Монтейлеру казалось, что какая-то сила качает и несет его в мировом пространстве, подчинив мощному ритму. Мерцающие искорки вспыхивали и пролетали мимо. Когда в своем качании он снова достиг максимума и уже совсем готов был пуститься в обратный путь, где-то ударил и загудел громадный гонг. Постепенно амплитуда полета становилась все короче и короче. Его начало бросать из стороны в сторону с нарастающей быстротой. Гонг грохотал все чаще и яростнее. Он ждал каждого удара с невыразимым ужасом. Потом ему показалось, что его тащат по хрустящему, белому, раскаленному солнцем песку. Это причиняло ему невыносимые муки. Кожу опалял огонь. Гонг гудел как похоронный колокол. Сверкающие точки мчались мимо нескончаемым потоком, словно вся звездная система проваливалась в пустоту. Монтейлер вскрикнул, с трудом перевел дыхание и открыл глаза.

Два человека, стоя на коленях, хлопотали над ним. То, что качало, его в мощном ритме и несло куда-то, оказалось качкой судна на волнах океана, а вместо ужасного гонга он увидел висевшую на стене сковороду, которая бренчала и дребезжала при каждом наклоне судна. Хрустящий песок превратился в жесткие ладони какого-то человека, растиравшего его обнаженную грудь.

Монтейлер застонал от боли, приподнял голову и посмотрел на свое красное, воспаленное тело, покрытое капельками крови, выступившими сквозь расцарапанную кожу.

— Хватит, Ионсон, — сказал второй. — Не видишь что ли, совсем содрал с джентльмена кожу!

Тот, кого назвали Ионсоном, — человек могучего скандинавского типа — перестал растирать Монтейлера и неуклюже поднялся на ноги. Монтейлер с трудом сел, а затем, опираясь на Ионсона, встал рядом с ним. Все тело горело и саднило, мир перед глазами упрямо кружился, и, чтобы не упасть, он вынужден был прислониться к переборке. Отдышавшись, Монтейлер едва слышно спросил:

— Где я нахожусь? Что это за судно и куда оно идет?

Человек, обратившийся ранее к Ионсону, стоял в противоположном углу каюты, тоже прислонясь к переборке.

— Мы около Фараллонских островов, — сказал он, — на юго-западе от них. Это шхуна «Призрак». Идем к берегам Японии бить котиков.

Монтейлер покачал головой — такое объяснение ничего ему не говорило.

— А кто капитан шхуны? Мне нужно повидаться с ним.

На лице Ионсона неожиданно отразилось крайнее смущение и замешательство.

— Капитан — Волк Ларсен, так его все называют. Я никогда не слыхал его настоящего имени. Но говорите с ним поосторожнее. Он сегодня бешеный. Его помощник…

Но Монтейлер его не слышал. Он все еще прижимался к стене, закрыв глаза и тяжело дыша. Обморок оставил в голове гудящую пустоту, к горлу подступала тошнота, от непрерывной качки ему становилось все хуже. Силы его были на исходе. Человек из иного мира, так не похожего на тот, что окружал его теперь, Монтейлер не понимал, что с ним происходит, мысли его путались, он не представлял себе, как эти люди…

"Кэт!" — сверкнуло вдруг в его мозгу.

Он сделал несколько неуверенных шагов, пошатнулся и свалился бы на пол, если бы Ионсон не поддержал его.

— Осторожно, осторожно, сэр, — проговорил он, — вы еще слабы как котенок.

Монтейлер сбросил с себя его руку.

— Где капитан? — спросил он.

Матрос показал на крутой трап. Монтейлер заковылял к нему и с трудом поднялся на палубу. Его все еще пошатывало от слабости. Порыв ветра налетел на него, и он поспешил ухватиться за угол рубки. Сильно накренившись, шхуна скользила вверх и вниз по длинной океанской волне. Над его головой на фоне темно-синего неба раздувались паруса. Значит, он на парусном корабле!

На палубе находились несколько человек, но никто из них не обращал на Монтейлера внимания. Все, казалось, были заняты тем, что происходило посреди палубы. Там, на крышке люка, лежал какой-то грузный мужчина. Он лежал на спине; рубашка на его груди, поросшей густыми черными, похожими на шерсть волосами, была разодрана. Черная с проседью борода покрывала всю нижнюю часть его лица и шею. Борода, вероятно, была жесткая и пышная, но обвисла и слиплась, и с нее струйками стекала вода. Глаза его были закрыты, грудь не поднималась.

Возле люка расхаживал человек атлетического телосложения, с широкими плечами и грудью. Внезапно, подобно удару грома, он обрушился на мертвеца, поток ругани хлынул из его уст. Вскоре он оборвал свою брань так же внезапно, как начал, раскурил потухшую сигару и оглянулся вокруг. Его холодные глаза встретили растерянный взгляд Монтейлера.

— Эй, вы там! — крикнул он. — Подите сюда!

Тон приказания был таким повелительным, что Монтейлер тотчас подошел и не подумав о возможности неповиновения. Человек смотрел на него несколько мгновений с нескрываемым презрением, затем указал на труп у своих ног.

— Вы, верно, пастор? — спросил он. — Прочтите какую-нибудь молитву за упокой души этого бродяги.

— Я не пастор, — ответил Монтейлер.

— В самом деле? — Человек, прищурившись, смерил его взглядом с головы до ног. — А мне показалось, что вы священник. Чем же вы зарабатываете на жизнь?

— Я офицер.

По губам атлета скользнула усмешка.

— Офицер! Жалкий трус, хотите вы сказать. Вы не стоите на своих ногах. Вы не могли бы прожить самостоятельно и суток, не сумели бы три раза в день набить себе брюхо. Покажите руку!

Прежде чем Монтейлер успел опомниться, он шагнул к нему, схватил его правую руку и поднес к глазам. Монтейлер попытался освободиться, но жесткие пальцы без всякого видимого усилия крепче схватили его руку, и Монтейлеру показалось, что у него сейчас затрещат кости. Трудно при таких обстоятельствах сохранять достоинство. Приходилось стоять смирно и переносить это унижение.

Человек с презрительной гримасой отпустил руку Монтейлера.

— Изнеженная рука. Такие руки ни на что, кроме мытья посуды и стряпни, не годны.

— Мне необходимо сойти на берег, — сказал Монтейлер с деланным спокойствием. — И кроме того, я хочу знать, где находится женщина, которая была со мной. Она на борту, не так ли?

Человек с любопытством поглядел на Монтейлера. Глаза его светились насмешкой.

— У меня есть другое предложение, — сказал он, не отвечая на вопрос, — для вашего же блага. Мой помощник умер, и мне придется сделать кое-какие перемещения. Один из матросов займет место помощника, юнга отправится на бак — на место матроса, а вы замените юнгу. Подпишите условия на этот рейс — двадцать долларов в месяц и харчи. Ну что скажете? Заметьте — это для вашего же блага! Я сделаю вас человеком. Вы со временем научитесь стоять на своих ногах и, быть может, даже ковылять немного.

— Вы сошли с ума!

— Подумайте хорошенько. — Он отвернулся. — Я только распоряжусь, чтобы эту скотину похоронили, как положено, в море, а потом мы продолжим наш разговор. Но думайте быстро, я не собираюсь тратить на вас весь день.

С этими словами он направился большими шагами к мертвецу, которого уже начали зашивать в парусину. Монтейлер, предолевая тошноту, подошел к борту и растерянно уставился на бурный морской простор.

"Какое-то безумие", — подумал он.

И тем не менее он находился на шхуне. А Кэт? Что стало с ней? Он собрался с силами и, шатаясь, спустился по трапу вниз.

— Я видел, как ты болтал с Волком Ларсеном, — сказал Ионсон. — Послушай меня, не перечь ему. Он и так зол не в меру. Если будешь огрызаться, он попросту прихлопнет тебя.

Монтейлер тяжело опустился на колченогий табурет. По стоило ему нащупать рукой лазерный пистолет, как он почувствовал себя увереннее.

— Мы еще посмотрим, — проворчал он. — Где женщина, здесь?

Ионсон откусил кусок чего-то похожего на темную скользкую веревку и принялся методично двигать челюстями.

— Женщина здесь. Выудили ее вместе с тобой. Сейчас она на корме, иначе бы ей не сдобровать.

Он сплюнул на пол.

— Не так уж часто нам здесь приводится видеть баб, — пояснил он.

Монтейлер поднялся.

— Благодарю, — сказал он, — этого достаточно.

Ионсон безразлично пожал плечами.

— Когда управишься, — сказал он, не переставая жевать, — можешь зайти к коку. Юнга обычно отирается на камбузе.

Монтейлеру удалось незаметно пройти по палубе мимо Волка Ларсена и матросов, которые были заняты несложным ритуалом морских похорон. Он спустился вниз по крутому деревянному трапу на корме, прошел по качающемуся коридору, морщась от нестерпимой вони, и остановился перед запертой дверью. Он постучал в дверь рукояткой пистолета.

— Кто там?

Голос Кэт! Он глубоко вздохнул и сунул пистолет в кобуру.

— Это я, Мон. Открой.

Заскрежетал запор, и дверь со скрипом приоткрылась. Перед ним стояла Кэт, мокрая, растрепанная, но, судя по всему, совершенно невредимая. Увидев Монтейлера, она засмеялась.

— Ну и вид у тебя, Мон! Что с тобой? Уж не дрался ли ты с самим Волком Ларсеном?

— Не паясничай! — Монтейлер вошел в каюту и захлопнул за собой дверь. — Неужели тебе смешно?

Она пожала плечами.

— Все зависит от того, как смотреть на вещи. — Уголком глаз она следила за ним. — Тебе предложили стать юнгой?

— Да.

— Если хочешь меня послушать, не соглашайся. Со временем ты, конечно, продвинешься по службе, но сейчас тебе придется очень нелегко.

Монтейлер пропустил ее слова мимо ушей. За спиной Кэт он увидел светловолосую девочку в нарядном сухом платьице и ослепительно белом накрахмаленном фартучке. Она сидела на койке, болтая ногами, и играла большим разноцветным мячом. Девочка улыбнулась Монтейлеру, но ничего не сказала.

— Она тоже оказалась на шхуне?

Кэт бросила быстрый взгляд на девочку.

— Как тебе сказать? И да и нет. Просто мы с тобой попали на это судно, а она последовала за нами.

Кэт замялась.

— Все это довольно трудно объяснить, Мон. Мы немного поговорили с Алисой, пока тебя там на палубе производили в юнги… Вспоминали старые книги. Вернее, старинные сказки, басни и прочие небылицы.

— По-моему, ты не совсем здорова.

— Я не буду пытаться что-нибудь объяснять тебе, Мон. Попробуй разобраться во всем сам, если сможешь. У меня были определенные догадки, еще когда мы очутились у капитана Немо на «Наутилусе». Тогда я испробовала этот трюк — Deus ex machina, чудесное спасение, и, когда мне это удалось, я поняла… по крайней мере кое-что.

Монтейлер оглядел помещение.

— У нас все еще есть оружие. Кажется, развитие здесь, на Земле, пошло вспять, чуть ли не к временам варварства; этот корабль идет под парусами! Уверен, что мы справимся со всеми проблемами без особых трудностей. Но прежде всего надо вырваться отсюда. Потом посмотрим…

К нему подошла Алиса, крепко сжимая в руках мяч.

— Тебе здесь не нравится? — спросила она.

Монтейлер равнодушно посмотрел на нее сверху вниз.

— Не беспокойся, — сказал он. — Мы возьмем тебя с собой. Посиди-ка на койке, пока я попытаюсь все устроить.

— А я думала, что тебе понравится все это, — сказала девочка, как бы извиняясь. Потом она склонила голову к плечу и посмотрела на него невинными глазами.

— Куда ты собираешься поехать?

Монтейлер пожал плечами.

— В какой-нибудь город. Туда, где есть какие-нибудь власти. Куда угодно, только бы выбраться отсюда.

Алиса была явно озадачена. Она то и дело переводила взгляд с Монтейлера на Кэт, пытаясь разобраться в новых для нее понятиях. Наконец она спросила:

— В какой город?

Усилием воли Монтейлеру удалось сохранить серьезность.

— В любой город, — сказал он. — Можешь выбрать сама.

— Ах, любой город, — повторила она. — Понимаю… Любойград!

Она задумчиво поглядела вокруг.

— И постарайся придумать что-нибудь повеселее, чем до сих пор, — сказал Монтейлер.

Он хотел улыбнуться, но на лице у него появилась только жалкая гримаса. Он опустился на грубо сколоченную скамью. Хлопнула дверь. Когда он поднял голову, Алисы в каюте не было.

Зелено-голубое море растаяло и постепенно превратилось в огромную равнину, по которой еще ходили высокие волны; в отдалении поднимались к небу горные вершины под сверкающими шапками вечных снегов. На фоне пышной зелени, словно крупные цветы, виднелись дворцы и замки; башни и шпили, играя солнечными бликами, четко выделялись в прозрачном воздухе. Из открытых ворот в каменных стенах показались кавалькады вычурно разодетых охотников в сопровождении дам в белоснежных платьях и остроконечных шляпках. По только что возникшему из ничего лесу гулко разносилось эхо охотничьих рогов, поднимая стаи птиц над полянами, где искрились и переливались радужными цветами капельки росы. В долинах и возле извилистых рек показались темные города, застелились клубы черного дыма, мощные механизмы прокладывали себе путь, врезаясь в землю стальными когтями, и бесшумно исчезали, не оставив за собой следов. Необыкновенные существа, покрытые шерстью и перьями, ползали по земле или летали в воздухе, появляясь из густых лесов, из своих нор и гнезд. От земли с ревом отделился серебряный корабль, чиркнул огненной чертой в вышине и скрылся из глаз; парусные суда полным ходом шли на волнах ветров и бросали якоря в облаках. По земле бродили темные силуэты, из таинственных подземелий доносились звуки необыкновенной музыки.

Тени наступали со всех сторон, и материализовались в низинах туманными вихрями. Туман расползался, протягивая щупальца к судну, которое с натугой пробивало себе путь через пространство пыльной степи. Вот серые клочья поглотили корпус, палубные надстройки, мачты и заклубились, вскипая, а за пологом пляшущего огня уже обозначились, темнея, новые формы. Постепенно все замерло. Белесый туман поднялся к небу, застилая солнце. На равнине обнажился город, громады из стали и стекла покрывали все пространство и достигали горизонта справа и слева, впереди и сзади.