Венецианская маска

Приезжий в сером рединготе, назвавшийся мистером Мелвиллом, имел возможность убедиться, на какое коварство способны боги. Они сотню раз спасали его в минуту смертельной опасности – и, похоже, лишь для того, чтобы вероломно поставить перед угрозой гибели в тот самый момент, когда он решил, что все трудности позади. Он преисполнился ложной уверенности, что в Турине ему уже ничто не угрожает, и потерял бдительность.

И потому, выйдя в вечерних майских сумерках из почтовой кареты, он угодил прямо в ловушку, расставленную богами, как ему казалось, просто из вредности.

В полутемном коридоре он столкнулся с хозяином гостиницы, который суетливо стал предлагать лучший номер, лучший ужин и самое лучшее вино, какое у него было.

Путник бегло говорил по-итальянски ровным и приятным тоном, в котором, однако, чувствовалась сильная натура.

Это был ладно скроенный человек выше среднего роста. Его худощавое лицо с правильными чертами, прямым носом и выступающим вперед подбородком скрывалось в тени серой шляпы с конусообразной тульей и было обрамлено черными волосами, ниспадавшими на воротник. На вид ему было от силы лет тридцать.

Устроившись в лучшем номере на втором этаже, приезжий сидел при свете свечи в ожидании ужина, и тут-то его и настигла катастрофа. Ее возвестил громкий и резкий мужской голос, говоривший по-французски. Мистер Мелвилл оставил дверь номера приоткрытой, и речь француза была хорошо слышна ему. Он нахмурился – не столько из-за того, что́ говорилось, сколько из-за самого голоса. Он пробудил в Мелвилле смутные воспоминания. Несомненно, ему приходилось слышать этот голос и раньше.

– У вас должны быть почтовые лошади! Господи боже мой, такое возможно только в Италии. Ну ничего, скоро мы наведем тут порядок. А пока приходится брать то, что подвернется под руку. Я спешу. Это в интересах государства!

Снизу донеслось неразборчивое бормотание хозяина. Француз ответил ему безапелляционным тоном:

– Вы говорите, утром? Очень хорошо, пусть этот господин завтра и едет, а я возьму его лошадей. Решено. Я сам скажу ему об этом. Завтра мне необходимо быть в штабе генерала Бонапарта.

На лестнице послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и голос, встревоживший Мелвилла, раздался еще до того, как человек вошел в комнату:

– Простите, я вторгаюсь к вам по необходимости. Я еду по чрезвычайно срочному делу, государственной важности. На этом постоялом дворе нет лошадей, они появятся только утром. У вас же лошади есть, и вы собираетесь провести здесь ночь. Поэтому…

Говоря все это, человек закрыл дверь, затем, повернувшись к Мелвиллу, запнулся.

Кровь отлила от его лица с грубыми чертами, темные глаза расширились в изумлении, сменившемся страхом. Несколько секунд приезжий стоял молча. Он был примерно такого же роста и сложения, что и Мелвилл, с шапкой черных волос над гладковыбритым лицом землистого цвета. Подобно Мелвиллу и многим другим путешествующим, он был одет в длинный серый редингот, но носил вдобавок трехцветный пояс; самой же примечательной частью его туалета была широкая черная шляпа, затенявшая лицо. Она была сдвинута на лоб на манер Генриха IV и украшена трехцветным плюмажем и трехцветной кокардой.

Постепенно он оправился от шока, и первая жуткая мысль, что перед ним привидение, сменилась более разумным заключением, что это причуда природы, которая порой создает двойников.

Может быть, он так и остался бы при этом мнении, если бы Мелвилл не завершил собственное разоблачение, предательски подстроенное судьбой.

– Удивительная встреча, Лебель, – сардонически произнес он, холодно глядя на собеседника. – Поистине удивительная.

Гражданин полномочный представитель Лебель заморгал и разинул рот, но быстро пришел в себя. Иллюзии насчет сверхъестественных явлений и причуд природы рассеялись.

– Так это все-таки вы, месье виконт! – произнес он, сжав толстые губы. – Собственной персоной. Оч-чень интересно. – Он поставил свою дорожную сумку рядом с конической серой шляпой Мелвилла на пристенном столике с мраморной столешницей. Свою шляпу он тоже снял и водрузил ее на сумку.

У него на лбу под прямой черной челкой блестели капельки пота.

– Очень интересно, – повторил он. – Не каждый день приходится встречать человека, которому отрубили голову. Ведь вас гильотинировали в Туре в девяносто третьем году, если мне не изменяет память?

– Согласно официальному сообщению.

– Да-да, я его читал.

– Естественно. Затратив столько усилий, чтобы вынести мне приговор, вы должны были убедиться, что он приведен в исполнение. Только при этом условии вы могли свободно завладеть моей собственностью, и только в этом случае вы могли быть уверены, что в день, когда Франция опомнится после всех безумств, вас не выкинут в навозную кучу, из которой вы вылезли.

Лебель воспринял эти слова спокойно, на его грубом и хитром лице не отразилось никаких эмоций.

– Похоже, я проявил излишнюю доверчивость. Это дело необходимо расследовать. Возможно, вместе с вашей полетят и другие головы. Будет очень любопытно выяснить, каким образом вам удалось оказаться ci-devant во всех смыслах.

– Ну, уж вам ли не знать, чего можно достичь, сунув взятку одному из хозяев вашей патологической республики, царства подлецов, – с иронией бросил Мелвилл. – Вы стольких подкупали и вас столько подкупали, что мое спасение не должно казаться чем-то исключительным.

Лебель нахмурился, уперев руки в боки:

– Не стоит говорить со мной таким тоном.

– Мы не во Франции, Лебель. Ордер на арест, выданный Французской республикой, не имеет силы в доминионах Сардинского королевства.

– Вы так думаете? – злобно усмехнулся Лебель. – Полагаете, что нашли надежное убежище? Дорогой мой ci-devant, у Французской республики руки длиннее, чем вам кажется. Да, мы не во Франции, но настоящие хозяева здесь мы. У нас достаточно большой гарнизон в Турине, чтобы заставить Виктора Амадея соблюдать условия Керасского мира и действовать в наших интересах. Комендант выполнит все мои указания, и вы увидите, имеет ли здесь силу французский ордер, когда вас отправят обратно в Тур, чтобы довести до конца дело, от которого вы уклонились три года назад.

Уверенность Мелвилла в своей безопасности пошатнулась, и он убедился, насколько жестокой может быть ирония богов. Этот человек, некогда служивший управляющим в поместье его отца, был, наверное, единственным членом правительства, знавшим его лично и, без сомнения, заинтересованным в его смерти. И надо же, чтобы из всех миллионов французов судьба выбрала для этой встречи в гостинице «Белый крест» именно Лебеля!

На миг Мелвилла охватило отчаяние. Ему грозила гибель, а значит, была обречена на провал и важнейшая миссия, с которой премьер-министр Питт послал его в Венецию, – миссия, связанная с сохранением основ цивилизации, попираемых якобинцами за пределами Франции.

– Одну минуту, Лебель!

Француз уже собирался выйти из комнаты, но окрик Мелвилла и быстрые шаги у него за спиной заставили Лебеля остановиться и резко обернуться. Его правая рука скользнула в карман редингота.

– Ну что еще? – буркнул он. – Нам больше не о чем говорить.

– Да нет, еще многое надо сказать. – Голос Мелвилла звучал удивительно ровно, не выдавая охватившей его тревоги. Он сделал два быстрых шага и встал между Лебелем и дверью. – Я не выпущу вас отсюда. Спасибо, что предупредили меня о своих намерениях.

Лебель презрительно рассмеялся:

– Я юрист и предпочитаю добиваться своего законным путем. Но если кто-то пытается силой воспрепятствовать этому, мне приходится отвечать тем же. Отойдите от двери.

Он стал неторопливо вытаскивать из кармана руку с пистолетом. По-видимому, ему хотелось растянуть удовольствие, наблюдая, как беспомощная жертва трепещет перед направленным на него оружием.

Единственным оружием Мелвилла были руки. Но Англия дала ему не только имя. Не успел Лебель вытащить свой пистолет, как получил сильнейший удар в челюсть, отбросивший его назад. Он потерял равновесие и упал навзничь, растянувшись во весь рост и сбив загремевшую каминную решетку.

Он лежал совершенно неподвижно.

Мелвилл быстро подошел к нему и подобрал пистолет, выпавший из руки полномочного представителя.

– Теперь ты вряд ли скоро вызовешь коменданта, – пробормотал он. – По крайней мере, не раньше, чем я буду далеко от Турина. – Он пнул валявшегося на полу Лебеля носком сапога. – Поднимайся, каналья!

Но в этот момент он обратил внимание на неестественную позу неподвижно лежавшего тела. Глаза Лебеля были чуть приоткрыты. Присмотревшись, Мелвилл заметил струйку крови на полу и окровавленный шип перевернувшейся подставки для дров. Он понял, что Лебель ударился об этот шип при падении и тот пробил ему череп.

У Мелвилла перехватило дыхание. Он опустился на одно колено рядом с телом и сунул руку за отворот редингота, чтобы проверить, бьется ли сердце. Перед ним был труп.

Осознание того факта, что он стал неумышленным убийцей, парализовало Мелвилла, вызвало у него дрожь во всем теле и дурноту. Когда он наконец поднялся на ноги и к нему вернулась способность соображать, его охватила паника. В любой момент хозяин гостиницы или кто-нибудь другой мог войти в комнату и застать его на месте преступления. Убитый занимал высокое положение во Франции, а французы были неофициальными хозяевами в Турине. Мелвиллу все-таки придется предстать перед комендантом, и это будет ничуть не лучше, чем в том случае, если бы коменданта вызвал Лебель. Никакие объяснения ему не помогут. Если его личность установят, то это лишь убедит всех, что убийство было преднамеренным.

Оставалось одно – немедленно бежать, но и тут шансы на успех были, увы, невелики. Он мог, конечно, сказать, что изменил свое решение и хочет продолжить путешествие прямо сейчас. Лошади были запряжены, и форейтор уже готовился к отъезду, но ему неизбежно зададут вопрос о французском представителе, зашедшем к нему поговорить, а то и заглянут в комнату. Даже сам факт, что он потребует свою карету, не может не вызвать подозрения. Но приходилось идти на риск, другого варианта не было. Он решительно подошел к двери и открыл ее. Уже на пороге он протянул руку за своей шляпой на столике, бросив одновременно взгляд на оставленную позади комнату. В его серых глазах, смотревших обычно спокойно и уверенно, промелькнул ужас при виде трупа, с головой в очаге и задранными кверху носками сапог.

Мелвилл вышел, машинально закрыв дверь на защелку. Он сбежал по лестнице и громко позвал хозяина гостиницы таким резким тоном, что это удивило его самого. В голове у него был сумбур, он почему-то заговорил по-французски. Хозяин гостиницы появился из дверей слева и, сделав шаг-другой, почтительно поклонился:

– Слушаю вас, гражданин представитель. Надеюсь, английский джентльмен был не против оказать вам услугу?

Мелвилл растерялся:

– Какую услугу?..

– Отдать лошадей.

Мелвилл, еще не сознавая, как может пригодиться ему сделанная собеседником ошибка, инстинктивно чуть отвернулся от его прямого взгляда. Перед ним оказалось висевшее на стене зеркало, и ошибка сразу объяснилась. Он надел принадлежавшую Лебелю широкополую шляпу а-ля Генрих IV с трехцветным плюмажем и трехцветной кокардой.

Он взял себя в руки и пробормотал:

– Да-да… Конечно.