что в любую минуту появится Эван и скажет мне: «Я ошибся, Кейт. Мы созданы друг для друга».
— Какого рода? — Голос у меня задрожал. — Какого рода неприятности ты собирался причинить?
Он промолчал. Я свернула на шоссе, в поток автомобилей, направлявшихся на север к Хартфорду. Когда Эван заговорил снова, голос звучал так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать его:
— Я много думал о тебе после той ночи. И продолжаю думать.
Я взглянула на него: не издевается ли он? Может, Эван так шутит над озабоченной матерью, застрявшей в пригороде, который она презирает?
Но он серьезно смотрел на меня.
— А ты думала обо мне?
Всего лишь каждый день.
— Иногда. Какое это сейчас имеет значение?
Эван вздохнул.
— Если бы я мог повернуть время вспять, — пропел он.
— Цитируешь Шер?
— Если бы я мог найти путь… — продолжил он.
— Давай ты просто купишь мне ленч?
Эван откинулся на сиденье и выглядел вполне довольным.
— Обязательно, — сказал он.
