Глава двенадцатая

Весь полет от резиденции судьи до индекса я молчал, уставившись в окно и разглядывая в темноте ландшафт внизу. Толстяк с Мозом тихо обсуждали, как я понял какие-то текущие вопросы своей конторы.

Вим приземлился, если можно так сказать, на окраине Индекса. Искусственного освещения минимум, на горизонте огни башен местного Сити, судя по редким шумам недалеко магистраль, а кругом лес. Нормальный такой хвойный лес, чистый воздух, приятно пахнет хвоей, какая-то ночная птица вскрикнула и пролетела прямо над головой. Внутренний двор просторный, диаметром метров тридцать, гладкая дорога к магистрали теряется в темноте. От земли в двух метах свет — это, похоже такие светильники, свет мягкий, вокруг то ли мотыльки то ли еще какие местные насекомые кружат и в сумерках еле заметен фасад одноэтажного дома с прозрачной купольной крышей.

— Уютно, — сказал я, разглядывая траву газона под ногами.

— … и утром конференцию с отделами проведете сами, — заглядывая в салон, сказал Моз толстяку, дверь вима закрылась и длинный, блестящий лимузин медленно поднявшись в небо взял курс на Сити, а Моз облегченно вздохнув и улыбаясь сказал, — что ж, Максим Владимирович, идемте, я тоже что-то проголодался.

Как только мы пошли к дому, вспыхнули еще несколько светильников вдоль каменной дорожки к входной двери, и над дверью зажегся свет.

— Господин Моз! — В распахнувшихся дверях выросла фигура огромного, просто огроменного мужика, лет пятидесяти, лысый, нос сломан и неоднократно, в спецовке как у ментально стерилизованных, но судя по его глазам и эмоциям стерилизацией там и не пахнет, — Как я рад вас видеть! Вы сегодня ночуете дома?

— Да, Кир, сегодня дома, и еще у нас гость, так что если ты собирался спать до утра, то не выйдет, мы хотим есть!

— Что готовить?

Моз повернулся ко мне и вопросительно посмотрел.

— Мяса, — пожал я плечами, — желательно натуральное, желательно свинину, а пока процесс приготовления, то может…

— Ну, не стесняйтесь, — подбодрил меня Моз.

— То может пока каких-нибудь закусок и чего-нибудь выпить? Все же есть что отметить.

— Я не против, — согласно кивнул Моз, — да устал что-то, вторые сутки на ногах.

Внутри холостяцкой берлоги было вполне уютно, конечно, следов женской руки не наблюдалось, но было чисто, как в музее, точно! Здоровяк на удивление шустро переместился вперед нас в просторный зал, который, судя по всему, был гостиной, снял со стены пульт, выполнил на нем пару манипуляций и вокруг все ожило — прибавилось света, откуда-то с потолка доносилась тихая инструментальная музыка, на стене вспыхнул экран с бегущими символами местной клинописи и какими-то графиками. Невысокая тумба, что торчала посредине гостиной, тоже ожила, точнее, стала раскладываться в круглый стол и два стула.

— Прям балет, — хмыкнул я.

— Балет? — не понял Моз.

— Интересно мне за этим вашим прогрессом наблюдать, в моем эм… в Варианте, в котором я родился и вырос, наука занята разработкой всякой чепухи, чтобы удовлетворить общество потребления. Но у вас тут тоже свои тараканы, — покрутил я рукой у виска.

— Прошу садиться, — Моз указал на разложившийся стул.

С виду конструкция легкая и хлипкая, я осторожно присел, но как говорится — не верь глазам. Стул оказался вполне устойчивым и крепким.

— А вы с Вариантом «тридцать четыре» знакомы только по отчетам?

— Почему же, бывал несколько раз, правда давно.

— С какой целью, если не секрет?

— Моя группа изымала материалы после санкционированного службой наблюдения вмешательства.

— Это когда в варианте что-то идет не так, не по плану?

— Да случается, знаете ли, всякое… если физическое строение человека изучено досконально, то ментальная составляющая, увы, подвластна лишь Создателю. Вот и случается к примеру, что молодой ученый индийского происхождения, работающий в военном институте Пакистана случайно открывает эффект прокола, да еще и фиксирует свои изыскания на всевозможные носители информации и из добрых побуждений рассылает результаты коллегам. Как думаете, Максим, что случится с любым из Вариантов, если в него совершит прокол группа религиозных фанатиков или представителей нации, которая считает себя исключительной?

— Да, цирк будет еще тот.

— Поэтому службой контроля проводится операция по вмешательству, а наша задача обнаружить и уничтожить все следы подобных открытий.

— А те, кто эти открытия сделал, их тоже, ну того? — провел я ребром ладони себе по шее.

— Если это необходимо, то да.

— Жестко.

— Осмысленно и целесообразно, связи меж мирами настолько хрупки, что лучше не экспериментировать и оставить это направление Создателю.

— Но вы же, вмешиваетесь, несмотря на хрупкость этих связей.

— Это, если хотите, наша миссия.

В гостиную влетела платформа-поднос, следом топал здоровяк, он выставил на стол пару емкостей, тарелкой эти контейнеры назвать язык не поворачивается, столовые приборы и прозрачный высокий кувшин, судя по долетевшему до меня запаху — с вином. Моз кивнул здоровяку и тот разлил вино по стаканам из тонкого, почти невесомого стекла и, снова по кивку хозяина удалился.

— И так… — Моз поднял стакан.

— Нет повода не выпить, — продолжил я за него.

— Да, — ответил он, чуть пригубил вино, поставил стакан и взял из контейнера какой-то фрукт, — вино крепкое, повод соглашусь, есть, но не налегайте, у нас завтра насыщенный день и некоторые исследования.

— Действительно крепкое, — согласился я, тоже попробовав вина, пахло виноградом, а по крепости чуть не дотягивало до коньяка, — и какие исследования запланированы?

— Во-первых, необходимо выяснить саму возможность вашего организма и ваших ментальных способностей воздействовать на эффект Казуса, который скрыт в вашем генетическом коде.

— И как это возможно?

— Есть средства, признаюсь, некоторые из них неприятные, но не смертельные.

— Мне план побега прямо сейчас разрабатывать?

Моз рассмеялся.

— Мне нравится ваша положительная составляющая. Не переживайте… — Моз придвинулся и навис над столом с переменившимся взглядом, взглядом сумасшедшего ученого, прямо как у Эмметта Брауна, более известного широкой публике как Док, — вот подумайте и скажите, было ли что-то необычное, не связанное с вашим Вариантом?

— Было, — кивнул я, снова отпил вина и рассказал Мозу о всех странных явлениях, которые запомнились.

Тот пожирал меня глазами, просил еще что-нибудь вспомнить, уточнял детали, цеплялся за каждую мелочь, а потом погрузился на несколько минут в раздумья, его лицо стало серьезным, сосредоточенным.

— Вы даже не представляете, какой у вас, нет, у нас с вами есть шанс! — вдруг вышел он из своего научно мыслительного ступора и воздел руки к небу.

— Не представляю, — согласился я.

— Главное, это выяснить частоту вибрации вашего эмоционального фона… подумать только! Мы несколько лет разрабатывали прибор, который использовал другой источник Казуса…

— Тот, который скончался? — уточнил я.

— … а? Да… а вы, а вам дана возможность самому фиксировать точку межвариантного прокола, пусть непроизвольно, но вы это делали и я помогу вам научиться делать это сознательно!

— Зачем?

— Как зачем? — опешил Моз, — Вы даже не представляете своей ценности эм… а хотя бы как сотрудник службы наблюдения! В любом случае, служба — ваша судьба, если хотите.

— Да на четыреста календарей выслуги! Я представляю, какая будет пенсия, если доживу…

— Что? — Не понял моего сарказма Моз.

— Служба это понятно, учитывая решение комиссии, с которым я согласился, да и выбора, судя по всему у меня особого нет.

— У всех есть право свободной воли и выбор.

— И у тех, кто живет и работает там, — показал я рукой на пол.

— Вы об этом… — Моз нахмурился, — тут другое.

— Что же?

— Чтобы это понять, вам все же необходимо адаптироваться, некоторое время пожить, а потом мы вернемся к разговору о населении минусового уровня.

Потянуло ароматом жареного мяса и специями, да так, что я чуть слюной не захлебнулся.

— Похоже, ужин готов, — улыбнулся Моз.

В этот момент снова вошел здоровяк, сопровождая «поднос». На столе появились два больших блюда с нарезанным ломтиками мясом усыпанным овощами и зеленью, запах был действительно фантастическим и я, решив не терять времени на «пустые» разговоры, сосредоточился на еде.

Думать ни о чем не хотелось… Лимузин Хилла Моза, почти беззвучно парил над магистралью в автопилотируемом режиме, на горизонте забрезжил рассвет, а я, уткнувшись взглядом в приборную панель напротив пустого места водителя, сижу и ни о чем не думаю. Это наверное от того, что смог относительно успокоится по поводу дальнейшей перспективы своей жизни, и вообще, я сыт, я ни от кого не убегаю, я в безопасности, сейчас прибуду в выделенные мне апартаменты и завалюсь спать! Моз сказал, что первые процедуры и исследования начнутся только после обеда. Справа мелькнула башня монорельсовой станции, внизу показалась малоэтажная застройка окраин Индекса, вим плавно набрал высоту и взял курс на сити, который уже было видно.

В апартаментах все было как-то по-спартански — кровать, стол, стул, маленький кухонный уголок с панелью управления с которой еще разбираться, санузел и огромное окно во всю стену, за которым проплывали облака.

— Ничего так высота, — умывшись и вытираясь тонким полотенцем я стоял и разглядывал Индекс простирающийся до горизонта, — и вид очень даже неплохой.

Выспался, впервые за несколько дней я поспал спокойно, не просыпаясь в тревоге и не мучаясь страшными мыслями. Полчаса назад меня разбудил Моз, он явился в компании пухлого коротышки, представив его мне как Тим Сон, старший оператор лаборатории и что я поступаю в его распоряжение до вечера.

Дверь снова открылась, на пороге стоял Тим. Если отбросить всякие местные нюансы с продолжительностью жизни, то Тим выглядел таким закормленным тинэйджером, странная стрижка, как у средневековых монахов, только на оборот — короткий ежик на темени, все остальное сбрито под ноль. Выглядел он лет на восемнадцать не больше, и вероятно был какой-то вундеркинд, как иначе объяснить его важный вид и то, что Моз с ним общался и представлял его очень почтительно.

— Вы готовы? — уточнил Тим.

— Да, — я повесил полотенце на спинку стула, — Хилл Моз меня вчера уверил, что всё, что мне предстоит пережить в процессе исследований не смертельно.

— Конечно! Просто опыты, проверка ментальных реакций… и отнеситесь пожалуйста к происходящему серьезно.

— Да я себе в зеркало не улыбаюсь! Сама серьезность! — ответил я и вышел в коридор, — идем уже, Торквемада.

Жилой сектор центра, представлял собой можно сказать общагу, только весьма комфортную. Топаем по широкому коридору, у стен меж дверей мягкие диванчики, какие-то информационные панели под потолком, дошли до просторного зала, где устроена некая зона отдыха. Я обратил внимание на компанию молодых девушек, они что-то смеясь обсуждали рядом с фонтанчиком, внутри которого даже какие-то рыбешки плавают. Снова коридор, потом лифт, кабина просторная круглая, человек десять поместится, кнопок нет никаких, Тим снял с пояса персональный журнал, потыкал в него и лифт, разгоняясь полетел вниз, секунд десять полета, плавное торможение и двери открылись.

— Прошу, — Тим убрал «смартфон» в чехол и указал рукой в тамбур, что был перед нами, — вам в эту дверь.

— А вам?

— Я вас встречу после обработки.

— Интригует, — я шагнул в открывшуюся дверь, а Тим исчез за другой.

То есть из этого тамбура, либо обратно в лифт без кнопок, либо в одну из двух дверей.

Снова тамбур, дальше еще дверь, закрыта, с потолка яркий свет и оттуда же голос:

— Раздевайтесь.

— Совсем?

— Раздевайтесь!

В стене открылась ниша, догадавшись о ее предназначении разделся и покидал туда одежду, ниша закрылась и сразу же открылась дверь.

— Дальше, встаньте в желтый круг, — снова скомандовал «потолок».

Подчинился.

— Закройте глаза, задержите дыхание…

Было ощущение, что меня обработали каким-то газом или паром, затем разрешили дышать и пройти в следующее помещение, где на металлическом столике лежал пакет.

— Одевайте, — это уже был голос Тима, я узнал.

Вскрыл упаковку и достал такую же «ночнушку» как в госпитале, только она какая-то… бумажная что ли, одноразовая похоже. Вот теперь я вероятно дошел. Оказавшись в следующем помещении, осмотрелся — посередине кресло, как в стоматологическом кабинете, под потолком на подвесах какие-то манипуляторы и оборудование, одна стена прозрачная и за ней я увидел Тима, симпатичную женщину, выполняющую какие-то манипуляции с информационной панелью. В дальнем углу этой операторской был кто-то еще, но там тень и мне его не видно.

— Располагайтесь в кресле, не волнуйтесь, постарайтесь расслабиться.

— Ясно… Тим.

— Да?

— Вы главное без предупреждения в меня какую-нибудь острую хреновину не втыкайте.

— Если вам будет спокойнее, то я или моя помощница будем комментировать все манипуляции.

— Вот да, молодец, так будет спокойнее, — ответил я и уселся, скорее, улегся в кресло.

— Постарайтесь расслабиться. Сейчас будет произведено сканирование внутренних органов и снятие физических показателей.

И началось, вернее, начался очередной высокотехнологический балет — сверху опустились два манипулятора, один стал от ног до головы подниматься «рисуя» широкие дорожки красным светом, второй завис панелью размером с книгу у меня над головой. Меня попросили закрыть глаза, я подчинился, лишь пожаловался, что в помещении как-то прохладно.

— Это необходимая температура среды, — прокомментировала мое заявление помощница Тима.

Ну и ладно! Закрыл глаза, как там, солдат спит — служба идет? Вот именно.

Но подремать не вышло, мне объявили, что я могу вставать и переходить в следующее помещение. Оно оказалось под прямым углом к операторской, то есть Тим и его помощница просто переместились в креслах к другому окну, а я оказался в кабинете поменьше предыдущего. Кресло с широкими подлокотниками, над ним голографическая панель.

— Садитесь, — сказала помощница Тима, произвела манипуляции с приборами и вышла, а через несколько секунд вошла в кабинет ко мне, за ней следом въехал чемоданчик, он беззвучно проехал к креслу и остановился, — волосы придется убрать.

— Ну раз надо, — пожал я плечами.

— Хорошо, — она кивнула, нажала на сенсор на чемоданчике, верхняя крышка со щелчком открылась.

Облысел я за секунды — некой полукруглой скобой, девушка несколько раз провела мне от висков к затылку и все.

— Ну вот, на парикмахере сэкономлю, — сострил я и погладил гладкую лысину ладонью, — круто!

— Сейчас Ланса активирует прибор стимуляции нейронов, и мы попробуем спровоцировать условия Межвариантного прокола.

— Вот так сразу? А что если получится и я, считай нагишом и лысый окажусь посредине какой-нибудь деревни Кукуево в средней полосе? Там такому кришнаиту сразу пояснят, что он не прав!

— Мы контролируем процесс посредством прибора, к тому же, нам необходимо лишь снять начальные показатели условий, самого прокола не будет.

— Ну, вам виднее конечно.

Ланса значит, а ничего себе такая медсестричка, — отметил я про себя, позволяя ей прилепить на мой лысый череп несколько круглых приборов, каждый диаметром сантиметра два… мягкие, и почему-то холодные. Затем она удалилась, выполнив манипуляции с голографической панелью и, снова появилась за прозрачной стеной рядом с Тимом.

— Постарайтесь допустить сильную эмоцию, — попросил Тим.

— Это как?

— Что-то, что вызывает у вас эмоциональные колебания.

— Колебания ему… — пробубнил я.

— Что-то важное для вас, возможно, что вас в прошлом заставило сильно переживать, сильный страх или радость… — снова подсказывал Тим.

Почему-то в голову пришло это…

Весна, май, яркое солнце… Я, малой совсем, первоклассник, возвращаюсь из школы, вижу, как из нашего подъезда вышел милиционер, за ним отец, то есть Борис… на нем лица не было, словно каменная маска. Милиционер пожал руку Борису и, похлопав его по плечу, пошел к машине, а Борис присел на лавочку у подъезда, закурил, затем смял какой-то листок бумаги, бросил его в сердцах на землю и закрыл лицо руками… его плечи подрагивали, он плакал, тихо так, сдержано.

— А, Максимка, — Борис быстро вытер красные глаза, когда я подошел к нему и тронул за руку, — садись ка, нам поговорить надо.

Борис сильными руками подхватил меня и усадил на колени.

— Вот что сынок, прошло уже много времени и маму больше искать не будут.

— Почему?

— Они считают это бесполезным, дело закрыли.

— Тогда… тогда… тогда я сам буду ее искать! — мне стало обидно, обидно и невыносимо горько от того, что у меня больше нет надежды на то, что маму найдут, а еще злоба, лютая злоба от своего бессилия…

Я спрыгнул с колен отчима и понесся вслед уезжающей милицейской машине, что-то кричал, подбирал с обочины камни и бросал их в удаляющийся милицейский УАЗ-ик…

Не знаю, вероятно, это так действовал прибор, но воспоминания оказались настолько реальными, что я снова пережил тот момент и, как мне показалось, с еще большими переживаниями и эмоциями…

— Вашу ма-ааать! — я пытался толкать кресло, босыми ногами упираясь в растрескавшийся и горячий асфальт, — выключайте! Выключайте нахер свою шарманку!

Я оказался посреди оживленной трассы, вот так в кресле, в ночнушке, на меня мчался КАМАЗ и сигналил так, что будь на голове волосы они бы встали дыбом! Я отчетливо разглядел ошалевшее лицо водителя, который неистово крутил баранку руля. Седельный тягач, громыхая скатами, пронесся мимо меня, едва не переехав, его потащило на леер, потом резко в другую сторону, скрип резины об асфальт, правая сторона прицепа оторвалась от земли и тяжелая машина, с грохотом снеся леер, полетела в кювет с полным прицепом металлолома.

Меня как обожгло с ног до головы, секундная темнота, безмолвное ничто, вспышка… Снова кабинет и побледневшие Тим, Ланса и Моз, да, это Моз сидел в углу кабинета. Теперь они все прильнули к прозрачной стене и смотрели на меня.

— Да вы что, охренели!?

— Вам нич… ничто не угрожало… — заикаясь, промямлил Тим.

— Не угрожало!? А кому он сигналил? Кого объезжал? А сели бы он сюда, — я подскочил с кресла, срывая с головы липкие датчики и, сходу пнул ногой в прозрачную стенку напротив Тима, — вот сюда прямо бампером, тремя десятками тонн, ба-бах! Всё, фарш!

— Успокойтесь Максим, — Моз поднял руку, а потом обратился к коллегам, — думаю, на первый раз хватит, да и данных телеметрии более чем достаточно для обработки.

Я обернулся в сторону, где еще мгновения назад видел шоссе, машины и какой-то пригород, но там теперь панель стены, мерцает матовый свет из-под потолка, тишина.

— Британские, мать вашу, ученые, — я сполз по стене и сел на пол.

Очень сильно шумело в ушах, я слышал свой собственный пульс, дико начала болеть голова, каждый удар пульса как молот, в глазах стало темнеть, все, отключаюсь…