Передо мной лежит любопытная фотография. На фоне снегов стоят пять человек, и каждый из них держит флаг. Освещение плохое, лиц не различить, видны лишь силуэты. Фотография была сделана 6 апреля 1909 года. На Северном полюсе. Начальника экспедиции, покорителя полюса Роберта Э. Пири, на фотографии нет, поскольку снимал именно он. Четверо из пяти – эскимосы, а пятый – негр Мэтью Хенсон, верный помощник Пири. В руках Хенсона американский флаг. Пири хотел быть единственным белым человеком, дошедшим до цели в этом путешествии. Необычный человек. Он высок, костист, атлетически сложен. Густая шевелюра, пышные темно-рыжие усы. Голос резкий и отрывистый.

Его сфотографировали по возвращении из победного путешествия. На нем эскимосские одежды, лицо обрамлено мехом. Какое лицо! Воля, воля, непреклонная воля, как и у Амундсена! А быть может, Пири был еще более волевым человеком. Но всегда ли он был таким?

Пири родился в Крессон-Спрингсе, Пенсильвания, США, 6 мая 1856 года; отец умер, когда мальчугану исполнилось три года. Воспитанием малыша занялась мать, но она ничем не напоминала наседку: «Хочешь ходить в поход с друзьями, заниматься спортом, лазить по горам, ездить на лошади? Браво! Хочешь научиться стрелять, быть охотником? Очень хорошо». Роберт Пири стал превосходным стрелком, и его меткость раз или два спасала полярного исследователя и его спутников от голодной смерти.

С юности он страстно любит природу. Получив диплом инженера, он в возрасте двадцати трех лет поступает в геодезическую службу в Вашингтоне. Несмотря на существование французского проекта Панамского канала, в американской столице еще поговаривали о проекте Никарагуанского канала (Атлантика, река Сан-Хуан, озеро Никарагуа и канал через узкую часть перешейка). Пири не привлекала кабинетная работа. Он принимает участие в конкурсе, назначен в Инженерный корпус военно-морских сил и попадает в экспедицию, которая отправляется в Центральную Америку. Панама, Никарагуа – оба проекта сравниваются на месте. Именно здесь, в тропических широтах, Пири решает стать полярным исследователем. «Я был страстным поклонником Христофора Колумба, – писал он несколько раз. – Какой подвиг в двадцатом веке мог сравниться с его открытием? Достичь полюса, вершины мировой оси. Никому это еще пока не удавалось». Там же, в Центральной Америке, он взял на службу – и получил преданного друга – молодого, девятнадцатилетнего негра Мэтью Хенсона, который стал его постоянным спутником.

По возвращении из Центральной Америки Пири начинает упорные тренировки, цель которых – подготовить себя к покорению полюса. Подготовка продлится двадцать три года.

Мы знаем, что первые исследователи Арктики часто с презрением относились к обычаям и технике эскимосов: «Они живут в берлогах». Но многое переменилось, и Пири считает, что для исследования полярных районов прежде всего необходимо в мельчайших деталях изучить быт эскимосов, научиться строить иглу. Эскимосы, путешествуя, не затрудняют себя перевозкой чумов: они строят снежный дом – иглу, надежное и удобное убежище. Эскимосские одежды тоже очень удобны, зачем же носить другие? Кто шьет и чинит эти одежды, как не эскимоски? Значит, надо заручиться их помощью, но не затем, чтобы идти к полюсу, а чтобы подготовиться к решающему броску из базового лагеря. И так далее… Короче говоря, надо научиться жить по-эскимосски. И Пири проходит полный курс обучения. Как и Хенсон, его черный слуга. Более того, эскимосы будут считать его равным. Хенсон тоже привык к любому морозу, снежным бурям и прочим полярным прелестям. Именно потому, что Пири удалось убедить всех членов своих экспедиций усвоить технику выживания эскимосов.

Прежде всего возникла проблема изучения эскимосского языка. И Пири проводит несколько зим среди эскимосов Гренландии и Земли Гранта. Сначала холостяком, затем с женой и ребенком. 11 августа 1882 года он женился в Вашингтоне на мисс Джозефине Дибич, дочери профессора Смитсоновского института, а 12 сентября 1893 года у них родилась дочка Мэри Анихито. Это произошло на 77°40´ северной широты, что было рекордом для белой женщины.

Первой большой тренировкой стало пересечение Гренландии в самой северной ее части. Четыре человека, каждый на нартах, запряженных четверкой собак; позади двигался Пири со своим слугой. Туда и обратно (2250 километров) за двадцать четыре дня. Возвращение было трудным: по нескольку дней приходилось отсиживаться в иглу из-за снежных бурь; затем на две недели опустился густой, пронизывающий и непроглядный туман. С какой радостью они вернулись в лагерь у пролива Смита (между Гренландией и Землей Гранта) с его Рэд-Клифф-хаузом – уютным разборным домом! Здесь не нужны иглу, здесь возвращаются к какой-то цивилизованной жизни.

В 1892 году состоялся второй гренландский поход, а в 1895-м – третий. В тяжелейших условиях, а также в сильнейшую пургу Пири чувствует себя прекрасно, даже когда эскимосы страдают от обморожения и расстройства зрения. Собаки дохнут от измождения и голода. Небольшая передышка наступает, когда Пири удается подстрелить двух мускусных быков, но на обратном пути этот третий поход завершился драматично: люди ведут постоянную борьбу с голодом, временем, смертью. Когда они прибыли в базовый лагерь, у них осталось всего четыре галеты.

«Все это часть тренировки. По возвращении в Америку я представил Американскому географическому обществу окончательный план покорения полюса».

План этот еще не был окончательным, но с его основными положениями следует ознакомиться.

Северный полюс лежит в районе глубоководного моря, покрытого вечными льдами. Добраться до него можно лишь на собачьих упряжках; исходной базой должен быть лагерь, куда надо заранее доставить людей, собак, оборудование, провизию. Льды для разбивки лагеря не подходят, поскольку они перемещаются, трескаются, налезают друг на друга. Следовательно, место для него надо выбрать на суше, у полярной шапки льдов и как можно ближе к полюсу. Как доставить необходимый груз из Соединенных Штатов? Конечно, судном. Но плавание во льдах вряд ли окажется легким. Кроме того, путь судну могут преградить сплошные полярные льды.

– Буду искать для лагеря самую северную точку. Необходимо тщательно исследовать северное побережье Земли Элсмира, в Гренландии. Экспедиция будет состоять из нескольких белых и эскимосов с семьями.

Пири приступил к поискам места для лагеря в 1899 году. Судно, которое доставило его в северную часть пролива Смита, было подарком лондонских исследователей. Яхта «Уиндворд», на которой в 1896 году вернулся на родину Нансен, имела паровую машину и могла развивать скорость до трех с половиной узлов. Такой скорости едва хватало на плавание среди льдов в районе сильных течений. Пири разбил лагерь в Иита, на северо-западном берегу Гренландии. Отсюда он перешел в Форт-Конгер, на северо-востоке острова Элсмир, и двинулся дальше на север. Во время путешествия температура падала до –50 °С, и он отморозил себе пальцы ног; пришлось их ампутировать, сохранив лишь мизинцы. В этот раз он достиг широты 83°50´. Зиму 1900/01 года он прожил в иглу, как эскимос. Пережитое несчастье не остановило его.

1902 год. Второе наступление на полюс по льдам. Место старта – мыс Хекла.

Поход проходил поэтапно: вначале ушел Хенсон с шестью упряжками, затем отправилась вторая группа из четырнадцати упряжек и наконец сам Пири. То было первое испытание тактики, которая привела Пири на полюс. Первая группа открывает путь, прокладывает дорогу, организует склады провизии и оборудования; склады предназначены для идущих следом и возвращающихся групп, которые могут брать с собой меньше груза; затем первая группа поворачивает обратно, а вторая с грузом продвигается дальше, имея те же задачи; потом вторая группа поворачивает обратно, а третья группа Пири с минимумом груза делает попытку достигнуть цели.

В этот раз Пири дошел до 84°17´ северной широты, но от заключительного этапа путешествия пришлось отказаться из-за отсутствия съестных припасов. Он извлек урок из неудачи.

– Мы совершаем слишком длинный переход на нартах. Базовый лагерь следует перенести еще дальше на север. Но «Уиндворд» не может подняться до столь высоких широт. Мне нужно более прочное и большое судно.

Пири не был богат, а характер имел довольно тяжелый. Но железная воля помогла ему превозмочь себя, и он создал хорошую сеть рекламы и общественных связей. Начатая им национальная кампания за покорение полюса американцем была поддержана группой богатых ньюйоркцев, которые основали Арктический клуб Пири под председательством Герберта Л. Бриджмена. У магнатов неплохие отношения с прессой, и последней удалось всколыхнуть общественное мнение – открылась подписка, в которой участвовали люди даже со скромным достатком. Результат кампании – 400 тысяч долларов для постройки более мощного и прочного судна, чем «Уиндворд». Его назвали «Теодор Рузвельт» в честь президента США (56 метров в длину, 614 регистровых тонн, машина мощностью 1000 лошадиных сил, деревянный корпус, усиленный стальной обшивкой).

Летом 1905 года «Теодор Рузвельт» перевез шестерых белых, негра Хенсона, несколько эскимосских семей и 200 собак на мыс Шеридан, а осенью был разбит базовый лагерь на мысе Хекла, на 150 километров дальше к северу. 4 марта 1906 года вторая экспедиция, используя уже отработанную тактику, отправилась по льдам к полюсу.

Состояние поверхности льдов и их дрейф, а также низкая температура словно решили помешать Пири. Столбик ртути в термометре опустился до отметки –60 °С. Несмотря на неожиданный мороз, ледяные поля трескались, расходились, и нарты часто оказывались перед разводьями, а потому приходилось ждать, пока вода замерзнет. Скорость продвижения была вдвое ниже предусмотренной; Пири урезал порции и людям, и собакам. Последние превратились в живые скелеты; частью собак пожертвовали, чтобы накормить остальных, но это не помогло. Эскимосы выглядели усталыми. 20 апреля новые трещины остановили первую группу; 28 апреля на 87°06´ северной широты Пири принял решение вернуться.

Экспедиция повернула назад в 322 километрах от полюса. Льды дрейфовали, и, чтобы вернуться на сушу, Пири взял курс на северную оконечность Гренландии: «Иногда там, на оголенных землях, встречаются мускусные быки». Животные им встретились – к счастью, поскольку люди были на грани голодной смерти. Пири подстрелил восемь быков. Первые куски мяса съели сырыми. «В эти мгновения, – писал Пири, – я понял, как голод превращает человека в дикого зверя. Однако, скажу вам откровенно, в жизни я не ел ничего вкуснее, чем это теплое мясо без всяких приправ. Я с трудом заставил себя остановиться, хотя хотелось есть, есть и есть». На следующий день насытившиеся люди развели костер из сушняка и сварили мясо. Возвращение на судно произошло без особых происшествий.

Самое подготовленное предприятие даже при безошибочном руководстве может закончиться провалом, если вам не сопутствует удача. Именно так и случилось. Но эта неудачная попытка 1906 года не разочаровала Пири. Зиму 1906/07 года он провел в США, подготавливая новый поход к полюсу и наблюдая за текущим ремонтом «Теодора Рузвельта». Он даже не называл будущий поход попыткой, считая, что неудача не может его преследовать несколько раз подряд.

В мае 1908 года Пири дал журналистам подробное интервью: «Отправляюсь на том же корабле. Покину Нью-Йорк в начале июля… Беру нескольких белых и эскимосов. Постараюсь пробиться как можно дальше к северу. Санный поход начнется в начале февраля, но сначала я двинусь на запад, к мысу Колумбия. Затем удалюсь от побережья и пойду западнее, чтобы компенсировать дрейф льдов к востоку».

«Теодор Рузвельт» отправился из Нью-Йорка 6 июля 1908 года. Он сделал остановку в Иита, к северу от нынешней американской базы Туле, где на борт взяли 50 эскимосов и 250 собак. В начале сентября, после трудного плавания во льдах, судно стало на якорь у мыса Шеридан. Осень ушла на переброску людей, провизии и оборудования на мыс Колумбия. Лагерь получил название Крейн-Сити. Он был построен из иглу. Белую расу представляли Пири, Марвин, Мак-Миллан, Гудселл, Бартлет, Боруп. Марвин был секретарем и научным консультантом. К несчастью, жизнь его оборвалась – он утонул на обратном пути; Роберт Бартлет стал капитаном «Теодора Рузвельта»; Гудселл исполнял обязанности врача. В штаб входил и негр Хенсон. Остальная часть экспедиции состояла из эскимосов. Запас провизии на дорогу был рассчитан на пятьдесят суток: пеммикан (разного качества для людей и собак), галеты, чай, сгущенное молоко; кроме того, взяли топливо для обогрева (спирт и керосин).

28 февраля 1909 года 24 человека с 19 нартами и 133 собаками тронулись к полюсу. Как и раньше, первые группы готовили дорогу для Пири, который замыкал экспедицию. Дул довольно сильный восточный ветер. Он сдувал снег со льда и оголял торосы, что приводило к повреждениям нарт, а на их починку уходило драгоценное время. На вторые сутки экспедиция очутилась перед большим разводьем. «Прошли три, четыре, пять дней утомительного безделья… Все эти пять дней я вышагивал по льду, проклиная неожиданную неудачу, ведь началось все хорошо». Наконец вода замерзла.

1 апреля экспедиция добралась до 87°47´ северной широты и установила рекорд. До полюса оставалось 240 километров. Четыре группы, каждую из которой возглавлял белый, отправились на базовый лагерь. Бартлет ушел последним. «Учитывая вклад Великобритании в исследование Арктики, мне представлялось справедливым, – писал Пири, – чтобы англичанин мог заявить, что он был ближе всех к полюсу после американца». После американца! Кроме того, Пири хотел быть единственным белым на полюсе.

В последнюю группу входили Пири, негр Хенсон и четыре эскимоса – Ута, Эгингва, Сиглу, Укеа. Эти шесть человек шли на большой риск, приступив 2 апреля 1909 года к завершающему этапу путешествия. В любой момент могла разыграться пурга, а главное – подо льдами лежало глубокое море. Близилось полнолуние, а с ним мощные приливы, которые, как писал Пири, «могут привести в движение ледовые поля и вызвать появление полыней». Но этого не случилось. «Погода стояла светлая и солнечная, температура не опускалась ниже 25 градусов, ветер едва дул. Мы двигались вперед в самых благоприятных условиях с момента нашего выхода к полюсу. Ледовые поля прошлых лет были крепкими и ровными, иногда попадались куски сапфирно-синих вкраплений (прошлогодний лед). Хотя торосистых стен, образовавшихся при сжатиях льдов, было предостаточно (некоторые достигали 15 метров в высоту), мы преодолевали их без труда – либо проходя через бреши, либо карабкаясь по наносам снега. Солнце, быстрое продвижение вперед, несмотря на торосы, сознание удачного начала этапа и радость быть первым пьянили лучше вина. Годы будто свалились с моих плеч, и я чувствовал себя на пятнадцать лет моложе, словно вел свой первый караван по гренландским льдам».

Однако, когда заветная цель близка, к радостному возбуждению примешивается некоторый страх. Пири спешил взобраться на каждый следующий гребень, чтобы убедиться в отсутствии какой-либо полыньи, преграждающей путь к полюсу. Через несколько суток тучи заволокли солнце, и крохотная группа продолжала путь в сумеречном, нереальном свете. Но цель была близка.

Полюс был достигнут 6 апреля 1909 года в 10 часов утра. Небо расчистилось, что позволило провести точные наблюдения. Шесть человек (и только один белый) достигли вершины мира, через которую проходит земная ось. В любую сторону дорога лежала на юг, другого пути не было. «Наконец-то полюс! Трехвековая цель. Моя мечта, к которой я стремился в течение двадцати лет. Полюс был мой. Я никак не мог вполне осознать это. Все мне казалось обыденным и банальным».

Пири совершил поездки в самых разных направлениях, чтобы, учитывая возможность ошибки, никто не мог оспаривать факта покорения им полюса. Он велел сделать прорубь во льду и спустил в нее тросик длиной 2750 метров, но не достал до дна.

Пири, волевой и решительный человек, так разволновался, что утратил самообладание и не мог спокойно оставаться на месте. Именно тогда он сделал ту фотографию, о которой я говорил в начале главы. Американский флаг держал Хенсон. Остальные держали флаги Навигационной лиги, Красного Креста, «Свободы и мира на Земле», а также ассоциации «Дельта-каппа-эпсилон». Звездный стяг воткнули в пирамиду из камней. Пири оставил в бутылке короткое описание путешествия, затем написал почтовую открытку своей жене. В ящик она попадет позднее, но написал он ее на Северном полюсе.

После двух суток пребывания на полюсе Пири наконец решил, что пора возвращаться.

В отличие от прошлых лет обратный переход прошел без всяких происшествий. Стояла великолепная погода, а средняя скорость движения достигала почти 50 километров в сутки – своеобразный рекорд для этих широт. 29 апреля группа Пири прибыла в Крейн-Сити, а через двое суток вся экспедиция погрузилась на «Теодор Рузвельт». Но только 6 сентября ее члены прибыли в Индиан-Харбор на Лабрадоре, где находилась ближайшая телеграфная станция. Пири послал первую из своих депеш с объявлением о неслыханном подвиге: «Дело моей жизни завершено. Я совершил то, к чему стремился всегда, то, что считал возможным сделать и мог сделать только я. Мне удалось добраться до полюса, использовав тактику, которую я разработал и испытал за двадцать три года усилий, разочарований, страданий и многих опасностей. Я покорил эту географическую точку в честь Соединенных Штатов. Мое достижение венчают четырехвековые устремления множества людей и наций. Сколько путешественников погибло, сколько потеряло все свои богатства?! К успеху привел чисто американский подход к делу. Я доволен».

Свой подвиг Пири совершил, когда ему было почти 53 года.

В депеше от 6 сентября 1909 года Пири указал, что достиг Северного полюса 6 апреля. А пятью днями раньше, 1 сентября, в Нью-Йорк поступила телеграмма следующего содержания: «Датское судно „Ханс Эгеде“ вернулось в порт Леруик на Шетландских островах. На его борту находится американский исследователь доктор Фредерик Кук, который заявляет, что покорил Северный полюс 21 апреля 1908 года».

Так было положено начало историческому спору. Фредерик Кук принимал участие в переходе Пири по северной части Гренландии в 1892 году; мы встречались с ним и в Антарктике, на борту «Бельжики» Жерлаша. Он член американского «Эксплорерс-клаба», который с недовольством встретил основание «Пири Арктик-клаба».

Не скупясь на подробности, Кук не без таланта расписывал свою экспедицию, которая позволила ему с двумя эскимосами покорить полюс. Считаю бессмысленным приводить здесь его рассказ, поскольку крупнейшие ученые мужи того времени пришли к выводу, что только Пири побывал на полюсе.

Повторяю, его рассказ был талантливым и даже волнующим, но его опровергает прежде всего свидетельство обоих эскимосов: «Мы ни разу не теряли из виду суши». Кук показывал фотографию, сделанную «в первом лагере на полюсе 21 апреля 1908 года». Эти же эскимосы заявили, что на этой фотографии они сняты в штанах из шкур мускусного быка.

– У нас не было этих шкур, когда мы ушли из лагеря в Анноаток, и мы не убили ни одного мускусного быка до нашей зимовки в проливе Джонс, возвращаясь из похода к полюсу. Фотография была сделана в проливе Джонс.

Поль-Эмиль Виктор занимался этим вопросом и провел тщательный и строгий разбор рассказа Кука: «Географические аргументы не допускают двойного толкования. Кук заявляет, что предчувствовал близость Земли Крокера, но такого острова не существует; Мак-Миллан доказал это в 1914 году. Кук видел, описал, рассчитал местоположение и сфотографировал Землю Брэдли, но и этой земли нет. Начиная с 1946 года Северный Ледовитый океан стал ареной беспрерывных аэронавигационных исследований, но никаких островов в нем не было обнаружено. В-третьих, имеется остров Мэн, единственная суша, открытая в этих широтах после Кука и Пири. Его координаты, по сведениям открывателя Стефанссона (1916 год), – между 98° и 100° западной долготы и 79°40´ и 80°15´ северной широты. Кук должен был заметить его на обратном пути слева, если бы погода разъяснилась даже на короткое время. В любом случае он должен был его увидеть, поскольку своими координатами указывал 79°32´ северной широты и 101°22´ западной долготы. Мы можем выдвинуть две гипотезы: Кук либо лжет и свой рассказ от начала до конца придумал, либо провел астрономические наблюдения со множеством ошибок».

Позднее Поль-Эмиль Виктор, похоже, пришел к следующему заключению: Кук не доказал, что достиг полюса, но нет и прямых свидетельств, что он лжет.

Вопрос остался открытым. Не возьму на себя смелость давать окончательное суждение по вопросу, который не решил даже столь крупный специалист, как Виктор.

Американцы, которые в то время принимали сторону либо Кука, либо Пири, не имели никакой серьезной информации, их позиция определялась только эмоциями. Кука с триумфом встретили в Дании. Украшенные флагами суда, сирены, приглашение короля, банкет на четыреста персон, золотая медаль Географического общества, которую вручил ему наследный принц, и т. д. Когда первая волна энтузиазма спала, Географическое общество и Копенгагенский университет вежливо попросили Кука – наконец-то! – предъявить доказательства совершенного подвига. Он прочел лекцию, которая, по общему мнению, ничего не доказывала.

– В нужное время я покажу документы, которые сейчас находятся у одного из моих друзей, а он охотится на мускусных быков в Гренландии.

Кук требовал, чтобы ему поверили на слово. Общий энтузиазм пошел на убыль, но это не помешало фанатичным сторонникам Кука слепо верить его словам. Скептикам часто доставалось, а одного из них даже вызвали на дуэль.

Нью-Йорк пока еще не ведал сомнений. В США Кука встречали словно героя. Сотня человек арендует пароход и отправляется навстречу датскому судну, которое приближается к Нью-Йорку. Организуется банкет на тысячу персон, тогда как появление в печати поздравительных телеграмм в адрес Пири вызывает взрыв негодования: «Пири – обманщик. Почему он не разрешил ни одному белому сопровождать его до полюса?» Одна ежедневная газета открывает референдум: «Кто из них двоих говорит правду?» Результат – 90 процентов голосов отданы Куку. Враждебное отношение к Пири не меняется и с его появлением. Его лекции имеют куда меньший успех, чем выступления Кука; агентства печати покупают его рассказ, но платят вшестеро меньше, чем Куку. Он получает возмущенные письма. Когда в октябре вместе со своими спутниками на борту «Теодора Рузвельта» он участвует в морском параде, пассажиры одного прогулочного судна освистывают полярника. А он, как и во время полярной бури, остается спокойным среди этого накала страстей.

– Вся эта шумиха вредит им больше, чем нам.

Понадобились месяцы, чтобы истина медленно, но верно победила. Члены «Эксплорерс-клаба» выясняют, что Кук, который сообщил всем о покорении вершины Мак-Кинли (6193 метра над уровнем моря, Аляскинский хребет), добрался лишь до отметки 3350 метров. Кук временно исключен из состава клуба, который требует представления доказательств покорения полюса. Кук является с адвокатом:

– Доставлю доказательства через десять дней.

И исчезает. 24 декабря 1909 года «Эксплорерс-клаб» исключает его окончательно. Через два дня то же самое делает «Арктик-клаб», а 4 января его изгоняют из Бруклинской академии наук и искусств.

Сократим наш рассказ. Кук разоблачен, а Роберту Пири наконец воздаются заслуженные почести. Национальное географическое общество в Вашингтоне объявляет, что он, и только он достиг полюса. Королевское географическое общество (Англия) посылает ему поздравительную телеграмму, а затем вручает редчайший знак отличия – специальную золотую медаль, сделанную по рисунку леди Роберт Скотт. Несколько университетов присваивают Пири звание почетного доктора; президент Французской Республики Раймон Пуанкаре вручает ему орден Почетного легиона.

Трудно сказать, могут ли великие почести, оказанные как бы «в извинение», залечить глубокую душевную рану, причиненную несправедливостью. Роберт Пири умер от злокачественной анемии 20 февраля 1920 года. Его прах покоится на Арлингтонском кладбище близ Вашингтона.

Мы встречались с Робертом Скоттом пока только на борту «Дискавери» во время плавания в холодных южных водах; позже он доходил до 82°17´ южной широты, путешествуя по Антарктическому континенту. Пора познакомиться с ним поближе.

Образцовый офицер английского Королевского флота. Родился в Девонпорте (1868 год), гардемарином плавал на «Британии», мичманом – на «Ровере»; затем лейтенант, специалист по торпедному вооружению; офицер Генерального штаба, капитан второго ранга. После плавания на борту «Дискавери» получил крест Виктории, командовал броненосцем, был заместителем адмирала Бриджмена, второго лорда Адмиралтейства.

В сентябре 1909 года стало ясно, что американец Пири покорил Северный полюс, а попытка ирландца Шеклтона достичь Южного полюса закончилась неудачей. Самолюбию Великобритании нанесен ощутимый удар. Британцев тревожит мысль: надо что-то сделать. Скотт встречает понимание, когда выдвигает идею общественной подписки для снаряжения новой экспедиции. 1 июня 1910 года его назначают руководителем этой экспедиции с сохранением полного должностного оклада. 15 июня его судно «Терра нова» покидает родину.

Роберт Скотт – человек среднего роста, с умным выразительным лицом, не имеющим ничего общего с энергично-волевыми лицами Пири и Амундсена. Скотт был чувствительным и балованным ребенком. Его преобразил суровый воспитатель – флот. Особой физической силой он не обладал – ее вполне заменял мощный заряд нервной энергии. По снегам Антарктического континента Скотт будет тащить свои самые тяжелые нарты быстрее и дальше своих товарищей. Единственные черты, которые сохранились с детства, – богатое воображение и мечтательность. Но, поставленные на службу действию, эти качества обеспечили ему блестящую карьеру во флоте.

«Терра нова» – трехмачтовик с корпусом, набранным из сердцевины дуба, бывший китобоец, очень прочное судно со вспомогательной паровой машиной. В состав экспедиции (всего тридцать три человека) входят физик, три геолога и ряд других ученых. Скотт взял с собой тридцать три сибирские лайки, девятнадцать пони, два вездехода.

– Буду продолжать исследование моря Росса, – заявил Скотт, – а затем из лагеря, разбитого на суше, отправлюсь к Южному полюсу.

«Терра нова» взяла курс на мыс Доброй Надежды, сделала остановку в Мельбурне и на Новой Зеландии и направилась на юг. Парусник сильно потрепали бури, и он едва не погиб. В конце концов в начале января 1911 года судно стало на якорь у мыса Эванс, вблизи западной оконечности шельфового ледника Росса, приблизительно там, где ранее зимовали и он сам в 1902-м, и Шеклтон в 1908-м.

«Наша резиденция, – писал Скотт, – представляет собою довольно просторный дом, лучше которого никогда ничего не было построено для полярных областей! Он имеет 50 футов в длину, 25 в ширину и 9 в высоту. Если вы можете представить себе наш дом приютившимся у подошвы холма на длинной полосе темного песка с аккуратно расставленными перед ним грудами ящиков со всякими припасами и с морем, набегающим внизу на обледенелый берег, вы будете иметь понятие о непосредственно окружающей нас обстановке. Что же касается нашего более отдаленного окружения, то нелегко подобрать слова, которые достойным образом передавали бы его красоту. Мыс Эванс – один из многих и самых ближних отрогов вулкана Эребус, поэтому над нами всегда возвышается величественная, покрытая снегом, дымящаяся вершина вулкана. К северу и к югу от нас огромные глетчеры, высокой голубой стеной врезающиеся в море. Синева моря усеяна сверкающими айсбергами и огромными плавучими льдинами».

Группа, которая собиралась отправиться к полюсу, должна была зимовать здесь. А «Терра нова» отплыла к востоку вдоль шельфового ледника Росса, чтобы высадить на Земле Эдуарда VII шесть человек во главе с лейтенантом Кэмпбелом. В задачи этой группы входило составление карт района и проведение геологических изысканий.

Утром 4 февраля Кэмпбел определил местонахождение судна:

– К середине дня придем в бухту Баллени. Там станем на якорь и высадимся на берег.

Расчеты оказались верными. Но их ждала неожиданность: в бухте они обнаружили соперников. На берегу шумел большой лагерь, а в водах стоял на якоре «Фрам» – знаменитый корабль, на котором Нансен совершил дрейф во льдах Северного Ледовитого океана. Кэмпбел отправился на него с визитом и с удивлением узнал, что на борту находится Амундсен, тоже собирающийся штурмовать полюс. Тот самый Амундсен, который несколько лет широковещательно готовился к экспедиции в Арктический бассейн. Газеты Америки и Европы много писали о его проекте совершить новый дрейф по Северному Ледовитому океану от пролива Беринга.

Действительно ли Амундсен готовился реализовать тот проект? В этом нет никаких сомнений. Ему удалось заинтересовать общественное мнение и уговорить Нансена уступить ему для этой экспедиции «Фрам». Но накануне отплытия, осенью 1909 года, датские газеты почти одновременно опубликовали три новости: о покорении Северного полюса Робертом Пири, о провале экспедиции Шеклтона и об общественной подписке в Великобритании, организованной капитаном первого ранга Скоттом. Он собрал 20 тысяч фунтов стерлингов, остальные 20 тысяч дало британское правительство.

«Надо изменить планы, – подумал Амундсен. – Отправлюсь на Южный полюс. Но сообщать об этом не буду. Скотта надо опередить. Пусть все продолжают думать, что моя цель – Арктика».

Амундсен доверился лишь Нильсену, капитану «Фрама» и своему брату. Даже Нансену он не сообщил ничего, справедливо опасаясь упреков и сомнений.

Подготовка Амундсена к походу на Южный полюс была проведена с такой тщательностью, что при детальном изучении его плана полярник выглядит провидцем. Календарь похода заканчивался следующей записью: «Возвращение после покорения Южного полюса 23 января 1912 года». Он вернулся 26-го.

Прежде всего надо было совершить плавание до бухты Баллени. «Фрам» пришлось максимально загрузить разборными домами и съестными припасами для зимовки, провизией для похода на полюс и обратно, нартами и собаками.

Первыми выдрессировали и использовали ездовых собак эскимосы. Порода этих собак была выведена давно, и здесь, по-видимому, не обошлось без смешения с волчьей кровью в эпоху, когда граница ледников проходила на широте Лиона. Затем, по мере отступления ледников, происходило скрещивание различных пород собак, пока они не приобрели исключительную силу и выносливость; полярный климат безжалостно устранял слабейших. Тут действовали суровые условия естественного отбора.

Сотня собак Амундсена была доставлена морем из Гренландии в Данию. Их перевозка из Дании до шельфового ледника Росса представляла трудную задачу: «Их будет мучить морская болезнь. А как они перенесут тропическую жару?» Амундсен велел соорудить на «Фраме» навес, чтобы обеспечить собакам защиту от солнца.

Собаки не особенно страдали от морской болезни, но требовали непрерывных забот. Каждую группу из десяти собак опекал один человек, к которому они должны были привыкнуть. Ему надлежало изучать характер каждой собаки, поскольку, несмотря на схожий нрав, реакции и темперамент псов резко отличались. Сам Амундсен был «хозяином» четырнадцати собак. Вначале все собаки сидели на привязи; затем, когда они привыкли к хозяину и движению судна, им разрешили свободно разгуливать по палубе. Поддерживать чистоту на корабле, перегруженном пассажирами, очень трудно. Прибавьте сотню собак, и вы поймете, во что выливалась уборка судна.

9 августа 1910 года «Фрам» вышел из Кристиансунна, а 6 сентября отдал якорь на рейде Фуншал острова Мадейра. На следующий день вся местная пресса сообщила о прибытии экспедиции господина Руаля Амундсена, «плывшего к Южному полюсу». Утечка информации или ошибка – так и осталось неизвестным. Но Амундсен счел, что теперь не имеет права скрывать от команды истинную цель путешествия:

– Мы действительно направляемся в Антарктику, и я надеюсь покорить Южный полюс. Я не сказал об этом никому, поскольку мы вступаем в соревнование с англичанами, и сделаю все возможное, чтобы не уронить чести Норвегии. Но если среди вас есть люди, которые не желают следовать за мной, пусть они прямо скажут об этом. Я их отправлю в Норвегию за мой счет.

Таких не оказалось.

Кэмпбел вернулся на «Терра нова» к мысу Эванс и сообщил своим товарищам, что Амундсен уже зимует прямо на ледяном барьере – в бухте Баллени. Новость была ошеломительной: еще на старте норвежцы выигрывали у англичан 60 миль – больше 100 километров.

Скотт объявил, что программа его экспедиции будет осуществляться по намеченному плану. Как бы то ни было, соперники провели зиму на разных оконечностях шельфового ледника Росса, в 600 километрах один от другого.

Вам знакома тактика Пири во время покорения Северного полюса – несколько групп, отправляющихся одна за другой. Первые группы готовят дорогу остальным и возвращаются; последняя группа использует склады провизии на пути туда и обратно. Амундсен и Скотт решили использовать тот же метод, но Амундсен внес серьезные улучшения.

– Первое дело, – заявил он, – тренировка собак.

В упряжку запрягли восемь псов. Амундсен щелкнул бичом. Собаки уселись на снег. После шести месяцев беззаботной жизни они забыли о том, что такое работа. Но Амундсен щелкал бичом не только над их головами и быстро освежил память этих славных животных, прошедших выучку в Гренландии.

Еще до начала зимы (южной), в феврале, Амундсен совершил первый поход к югу и устроил первый склад провизии и оборудования на 80° южной широты. Караван состоял из четырех человек и трех упряжек. Каждая упряжка несла 250 килограммов груза, и ее тянула шестерка собак. Поход прошел без происшествий, а собаки показали, что находятся в превосходной форме, легко делая по 28 километров в сутки. Группа захватила бамбуковые древки с черными флажками для обозначения трассы, чтобы не блуждать на обратном пути, но их не хватило; поэтому каждые 500 метров в снег вместо флажка втыкалась сушеная рыбина. 4 марта был установлен второй склад – на 81°; 8 марта – третий – на 82° южной широты. В начале апреля на первый склад было доставлено 1200 килограммов тюленьего мяса (на тюленей охотились оставшиеся в лагере).

Затем началась зимовка. Разборный дом был небольшим: 7,80 × 3,40 м. Но имелось пятнадцать палаток для собак, оборудования и провизии, а зимой норвежцы выкопали целый подснежный городок У них была небольшая библиотека, не забыли и о музыке: Амундсен захватил фонограф с валиками и музыкальные инструменты. Моральный дух полярников был на высоте всю зимовку.

Норвежцы не знали, что делает Скотт, но Амундсен в нетерпении сделал попытку выйти 8 сентября (было слишком холодно – минус 56 °С, и пришлось вернуться), окончательно пустился в путь 20 октября.

Если вы посмотрите на карту, дорога Амундсена на полюс и обратно выглядит легкой. Выход из бухты Баллени 20 октября 1911 года. В путь ушли пять человек (Амундсен, Хансен, Бьоланд, Хассель и Вистинг) на четырех упряжках с пятьюдесятью двумя собаками – по тринадцать на нарту. Направление – прямо на полюс. В аптечке лишь два врачебных инструмента – щипцы для удаления зубов и машинка для стрижки бороды. Когда волосы чересчур отрастают, на них образуются сосульки, вызывая неприятные ощущения. 12 ноября экспедиция достигла горной цепи с ледниками, и пришлось искать проход между вершинами высотой от 4000 до 4600 метров; затем небольшой спуск и новая горная цепь, а за ней плато на высоте 3200 метров над уровнем моря. 7 декабря (почти середина южного лета) – широта 88°. На следующий день побит рекорд Шеклтона – 88°25´ южной широты.

И вот 15 декабря полюс покорен на высоте 3070 метров. Предоставим слово Амундсену.

«Как только сани остановились, мы собрались все вместе и поздравили друг друга… Затем мы перешли к следующему акту, самому важному и торжественному за всю нашу экспедицию: водружению флага. <…> Пять мозолистых, обветренных рук взялись за шест, подняли развевающийся флаг и первыми водрузили его на географическом Южном полюсе. Водружаем тебя, наш дорогой флаг, на Южном полюсе и даем равнине, на которой он находится, имя: равнина Короля Хокона VII».

А где же Скотт, пустившийся в путь 1 ноября? Он в горах, на леднике Бирдмора, к западу от трассы Амундсена, в 600 километрах от полюса.

Норвежцы установили на полюсе палатку темного цвета, которую видно издалека. В ней Амундсен оставил искусственный горизонт, секстант, часть одежды, письмо королю Норвегии и письмо Скотту, в котором просил соперника переслать письмо королю в случае гибели норвежской экспедиции.

18 декабря он отдает приказ об уходе. Путь на север прошел без каких-либо происшествий. Немного потеплело. 26 января норвежцы вернулись на побережье, где их ждал «Фрам». Поход на полюс и обратно занял девяносто восемь суток. «Мы совершили, – писал Амундсен, – чудесную прогулку». Конечно, не все прошло столь гладко. Но отступлений от плана не было.

Если бы о путешествии рассказали ездовые собаки, повествование выглядело бы гораздо драматичнее.

Во время подготовительных походов для организации складов и разметки дороги погибло восемь собак – часть упала в трещины, часть издохла от измождения. «Однажды утром Тор не смог встать на ноги. Чтобы прекратить мучения собаки, ее пришлось пристрелить». У одной собаки не выдержало сердце. Животные работали на пределе сил, хотя их и не мучили – впряженные в нарты, они, то молча, то воя, рвались вперед, подчиняясь тысячелетнему инстинкту; во время одного из предварительных рейдов на каждую собаку приходилось по 90 килограммов груза. Собак, погибших от усталости или пристреленных из сострадания, не хоронили. Над ними не произносили посмертных слов – их скармливали собратьям, а бывало, что собак употребляли в пищу и люди, поскольку мясо было вполне съедобным. Люди и собаки питались в основном пеммиканом (разного сорта для людей и животных), а также мясом убитых животных.

К полюсу ушло пятьдесят две собаки. На леднике Гейберга (горы Королевы Мод) их было только сорок две. По прибытии на полярное плато Амундсен рассчитал, что нарты стали легче (количество съестных припасов постоянно уменьшалось), а на обратном пути и вовсе были легкими, и потому следовало пожертвовать некоторым количеством собак. Собака служила и транспортом, и пищей. «Пришлось принести в жертву двадцать четыре верных и славных спутника. Тяжелая обязанность. Но сделать это было необходимо. Мне предстояло подать пример. Я не очень чувствительный человек, но, признаюсь, у меня сжималось сердце». Двадцать четыре выстрела в ухо. Каждый стрелял в своих собак – тех, которых тренировал, которые слушались только его, которые лизали ему руки. Убитых собак следовало поскорее разделать, чтобы они не превратились в куски льда; неприятно, но полярные районы не настраивают на сентиментальный лад. Мясо не стали есть сразу, а спрятали под лед – склад продовольствия на обратном пути. Сук убивали потому, что они готовились принести потомство, а возиться со щенками было некому.

Одни нарты были оставлены на полюсе. В обратный путь ушло две нарты, в каждую из которых запрягли по восемь собак. В дороге пришлось прикончить еще несколько истощенных животных. На базу вернулось пять человек и одиннадцать собак. Поход стоил жизни сорока одной собаке. Без этой жертвы полюса достичь не удалось бы.

Скотт не верил в собак. Он верил в пони.

– Пони тащит тот же груз, что и десять собак, а пищи употребляет втрое меньше.

Справедливо, но пони нужен объемный корм, а не пеммикан, как собакам; если пони погибнет, его мясо нельзя скормить другим пони. Пони хуже, чем собака, переносит снежные бури. Скотт словно не желал прислушиваться к этим аргументам, выдвигаемым разными людьми, в том числе и Нансеном, с которым английский исследователь встретился незадолго до отплытия экспедиции.

Скотт покинул базовый лагерь на мысе Эванс и ушел в направлении полюса 1 ноября 1911 года – на одиннадцать дней позже Амундсена. Шестнадцать человек, десять пони, две собачьи упряжки. Скотт не собирался брать собак к полюсу. Они предназначались для перевозки провизии до промежуточных складов, а затем должны были вернуться. В караване шли также два вездехода с грузом тяжелой провизии; они также должны были вернуться на базу.

Скотт не раз говорил о «чудесном ощущении, которое испытывают люди, ведущие борьбу с трудностями, страданиями и опасностями, полагаясь лишь на собственные силы». Скотт верил, что достичь полюса может только человек-буксир. Люди сами впрягутся в упряжки и потянут их вперед, словно волжские бурлаки. Сильное впечатление производит одна из фотографий, сделанных Скоттом. На ней его друзья тянут перегруженные нарты. «Эти люди проделали путь благодаря своей силе воли». Именно так они добрались до полюса. Но это произошло после Амундсена; а на обратном пути они погибли.

Если Амундсен разработал точнейший график похода, то Скотт, скорее всего, не представлял себе, как доберется до полюса и каким образом использует имеющиеся в его распоряжении транспортные средства.

С вездеходами ему не повезло, в частности из-за враждебности стихий. Вскоре после старта вездеходы пришлось бросить: вышли из строя шатуны. Дул исключительно холодный ветер, шел снег, пони передвигались с трудом, глубоко проваливаясь в снег.

Ледяной ветер все усиливался и превратился в ураган 5 декабря, когда экспедиция вышла на ледник Бирдмора. Несмотря на беспокойство («Где же Амундсен?»), Скотт приказал остановиться на несколько дней для отдыха. Ледник оказался непроходимым для пони. 9 декабря пристрелили последних животных, мясо спрятали под лед, а склад назвали «Лагерь бойни».

11 декабря Скотт отослал на побережье часть людей со всеми собаками; осталось 12 человек, которые впряглись в три нарты. Груз каждой нарты весил 270 килограммов.

21 декабря в лагерь ушли четыре человека, а 4 января – еще трое. Скотт продолжил путь с одними нартами и четырьмя спутниками – доктором Уилсоном (39 лет, участвовал в неудачной попытке Шеклтона в 1901 году), Эдгаром Эвансом (37 лет, морской унтер-офицер; не путать с лейтенантом Эвансом, ушедшим 4 января назад вместе с последней группой), Бауэрсом (28 лет), Лоуренсом Отсом (32 года, капитан кавалерии, который отвечал за пони). Полюс был всего (или еще) в 270 километрах. Съестных припасов хватало, чтобы достигнуть цели и вернуться к первому складу провизии. Но где же Амундсен? Неизвестность терзала полярников.

Скотт получил ответ на мучивший его вопрос, когда 16 января они увидели гурий, а 18 января на полюсе – темную палатку норвежцев. Скотт нашел в ней два письма. Письмо, адресованное ему, начиналось так: «Дорогой капитан Скотт, вы будете первым, кто окажется здесь после нас. Передайте королю Норвегии, что мы преуспели в нашем предприятии. Мы достигли полюса 14 декабря 1911 года».

Англичане отправились в обратный путь на следующий день. «Борьба будет отчаянной, – писал Скотт в своем дневнике, – и не знаю, выдержим ли мы ее». Отчаянной! Перечитывая дневник Скотта и изучая его поведение, я испытываю чувство – быть может, ложное, – что Скотт, узнав о намерении Амундсена отправиться к полюсу, утратил абсолютную веру в успех собственного предприятия или по крайней мере уже не имел той непреклонной веры, которая обеспечила успех Амундсену. К тому же Амундсен тщательно подготовился к походу, полностью использовав возможности ездовых собак.

Путешествие Скотта и его спутников на Север можно сравнить с Голгофой. Как и во время труднейшей части пути к полюсу, погода словно выступает против них. Ветер, пронизывающий холод, обильные снегопады; по общему решению дневной рацион уменьшается – ведь надо дойти до склада с провизией; но от голода люди теряют силы, и скорость движения падает. Отчаявшийся Эванс еле бредет; через каждые несколько шагов он падает, встает, получает травму; 17 февраля на спуске с ледника Бирдмора он умирает. Затем обмораживает руки и ноги Отс. Средняя скорость движения впряженных в нарты людей снижается до 10 километров в сутки. На первом складе с провизией должны быть канистры с керосином, но они полупусты. Может быть, горючее вытекло? 16 марта (или 17-го, Скотт потерял счет дням) Отс просит бросить его. «Никогда!» – отвечает Скотт. Поставлена палатка, люди укладываются в спальные мешки. Утром Отс с трудом поднимается на ноги, но не может разогнуться. Друзья едва слышат его тихий голос:

– Пойду пройдусь…

Он отодвигает полу палатки, неловко ковыляет в серо-белую метель. Больше его никто не видел.

19 марта Скотт высчитал, что его группе осталось пройти 27 километров до склада, названного «Склад одной тонны». Трое суток пути. Но в первые сутки удается пройти только 8 километров. 20 марта группа находится в 19 километрах от склада и в 120 километрах от базового лагеря. 21, 22, 23 марта и в последующие дни люди остаются на том же месте. Они стали узниками в собственной палатке. «Каждый день, – записал Скотт, – мы были готовы идти – до склада всего 11 миль, – но нет возможности выйти из палатки, так несет и крутит снег. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что-либо надеяться. Выдержим до конца. Мы, понятно, все слабеем, и конец не может быть далек. Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии еще писать». Подпись: Р. Скотт – и постскриптум: «Ради бога, не оставьте наших близких». Дата: 29 марта 1912 года.

Группа, которую Скотт отослал обратно 21 декабря под командованием Аткинсона, вернулась в лагерь 28 января без особых затруднений. Второй группе, ушедшей 4 января 1912 года, досталось больше. Ее глава, лейтенант Эванс, заболел цингой. Не будучи в состоянии идти, он умолял друзей бросить его. Но они продолжали тащить его еще восемь дней. В конце концов им на помощь пришел Аткинсон, и все вернулись в лагерь 16 марта. На следующий день состоялся совет, на котором было решено считать группу Скотта погибшей.

– Поиски, – заявил Аткинсон, – предпримем весной.

Он вышел из лагеря 30 сентября с восемью спутниками и семью мулами, которых за это время научили тянуть нарты. 11 ноября 1912 года группа добралась до «Склада одной тонны». «Двигаясь прямо на юг, мы заметили через 20 километров пути палатку. Она была частично занесена снегом и походила на груду камней… В палатке были тела капитана Скотта, доктора Уилсона и лейтенанта Бауэрса». Дневник Скотта рассказал о трагедии. Он был опубликован в прессе. Я читал его ребенком и помню, как он потряс меня. Мужество неудачника волнует больше, чем успех соперника.