Теодор Старджон
Крошка и чудовище
Ей надо было все разузнать о Крошке. Все, что возможно.
Пришлось назвать его Крошкой. Наверно, это было смешно, когда он был щенком. И тем более смешно стало потом.
Крошка был громадным датским догом с необрезанным хвостом. Гладкая, лоснящаяся коричневая шкура плотно облегала мощную грудь и плечи. Его лай был подобен грому. У него были огромные карие глаза, могучие черные лапы да еще большое доброе сердце.
Он родился на острове Сан-Круа, одном из Виргинских островов, где растут пальмы и сахарный тростник, веют ласковые ветры и тихо перешептываются травы, когда сквозь них пробирается фазан или мангуста. В руинах старого, построенного еще рабами дома живут крысы. Стены толщиной в сорок дюймов прерываются арками, сложенными из дикого камня. По пастбищам шныряют полевые мыши, а в ручьях поблескивают голубые мальки.
Но как получилось, что он стал необычным псом?
Когда Крошка был щенком и состоял лишь из лап да ушей, он научился множеству полезных вещей. И прежде всего - уважению к окружающим. Он научился уважать шустрых, злобных, бездушных скорпионов, после того как решил обнюхать увенчанный шипом хвост одного из них. Научился с почтением относиться к мертвенной тяжести воздуха, предвещавшей ураган, потому что тогда в имении начиналась суматоха, и существа, обитавшие там, становились деловитыми и послушными. Научился уважать справедливость дележки: если он отталкивал своих братьев и сестер, его отрывали от соска и кормушки - он был самым большим щенком в помете.
Он научился уважению. Его никто ни разу не ударил, но и не зная страха, он все же постиг осторожность. Боль от укуса скорпиона (он испытал это лишь однажды), сильные, но мягкие руки, укротившие его жадность, устрашающая ярость урагана, последовавшая за лихорадочными приготовлениями к его приходу, - все это научило его справедливости и уважению к осторожности. Он почти постиг основной закон этики: его не попросят сделать что-то или не запретят делать что-то без явной на то причины. Его послушание подразумевалось само собой, потому было наполовину осознано. Основываясь не на страхе, а на чувстве справедливости, оно не мешало Крошке быть находчивым.
Вот почему из Крошки получилось столь великолепное животное. Но все же этим нельзя объяснить, как он научился читать. Неясным оставалось и то, почему Алек был вынужден его продать - и не просто кому-нибудь, а отыскать Элистер Форсайт и продать пса ей.
А ей надо было понять, почему это случилось. От этого с ума можно было сойти. Она никогда не хотела иметь собаку. А если бы и хотела, то уж никак не датского дога. Но если бы она вдруг даже пожелала иметь датского дога, то ее выбор никак не мог пасть на Крошку, потому что жил он на острове Сан-Круа и его пришлось перевозить в Нью-Йорк самолетом.
Письма, которые она писала Алеку, были исполнены настойчивого любопытства. Как, впрочем, и его письма тех дней, когда он продал ей дога. Именно из этих писем Элистер узнала о скорпионе и урагане, о детстве Крошки и о том, как Алек воспитывал собак. И если при этом она узнала кое-что и о самом Алеке, это совсем не удивительно. Алек и Элистер Форсайт никогда не встречались, но тайна, связанная с Крошкой, сблизила их больше, чем людей, выросших вместе.
"Вы спрашиваете меня, почему я написал именно Вам, а не кому-нибудь другому, - отвечал Алек на ее прямой вопрос. - Могу признаться, что я Вас вовсе и не выбирал. Вас выбрал Крошка. Как-то у меня дома были туристы с прогулочного парохода. Мы сидели за коктейлями, и один из гостей упомянул Ваше имя. Насколько я помню, его звали доктор Швелленбах. Очень приятный старик. Услышав Ваше имя, Крошка вскинул голову, словно я его окликнул. Потом поднялся и подбежал к доктору, навострив уши и тычась ему в ноги. Я было подумал, что старик хотел дать ему поесть, но нет - он, должно быть, хотел, чтобы доктор Швелленбах повторил Ваше имя. Тогда я спросил доктора о Вас. На следующий день я рассказывал своим друзьям об этом случае, и стоило мне снова упомянуть Ваше имя, как Крошка бросился ко мне и уткнул нос в мою ладонь. Он весь дрожал. Это меня доконало. Я написал другу в Нью-Йорк, и он разыскал Ваше имя и адрес в телефонной книге. Остальное Вам известно. Сначала я хотел просто обо всем Вам рассказать, но потом почему-то предложил Вам купить дога. Я подумал, что будет нехорошо, если Вы с Крошкой не встретитесь. А когда Вы написали, что не сможете уехать из Нью-Йорка, мне ничего не оставалось, как послать к Вам Крошку. А теперь… не знаю, доволен ли я, что так все вышло. Судя по тому, что Вы целые страницы своих писем ко мне заполняете вопросами, мне кажется, что Вас очень встревожила эта дурацкая история".
Она отвечала:
"Пожалуйста, не думайте, что я встревожена! Ничуть! Я заинтересована, сгораю от любопытства и немного волнуюсь. Но ничего пугающего в этой ситуации нет. Я не могу Вам этого объяснить. В Крошке - порой мне кажется, что это исходит даже не от Крошки, - есть нечто бесконечно успокаивающее. Будто меня охраняет что-то другое, более значительное, чем этот умный пес. Все это странно и достаточно таинственно, но совсем не страшно.
Я хотела бы Вас спросить еще вот о чем: не могли бы Вы точно вспомнить, что именно сказал обо мне доктор Швелленбах, когда Крошка так странно повел себя? Постарайтесь припомнить, не попадал ли Крошка под чье-нибудь влияние помимо Вашего. Что он ел, когда был щенком? Сколько раз у него была…" и так далее.
В ответном письме Алека говорилось:
"Прошло столько времени, что мне уже не вспомнить точно, о чем шел разговор. Но кажется, доктор Швелленбах говорил о своей работе. Как Вы знаете, он профессор-металлург. Он упомянул имя профессора Науленда как крупнейшего специалиста нашего времени по сплавам - этот-де Науленд может изготовить любые сплавы. Затем он перешел к его ассистентке. Сказал, что она весьма компетентный специалист, словом, совершенное чудо. Но несмотря на это, она очень женственна и представляет собой самую прекрасную из рыжеволосых красавиц, которые когда-либо предпочитали небесам Землю. Потом он открыл нам ее имя - Элистер Форсайт. Надеюсь, что Вы не покраснели, мисс Форсайт. В конце концов, Вы сами на это напросились! Вот тогда-то Крошка и подбежал к доктору и начал вести себя несколько необычно.
Я могу припомнить только один случай, когда Крошка исчезал на целый день и, возможно, подвергся какому-то постороннему влиянию. Это случилось, когда ему было три месяца от роду и его взял с собой Деббил. Деббил - местный бродяга, лет шестидесяти. Он похож на одноглазого пирата да еще страдает слоновой болезнью. Он всегда ошивается по соседству и готов выполнить поручение каждого, кто даст ему табачку или угостит рюмкой рома. Так вот, в то утро я послал его на холмы поглядеть, не протекает ли труба, которая ведет к нам от резервуара. Дел ему было часа на два, так что я попросил его захватить с собой щенка, чтобы тот поразмялся.
А они пропали на целый день. Я был занят тогда по горло, крутился как белка в колесе, и некого было послать на поиски. Но к вечеру он вернулся. Я его крепко отчитал. Было бессмысленно спрашивать, где он пропадал - Деббил ко всему прочему слабоумен. Он, как всегда, отвечал, что ничего не помнит. Но следующие три дня мне пришлось повозиться с Крошкой. Он отказывался есть и почти перестал спать. Он не отрывал глаз от плантаций сахарного тростника на холме, но не рвался туда. И я сам отправился на холм посмотреть, в чем дело. Там нет ничего, кроме резервуара и развалин губернаторского дворца, где уже полтора века никто не живет. Теперь от дворца почти ничего не осталось, кроме заросшей кустарником груды камней да пары арок, но считается, что там водятся привидения. Когда Крошка выздоровел, я, конечно, забыл об этом. Теперь он чувствовал себя лучше, чем прежде, хотя, начиная с того дня, он иногда вдруг застывал и оборачивался -к холму, будто к чему-то прислушивался. До Вашего письма я не придавал особого значения этому случаю. Да и сейчас, пожалуй, не придаю. Может быть, за ним погналась самка мангусты, отгоняя его от выводка, может, он сожрал немного ганжи - вы ее называете марихуаной. Но сомневаюсь, чтобы это влияло на его сегодняшнее поведение, по крайней мере не больше, чем тот случай, когда все компасы указывали на запад. Слыхали об этом? Ничего удивительнее мне видеть не приходилось. Это случилось прошлой осенью сразу же после того, как я отправил к Вам Крошку. Все корабли, лодки и самолеты отсюда до Сэнди Хука сообщили, что стрелка компаса указывает не на север, а на запад! К счастью, эффект длился всего часа два, так что обошлось без неприятностей. Правда, один пароход сел на мель да что-то случилось с одной или двумя рыбачьими лодками у Майами. Напоминая вам об этой истории с компасами, я хочу только подчеркнуть, что поведение Крошки может быть странным, но оно уж не настолько странно и исключительно в мире, где встречаются сумасшедшие компасы".
В ответ ему она писала:
"А Вы, оказывается, философ - мой тропический друг? Эдак Вы можете довести идею необъяснимого до таких масштабов, что всякое объяснение или даже попытки его покажутся бессмысленными. Что касается эпизода со свихнувшимися компасами, я его отлично помню. Мой шеф. доктор Науленд, по уши погряз в этом фантастическом происшествии. И не только он, но и большинство его коллег в самых различных областях науки. Они нашли этому вполне разумное объяснение. Все дело в присутствии некоего квазиматнитного феномена, создавшего равнодействующее поле под прямым углом к нормальному магнитному полю Земли. Это объяснение привело в восторг чистых теоретиков. А практикам - например, Науленду и его коллегам-металлургам - осталось выяснить всего лишь, что же создало такое поле. Поистине, наука - удивительная вещь!
Кстати, наверно, Вы обратили внимание, что у меня новый адрес. Я давно хотела иметь собственный маленький домик, и мне повезло. Я купила его у друзей. Он стоит на Гудзоне, выше Нью-Йорка, природа там чудесная, но в то же время удобная связь с городом. Я пригласила к себе мою маму. Ей здесь понравится. А кроме того, - если Вы еще не догадались сами, зачем я это сделала, - Крошке будет где побегать. Ведь он не городская собака… Я бы даже сказала Вам, что дом для меня отыскал Крошка, но боюсь, Вы решите, что я наделяю его слишком удивительными способностями. Грегг и Мэри Уимс, которым раньше принадлежал этот коттедж, решили, что там поселилось привидение. По крайней мере они так мне сказали. Они уверяют, что мельком видели по соседству, да и в самом доме неописуемо страшное чудовище. В конце концов, Мэри настолько перепугалась, что заставила Грегга расстаться с коттеджем, несмотря на жилищный кризис. И они отправились прямо ко мне. Почему? Потому что они - и в первую очередь Мэри, весьма мистически настроенная особа, - решили, что здесь может жить лишь тот, у кого есть большая собака. Самое странное заключается в том, что они понятия не имели, что я недавно купила датского дога. Но при виде Крошки они бросились мне на шею и принялись умолять меня приобрести домик. Мэри не могла объяснить то, что чувствовала - ведь они явились ко мне, чтобы упросить меня купить большую собаку и взять их коттедж. Но почему ко мне? Как же. отвечает она, ведь они думали, что мне этот домик должен понравиться. И все тут. Я решила, что мне домик подходит. А то, что собака у меня уже была, рассеяло последние сомнения. В любом случае можете включить эту историю в Ваш список необъяснимых явлений".
Они переписывались почти целый год. Письма были длинными и частыми, и, как это порой случается, Алек и Элистер очень сблизились. Как-то, почти случайно, они обнаружили, что пишут друг другу письма, где совсем не говорится о Крошке, хотя, конечно, были и такие письма, в которых ни о чем, кроме Крошки, не говорилось. И, разумеется. Крошка далеко не всегда выступал в этих письмах в роли канис супериор (сверхсобаки), Он был псом - псом с головы до кончика хвоста - и вел себя соответственно. Странности проявлялись у него только время от времени. Поначалу это происходило, лишь когда Элистер более всего этому поражалась - другими словами, тогда, когда она этого совсем не ожидала. Позже он научился использовать свои удивительные способности именно тогда, когда она этого ожидала. Со временем он начал превращатся в сверхсобаку лишь тогда, когда Элистер об этом просила…
Коттедж стоял на вершине холма, у подножия которого по берегу реки тянулась железная дорога. Холм был таким крутым, что поезда не были видны - лишь доносилось едва слышное постукивание колес. Здесь царило чистое и чуть тревожное настроение, ощущение грядущей надежды, как будто кто-то, впервые в жизни ехавший в поезде в Нью-Йорк, был полон радостного ожидания чудес, и это ощущение достигло коттеджа, который уловил его, дышал им и сохранил его навсегда.
Однажды утром по узкому извилистому шоссе, ведущему к коттеджу, медленно поднимался миниатюрный автомобиль. Маломощный мотор стонал и пыхтел, с трудом одолевая последний крутой подъем. У каменных ступеней, ведущих на террасу, автомобильчик замер, и из-за руля вылезла миниатюрная женщина. Она могла бы сойти за очаровательную леди, каких изображают на поздравительных открытках "Маме ко дню рождения", если б не была одета в комбинезон авиационного механика и не начала бы свою речь с вполне земного и далеко не изящного эпитета в адрес перегретого мотора.
Все еще охваченная гневом, она сунула руку в машину и нажала на гудок. Пронзительный вой, возникший в недрах машины, привел к желаемому эффекту. В ответ отчаянно взвыл могучий датский дог. Дверь с шумом распахнулась, и на террасу выбежала девушка в шортах с поводком в руке. Ее медно-рыжие волосы вспыхнули огнем под лучами солнца. Солнечный свет, отражавшийся от реки, заставил ее прищуриться.
– Не может быть! Мама! Мамочка, дорогая, это ты? Уже? Так быстро? Крошка! - крикнула она, увидев, что из дверей выскочил датский дог и бросился вниз по ступеням. - Назад!
Пес замер. Миссис Форсайт выхватила из-под сиденья машины разводной ключ и взмахнула им.
– Пусть только попробует подойти, - мрачно сказала она. - Ради бога, ответь мне, девочка, как ты управляешься с таким чудовищем? А я-то думала, что ты завела собаку, а не лошадь с клыками. Если он посмеет ко мне притронуться, я ему оторву копыта. Где ты прячешь его седло? И что это тебе взбрело в голову спрятаться здесь с этим верблюдом? Кто внушил тебе дурацкую идею купить этот сарай в тридцати милях от ближайшего населенного пункта, который одной ногой стоит в пропасти, с лестницей вместо дороги и на такой высоте, что вода здесь, наверно, кипит при восьмидесяти градусах? Полагаю, приготовить здесь завтрак - дело безнадежное. Двадцать минут - а яйца еще сырые. Кстати, я проголодалась. И если этот датский дракон не сожрал еще все, что лежит поблизости, я хотела бы заморить червячка десятком сандвичей. С колбасой. У тебя, детка, потрясающие цветы. Ты тоже потрясающая. И всегда такой была. Как жалко, что бог наградил тебя мозгами. Если бы не эти мозги, ты бы давно вышла замуж. Чудесный вид отсюда, лапушка, очаровательный вид. Мне здесь нравится. Молодец, что купила этот домик. А ну, иди сюда, - обернулась она к Крошке.
Он приблизился к образцу красноречия, поджав хвост и немного опустив голову. Она протянула руку и держала так, пока он ее не обнюхал, а потом потрепала его по холке. Дог помахал своим немодным, необрезанным хвостом в знак признания и отбежал к смеющейся Элистер, которая спускалась по ступеням.
– Мама, ты чудо, - она наклонилась и поцеловала ее. - А что это был за страшный шум?
– Шум? А, это гудок. - Миссис Форсайт подошла к радиатору и подняла крышку. - У меня есть друг, который торгует шнурками для ботинок. Я решила помочь ему. И поставила такой гудок, чтобы при звуке его люди выпрыгивали из ботинок. Ну и, конечно, рвали бы при этом шнурки. Ботинки бы оставались валяться на тротуаре. И тысячи людей разгуливали бы в одних носках. Кстати, это полезно. Помогает от плоскостопия. - Она показала дочке гудок. На моторе и по бокам его размещались четыре большие воздушные сирены. Заглушки, приводимые в движение четырьмя небольшими электродвигателями, закрывали и открывали путь струе воздуха. - Вот как это работает. А чтобы достичь нужного тембра, я настраиваю их с диапазоном в шестнадцатую тона. Мило?
– Мило, - искренне согласилась Элистер. - Нет, ради бога, мамочка, хватит демонстраций. Мама! Крошка чуть не оглох в первый раз.
– В самом деле? - Она задумчиво направилась к лежащему догу. - Я совсем не хотела тебя оглушать, пуделечек. В самом деле не хотела.
"Пуделечек" взглянул на нее грустными карими глазами и постучал хвостом по земле.
– Мне он нравится, - решительно сказала миссис Форсайт. Она бесстрашно протянула руку и с чувством потрепала Крошку за брылы. - Вы только поглядите на эти клыки! Собачка, спрячь свой язычище, а то вывернешь себя наизнанку. Кстати, почему ты, цыпочка, до сих пор не вышла замуж?
– А ты, мама? - отпарировала Элистер.
Миссис Форсайт пожала плечами.
– Я уже была замужем, - сказала она, и Элистер заметила, что ей с трудом удалось сохранить равнодушный тон. Жизнь с человеком типа Дана Форсайта остается в памяти навсегда. Ее голос смягчился. - Твой папа, детка, был не таким уж плохим человеком. - Миссис Форсайт стряхнула с себя воспоминания. - Пошли поедим. Расскажешь мне о Крошке. Клочки информации об этом псе заинтриговали меня не меньше, чем одиннадцатая серия телевизионного детектива. Что это за тип - Алек с Сан-Круа? Туземец, каннибал или нечто иное? Он вроде бы приятный. Интересно, а ты сама знаешь, насколько он тебе приятен? Боже мой, эта девушка покраснела! Я знаю только то, что читала в твоих письмах, дорогая, но никогда раньше ты же не цитировала целые абзацы из чужих писем, если не считать писем этого старого негодяя Науленда, но там речь шла лишь о ковкости, проницаемости и точках плавления. Металлургия! И такая девушка, как ты, забивает себе голову молибденами и дюралями вместо сердцебиений и стеснения в груди!
– Мамочка, милая, тебе никогда не приходило в голову, что я попросту не хочу выходить замуж? По крайней мере пока не хочу.
– Конечно, приходило. И тем не менее женщина лишь на сорок процентов женщина, пока ее кто-нибудь не полюбил, и только на восемьдесят процентов женщина, пока у нее нет детей. А что касается тебя и твоей драгоценной научной карьеры, я припоминаю что-то о некоей Мари Склодовской, которая, несмотря на свою преданность науке, не возражала против того, чтобы выйти за парня по фамилии Кюри.
– Дорогая, - сказала Элистер чуть усталым голосом, когда они поднялись по ступеням и вошли в прохладный дом, - пойми раз и навсегда. Карьера как таковая для меня ничего не значит. Но работа значит. Я люблю свою работу. И не вижу никакого смысла в том, чтобы выходить замуж только ради того, чтобы выйти замуж.
– Боже мой, детка, я тебе этого никогда не советовала, - быстро ответила миссис Форсайт. Потом окинула дочь критическим взглядом и добавила: - Такое добро пропадает.
– Что ты хочешь этим сказать?
Миссис Форсайт покачала головой.
– Если ты не понимаешь, значит, у тебя нелады со шкалой ценностей. И в таком случае нам не о чем спорить. Мне нравится твоя мебель. А теперь, ради бога, накорми меня и расскажи о своей баскервильской собаке.
Проворно передвигаясь по кухне, Элистер рассказала матери, восседавшей на табуретке подобно остроглазой птице, о письмах Алека и прибытии Крошки.
– Сначала он был пес как пес. Правда, замечательный пес. И отлично воспитанный. Мы ладили просто на удивление. В нем не было ничего странного, если не считать истории его появления у меня, по крайней мере я не видела ничего, что указывало бы на… на что-нибудь. Ведь не исключено, что он так отреагировал на мое имя, потому что оно показалось приятным его слуху.
– Правильно, - с удовлетворением заметила мать. - Мы с Даном неделями не вылезали из акустической лаборатории, подбирая для тебя оптимально звучащее имя. Элистер Форсайт. В нем есть ритм, ты чувствуешь? Имей это в виду, когда решишься сменить его.
– Мама!
– Хорошо, милая. Так продолжай.
– Я-то считала, что все это - идиотское совпадение. Ведь после того, как Крошка попал сюда, он не реагировал на звук моего имени. Он вел себя как самый обыкновенный пес, которому нравится быть на людях. Вроде бы и все… И вот однажды вечером, после того, как он прожил здесь около месяца, я узнала, что он может читать.
– Читать! - Миссис Форсайт потеряла равновесие, чуть не свалилась с табуретки, но удержалась за край раковины и выпрямилась.
– В общем да. Мне приходилось много работать по вечерам, а Крошка любил вытягиваться у огня, положив нос на передние лапы, и смотрел на меня. Меня это трогало. Я даже как-то привыкла с ним разговаривать во время работы. Конечно, только о работе. Казалось, он очень внимательно прислушивается к моим словам, но это, конечно, было плодом моего воображения. А иногда он поднимался и подходил ко мне. И всегда, по-моему, как раз в те моменты, когда я думала о чем-то постороннем или coбиралась бросить работу и заняться чем-нибудь еще.
В тот вечер я делала расчеты проницаемости для некоторых редкоземельных элементов. Я отложила карандаш и протянула руку за справочником по химии и физике, но книги на столе не было. Тогда я обернулась к Крошке и сказала, просто чтобы сказать что-нибудь: "Крошка, куда ты дел мой справочник?"
Он удивленно фыркнул, вскочил на ноги и бросился к своей подстилке. Отвернул ее лапой и выудил книгу. Потом взял ее в зубы (я тогда еще подумала: а что бы он делал, если бы был не догом, а скотчтерьером - ведь справочник толст и увесист!) и принес мне.
Я просто не знала, как поступить. Я взяла книгу и осмотрела ее. Книга была довольно потрепанной. Явно он старался листать ее своими лапищами. Я отложила книгу и взяла его за морду. Я обозвала его последним негодяем и спросила, что он искал в книге.
Элистер замолчала, намазывая сандвич.
– Ну и что дальше?
– А, - сказала Элистер, будто возвращаясь издалека. - Он ничего не ответил.
В кухне воцарилось молчание. Наконец миссис Форсайт окинула дочку странным птичьим взглядом и сказала:
– Ты меня разыгрываешь.
– А, ты мне не поверила.
Миссис Форсайт встала и положила руку на плечо дочери.
– Солнышко мое, твой папочка любил повторять, что стоит верить лишь сведениям, полученным от людей, которым веришь. Разумеется, я тебе верю. Все дело в том - веришь ли ты сама себе?
– Я не… больна, мама. Если ты имеешь в виду именно это. Давай я доскажу тебе всю историю.
– Продолжение следует?
– Следует. - Элистер положила тарелку с сандвичами на кухонный стол, чтобы мать могла до них дотянуться. Миссис Форсайт с энтузиазмом принялась за еду. - Крошка руководит моими исследованиями. Особым направлением в них.
– Твоими ишшлетофаниями?
– Мамочка! Я дала тебе эти сандвичи не для того только, чтобы тебя накормить. Я надеялась тебя на время звукоизолировать.
– Ешшо шефо! - радостно ответила мама.
– Так вот. Крошка не давал мне заниматься никакими исследованиями, кроме тех, которые его интересовали. Мама, я не смогу рассказывать, если ты будешь так ахать! Нет… не то чтобы он не разрешал мне заниматься, чем я хочу. Но некоторые мои мысли ему по нраву. Если я занимаюсь чем-нибудь еще, он крутится возле меня, толкает в локоть, рычит, вздыхает, и это продолжается до тех пор, пока я не выйду из себя и не прогоню его. Тогда он отправляется к камину, ложится и все смотрит на меня. Ни на секунду глаз с меня не спускает. Тут я, разумеется, таю, чувствую себя свиньей, прошу у него прощения и возвращаюсь к тому, что ему по душе.
Миссис Форсайт проглотила сандвич, закашлялась, выпила глоток молока и взорвалась:
– Да погоди ты, не гони, я не успеваю за тобой следить! Так чего же он от тебя хочет? Откуда ты знаешь, чего он хочет? Может он, в конце концов, читать или нет? Ничего не понимаю!
Элистер рассмеялась.
– Бедная мамочка. Я тебя не виню. Нет, я не думаю, что он и на самом деле умеет читать. Ни к книгам, ни к картинкам он не питает никакого интереса. Эпизод со справочником был, очевидно, экспериментом, который не дал нужного результата. Но он может различать книги - даже книги в похожих обложках, даже тогда, когда я их переставляю на полке. Крошка!
Дог, лежавший в углу кухни, с трудом поднялся на ноги. Лапы его разъезжались на скользком линолеуме.
– Принеси мне "Основы радиосвязи" Хога, сделай милость.
Крошка выбежал из кухни. Было слышно, как он поднимается по лестнице.
– Я боялась, что он не послушается, пока ты здесь, - сказала Элистер. - Обычно он предупреждает меня, чтобы я не распространялась о его исключительных способностях. Он рычит. Как-то раз доктор Науленд приехал ко мне в субботу пообедать. Я начала было говорить о Крошке, но он меня прервал. Он вел себя отвратительно. Сначала рычал, потом стал лаять. Никогда раньше он не лаял в доме. Бедный доктор Науленд. Он до смерти перепугался.
Крошка спустился по лестнице и вошел в кухню.
– Отдай книгу маме, - сказала Элистер. Крошка спокойно направился к табуретке и остановился перед изумленной миссис Форсайт. Она взяла книгу у него из зубов.
– "Основы радиосвязи", - прошептала она.
– Я попросила его принести эту книгу, потому что у меня там целая полка технических книг одного и того же издательства, в одинаковых обложках и одного размера, - негромко сказала Элистер.
– Но… но… как он это делает?
Элистер пожала плечами.
– Не представляю. Он не читает названий. Я в этом уверена. Он не умеет читать. Я пыталась проверить это десятком различных способов. Я писала приказы на листках бумаги и показывала ему - знаешь, вроде "подойди к двери" или "поцелуй меня". Он глядел на них и махал хвостом. Но если я сначала читала их…
– Читала вслух?
– Нет. Конечно, он сделает все, что я его попрошу. Но мне совсем не нужно говорить об этом. Стоит мне прочитать записку, как он исполняет просьбу. Таким же образом он заставляет меня заниматься тем, в чем он заинтересован.
– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что этот бегемот читает твои мысли?
– А ты как думала? Погоди, сейчас увидишь. Дай мне книгу.
Крошка поднял уши торчком.
– Вот здесь написано что-то о токах в переохлажденной меди, не помню уж что. Посмотрим, заинтересуется ли Крошка.
Она уселась на кухонный стол и начала листать книгу. Крошка сел перед ней, высунув язык и следя за ней большими карими глазами. Элистер в тишине переворачивала страницы, кое-что читала, снова переворачивала. И вдруг Крошка нетерпеливо взвизгнул.
– Видишь, мама, о чем я говорила? Хорошо, Крошка, я перечитаю это место.
Снова молчание. Зеленые глаза Элистер скользили по строчкам. Внезапно Крошка поднялся и ткнулся носом ей в ногу.
– Да? Сноска? Хочешь, чтобы я прочла еще раз?
Крошка снова уселся.
– Здесь есть сноска насчет сверхпроводимости. И это его интересует, - объяснила Элистер. Затем она взглянула на мать. - Прочти это ему. - Элистер спрыгнула со стола и передала матери книгу. - Вот. Параграф сорок пять. Крошка, иди к маме, она тебе почитает. Давай. - Она подтолкнула Крошку к миссис Форсайт, которая зачарованно произнесла:
– Когда я была маленькой, я читала сказки куклам. Я думала, что уже покончила с этим навсегда, н вот, поглядите, я должна читать техническую литературу этому… этому хищнику. И что, читать вслух?
– Нет. Поглядим, понимает ли он тебя.
Но миссис Форсайт не удалось это проверить. Не успела она прочитать и двух строчек, как Крошка словно взбесился. Он бросился к миссис Форсайт, потом обратно к Элистер. Он носился, как перепуганный конь, вращал глазами и задыхался. Он повизгивал. Он даже начал рычать.
– Господи, что случилось?
– Боюсь, что он тебя не понимает, - ответила Элистер. - Я и раньше подозревала, что он как бы настроен на меня, а вот теперь в этом убедилась. Ну хорошо, дай мне книгу…
Но прежде чем она успела договорить, Крошка подбежал к миссис Форсайт, осторожно взял книгу у нее из рук и отнес своей хозяйке. Элистер улыбнулась побледневшей матери, взяла книгу и читала до тех пор, пока Крошка вдруг не потерял интереса. Он отошел к кухонному шкафу и, зевая, лег на пол.
– Вот и все, - сказала Элистер, захлопывая книгу. - Другими словами, урок окончен. Ну и как, мама?
Миссис Форсайт открыла рот, закрыла его снова и покачала головой. Элистер не удержалась от того, чтобы расхохотаться.
– Ой, мамочка! - говорила она сквозь смех. - Это же исторический день! Моя мама потеряла дар речи!
– Я не потеряла, - упрямо ответила миссис Форсайт. - Я… я… думаю… ну что ты будешь делать! Ты права! Я онемела!
Когда они успокоились - конечно, миссис Форсайт тоже хохотала, потому что ее дочь сказала сущую правду, - Элистер взяла книгу и заметила:
– А теперь, мам, нам с Крошкой пора заниматься.. Да-да, мы занимаемся регулярно, и он совершенно явно пытается меня натолкнуть на некоторые невероятные решения.
– Какие еще решения?
– Например, на решение проблемы вольфрамового литья, которую никому не удается разрешить. А знаешь, ведь это возможно.
– И не говори! В чем ты будешь отливать вольфрам?
Элистер сморщила прямой нос.
– Ты когда-нибудь слыхала о льде под давлением? Воду сжимают до тех пор, пока она не превращается в твердое тело при точке плавления?
– Что-то припоминаю.
– В общем для этого требуется лишь достаточное давление и камера, способная такое давление выдержать, и еще кое-что… ну, не будем вдаваться в детали. Главное, что этот путь перспективен.
– Если у нас есть яйца, да к тому же и ветчина, значит, мы можем сделать яичницу с ветчиной, - заметила миссис Форсайт. - Кроме того, мне припоминается, что твой лед при первой возможности растает. И можешь ли ты быть уверена, что этот формованный вольфрам - это будет ведь не литье, а формовкане перейдет в другое состояние, как лед?
– Над этим-то я и работаю, - спокойно ответила Элистер. - Пошли, Крошка. Ты, мама, обойдешься без нас? Если тебе что-нибудь понадобится, ты нам свистни. Это же не спиритический сеанс.
– Ты так думаешь? - пробормотала миссис Форсайт, глядя, как ее дочь поднимается с Крошкой по лестнице. Она покачала головой, вернулась на кухню, набрала ведро воды и отнесла к машине - на подъеме вода в двигателе выкипела. Сперва миссис Форсайт осторожно поплескала водой на раскаленный радиатор и только собралась было залить воду в мотор, как ее чуткий слух уловил шорох подошв на крутой дорожке.
Она оглянулась и увидела молодого человека, устало идущего в гору. На нем был легкий потертый костюм. На руке он нес плащ. Несмотря на усталый вид, походка у молодого человека была твердой. Его золотистые волосы поблескивали на солнце. Он подошел к миссис Форсайт и широко улыбнулся ей, сверкнув синими глазами и показав красивые зубы.
– Здесь живут Форсайты? - спросил он глубоким баритоном.
– Совершенно верно, - согласилась миссис Форсайт, обнаруживая, что ей приходится поворачивать голову, чтобы окинуть взглядом его плечи. Хотя при этом ее пояс был бы ему впору. - Вам, наверно, пришлось не слаще, чем Синему кенгуру, - добавила она, похлопывая своего маленького конька по раскаленному боку радиатора. - Весь выкипел.
– Вы зовете его Синим кенгуру? - спросил молодой человек, странно растягивая слова. Он повесил плащ на дверь и вытер пот со лба чистым платком.
– Вот именно, - ответила она, сдерживая себя, дабы не поинтересоваться, откуда у молодого человека такой акцент. - Работает как часы. Выжал педаль - она рванула. Нажал чуть посильнее - и нет тебя. Приходится всегда возвращаться, чтобы подобрать голову, которую обязательно теряешь при такой гонке. Всегда вожу с собой бутыль с клеем и пару подпорок, чтобы ставить голову на место. Ведь без головы можно с голоду помереть - чем есть будешь? А что вас сюда привело?
В ответ он протянул ей желтый конверт. Он внимательно оглядел ее шею и голову, потом машину. Лицо его было непроницаемо, только в глазах бегали чертики.
Миссис Форсайт взглянула на конверт.
– А, телеграмма. Дочка дома. Я ей передам. Заходите и выпейте чего-нибудь прохладительного. Здесь жарче, чем на земле обетованной. И не скребите ногами о половик! Так вы приобретете комплекс неполноценности! Если вы приглашаете мужчину, то приглашаете и пыль на его ногах. Это же честная, благородная грязь. У нас здесь белых ковров не водится. Вы боитесь собак?
Молодой человек рассмеялся.
– Собаки со мной разговаривают, мадам.
Она настороженно взглянула на него, раскрыла было рот - сказать, что его здесь могут понять буквально, но передумала.
– Садитесь, - приказала она. Наполнив бокал пенящимся пивом, она пододвинула его молодому человеку: - Я ее сейчас позову, чтобы она расписалась в получении.
Молодой человек оторвался от бокала, хотел чтото сказать, но в комнате уже никого не было, и тогда он вдруг громко рассмеялся, отряхнул с губ пену м снова поднес бокал ко рту.
Услышав смех гостя, миссис Форсайт хмыкнула, покачала головой и направилась к кабинету Элистер.
– Элистер!
– Перестань убеждать меня в вязкости вольфрама, Крошка. Ты же знаешь. С цифрами и фактами ничего не поделаешь. Мне кажется, я понимаю, на что ты меня толкаешь. Но я тебе отвечу: это невозможно. Я никогда не слышала об оборудовании, с помощью которого этого можно добиться. Подожди еще несколько лет, и я раздобуду тебе атомную электростанцию. Но до тех пор, боюсь…
– Элистер!
– …в мире пока не существует… - что? Да, мама?
– Телеграмма.
– А. От кого?
– Как я могу знать, если мои способности к телепатии составляют одну сороковую процента способностей твоего чудища? Другими словами, я ее не распечатывала.
– Ну, мамочка, это уж глупо. Ты же могла сама… ну ладно, давай посмотрим.
– У меня ее нет. Она внизу, у потомка Дискобола, который ее и принес. Ни один человек на свете, - добавила она восторженно, - не имеет права так загореть, если у него волосы такого цвета.
– О чем ты говоришь?
– Спустись вниз, распишись в получении телеграммы, и сама все увидишь. Ты обнаружишь там золотоголовую девичью мечту, всю в пивной пене, потную и разгоряченную от благородных усилий достичь вершины этой горы без помощи крючьев и альпенштока, добравшуюся сюда лишь по зову сердца и велению профсоюза телеграфных служащих.
– К сожалению, моя девичья мечта ограничена литьем вольфрама, - ответила Элистер с легким раздражением. Она в сердцах поглядела на лист с расчетами, положила карандаш и поднялась.
– Оставайся здесь, Крошка. Я вернусь, как только разоблачу очередной заговор моей мамаши, цель которого - отдать мои рыжие локоны очередному охотнику за невестами. - Она задержалась у двери. - Ты, мамочка, не останешься здесь, наверху?
– Убери волосы с лица, - мрачно ответила мать. - Я здесь не останусь. Я ни за что на свете не пропущу сказочного зрелища. И не выкидывай фортели перед молодым человеком - единственное, что я считаю вульгарным на этом свете.
Элистер спустилась по лестнице и прошла коридором к кухне, а мать семенила по пятам, то поправляя на ходу пылающие волосы дочери, то расправляя складки на юбке. Они почти одновременно миновали дверь. Элистер остановилась и без зазрения совести уставилась на гостя.
И было отчего! Молодой человек встал с кресла, не стерев пены с четко очерченных губ, его нижняя челюсть отвисла, голова откинулась назад, и глаза были прищурены, словно от яркого света. Все участники этой сцены на мгновение, казалось, затаили дыхание.
– Ну вот, - опомнилась первой миссис Форсайт. - Тебя, милая, можно поздравить. Ты разбила ему сердце. Эй, вы, выше нос, грудь колесом!
– Смиренно прошу простить меня, - вымолвил молодой человек. И фраза прозвучала автоматически, будто он не думал, о чем говорит.
Элистер, взяв себя в руки, сказала:
– Мама, умоляю тебя.
И двинулась вперед, чтобы взять телеграмму с кухонного стола. Мать достаточно хорошо ее знала и почувствовала, что дочери пришлось сделать над собой усилие, чтобы и взгляд ее, и руки остались твердыми. Было ли причиной этому раздражение, растерянность или какие-то биохимические процессы, мы узнаем позже. Но в тот момент миссис Форсайт воистину наслаждалась этим зрелищем.
– Подождите, - сухо сказала Элистер. - Может, я сразу отвечу на телеграмму.
Молодой человек послушно кивнул. Глаза у него были обалделыми. Он все еще не мог прийти в себя после первого взгляда на Элистер, что уже не раз случалось с другими молодыми людьми. Но когда Элистер развернула телеграмму, на его губах заиграла лукавая улыбка.
– Мама, ты только послушай!
ПРИЕХАЛ УТРОМ. НАДЕЮСЬ ЗАСТАТЬ ВАС ДОМА СТАРЫЙ ДЕББИЛ ПОГИБ ОТ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ НО ПЕРЕД СМЕРТЬЮ К НЕМУ ВЕРНУЛАСЬ ПАМЯТЬ ОБЛАДАЮ ИНФОРМАЦИЕЙ МОГУЩЕЙ РАЗРЕШИТЬ ТАЙНУ ИЛИ ВСЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО ЗАПУТАТЬ НАДЕЮСЬ ПОВИДАТЬСЯ С ВАМИ ТАК КАК НЕ ЗНАЮ ЧТО И ДУМАТЬ АЛЕК
– А сколько лет этому тропическому дикарю? - спросила миссис Форсайт.
– Никакой он не дикарь, и я не знаю, сколько ему лет, и не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Думаю, что он моих лет, а может, немного старше.
Она подняла голову. Глаза ее сияли.
– Смертельный соперник, - с сочувствием сказала посыльному миссис Форсайт. - И вообще вам не повезло. Надо же такое совпадение.
– Я… - начал было молодой человек.
– Мама, у нас дома хоть шаром покати. Как ты думаешь, он сможет у нас остановиться? Где же мое зеленое платье с… ну да, откуда тебе знать. Оно новое.
– Значит, в письмах говорилось не только о собаке, - сказала миссис Форсайт, загадочно улыбаясь.
– Мама, ты невыносима. Это же… так важно. Алек… он…
Мама кивнула.
– Это очень важно. Вот что я хотела сказать.
Молодой человек сказал:
– Я…
Элистер обернулась к нему.
– Надеюсь, вы не решили, что мы сошли с ума. Простите, что вам пришлось сюда карабкаться.
Она подошла к буфету и достала из сахарницы четверть доллара. Молодой человек торжественно принял чаевые.
– Спасибо, мэм. Если вы не возражаете, я сохраню эту монету до конца моих дней.
– Вы в своем… что?
Молодой человек торжественно выпрямился.
– Я высоко ценю ваше гостеприимство, миссис Форсайт. К сожалению, мы находимся не в равном положении, и мне придется внести некоторую ясность. - Он сунул в рот согнутый палец, и пронзительный свист сотряс дом.
– Крошка! - взревел он. - Ко мне, песик! Меня узнавать не хотят!
В ответ наверху послышался рев, и Крошка слетел с лестницы, лихорадочно скребя лапами по полу, повернулся и восторженно врезался в молодого человека.
– Ах ты, зверюга, - ворковал молодой человек, радостно возясь с догом. Его акцент заметно усилился. - Ты здесь нежишься с дамами. Ах ты, глупый коняга. Ты рад мне, ты рад мне!
Молодой человек широко улыбнулся, глядя на пораженных зрелищем женщин.
– Простите меня, - сказал он, потрепав Крошку за уши, оттолкнув его и тут же схватив за морду. - Честное слово, как только я встретился с миссис Форсайт, мне не удалось вставить ни словечка, а уж потом я и вовсе замолчал. Имя мое Алек, а телеграмму я взял у настоящего посыльного, когда увидел, как он вздыхает и покрывается потом, завидев эту горку.
Элистер закрыла лицо руками и сказала только:
"О-ох!"
Миссис Форсайт зашлась от смеха. Наконец, обретя дар речи, она строго спросила:
– А как ваша фамилия, молодой человек?
– Сандерсен, мэм.
– Мама, зачем ты это спрашиваешь?
– Из соображений благозвучия, - ответила миссие Форсайт, сверкнув глазами. - Александр Сандерсен. Очень хорошо. Элистер…
– Молчи! Мама, как тебе не стыдно…
– Я хотела только сказать, Элистер, что если ты и твой гость меня извинят, я вернусь к своему вязанию.
И она направилась к двери.
Элистер в изумлении взглянула на Алека и крикнула ей вслед:
– Мама, а разве ты вяжешь?
– Я? Никогда в жизни не умела этого делать, дорогая. Увидимся позже.
Миссис Форсайт хихикнула и вышла.
Почти неделя понадобилась Алеку, чтобы разобраться в последних переменах в Крошке, потому что ему рассказывали о них в мельчайших деталях. И казалось, никогда не хватит времени на то, чтобы все объяснить, - может быть, так случилось потому, что стоило Элистер и Алеку остаться вдвоем, как время начинало пролетать слишком быстро. Несколько раз по утрам он ездил вместе с Элистер в город покупать инструменты и оборудование для хозяйства на острове. Нью-Йорк казался ему городом чудес - он побывал там лишь однажды. И Элистер почувствовала себя хозяйкой Нью-Йорка, демонстрируя город Алеку, словно содержимое своей шкатулки с драгоценностями. Потом дня два Алек провел, не вылезая из дома. Он навсегда покорил сердце миссис Форсайт, разобрав и почистив коробку передач в Синем кенгуру и облегчив пользование газовым холодильником настолько, что отныне его размораживание перестало быть событием. Наконец, он укрепил осевший угол террасы.
Занятия с Крошкой возобновились и стали проходить более интенсивно, чем раньше. В первый раз, когда к ним присоединился Алек, дог как будто смутился, но уже через полчаса он успокоился. Позднее он все чаще прерывал Элистер и оборачивался к Алеку. Хотя он и не мог читать мыслей Алека, он отлично понимал все, что Алек говорил девушке. И через несколько дней она с этим примирилась, потому что, как оказалось, работа пошла лучше. Алек почти ничего не понимал в теории, которой оперировала Элистер, но у него была ясная и толковая голова. Он не был теоретиком, и это оказалось даже к лучшему. Он принадлежал к числу самородков, интуитивно схватывающих связь причин и следствий. Крошке нравилось сотрудничать с Алеком. Во всяком случае, Элистер все реже заходила в тупик, не понимая; что же Крошке нужно. Алек инстинктивно чувствовал, когда пора вернуться назад и отыскать поворот, от которого они пошли не тем путем. И мало-помалу они начали понимать, что же ищет Крошка. И почему он это ищет. Ключом ко всему послужил рассказ старика Деббила. Этого было достаточно, чтобы Алек построил гипотезу, объясняющую странное поведение собаки.
– Это случилось на сахарном заводике, - рассказал он Элистер. - Деббил позвал меня к лотку, по которому тростник загружается на конвейер.
– Басе, - сказал он мне. - Эта штука - опасная. - И он показал на загороженные решеткой катки, по которым двигался конвейер. Эти катки снабжены зубьями по десять дюймов каждый. Они захватывают полотно конвейера и тянут его. Шестерни старые, но крепкие, как черт знает что. А Деббил заметил, что вал одной из шестерен чуть покачивается.
– Не обращай внимания, дуоачина, - сказал я ему.
– Нет, басе, - ответил он. - Посмотри на эту штуку с зубьями. Она опасная. Сейчас увидишь. - И прежде чем я успел что-нибудь сделать, он открыл решетку и сунул руку в конвейер! И катки отрезали ему руку, чисто так, по самое плечо. Простите меня ради бога, мисс Элистер.
– П-продолжайте, - ответила Элистер, уткнувшись носом в платок.
– Ну что ты будешь делать. Старик Деббил был слабоумным. Он и умер, как жил. Он был стар, его измучила малярия и слоновая болезнь, и организм его был так изношен, что даже доктор Тетфорд не смог его спасти. Но случилась странная штука. Когда он лежал при смерти и вся деревня собралась у его двери, шепотом обсуждая будущие поминки, он послал за мной. Я тут же прибежал, и при виде меня он радостно улыбнулся.
Алек рассказывал, а перед его глазами так я стояла глинобитная хижина, крытая пальмовыми листьями, освещенная газовой лампой, стоявшей на узком подоконнике, чтобы умирающему было светлее.
– Как ты себя чувствуешь, старина? - спросил я его.
– Басе, я уже мертвый, но у меня светло в голове.
– Говори,Деббил.
– Басе, люди говорят, старый Деббил не помнит вкуса манго, как только выбросит кожуру. Он не помнит свой дом, если не был в нем три дня.
– Они шутят, Деббил.
– Правду говорят, басе. Бог дал мне дырявый горшок для мозгов. Басе, я помню теперь только все ясно помню. Басе, ты должен знать. В тот день, когда я пошел по водяной трубке, в камнях у двора губернатора я видел большого джамби.
– Кто такой джамби? - спросила миссис Форсайт.
– Дух, мэм. Островитяне очень суеверны. Крошка! Что с тобой, старина?
Крошка зарычал. Алек и Элистер переглянулись.
– Он не хочет, чтобы вы продолжали.
– Слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты понял. Я твой друг. Я хочу помочь тебе, чтобы ты помог ему. Я понимаю - он не хочет, чтобы много людей об этом узнали. Я не скажу никому ни слова до тех пор, пока не получу разрешения.
– Ну как, Крошка?
Дог беспокойно переступал лапами, поворачивая голову то к Алеку, то к Элистер. Наконец он издал странный звук - словно согласился - и посмотрел на миссис Форсайт.
– Мама - это все равно, что я сама, - твердо сказала Элистер. - У тебя нет выбора. - Она наклонилась вперед. - Ты не можешь говорить с нами. Ты можешь только показать, что ты хотел бы сказать или сделать. Я полагаю, что рассказ Алека поможет нам понять, что тебе нужно, и побыстрее достать это. Понятно?
Крошка долго смотрел на нее, потом глубоко вздохнул и улегся, положив голову на передние лапы и уставившись на Алека.
– Думаю, что зажегся зеленый свет, - сказала миссис Форсайт. - И могу добавить - это в основном из-за того, что моя дочь считает вас замечательным парнем.
– Мама!
– Нет, голову даю на отсечение, что они оба покраснели! - безапелляционно заявила миссис Форсайт.
– Продолжай, Алек, - сказала Элистер, не глядя на него.
– Спасибо. Старик Деббил поведал мне чудесную историю о том, что он видел в развалинах. Их встретило там чудовище неописуемых очертаний и с такой страшной мордой, что с ума можно сойти. Но старик уверял меня, что чудовище излучало доброту. Он сказал, что это было чудо, но он совсем не испугался. "Он весь мокрый был, басе, как слизняк, и глаза его вращались и сверкали, а я стоял там, как невеста перед алтарем, и не было во мне страха". Я подумал, что старик заговаривается - ведь мне было и без того известно, что он чокнутый. Но вся штука в том, что он ни разу не запнулся, не запутался, пока рассказывал мне об этом. И звучало все очень правдиво.
Он сказал, что Крошка подошел к чудовищу, и чудовище обволокло его, как океанская волна. Чудовище поглотило Крошку, а старик Деббил стоял как вкопанный неизвестно сколько времени, не ощущая никакого страха и не испытывая желания уйти. Он ничему не удивлялся, даже той штуке, которую заметил в чаще кустов у развалин.
Он сказал, что это была подлодка, величиной с большой дом в имении. И в ней не было ни отверстия, ни царапины, - только там, где у акулы находится рот, он заметил стеклянное окно.
А когда солнце склонилось к закату, чудовище вздрогнуло и откатилось, и из него вышел Крошка, Он подошел к Деббилу и остановился. Затем чудовище задрожало и зашаталось, и Деббил сказал, что даже воздух вокруг колыхался от попыток чудовища заговорить. В мозгу у Деббила помутнело, и он услышал голос: "Никому ни слова, ни единой живой душе". "Он велел забыть обо всем, басе. Он велел уйти оттуда и все забыть, басе". И прежде чем Деббил повернулся, чтобы уйти, он увидел, как чудовище рухнуло на землю замертво - так трудно дались ему эти слова. "И с тех пор в моей башке было облако, басе. Теперь я мертвец, басе, и облако ушло, и Деббил все вспомнил".
Алек откинулся назад.
– Вот и все. Значит, это случилось полтора года назад, как раз перед тем, как Крошка начал проявлять необычайные способности.
Он глубоко вздохнул и посмотрел на женщин.
– Может, я слишком легковерен. Но я хорошо знал старика. Ему ни за что на свете не выдумать такую историю. После похорон я отправился к развалинам губернаторского дворца. Может, я и ошибаюсь, но в гуще кустарника я обнаружил следы какого-то большого предмета, утрамбовавшего землю футов на сто вокруг. Вот так. В конце концов я только пересказал вам то, что услышал от суеверного неграмотного старика, который был при смерти.
Наступило долгое молчание. Наконец Элистер, откинув назад пышные волосы, сказала:
– И вовсе это не Крошка. Это… существо вне Крошки.
Она пристально глядела на дога, и ее зрачки расширились.
– Хоть я и не имею ничего против этого.
– Старик Деббил тоже не имел ничего против, когда он его увидел, - серьезно сказал Алек.
– Чего мы тут кудахтаем? - вмешалась миссис Форсайт. - И не отвечайте. Молчите. Я сама отвечу. Мы можем, конечно, создать версию, в которую можно будет втиснуть факты, но мы все слишком рассудительные, чтобы на это решиться. Любая версия, которая не будет противоречить фактам, слишком для нас невероятна.
– Неплохо сказано, - усмехнулся Алек. - Так, может, вы поделитесь с нами своими соображениями?
– Дурачок, - пробормотала Элистер.
– Не груби, деточка. Конечно, я с удовольствием поделюсь с вами, Алек. Я уверена - это господь бог в своей бесконечной мудрости решил, что Элистер пора образумиться, и, отлично сознавая, что сделать это можно лишь с помощью квазинаучного чуда, он придумал…
– В один прекрасный день, - ледяным тоном сказала Элистер, - я раз и навсегда избавлю тебя, мамочка, и от твоей разговорчивости, и от твоего чувства юмора.
Миссис Форсайт ухмыльнулась:
– Шутить так шутить, лапушка. И лучше всего шутить именно сейчас. Ненавижу, когда серьезные люди делают серьезные лица, потому что боятся заглянуть правде в глаза. А что ты думаешь, Алек?
Алек задумчиво потянул себя за ухо и сказал:
– Голосую за то, чтобы предоставить решение этой проблемы Крошке. Это уж его работа. Будем продолжать наши исследования и не забывать о том, что уже знаем.
И к их изумлению, Крошка подбежал к Алеку и лизнул его руку.
Решающий момент наступил через шесть недель после приезда Алека. Да, да, он остался на шесть недель и даже дольше. Ему пришлось проявить дьявольскую изобретательность, чтобы придумать столько нужных и неотложных дел в Нью-Йорке, которые бы задержали его так надолго. А через шесть недель он уже стал членом семьи, и ничего и не надо было придумывать. Алек изобрел для Крошки кодовую систему. Теперь он мог участвовать в их беседах. Алек объяснил необходимость в этом коде следующим образом: "Вот сидит он, мэм, как муха на стене, все видит, все слышит, а сказать ни слова не может. Поставьте себя на его место". Особенно устрашила такая картина миссис Форсайт. Проникшись идеей Алека, они на целых четыре дня бросили работу, разрабатывая код. Им пришлось отказаться от мысли сшить специальную перчатку со вставленным карандашом, которую можно было бы надевать Крошке на лапу. Дог совершенно не был приспособлен к такой работе. Кроме того, он никак не мог понять написанных или напечатанных слов… если Элистер о них не думала.
Алек изобрел довольно простую систему. Для начала он вырезал из дерева различные фигуры - квадрат, круг и треугольник. Круг обозначал "да" или любую другую форму утверждения. Квадрат значил "нет" или отрицание. Треугольник означал вопрос или предложение сменить тему. Оказалось, что с помощью этих трех фигур Крошка может передавать массу информации. Как только определялась тема дискуссии, Крошка занимал позицию между кругом и квадратом, так что ему достаточно было повернуть голову, дтобы сказать "да" или "нет". Ушли в прошлое утомительные разговоры, когда нить беседы терялась и приходилось возвращаться назад, чтобы найти ее. Отныне разговоры проходили примерно так:
– Крошка, у меня к тебе вопрос. Надеюсь, ты не сочтешь его слишком личным. Ты разрешишь?
Это был, конечно, Алек, на редкость вежливый с собаками. Он всегда признавал за ними врожденную гордость.
"Да", - отвечал Крошка, повернув голову к кругу.
– Мы правы, полагая, что ты, собака, служишь лишь посредником в нашей беседе?
Крошка делал шаг в сторону треугольника.
– Ты хочешь сменить тему?
После некоторого колебания Крошка возвращался к квадрату.
"Нет".
Элистер сказала:
– Он явно хочет добиться чего-то от нас, прежде чем мы продолжим разговор. Так ведь, Крошка?
"Да".
В разговор вмешалась миссис Форсайт:
– Он уже пообедал и притом не курит. Значит, остается лишь предположить, что он просит нас сохранить тайну.
"Да".
– Отлично. Алек, ты молодец, - сказала Элистер. - Мама, перестань хихикать. Я только хотела…
– Хватит, доченька. Мужчины не нуждаются в разъяснениях.
– Спасибо, мэм, - серьезно сказал Алек, и в глазах у него вспыхнули веселые искорки. Затем он вновь повернулся к Крошке. - Ну и как же? Ты супердог?
"Нет".
– Так кто же… нет, на это он не ответит. Давай вернемся назад. Деббил рассказал правду?
"Да".
– Ага, - они переглянулись. - И где же это… чудовище? Все еще на Сан-Круа?
"Нет".
– Здесь?
"Да".
– Ты хочешь сказать - здесь, в этой комнате, в этом доме?
"Нет".
– Где-то поблизости?
"Да".
– Как же нам узнать где, чтобы не перебирать все по порядку? - спросил Алек.
– Я догадалась, - сказала миссис Форсайт. - Судя по рассказу Деббила, эта "подлодка" была довольно большой?
– Точно так, мэм.
– Отлично. Крошка, у него… у этого… его корабль тоже здесь?
"Да".
Миссис Форсайт развела руками.
– Все ясно. Поблизости есть только одно место, где можно спрятать такой предмет.
Она указала пальцем на западную стену дома.
– Река! - воскликнула Элистер. - Мы угадали, Крошка?
"Да".
И Крошка тут же подошел к треугольнику.
– Подожди, - сказал Алек. - Прости, ради бога, Крошка. Но у меня есть еще один вопрос. Вскоре после того, как ты перебрался в Нью-Йорк, случилась та история с компасами. Все они указывали на запад. Здесь был замешан его корабль?
"Да".
– Он двигался по воде?
"Нет".
– Так это же чистейшая научная фантастика! - сказала Элистер. - Алек, тебе в тропиках приходилось читать научную фантастику?
– Да, мисс Элистер, правда, нечасто. Но кое-что я читал. Космические корабли мне роднее ковра-самолета. Но наша ситуация мне не встречалась. Во всех рассказах, которые я читал, чудовище прилетает из космоса, чтобы убивать и покорять. А ведь я знаю, хоть и не могу объяснить почему, что нашему гостю ничего такого не нужно. Он вполне доброжелательно настроен.
– Я ощущаю то же самое, - задумчиво сказала миссис Форсайт. - Мне кажется, что нас окружает некое защитное облако. А у тебя есть такое чувство, Элистер?
– Я давно это чувствую, - убежденно сказала Элистер. Она задумчиво поглядела на дога, - Мне непонятнo только, почему он… или оно нам не показывается. Почему оно может общаться с нами, лишь прибегая к моей помощи? И почему для этого избрана именно я?
– Прежде всего из-за вашего знакомства с металлургией. А почему мы его ни разу не видели - ему лучше знать. Может, у него для этого есть веские причины.
День за днем, по крупице они раздобывали и передавали чудовищу информацию. Многое еще оставалось тайной, но, как ни странно, не возникало необходимости устраивать Крошке допросы с пристрастием. Атмосфера доверия и доброжелательства, окружавшая их, была такова, что задавать вопросы казалось не только необязательным, но и нетактичным..
И вот понемногу, день за днем, умелые руки Алека создавали нужный чертеж. Он оказался отливкой, по внешнему виду довольно простой, но внутри было несколько переборок и камера. Судя по всему, в камере должен был находиться графитовый стержень. Помимо ввода для стержня, никаких отверстий, ведущих в камеру, не предусматривалось. Стержень вращался - что-то в самой камере приводило его в движение. Вокруг этого разгорелись жаркие споры.
– И зачем здесь переборки? - вздыхала Элистер, взлохмачивая свои огненные волосы. - Зачем графит? И к чему тут, скажите мне, вольфрам?
Алек долго разглядывал чертеж и вдруг стукнул себя по лбу.
– Крошка! Какой уровень радиации в камере? Там горячо?
"Да".
– Вот в чем штука, - сказал Алек. - Вольфрам нужен как защита от излучения. А отливка - для надежности изоляции. Переборки превращают прибор в разрезе в меандр - видишь на стержне диски между перегородками?
– И единственное отверстие - ввод стержня! Да ведь мы не можем отлить такое сооружение из вольфрама! Может, чудовище на это и способно, но мынет! Если бы найти нужный флюс и получить достаточную мощность - но ведь глупо на это надеяться. Никто не занимается литьем вольфрама.
– И космического корабля нам тоже не построить. Но ведь должен быть выход!
– Не при наших возможностях и не с вольфрамом, - сказала Элистер. - Крошка считает, что это так же просто, как нам пойти в кондитерскую и заказать там свадебный пирог.
– А почему вам пришел в голову именно свадебный пирог?
– Алек, и ты тоже! Мало мне мамы? - Но все же она улыбнулась. - А что касается отливки, мне кажется, наш таинственный друг попал в положение радиолюбителя, который отлично разбирается в приемниках, знает, как они устроены и почему работают. Но вдруг перегорает лампа, а купить новую ему негде. Единственный для него выход - сделать новую лампу. Я думаю, что чудовище старика Деббила находится именно в такой ситуации. Разве не так. Крошка? Я угадала, что твой друг нуждается в детали, принцип действия которой он понимает, но которую не может сделать?
"Да".
– И ему надо достать ее на Земле?
"Да".
– А какие у него неполадки? - спросил Алек. - Не может набрать космическую скорость?
Крошка колебался с ответом. Потом повернулся к треугольнику.
– Или он не желает отвечать, или вопрос не по существу, - сказала Элистер. - Но это не играет роли. Главная наша проблема - отливка. Ее никак нельзя осуществить. И никто на всей планете, насколько я знаю, нам не поможет. Думаю, что я не ошибаюсь. Крошка, это обязательно должен быть вольфрам?
"Да".
– Для чего нужен вольфрам? Для защиты от радиации? - спросил Алек.
"Да".
– Нельзя ли чем-нибудь заменить вольфрам? - обернулся Алек к Элистер.
Она размышляла, глядя на чертеж.
– Можно кое-чем, - медленно сказала она. Крошка следил за пей, не отрывая глаз. Казалось, он съежился, когда она пожала плечами и сказала: - Но, чтобы достичь такого же эффекта, слой других изоляторов должен быть куда толще. Например, слой свинца в ярд толщиной может заменить вольфрам и будет обладать примерно такими же механическими данными, но сооружение явно получится слишком громоздким. Бериллий… - При этом слове Крошка сразу подошел к квадрату, что означало решительное "нет".
– Но, может, есть сплавы? - спросил Алек.
– Есть ли сплавы, Крошка?
Крошка подошел к треугольнику. Элистер кивнула:
– Ты не знаешь, и я ничего пока придумать не могу. Поговорю с доктором Наулендом. Может быть…
На следующий день Алек остался дома и, проведя время в веселых спорах с миссис Форсайт, одновременно смастерил решетку для вьющегося винограда. Элистер вернулась к вечеру и с порога радостно крикнула:
– Нашли! Нашли!
Она закружилась в вальсе.
– Алек! Крошка! Бегите сюда!
Все вместе они ворвались в кабинет. Не снимая зеленой шляпки с оранжевым, в тон волосам, пером, Элистер достала с полки четыре справочника, возбужденно приговаривая:
– Сплав золота с молибденом. Как тебе нравится, Крошка? Золото и молибден - вот что нам нужно! Послушай!
И она принялась излагать Крошке данные по абсорбции, формулы, преимущественно состоящие из греческих букв, и сравнительные цифры сопротивления материалов, пока у Алека голова не пошла кругом. Он сел в кресло, наблюдая за ней, но не вслушиваясь. Созерцание ее доставляло ему величайшее удовольствие.
Когда Элистер, наконец, замолчала. Крошка отошел от нее и лег на пол. глядя прямо перед собой.
– Ну и ну, - сказал Алек. - Смотри, какое чудо. Впервые Крошка над чем-то задумался.
– Ш-ш-ш, не мешай ему. Если этот сплав-то, что надо, а он раньше об этом не думал, ему нужно все обмозговать. Мы же не знаем, категориями какой фантастической науки он сейчас оперирует.
– Понимаю. Это все равно что… допустим, мы совершили вынужденную посадку в бразильских джунглях и нам требуется сделать новый гидравлический цилиндр для шасси. И тут является туземец и показывает нам кусок железного дерева, а нам надо решить, подойдет оно или нет.
– Примерно так, - прошептала Элиетер. - Я… - Внезапно Крошка подпрыгнул, бросился к Элистер, принялся "целовать" ей руки, положил лапищи ей на плечи (что ему строго запрещалось), потом подбежал к деревянному кругу, означающему "да". Его хвост метался, как взбесившийся маятник.
В самый разгар суматохи появилась миссис Форсайт и строго спросила:
– Что здесь происходит? Кто обучил Крошку танцу живота? Чем вы его обкормили? Нет, ничего не говорите, дайте я сама… Неужто вы нашли? Ну, и что же вы теперь будете делать? Купите ему ступу и помело?
– О мама, мы нашли! Сплав золота и молибдена. Мы сможем его отлить в нужную форму.
– Молодец, лапушка, молодец. Вы всю эту штуку хотите отливать?
Она указала на чертеж.
– Конечно, а что?
– Н-да.
– Мама, разреши спросить, что означает твой тон?
– Можешь заодно и спросить, кто будет платить за эту штуку?
– Ну и что! Это же будет… Я… Ох! - в ее голосе звучало разочарование. Она наклонилась над чертежом. Алек подошел поближе и заглянул через ее плечо. Элистер быстро делала подсчеты в углу чертежа. Еще раз охнула и бессильно опустилась на стул.
– Сколько? - спросил Алек.
– Я дам точную смету к утру, - тихо сказала она. - У меня масса знакомых. Может быть, удастся достать все это подешевле. - Она в отчаянии смотрела на Крошку. Подойдя к ней, он положил голову ей на колени, а она потянула его за уши.
– Не бойся, мы тебя не бросим в беде, дорогой, - прошептала она.
На следующее утро она составила смету. Требовалось немногим больше тринадцати тысяч долларов. Элистер и Алек грустно поглядели друг на друга, потом на собаку.
– Может, ты подскажешь нам, где достать столько денег? - спросила Элистер, будто надеялась, что Крошка вынет из кармана бумажник.
Крошка взвизгнул, лизнул руку Элистер, посмотрел на Алека и лег.
– Что же теперь? - размышлял вслух Алек.
– Теперь мы пойдем чего-нибудь перекусим, - сказала миссис Форсайт, направляясь к двери. Остальные собирались последовать за ней, но тут Крошка вскочил и преградил им дорогу. Он стоял в дверях и повизгивал. Когда они подошли ближе, он залаял.
– Ш-ш-ш. Что случилось, Крошка? Ты хочешь, чтобы мы задержались?
– Кто здесь хозяин? - пожелала узнать миссис Форсайт.
– Он хозяин, - ответил Алек за всех. Они снова сели. Миссис Форсайт на диван, Элистер за свой стол, Алек за чертежный стол. Но Крошке это расположение не понравилось. Он был очень взволнован, подбегал к Алеку, толкал его, бросался к Элистер, осторожно хватал зубами ее за кисть руки и тянул к Алеку.
– Что с тобой, старина?
– По-моему, он хочет вас поженить, - заметила миссис Форсайт.
– Чепуха, мама, - сказала Элистер, краснея. - Он хочет, чтобы мы с Алеком поменялись местами. Вот и все.
– Ага, - сказал Алек и сел рядом с миссис Форсайт. Элистер уселась за чертежную доску. Крошка положил лапу на край доски, указывая на стопку бумаги. Элистер с интересом посмотрела на дога и взяла верхний лист. Крошка подвинул к ней носом карандаш.
Они ждали. Никому не хотелось говорить. Может быть, никто и не мог говорить, но они и не делали такой попытки. Постепенно напряжение сковало всех в комнате. Крошка замер посреди кабинета. Глаза его блестели, и когда у него, наконец, подкосились ноги, никто не подошел к нему.
Элистер медленно подняла карандаш. Движение ее руки напомнило Алеку слепого, ощупывающего стену. Карандаш медленно, толчками стал двигаться к верху листа и повис там. Лицо Элистер было совершенно бесстрастным.
Что произошло потом, никто из них не мог бы описать. С их глазами случилось то же, что раньше - с голосами. Они видели, но не понимали, что видят. И карандаш Элистер вновь начал двигаться. Что-то управляло ее мозгом - мозгом, а не рукой. Карандаш двигался все быстрее, и на листе появилось то, что впоследствии стали называть формулами Форсайт.
Тогда никто, разумеется, и не подозревал о фуроре, который вызовут эти формулы, о миллионах слов, которые будут о них написаны, об удивлении, когда весь мир узнает, что у девушки, открывшей формулы, не было достаточных знаний в математике, чтобы их вывести. Вначале этих формул никто не понимал, да и позднее лишь несколько человек на Земле в них разобрались. А Элистер никогда не относилась к их числу.
В одном из популярных журналов была опубликована статья, автор которой до удивления близко подошел к раскрытию действительного смысла формул:
"Формулы Форсайт, касающиеся, как пишут воскресные приложения к газетам, законов "соединения чего-то с ничем", и схемы, приложенные к ним, мало что говорят широкому читателю. Можно быть лишь уверенным в том, что формулы раскрывают принципы действия некоего устройства. Назовем его источником энергии такого рода, что если нам удастся когда-нибудь им овладеть, то атомные станции можно будет списать, как устаревшие.
Источник энергии скрыт в оболочке, сделанной из материала, поглощающего нейтроны. Оболочка имеет внутренний и внешний "слои". В ней заключен стержень. Вероятнее всего, это устройство помещено во вращающееся магнитное поле. Источник энергии взаимодействует с магнитным полем. Вращаясь, "слои" оболочки приводят в движение стержень. Если не будет доказано, что формулы с математической точки зрения не выдерживают критики, - а нам представляется, что никому это пока еще не удалось сделать, несмотря на всю неортодоксальность математических методов, - возникающий эффект взаимодействия вращающегося ноля и двух концентрических сфер, а также стержня не зависит от нагрузки. Другими словами, если магнитное поле вращается со вкоростыо 3000 оборотов в минуту, то и стержень будет вращаться с той же скоростью, даже если мощность, затрачиваемая на вращение магнитного поля, равна ста л. с., тогда как мощность, получаемая от устройства, равна 10000 л. с.
Невероятно? Может быть. Хотя не более невероятно, чем истечение 15 ватт энергии в антенну радиостанции, тогда как взамен ничего не поступает. Ключ к проблеме таится в природе замкнутых сфер энергии внутри оболочки. Им присуща энергия, так же как пару - способность расширяться. Если же, как предположил Рейнхарт в своей работе "Использование символа в формулах Форсайт", эти сферы являют собой не что иное, как стабильную концентрацию чистой энергии, мы получаем в свое распряжение источник энергии, о котором человечество и не могло мечтать. Создадим мы подобные двигатели или нет, но мы не можем отрицать, что, каковы бы ни были таинственные истоки формул Форсайт, они являются эпохальным даром нескольким наукам, включая, если уж на то пошло, и философию".
После того как все кончилось и формулы были записаны, страшное напряжение как рукой сняло. Три человека сидели в блаженном оцепенении, а собака лежала без чувств на ковре. Первой пришла в себя миссис Форсайт. Она неожиданно вскочила на ноги.
– Ну вот, - сказала она.
Казалось, эти слова разрушили колдовские чары. Все встало на свои места. Ни страха, ни неприятных ощущений. Они стояли, в изумлении глядя на исписанный лист.
– Не понимаю, - пробормотала Элистер, как бы сразу отвечая на возможные вопросы. Затем: - Алек! Как же с отливкой? Мы должны ее сделать. Должны, чего бы это нам ни стоило.
– Я бы с удовольствием, - ответил Алек. - Но почему мы должны?
Она жестом указала на черную доску.
– Ведь он дал нам это.
– И не говори, - сказала миссис Форсайт. - А что это такое?
Элистер прижала ладонь к голове, и в ее глазах появилось странное, отсутствующее выражение. Этот взгляд, как и многое другое, беспокоил Алека. Она была сейчас не с ними, а в другом месте. И он понимал, что никогда, ни в коем случае ему не удастся побывать там вместе с нею.
Элистер сказала:
– Он… говорил со мной. Вы знаете об этом, да? Мне это не кажется, Алек, мама?
– Я верю тебе, цыпленок, - мягко сказала миссис Форсайт. - Что ты хотела сказать?
– Я ухватила только самую суть. Всего мне не пересказать. Все дело в том, что он не может дать нам ничего материального. Его корабль полностью функционален, и ему нечего предложить нам в обмен за то, что он просит нас сделать. Но он дарит нам нечто весьма ценное… - Ее голос оборвался. Казалось, она прислушивается. - То, чтомы можем использовать в нескольких аспектах. Это и новая наука, и новый путь к научным открытиям. Новые инструменты, новая математика.
– Но что же это, в конце концов? Зачем оно нужно? И как оно поможет нам наскрести денег на отливку?
– Ну, это произойдет не сразу, - решительно сказала Элистер. - Дар этот слишком велик. Сейчас мы даже не сможем понять его значения. И зачем спорить, мама? Неужели ты не понимаешь, что он не мог подарить нам никаких приборчиков? У нас же нет ни его техники, ни материалов, ни инструментов, и мы не сумеем построить ни одной из машин, которые он мог бы предложить нашему вниманию. Он сделал единственное, что было в его силах, - дал нам новую науку и способ понять ее.
– Правильно, - согласился Алек. - В самом деле, я ему верю… А вы, мэм?
– Ну, конечно же. Я думаю, что он - человечен. Я полагаю, у него есть чувство юмора и чувство справедливости, - твердо сказала миссис Форсайт. - Давайте подумаем. Мы должны собрать - эти деньги. И почему бы нам их не собрать? По крайней мере у нас будет что вспоминать до конца жизни.
И они стали думать.
Вот какое письмо было получено через два месяца на острове Сан-Круа.
"Здравствуй, ягненочек!
Не падай в обморок. Все кончено.
Отливка прибыла. Мне тебя очень не хватало, но тебе ведь надо было уехать - и ты знаешь, как я рада, что ты уехала! Я сделала все, как ты велела, с помощью Крошки. Те люди, что дали мне лодку и согласились ею управлять, видно, решили, что я выжила из ума, и не скрывали этого. Представь себе, как только мы выплыли на середину реки и Крошка начал повизгивать и фырчать (это он подсказывал мне, что мы доплыли до нужного места), и я велела им выбросить отливку за борт, они начали настаивать, чтобы я открыла ящик. И привязались ко мне, хоть умри. Не хотели принимать участия ни в каких темных делишках. Обычно я в таких случаях становлюсь упрямой, но на этот раз, чтобы не тратить времени даром, я поддалась на их уговоры. Они были убеждены, что в ящике лежит труп! Когда же они увидели отливку, то так обалдели, что я отказалась от мысли обломать мой зонтик об их упрямые головы и просто расхохоталась. И тогда один из них заявил, что я спятила.
Долго ли коротко, но отливка ушла за борт. Только брызги полетели. А минуту спустя меня охватило приятное чувство - хотела бы я его тебе описать. Меня переполнило ощущение полного удовлетворения, благодарности и уж не знаю чего еще. Просто мне было хорошо, очень хорошо. Я взглянула на Крошку - он весь дрожал. Я думаю, он чувствовал то же, что и я. Я назвала бы это чувство физическим выражением глубокой благодарности. Я полагаю, что ты можешь быть спокойна - чудовище Крошки получило то, что ему было нужно.
Но это еще не все. Я расплатилась с лодочниками и поднялась на берег. Что-то заставило меня остановиться, подождать и вернуться к самой кромке воды.
Был ранний вечер, вокруг - тишина. Казалось, я должна подчиниться какому-то приказу. Это не было иеприятным, но нарушить приказ я бы не смогла. Я сидела на берегу и смотрела на воду. Вокруг ни души - лодка уплыла. Лишь шикарная прогулочная яхта была пришвартована в нескольких ярдах от меня. Я помню, какая царила тишина - на палубе яхты играла маленькая девочка, и я отчетливо слышала ее топоток.
Внезапно я увидела что-то в воде. Наверно, мне следовало бы испугаться, но почему-то я не испытывала никакого страха. Чем бы это ни было, я запомнила только, что оно было серым, большим, блестящим и совершенно бесформенным. И именно от него исходило ощущение благополучия и защищенности, охватившее меня. Оно смотрело на меня - я знаю, что смотрело, потому что у него был один глаз - большой глаз, внутри которого что-то крутилось. Нет, не могу описать. Как я хотела бы обладать писательским даром, чтобы донести до тебя мои ощущения! Я знаю, что, если исходить из человеческих представлений, чудовище было отвратительным. И если это и было чудовище Крошки, - то я понимаю, как неприятно ему было сознавать, что оно может вызвать у людей отвращение. Но оно ошибалось - я чувствовала, что на самом деле оно очень хорошее.
И оно мне подмигнуло. Учти, не моргнуло, а подмигнуло. И затем все случилось сразу.
Существо исчезло, и тотчас же вода возле яхты взбурлила. Что-то серое и мокрое высунулось из воды, и я поняла, что оно тянется к маленькой девочке. Совсем малышка, годика три. И такая же рыженькая, как ты. И чудовище шлепнуло девочку пониже спины так, что малышка свалилась в воду.
Можешь ты этому поверить? А я сидела там, смотрела и даже рта не раскрыла. Конечно, нет ничего хорошего, когда маленькие дети бухаются в глубокую воду. Но мне казалось, что В ЭТОМ НЕ БЫЛО НИЧЕГО ПЛОХОГО!
И вот, прежде чем я собралась с мыслями, Крошка рванулся, подобно мохнатой пуле, и бросился в воду. Меня всегда интересовало, зачем ему такие большие лапы? Теперь я это поняла. Это же не лапы, а лопасти весел! Раза два он гребанул лапами, схватил малышку за шиворот зубами и потащил ко мне. Элистер, ни одна живая душа не видела, как малышку столкнули в воду. Ни одна душа, кроме меня. Но на яхте был человек, который увидел, что девочка упала. Он тут же выскочил на палубу, принялся бегать и отдавать приказания. Но к тому времени, как они спустили на воду резиновую лодку, Крошка уже принес малышку ко мне. И она совсем не испугалась. Она решила, что все это - чудесная шутка! Очаровательная малышка!
Так вот, этот мужчина вышел на берег, весь в слезах, и, преисполненный благодарности, возжелал немедленно озолотить Крошку или сделать что-нибудь в этом роде. И тут он заметил меня. "Ваша собака?" - спросил он. Я ответила, что это собака моей дочери. А моя дочь уехала на остров Сан-Круа, потому что у нее медовый месяц. И прежде чем я успела его остановить, он вытащил чековую книжку и принялся в ней царапать. Он заявил, что знает таких, как я. Сказал, что я никогда не приму от него ничего для меня лично, но не смогу отказаться от подарка для моей дочери. В письмо я вкладываю чек.
Почему он написал 13000 долларов, я не знаю. Во всяком случае, я полагаю, что деньги тебе пригодятся, а так как деньги эти тебе шлет в сущности чудовище Крошки, я думаю, ты сможешь их использовать. Теперь, я полагаю, мне пришло время кое в чем покаяться. Это была моя идея - предоставить Алеку раздобывать деньги на отливку, хотя ему и пришлось для этого истратить все свои сбережения и заложить дом, потому что, если он станет членом нашей семьи, ты ему поможешь заработать эти деньги. Правда, иногда, наблюдая за тобой, я сомневалась, стоило ли мне так отчаянно трудиться, чтобы вас поженить.
Итак, я полагаю, что на этом история с чудовищем Крошки завершилась. Конечно, осталось множество проблем, о которых мы, наверно, так никогда и не узнаем. Кое о чем я, правда, догадываюсь. Чудовище могло установить контакт с собакой, потому что контакт с человеком стоил бы ему слишком больших усилий. Очевидно, собаки обладают какими-то способностями к телепатии, хотя и не понимают многого из того, что им дает человек. Я не говорю по-французски, но, пожалуй, я смогу транскрибировать французскую фразу так, что любой француз ее прочтет. Примерно то же делал и Крошка. Чудовище передавало ему свои мысли и полностью контролировало его. Без сомнения, оно оказало воздействие на дога в тот день, когда старик Деббил взял щенка с собой на холм. А когда чудовище услышало, как доктор Швелленбах говорит о тебе, и смогло мысленно уловить твой образ, оно с помощью пса заставило тебя заняться его проблемой. Очевидно, чудовище пользовалось мысленными образами. Иначе как бы Крошка мог отличать одну книгу от другой, раз он не умеет читать? Ведь ты же представляешь себе все, о чем думаешь. Ты согласна со мной? Я полагаю, моя теория нисколько не хуже любой другой.
Тебе, наверно, будет любопытно узнать, что прошлой ночью все компасы в окрестностях в течение двух часов указывали на запад! Пока, несмышленыш. Продолжай пребывать в счастливом состоянии. Любящая тебя (поцелуй Алека) мама
P.S. А что, Сан-Круа - подходящее место для медового месяца? Джек (это тот человек, который выписал чек) становится очень сентиментальным. И он ужасно похож на твоего отца. Он вдовец и… впрочем, я ничего не знаю. Он говорит, что нас свела судьба (или что-то вроде этого). Уверяет, что и не собирался подниматься на яхте по реке со своей внучкой, но что-то заставило его изменить планы. Он совершенно не представляет, почему пришвартовался именно в этом месте. Просто ему там понравилось. Может быть, это судьба. Он такой душка. Дай бог. чтобы я забыла, как чудовище подмигнуло мне из реки".
