Глава шестнадцатая
Следующие три недели ничего не происходило. Нет, работа с по изучению явления Казуса продолжалась, лаборатория развернутая на базе учебного центра службы контроля уже «пустила корни» в виде прибытия еще нескольких лаборантов, которые скорее были врачами — после каждого тренировочного прокола, меня досконально обследовали, проверяли оборудование. Однако, как я уже сказал, я вел себя прилично, безобразий не нарушал и дисциплину не хулиганил. В общем, не давал повода ученым усомниться в правильности пути, в том, что они делают что-то не так и в том, что я их надежда на новый виток использования межвариантных проколов в целом и на новый уровень работы службы контроля в частности. Всего было еще двенадцать проколов, в три Варианта и обратно в Нулевой. Из этих трех Вариантов только один был в виде погибшей цивилизации, другие два вполне себе обитаемы и не сильно отличающиеся от Варианта №34, то есть привычного мне земного, разве что в Варианте №10 буквально десять лет назад закончилась мировая война. Кто и за что, за какие идеи там друг друга уничтожал я так толком и не понял. Перемещения все время были к маякам в безлюдных местах, фиксировался прокол, прибытие группы и пребывание там в течение нескольких минут. За это время Тим, который теперь вместо Моза был в составе группы, успевал фиксировать все необходимые результаты, затем мы «прокалывались» обратно в лабораторию. А господин Моз самоустранился, с первого прокола я больше не видел, хотя нет, два раза он выходил на связь и мы с ним мило беседовали посредством голографических изображений в персональных журналах. Он интересовался ходом тестов, моим самочувствием, в общем, был доволен как удав, после того как пообедал антилопой. Еще он намекнул, что очень надеется на то, что я успешно пройду курс обучения в центре подготовки и что ему уже не терпится увидеть меня в реальной работе, однако, до этого еще как до Китая пешком, тем более из Нулевого Варианта.
Был и неприятный побочный эффект, от всех этих тестовых проколов — общее недомогание, судороги и тошнота. Помогали препараты, которые подобрали медики и которые вводились в организм с помощью напульсника-дозатора уже прижившегося у меня на запястье. Я поинтересовался у Тима, насколько это вообще опасно для здоровья, но он заверил, что это все процесс адаптации организма в прохождении Межвариантных связей.
— Ты позавтракал? — в апартаменты вошел Дик, прошел к нише с одеждой и начал переодеваться, снимая форму и одевая цивильное.
— Да, а что?
— Руководством одобрен выход в индекс, гулять пойдем.
— Ура! Увольнительная!
— Чего?
Я объяснил Дику смысл этого слова, на что он нахмурился и добавил:
— Надо лингвистам замечание сделать…
— Дик, это просто русский язык.
— Я думал, я знаю русский язык.
— Я тебе тайну открою, русский язык даже сами русские знают не так глубоко какой он есть… слушай, а ты вообще, сколько языков знаешь?
— В твоем родном Варианте? — уточнил Дик.
— Эм… а ты не только там работаешь?
— Не только, что касается варианта №34, то русский, британский английский, французский, испанский и фарси.
— Фарси? — я немало удивился, — вы там под моджахедов маскируетесь что-ли?
— Недалеко от Кабула один из наших оперативных отделов, — Дик закончил с переодеванием.
— А зачем оперативный отдел в месте, где постоянно идет война?
— Как-нибудь расскажу, потом, когда у тебя будет допуск.
Дик подождал, пока я тоже переоденусь в цивильное, но казенное и мы отправились в гараж управления службы контроля, где сели в очень маленький, как выяснилось, личный вим Дика и поехали куда-то на юг.
Дорога была долгой, относительно всех моих предыдущих немногочисленных поездок по индексу. Как только достигли окраин, где малоэтажная застройка граничила с лесом, самым настоящим лесом, Дик прибавил скорость, затем произвел пару манипуляций на приборной панели, включив автопилот, отпустил джойстик управления и повернулся ко мне…
— Борис умер.
— Печень? — я не удивился и думал, что буду готов к этому, но стало так тоскливо и горько, что засвербело в носу и навернулись слезы.
— Да, он неделю не выходил из дома, соседи вероятно почувствовали запах…
— Его же похоронить надо по-человечески.
— Все сделано, его хотели в общей могиле похоронить, так как за телом никто не обратился, но наш сотрудник вмешался, — Дик протянул мне свой персональный журнал в голографической сфере которого я увидел фото колумбарной стены с маленькой табличкой с где выгравированы ФИО, даты рождения и смерти.
— Вот за это спасибо Дик, большое человеческое спасибо.
Я некоторое время сидел молча, глядя на зеленый ковер леса внизу, изредка попадались какие-то проплешины с непонятного назначения сооружениями, а на горизонте, похоже, показалась береговая линия.
— Куда мы летим?
— К океану, там академия морской фауны и небольшой индексный блок для студентов, есть хороший пляж и тихая рекреационная зона, тебе понравится, — Дик утопил в панели выпуклость, она открылась и выехала продолговатая колба белого металла, — возьмем с собой, как у вас говорят — надо помянуть.
— Да, надо.
Академия с высоты полета выглядела весьма скромно — три двухэтажных корпуса с купольными крышами на обрывистом берегу, дальше берег был более пологим и спускался к пляжу с белым песком и неким подобием парка с дюжиной бунгало стоявшими на сваях прямо в воде у берега, а меж ними мосточки. Красиво, очень красиво.
— Никогда на море не был, — прильнул я к окну.
— Ну вот и побываешь.
Я хотел было достать персональный журнал, чтобы отметить географическую точку, как это делать я уже давно разобрался «методом тыка», но чехол был пуст.
— Он у дежурного в управлении лежит, — сказал Дик и начал снижение, — тебе его выдали в научном центре, а у меня нет уверенности что он чист.
— А твой?
— Мой точно чист, вернемся, зайдем к дежурному и заберешь, а пока не хочу, чтобы кто-то слушал, как я тут с тобой разговариваю и тем самым, как у вас говорят — пошиваю себе дело…
— Дело лепят, а вот срок шьют.
— Приму к сведению.
Вим плавно опустился на посадочную площадку, рядом с несколькими другими, разного размера и предназначения летательными аппаратами. Людей не много, мы вышли, я сразу ощутил запах моря и влаги.
— Хорошо здесь, свежо и пахнет… — я глубоко вздохнул, втянув ноздрями воздух.
— Роскошное место, согласен, ну что, пошли, я забронировал до вечера апартаменты на берегу.
— Апартаменты это хорошо, а поесть?
— Как в твоем мире говорят — «аll inclusive».
— Понятно, идем.
Гранитная дорожка, петляя меж зеленых насаждений от посадочной площадки, спускалась к берегу. И как только мы вышли на пляж, я стянул ботинки и носки и закатал брюки до колен, на что обратили внимание две симпатичные девушки в тени навеса, заплетенного вьюном из нескольких кадушек и, громко и звонко рассмеялись. А мне было все равно, я уже топал по теплому белому песку, впервые испытывая эти ощущения, очень приятные к слову и разгоняющие тоску, которая навалилась из-за смерти отчима. Вообще Дик психолог, это к бабке не ходи, а может, он просто пытается быть другом? Ведь насколько я заметил в процессе социальной адаптации, здесь очень сложно с этим, в смысле с дружбой, даже в неофициальной, и вне служебной обстановки, люди общаются как-то поверхностно, холодно, дежурно. Вот тебе, Максим Владимирович, и второе, после местной кулинарии разочарование в этом высокотехнологичном и не обделенном любовью Создателя мире. Хотя есть приятные исключения, к примеру Дик, внешне суровый, прямолинейный служака, или тот же добряк Тим, или пожилая пара проживающая рядом с госпиталем.
Расположились с комфортом — на овальной площадке метров семь в длину и не больше трех в ширину, поместился домик с маленькой комнаткой и террасой, усевшись на которой в глубокое и низкое кресло я подставил лицо солнечным лучам и морскому бризу.
— Пока ты наслаждаешься, я тебе еще кое что расскажу, — Дик выкладывал из пластикового контейнера, что стоял на круглом столе рядом всякие фрукты и посуду, — было непросто, но я нашел дежурных операторов, которые обеспечивали перемещения в день пропажи твоей матери.
— И? — я оживился и пододвинул кресло ближе к столику.
— Трое стерилизованы решением Легита, им были предъявлены обвинения в разных правонарушениях. Все тяжкие. Расследования были проведены подозрительно быстро.
— А сколько всего тех операторов?
— Четверо.
— И где четвертый?
— Скрылся в отрицательном уровне планетарной деятельности.
— Это плохо?
— Это хуже чем его стерилизованные коллеги, если их можно найти, то четвертого найти практически невозможно… разве что…
— Да говори уже, блин, друг мой загадочный!
— Разве что самому спуститься туда.
— Я так понимаю это опасно?
— Правильно понимаешь, но не смертельно, если сделать все правильно. Хотя, люди живущие там ближе к твоему мировоззрению.
— А почему так сложилось, что они там, а не вместе с другими?
— Так сложилось исторически и благодаря этому разделению мы сосуществуем в относительном мире и согласии.
— Плохой мир лучше доброй войны?
— Интересное выражение… да. Примерно так.
— Это не мое выражение. Так что, когда мы туда отправимся?
— Мы? — Дик разлил из сосуда, что я прихватил из вима по низким и широким стаканам жидкость янтарного цвета, — вообще-то, ты должен настраиваться на то, что ближайший год проведешь в учебном центре, эм… как ты сказал, увольнительная?
— Да.
— Увольнительные будут, но не раньше чем через полгода. Не переживай, Максим, я раскопаю то, что можно раскопать, — Дик поднял стакан.
— Береги себя… ну, за Бориса, — не чокаясь, я опрокинул в себя как оказалось, неплохой виски.
Видно у Дика и Лема Сайвика один канал контрабанды. Я закусил каким-то очень сладким фруктом размером с кулак, а по вкусу напоминающий сливу, сразу катнул по столешнице стакан к Дику и спросил:
— И как ты собираешься искать четвертого оператора?
— Я знаю как его зовут, я знаю как он выглядит, у меня есть образец его ДНК и есть оборудование, позволяющее обнаружить следы ДНК… Найду, не переживай.
— А он будет с тобой разговаривать?
— Если поверит, что я не послан его депортировать и придать суду, то беседа может состояться.
— А может и не состояться, если его уже нет в живых, насколько я понял жизнь в минусовом уровне планетарной деятельности не так радужна, как тут, — я прищурился на солнце и посмотрел на изумрудную гладь простирающуюся до горизонта.
— Выясним, — Дик снова разлил по стаканам виски, задумался, как-то странно посмотрел на меня и сказал, — а ты, в свою очередь попробуй продавить Тима.
— В смысле?
— У него наверняка есть доступ к архивам.
— Точно! Как же я сразу не подумал.
— Ты осторожно, с ним, парень-то он только с виду простой, вряд ли господин Моз будет держать при себе человека, не отличающегося преданностью.
— Ага… умом и сообразительностью. Тогда дело швах, Тим действительно предан Мозу, он для него как отец…
— Знаешь, сколько у господина Моза таких детей?
— Много?
— Достаточно, этот Хилл Моз еще тот… эм… упырь! Правильно?
Тут уже рассмеялся я.
— Не спеши, для начала попробуй с ним сблизится.
— Что ты имеешь в виду?
— Больше общайся, стань ему другом, в нашем варианте это редкость.
— Я заметил.
— Но мы то, друзья, — Дик поднял стакан.
— Черт… даже не знаю теперь, — я тоже поднял стакан и улыбнулся, — во всяком случае, с тобой я знаком дольше, чем со всеми остальными и ты не пытался меня убить.
— Ну… приказа такого не было, — Дик сделал суровую физиономию, а потом громко рассмеялся и опрокинул очередной «дриньк».
До самого заката, великолепного, заката на берегу моря, мы болтали, я рассказывал Дику он некоторых нюансах Варианта №34, о которых ему не поведают ни в одной самой крутой академии или центре подготовки, пусть, мне не жалко, а Дику поможет в оперативной работе… мы ведь друзья???
* * *
Вариант №34
Проливной дождь застал прохожих врасплох. Ничего не предвещало ненастья, разве что немного серых и низких облаков на горизонте, где-то в степи. Но внезапно поднялся ветер, и за считанные минуты пригнал к городу свинцовые тучи, над которыми мелькали молнии, грохотал гром и, полило как из ведра. Старый антикварный магазин не особо привечаемый посетителями в ясный и солнечный день, теперь и вовсе никого не интересовал и его хозяин, седой старик собирался закрываться.
Владимир стоял на остановке и выжидал время, чтобы зайти в антикварный перед закрытием, но увидел, что рольставни начали опускаться раньше времени и поспешил через пешеходную широкую улицу к цоколю «Детского мира».
— Ух! Вот дождина-то врезал, — произнес Володька, как только оказался внутри.
Приветливо звякнул колокольчик, а в нос ударил резкий запах нафталина, какого-то лака и старости, точнее старины.
— Володя, добрый вечер, — продолжая крутить штангу механизма рольставней, Альберт Кузьмич поприветствовал посетителя.
— Приветствую вас, — подойдя к старому зеркалу с широченной, резной рамой, Володька посмотрелся в него, — Альберт Кузьмич, а Макс к вам давно заходил?
— Давненько уже его не было, — наконец справившись со ставнями ответил старик и, прихватив старый кожаный портфель и трость направился к выходу, — давайте, Володя, под козырек выйдем, а то мне под охрану надо сдать, а я уже на пульт позвонил.
— Давайте, — Володя кивнул и вышел на улицу.
Следом вышел Альберт Кузьмич, закрыл тяжелую железную дверь на ключ, поднял взгляд на красную лампу, дождался когда она загорится и удовлетворенно кивнул.
— Так что вы, Володя, хотели?
— Максима… В день пропажи он был у вас, я знаю.
— Дайте вспомнить… — Альберт Кузьмич задумался, опираясь двумя руками на трость, — в последний раз мы с ним виделись, когда он приходил за деньгами.
— Я знаю, а ничего такого странного не происходило?
— Не заметил, Володя забрал деньги и ушел, да, помню меня давление мучало в тот день, так я сразу, как с ним попрощался, закрыл магазин и пошел в поликлинику.
— А не говорил он ничего? Имя, точнее кличку Фриц не упоминал?
Дождь стих и прекратился так же внезапно, как и начался, Альберт Кузьмич выглянул из-под козырька на проясняющееся небо и предположил:
— Нет, не упоминал ни Фрица, ни Ганса… Может, он на поиск уехал?
— Без меня, — хмыкнул Володька.
— Ну, — Альберт Кузьмич развел руками, — мало ли. Вы, Володя, завтра уже приходите, а мне сегодня еще успеть туфли из ремонта забрать.
— Да, конечно… до свидания, — ответил Володька и обратил внимание, как около его старенького Форда, которого он бросил у остановки в нарушение ПДД, уже остановилась машина ГИБДД и инспектор, осмотрев машину и заглянув внутрь через стекла, стал вызывать кого-то по рации.
— Твою мать! — процедил сквозь зубы Володька и побежал к остановке.
— Все, убираю, убираю, надо было в аптеку сбегать, а то что-то живот скрутило, — сообщил Володька инспектору, и кивнул на аптечный киоск стоящий в пешеходной зоне.
— Документы готовим, в машину к напарнику присаживаемся, — Инспектор кивнул на патрульный «Хёндай».
«Договорившись» с инспекторами… еще легко отделался, Володька сел в машину, проехал буквально сто метров и резко утопил педали сцепления и тормоза.
— Точно! ГАИ! — аж прикрикнул он, хрустнул ручником, достал телефон и набрал номер, — Наташ, алле! Натали!
— Что тебе Вован? — отозвалось в трубке сонным голосом, — Макс что ли объявился?
— Если бы… Слушай, а помнишь ты мне помогла номера «красивые» в РЭО получить?
— Ну, и чо?
— «Чо» — по-китайски жопа! Ты спишь там что ли?
— Имею право! Я с ночной.
— Да ладно! На работу что ли устроилась?
— Ну так, Макс покрылся, а жрать-то хочется, хорошо хоть на его хате могу еще какое-то время зависать. В клиническую устроилась, медсестрой в рентген кабинет.
— Молодец! Давай вспоминай, кто там у тебя в ГАИ есть.
— Ну есть, только не у меня, у подруги брат там работает.
— Так попроси ее, пусть Володькину машину пробьют по камерам, и вообще может засветилась его НИВА в ДТП.
— Хм… а что, реальная тема, — согласилась Наталья, — давай только завтра, договорились?
Звонок от Натальи, к обеду следующего дня, застал Владимира по дороге на важную встречу. Аккуратно съехав на старой отцовской «шестерке» на обочину, Володя включил аварийку и ответил…
— Короче, — не поздоровавшись, сразу сказала она, — вечером у Макса на хате, Юлька приедет и диск привезет, да, и она сказала, что машина Макса на арестухе рядом с РЭО Ленинского района.
— А Макс? Есть что-то по нему?
— Вов, давай вечером приезжай, узнаем, мне некогда сейчас… да, еды купи какой-нибудь, а то в холодильнике мышь повесилась.
— Хорошо, — нажав отбой, Володя осмотрелся по сторонам в поисках ориентира, который указал конкурент по хобби по прозвищу Фриц.
Придорожное кафе, дальше съезд с шоссе на грунтовку в сторону дач, все верно, вот и указатель «Автомастерская 100 м.» Переваливаясь на ухабах и постанывая сален блоками «шестерка» подъехала в двухэтажному зданию бывшей насосной а теперь к «бункеру Фрица» как собственно его хозяин, Федор Нойманн, любит называть. Ворота были открыты и, несмотря на обеденное время, кипела работа — старый, видавший виды KdF Typ 82 Kubelwagen, стараниями персонала восставал из мертвых, то есть реставрировался. Несколько человек, обступив «эхо войны», жужжали шлифмашинками, работала сварка, кругом все громыхало и звенело… Публика здесь хорошо знакома с Володей и уже чуть больше года держится перемирие, поэтому с ним вполне приветливо поздоровался лысый двухметровый крепыш в джинсовом комбинезоне на голый торс, вытерев руки паромасляной ветошью:
— Хайль!
— Ага, привет, — закрыв машину на ключ, Володя подергал за ручку, проверяя как закрылась.
— У нас не воруют, — ухмыльнулся здоровяк, — Фриц у себя, ждет.
Протиснувшись между стеной и старым авто металлоломом, Володя дошел до железной лестницы ведущей на второй этаж, поднялся по ступенькам и вошел в офис.
— Привет, — закрыв за собой дверь, Володя поздоровался с хозяином.
— И тебе не хворать, — Фриц отвлекся от экрана ноутбука.
Федор Нойманн был уже состоявшимся мужчиной за сорок лет, спортивного сложения, с умным и проницательным взглядом за очками-хамелеонами в тонкой оправе. Он сколотил неплохой капитал еще в девяностых, став в городе одним из первых черным копателем и даже успел отсидеть пару лет по «оружейной» статье. А теперь он бизнесмен, коллекционер и негласный лидер крупного сообщества реконструкторов Второй Мировой Войны.
— А где твой психованный друг?
— Я вообще по этому поводу и пришел, он пропал.
— Да? Может он у своего папаши — алкаша?
— Нет его там, а Борис умер, так соседка сказала.
— И давно пропал?
— Уже больше двух месяцев, я в ментовку хотел заяву написать, но отказали, сказали я не родственник.
— И чего ты от меня хотел?
— Думал, может ты его видел?
— Нет, — снова уткнувшись в ноутбук, Фриц безучастно помотал головой, а потом предположил, — может он у бабы своей?
— Она жила у него, когда он пропал.
— Ничем не могу помочь, — посмотрев поверх очков, ответил Фриц, — твой телефон есть, я поговорю с ребятами, если что узнаю, позвоню.
— Спасибо.
— Ага, будь здоров… Слушай, — опомнился Фриц, — если ты без напарника остался, может ко мне, у нас экспедиция скоро, а ты парень опытный.
— Нет, спасибо, у нас с тобой идеологии не совместимы и у меня дед воевал.
— Так и у меня воевал и Берлин брал, правда, потом сидел… ну, не хочешь, как хочешь.
«Фриц, похоже, не врет и он не при делах» — думал Володя, возвращаясь домой, — «не ужели банальный криминал какой, Макс же с деньгами был, не такими великим конечно, но все же. Может, светанул ими на кассе в гипермаркете перед гопниками какими и все…» Вовку осенило, и он, крутанувшись через сплошную полосу, въехал на развязку, откуда по объездной отправился к гипермаркету в районе новостроек, где Максим снимал квартиру. Но идея пообщаться с охраной оказалась бесполезной, старший из охраны, с которым разговаривал Володя сказал, что регистраторы как раз в интересующий его день не работали — «что-то сбойнуло»… Настроение испортилось совсем, Володя в этом же гипермаркете накупил всяких фруктов, бутылку коньяка и пачку пельменей и поехал к Наталье, то что девушка Макса не любит готовить ему давно известно.
* * *
