Несмотря на туман – верный спутник великого Гольфстрима, моряки тотчас же различили в ночи шлюпку, идущую точно в пенном кильватере фрегата. Вельбот был привязан к фальшборту кормы закрепленным за гик бизани тросом в двенадцать локтей длиной. В лодке, раскидывая сети, двигалась тень человека.

– Это Ульрих! – сказал Каменная Башка марсовому.

– Что он там ловит? Медуз или ночесветок?

– Он, похоже, и сам не знает! Настоящие рыбаки – только голландцы да бретонцы.

– Так иди подсоби ему.

– Не могу, тут еще один молодец ждет не дождется моих кулаков!

– Этот рулевой – настоящий здоровяк.

– Ничего, со мной ему не справиться. Который час?

– Скоро полночь.

– Что, прыгает сердечко?

– Ничего подобного. Спокоен, как бык.

В этот момент с батарей донесся крик:

– Смена вахты!

Тридцать-сорок моряков тут же исчезли в кубрике. Их места на палубе заняли новые вахтенные.

– Будь наготове, Малыш Флокко! – воскликнул Каменная Башка. – Отвяжешь трос и пришвартуешься к бакборту, под каютой мисс. Смотри же, если ошибешься, схвачу тебя за ноги и брошу в море вниз головой! Тогда уж мне придется кричать: «Человек за бортом!»

– Я плаваю как рыба и даже акул не боюсь. Правда, я боюсь морских угрей, потому как…

– Тише, болтун!

– Это я-то болтун? Да ты сам и пяти минут помолчать не можешь!

– А сейчас буду молчать, пока не услышу Вольфа. Когда кто-то из команды оказывается в море, особенно ночью, экипаж может голову потерять.

Бóльшая часть вахтенных расположилась на корме: в такую туманную ночь оставалась опасность столкновения с одним из судов арьергарда эскадры лорда Данмора. Остальные же, глотнув по чашке отвратительного, в который раз заваренного кофе, заняли места между грот- и фок-мачтой. Вахтенный офицер шагал по шканцам, пытаясь хоть что-то разглядеть в тумане, который с каждой минутой становился гуще, будто сама природа намеревалась скрыть побег бретонцев.

Вдали сверкали вспышки молний. Гром раздавался в темной пелене тумана, а восточный ветер нес дымку к американским берегам. Время от времени корабль резко подбрасывало на высокой бортовой волне.

– Не нравится мне все это! – проворчал Каменная Башка. – При такой качке мисс нелегко будет спуститься в вельбот… Ба! Ладно, поглядим…

Закончив курить, бретонец принялся энергично крутить руками, разминая мускулы, и незаметно приблизился к рулевому. Пьяный или просто смертельно усталый, тот дремал за штурвалом.

Внезапно шум волн и грохот громовых раскатов перекрыл крик:

– Человек за бортом!

Ни один моряк не останется равнодушным к такому известию, ведь оно может означать гибель товарища.

Тут же раздался голос вахтенного офицера:

– Спустить шлюпку! Остановить корабль!

Пятнадцать-двадцать матросов поторопились выполнить приказ.

Миг – и Каменная Башка бросился на дремлющего рулевого. Его тяжелый, как кузнечный молот, кулак с глухим стуком ударил по черепу бедняги. Рулевой, даже не успев вскрикнуть, упал за борт.

Воспользовавшись всеобщей суматохой, Малыш Флокко выбрал трос, привязанный к вельботу, а Ульрих тем временем с силой греб к фрегату. Увидев под самым фрегатом шлюпку, бретонцы перелезли через фальшборт кормы и, схватившись за трос, перебрались в лодку.

– А что же мисс? – спросил Каменная Башка, поглядывая на окна ее каюты, расположенные под самым штурвалом.

В этот момент до них донеслись отчаянные ругательства маркиза.

– Тысяча колоколен! – воскликнул боцман. – Мисс застали при попытке к бегству! Все кончено! На весла! Навались!

– У нас и парус есть, – сказал Малыш Флокко.

– Ставь его поскорее, пока мы с Ульрихом будем грести. Тысяча колоколен! Стоит англичанам заметить лодку, и они изрешетят нас!

Фрегат остановился на расстоянии примерно кабельтова от вельбота. Он ждал шлюпку, спущенную на воду, чтобы отыскать упавшего за борт матроса. К счастью, как уже было сказано, стояла темная и туманная ночь, и беглецы беспрепятственно ушли в море.

В мгновение ока Малыш Флокко поставил небольшую мачту и развернул парус.

– К штурвалу! – распорядился Каменная Башка.

– Какой курс?

– Откуда я знаю! Главное – подальше отсюда!

Шлюпку то и дело бросало под порывистыми ударами холодного восточного ветра. Подскакивая на волнах, вельбот вскоре исчез в тумане.

Однако на борту фрегата, должно быть, заметили побег: загрохотали ружейные выстрелы и даже раздался пушечный залп. Англичане стреляли вслепую.

– Поздно очухались! – воскликнул Каменная Башка.

Фрегат уже исчез из поля зрения бретонцев, и с каждой минутой вельбот уходил все дальше в море.

– Свои-то шкуры мы спасли, а как же мисс? – спросил Малыш Флокко, держась за борт лодки. – Что, если маркиз застал ее, когда она готовилась выбросить из окна лестницу?

– Думаю, так оно и было.

– А что будет с беднягой Вольфом?

– Он не дурак и сумеет о себе позаботиться. Что скажешь, приятель?

– Я не волноваться, – ответил немец. – Маркиз доверять Вольфу.

– Скажи, друг, а оружие и провиант вы в вельбот погрузили?

– У нас два ружья и съестного дня на три.

– Негусто, черт подери! Придется затянуть пояса. Мы не знаем ни где наш корвет, ни как далеко мы ушли от американского побережья. Придется идти вслепую…

– Тише!

– Еще один пушечный выстрел!

– Фрегат у нас на хвосте! Не дадимся им в руки! Каменная Башка, на этот раз маркиз заставит нас поплясать с петлей на шее!

– Надеюсь, им не удастся обнаружить нас в таком тумане. В океане мы лишь крошечная точка, с трудом различимая даже в самую мощную подзорную трубу.

– Какой курс взял фрегат?

– Ты меня спрашиваешь? Посмотри сам, у тебя глаза помоложе.

– Но они не такие опытные.

– Это правда, – сказал боцман. – Проклятье! Я же из Иль-де-Ба, черт возьми! Смотри за штурвалом, мошенник!

Прямо на вельбот неслась огромная стена воды с десяток метров высотой. Такие волны обыкновенно можно увидеть только у мыса Горн. Лодку резко подбросило вверх пенной мерцающей волной, а миг спустя она уже летела в бездонную пропасть. Несколько минут вельбот мотало из стороны в сторону, накрывая волнами, однако он твердо держался под ударами волн, и так же твердо держались бретонцы и наемник. Ярость стихии не пугала крепких моряков.

– Эй, боцман, – спросил юный марсовой, – что, если снова разразится ураган?

– Шторма уже прошли по всей Атлантике, вот и до нас докатились. Боюсь, это еще цветочки!

– Да ты настоящий буревестник!

– А что! Я, как птица, заранее чувствую приближение шторма! Держись покрепче!

Тем временем на вельбот снова готовилась нахлынуть огромная масса воды. Казалось, океан требует новой жертвы, словно мало было ему бесчисленных каравелл, галеонов и корветов, сгинувших в морской пучине за столько веков.

Гигантская волна с оглушительным ревом подбросила вельбот.

– Эге, Каменная Башка! Вот это волны! Мы будто снова на Ла-Манше во время прилива!

– Я и сам подумал о том же.

– Неужели мы пойдем ко дну?

– Да ты настоящий осел! Этот вельбот хоть и не больше башмака, а выдержит шторм не хуже «Громовержца»! Англичане всегда славились своими судами. Нашим плотникам до них далеко.

– Не смей так говорить о наших соотечественниках!

– Да, у меня язык без костей, но я всегда говорю правду… Тысяча колоколен! Где же наш корвет? Что, если мы его не разыщем? А ты, приятель, чего притих? – спросил он немца. – Как желудок?

– Внутри все переворачивается! – улыбаясь через силу, ответил наемник.

– Сюда бы пару дюжин знаменитых сарделек нашего хозяина да капельку скорпионьего вина, а, солдатик?

– Карашо! Карашо! – воскликнул немец.

Третья волна подбросила вельбот, и наконец бедняга-наемник не выдержал.

– Давай-давай! – воскликнул Каменная Башка при виде перегнувшегося через борт солдата. – Там у тебя одни червяки. Наверняка наелся их на фрегате!

– Так и есть! – отозвался Ульрих.

– Не стесняйся! Мы же моряки! Сколько раз видели, как людей наизнанку выворачивает, и не сосчитать, да, Малыш Флокко?

– Миллион раз!

– Ну ты и враль! Когда успел-то? Уж больно ты молод!

– А что, разве я мало всего повидал? А вот у тебя по старости из-за погоды самочувствие меняется.

– Это у меня-то? Да я старая треска из вод Ньюфаундленда! Парень, да ты спятил! – разразившись громовым хохотом, воскликнул Каменная Башка.

Он резко поднялся и приложил к уху ладонь, прислушиваясь.

– Что там такое? – с тревогой спросил его марсовой.

Тем временем Ульриха продолжали сотрясать приступы рвоты.

– Еще один залп! – отозвался боцман.

– Я ничего не слышал.

– Говорю тебе, стреляли.

– Что, если это стрелял корвет?

Боцман уныло покачал головой:

– Я и не надеюсь, что мы его повстречаем.

– Так зачем же тогда мы сбежали?

– Потому что мне не улыбалась перспектива быть вздернутым на рее! На фрегате не было нашего достопочтенного Веревочного Старшины, который знает, как обделывать такие делишки!

Лодку вновь подбросило на волнах. Ульрих разразился бешеными ругательствами. Вдалеке послышалось эхо пушечных залпов, и две вспышки прорезали мрак.

– Не нравится мне это! – воскликнул боцман. – Вот это будет шторм! Однако что плохо для нас, то плохо и для фрегата маркиза.

– Да, вот только мы в крохотной лодчонке!

– Лодчонка превосходно держится на волнах.

– Ладно, посмотрим, что будет, – с сомнением произнес боцман.

Как и все рыбаки-бретонцы, он всегда имел при себе компас на толстой цепочке. То была предосторожность истинного моряка.

Боцман поглядел на компас при свете молнии, уселся на бортовую скамью и сказал:

– Вы займитесь парусами, а я буду задавать курс.

Стоило ему достать трубку, и дождь полил как из ведра. Небо разрывали вспышки молний.

– Что за проклятый океан! – сказал боцман, пряча в карман свою фамильную драгоценность. – Разве мы не бретонцы, что привыкли выдерживать шторма Ла-Манша? Мы – прирожденные моряки и не сдадимся так просто на милость чертовой стихии. Займись шкотами, Малыш Флокко.

– А мне что делать? – спросил наемник.

– А ты поспи, если сможешь, – отозвался боцман.