Его первое лицо
Силовое поле, замыкающее коридор, раскрылось, и Гоер поднялся на небольшую прямоугольную площадку, висящую среди спиралей какого-то причудливого сооружения. Он чувствовал, как площадка под тяжестью его тела слегка прогибается, но лишь спустя некоторое время понял, что стоит на силовом поле. Вокруг, в огромном холле, куполообразный потолок которого он угадал там, где спирали исчезали в темноте, он не заметил ничего, что нарушало бы однообразие спиральных конструкций. Снизу струился голубоватый свет. Выглянув за край площадки, Гоер увидел основания спиралей, растворяющиеся в голубоватой дымке. Неожиданно одна из ближайших спиралей задрожала, превращаясь в блестящий цилиндр, он услышал шум, тихий, почти на границе восприятия, потом спираль лопнула и возле площадки появилась небольшая ракета. Она не походила на ракеты, с которыми он имел дело на Земле, но ее удлиненные обводы свидетельствовали о том, что она предназначена для полетов в атмосферах планет. Вход был открыт. В тот момент, когда он собирался войти в шлюз, на его плечо опустилась чья-то рука.
— Я войду первым, — сказал стоявший позади мужчина, — кресло пилота впереди, а я пилот. Внутри с трудом можно протиснуться, — объяснил он, и Гоер увидел его спину, широкую спину космонавта в блестящем скафандре, исчезающую в отверстии входа. Гоер вошел следом и занял кресло позади кресла пилота. Тот уже сидел, и через его плечо Гоер смотрел на немногочисленные светящиеся указатели приборов, разбросанные по темному прямоугольнику пульта управления.
— Мы летим на Таранту, — сказал пилот.
— Вторую планету системы?
— Да.
— Долго лететь? В кабине не очень-то удобно, — добавил Гоер, чтобы хоть как-то оправдать любопытство.
— Учитывается только время полета в атмосфере. Через космос мы идем на сверхскорости. Время почти останавливается, и ты даже не заметишь, когда мы достигнем планеты.
— Релятивистское замедление времени?
— Да. К тому же мы разгоняем и тормозим ракету гравитационным полем, поэтому ускорений ты тоже не почувствуешь.
— В гравитационном поле все тела падают одинаково.
— Вот именно. Этот закон открыт на Земле в твою эпоху.
— На несколько столетий раньше.
— Сейчас, когда мы научились перемещаться во времени на много веков в любую сторону, это не имеет значения…
— Ты думаешь?
— Конечно, Гоер. Я родился через несколько сотен лет после тебя… ну и что? Мы летим вместе в одной неудобной ракете.
— Однако вы иные, вы — люди из будущего. Пожалуй, так следует вас называть.
— Не знаю… возможно. В конце концов наш мир отличается о г. вашего.
— Силовые поля, перемещение во времени, трансмиссия психики…
— Не только этим…
— А чем еще?
— Неважно. Выходим из сверхскорости. Перед нами Таранта.
Гоер взглянул на экран, где на глазах вырастал зеленоватый диск планеты. Во время своих прежних полетов он видел много разных планет, но никогда не приближался к ним с такой огромной скоростью.
— Собственно, зачем мы туда летим? — спросил он.
— Тебе не сказали?
— Нет. Просто спросили, хочу ли я лететь.
— Автоматы обнаружили кое-что интересное. Их сообщения были туманны.
— Туманны… Сообщения ваших автоматов? Но ведь они не способны к туманным сообщениям. Их информация — предел точности.
— Это тем более странно.
— И поэтому летим мы?
— Да. Впервые за много лет на планету летят люди.
— Вы считаете Таранту неинтересной планетой?
— Совсем наоборот. Ее тщательно изучают наши автоматы. Просто сейчас не принято посылать людей на исследование планет, садиться на них, прогуливаться в скафандрах по их поверхности и вообще проделывать все то, что, как я слышал, больше всего привлекало древних космонавтов.
— Ну, привлекало… это, пожалуй, преувеличение, — сказал Гоер и вспомнил, как когда-то, еще будучи юным пилотом, он медленно утопал в болоте осваиваемой в то время Венеры, как грязь заливала стекло его шлема и по скафандру бегали паукообразные насекомые с головоломными латинскими названиями.
— Обычно автоматами управляют с корабля, вращающегося вокруг исследуемой планеты по замкнутой орбите, — сказал пилот.
— Однако на этот раз полетели мы с тобой.
— Тем хуже для нас.
— Вначале я думал, что вы хотите подыскать мне какое-нибудь занятие… и придумали полет на Таранту.
— Мы нашли бы для тебя другое дело или — еще проще — погрузили бы в анабиоз. Такой полет требует большого внимания.
— Тогда зачем же меня послали? Я совершенно не знаком ни с вашими автоматами, ни с методами исследований…
— Для этого здесь я, — сказал пилот.
— Зачем же тогда я?
— Лететь должны два человека. Так лучше.
— Но это еще не объясняет, почему вторым оказался именно я.
— Просто ты был уже готов. Ты был единственным готовым человеком…
— Не понимаю, — Гоер приподнялся в кресле, чтобы увидеть лицо пилота, но это ему не удалось — пилот смотрел на экран. — Не понимаю, — повторил он.
— Это не имеет значения. Меня предупредили.
— О чем?
— Что ты не будешь понимать. Это не мешает.
— Не мешает чему?
— Изучать Таранту. Они правы, — добавил пилот, поясняя: — Они всегда правы. Это, вероятно, имеет значение при разведывательных работах.
— Но я хочу знать… просто знать.
— Зачем? Тебе это ни к чему.
— То есть как, ни к чему? Я хочу знать — это естественно. Я не хочу действовать вслепую, не понимая, что делаю. Я не автомат.
— Я не совсем улавливаю, о чем ты… Ты человек, ну и что?
Гоер подумал, что пилот над ним смеется, и замолчал. Он глубже погрузился в кресло и ждал. Пилот нажал клавиш на пульте управления, и диск планеты, перестав увеличиваться на экране, начал медленно вращаться. Гоер понимал, что созданное двигателем гравитационное поле, в сотни тысяч раз более сильное, чем земное, мгновенно остановило движение ракеты к планете. Он знал об этом, но не мог поверить.
— Еще далеко? — спросил он.
— Входим в атмосферу, — сказал пилот. — Я должен приблизительно найти то место. Это не так просто.
— Ты не знаешь координат?
— Не совсем точно. Вернувшиеся с Таранты автоматы были не в порядке.
— Не работали?
— Хуже. Работали плохо. Их память была повреждена, частично стерта…
— Почему?
— Именно это нам предстоит выяснить.
— Так как же мы найдем нужное место?
— У нас есть приближенные координаты… Кроме того, может, какой-нибудь из автоматов еще работает.
— Они остались там?
— Почти все.
— И мы их заберем?
— Зачем? Этот кибернетический хлам? Пусть остаются. Мы посмотрим, что там случилось.
Зелень планеты исчезла с экрана, и они вошли в атмосферу, пробивая тонкий слой белых облаков. Облака расступились в сотне метров перед ними. Гоер знал, что это силовое поле разрывает их, создавая туннель, в который падает ракета. Наконец они увидели поверхность. Пилот потянул какой-то рычаг, и ракета неподвижно повисла в воздухе.
— Атмосфера под нами. Конец полета, — сказал он.
— Почему мы не падаем?
— Мы уравновесили гравитацию планеты. Наш двигатель работает. Взгляни на облака, которые обходят нас широким кольцом.
— А серая поверхность под нами — это равнина?
— Океан.
— И мы должны на него опуститься?
— Нет. Нам надо отыскать остров.
— Это, пожалуй, нетрудно. Если есть координаты.
— Передвигающийся остров.
— Как это — передвигающийся?
— Это не единственное удивительное свойство Таранты, — сказал пилот. Он сделал поворот вместе с креслом, и небольшой, до сих пор не освещенный экран, расположенный на уровне его головы, загорелся голубоватым светом. В его левом углу пульсировала светлая точка.
— Видишь. Нас вызывает какой-то автомат, — сказал пилот.
Ракета закачалась в силовом поле собственного двигателя, потом начала падать. Пилот повел ее над самой водой, так что Гоер видел огромные коричневые волны, перекатывавшиеся в нескольких десятках метров под ними. Потом пилот поставил ракету так, что искорка на экране оказалась в центре. Гоер не почувствовал никакого ускорения, только гребни волн расплылись в грязно-коричневую плоскость.
— Летим к острову. Сейчас его увидишь, — сказал пилот.
— Почему так низко, над самой водой?
— Чтобы долететь.
— Не понимаю.
— Одна из разведочных ракет летела выше и не долетела. Ее остатки мы потом нашли в океане.
— Что с ней случилось?
— Неожиданно прекратила передачу сигналов. Вероятно, взорвалась в атмосфере.
— С нами тоже может произойти что-либо подобное?
— Да.
— Мы летим одни, на одной ракете?
— Ты боишься?
— Нет. Только, думается, мы напрасно так поступаем. Ведь мы рискуем собственной жизнью.
— Но ведь это не имеет значения.
— Ты так думаешь?
— Конечно. А ты, Гоер, по-прежнему чудишь. Меня предупреждали, но я не думал, что это будет так выглядеть. Вы, люди из прошлого, принципиально отличаетесь от нас.
Гоер хотел что-то ответить, но увидел остров. Его овальный край немного выступал из воды.
— Вот и остров, видишь. Он напоминает полупогруженного кита.
— Искусственное сооружение. Это сообщили автоматы.
— Садимся на острове?
— Нет. Нельзя повторять ошибки автоматов. Мы повиснем рядом, над самой водой и по силовому полю переберемся на него.
— По силовому полю?
— Так будет безопаснее.
Пилот перевел рычаги, и ракета подошла к острову.
— Включаю силовое поле, — сказал пилот.
Поверхность воды стала матовой и застыла, образуя полосу, соединяющую ракету с островом.
— Ты создал полосу неподвижной воды, которую не заливают волны.
— Обычное силовое поле. Ну, можно спускаться.
— Прямо на воду?
— Конечно.
Они защелкнули шлемы скафандров. Люк ракеты открылся Гоер первым переступил порог. Он на мгновение заколебался, потом соскочил прямо на воду, которая слегка прогнулась, словно хорошо пружинящий матрац.
— Действительно, я стою на этом.
— Это силовое поле, — заметил пилот. — А ты — иррационально осторожен. В конце концов, какая разница, создано ли поле в пустоте, воздухе или воде?
— Вероятно, ты прав.
— Даже наверняка.
— Ну, ладно, пошли, — прервал Гоер.
Они прошли по полосе воды и оказались на островке. Его поверхность была темной и шершавой, словно камень.
— Какой-то странный камень.
— Похоже на тероник, — согласился пилот. — Впрочем, не знаю, автоматы не сообщили результатов анализа.
— Тероник? Что это?
— Не знаешь? Вещество, выдерживающее тысячи градусов и высокое давление.
— Откуда мне знать? Я ничего не знаю. Я не понимаю, зачем меня сюда послали. Ведь по сравнению с вами — я из далекого прошлого.
— Спокойно, Гоер. Они знали, что делали.
— Я в этом не уверен.
Пилот не ответил. Он медленно шел к центральной части острова. Гоер двинулся следом.
— В центре острова… — сказал пилот, и вдруг его голос, переносимый радиоволнами в шлем Гоера, превратился в гудение и скрип.
— Что случилось?
В шлеме раздавался скрежет, и Гоер не мог разобрать слов, но именно тогда он заметил, как вспыхнул на шлеме красный индикатор.
— Осторожно! Радиация! Отойди отсюда! — крикнул Гоер и отскочил на несколько шагов в сторону. Пилот наклонился над чем-то, что на поверхности острова выглядело как более темное пятно. Потом подошел к Гоеру.
— Это автомат, — сказал пилот, — один из наших автоматов, разбитый и впрессованный в поверхность острова.
Гоеру показалось, что за стеклом скафандра он увидел что-то вроде улыбки на лице пилота.
— Ты не любишь радиации, Гоер?
— Точнее, лучевой болезни. Когда-то, еще на Земле, я прошел через это.
— Да, в твое время, когда вы жили всего несколько десятков лет, это было существенно.
— А теперь?
— Теперь?.. Пошли дальше. По сообщению автоматов в центре острова есть ход, по которому можно попасть внутрь.
— Ход? Так, значит, остров — работа разумных существ? Это не гипотеза, а факт?
— Разумеется. Ты думаешь, в противном случае мы были бы здесь?
— Но ты не говорил…
— Я получил такую инструкцию. Я должен был тебе сказать об этом только на острове, что и делаю.
— Они мне не верят. Почему?
— Видимо, есть причины. Видишь ли, они подозревают… Впрочем, ты сам все увидишь, когда мы спустимся внутрь острова. Вот и ход.
— Спустимся? Одни? Без всякой гарантии, без автоматов?
— Присутствие автоматов было бы нецелесообразно… может быть, даже небезопасно.
— …Наших автоматов?
— Да. К такому выводу пришли системы, принимающие решение.
— Интересно, — сказал Гоер и решил, что больше не будет ни о чем спрашивать.
— Я спущусь первым, — сказал пилот.
Из небольшого рюкзака он достал моток не очень длинного шнура.
— Хочешь укрепить линь и спуститься по нему внутрь… внутрь острова?
— Да.
— Другими средствами ваша техника не располагает?
— Мы должны применять самые простые способы.
— Это тоже одно из распоряжений вашего совета, принимающего решения?
— Систем, принимающих решения, хотел ты сказать. Эти системы — автоматы.
— И это их решение?
— Да. И их указаний мы будем придерживаться. Они решают гораздо лучше и более оптимально, чем человеческие коллективы, выполнявшие эти функции в твое время. Они просто выносят решения на основании реальных предпосылок, — пилот говорил это, медленно спускаясь в глубь колодца. Гоер наклонился над отверстием и увидел скобы.
— Смотри, здесь скобы, — сказал он. — Можно спуститься без линя.
— Мы спустимся по линю. Такова инструкция.
— Но…
— Не спорь, Гоер.
Гоер пожал плечами, схватил линь и спустя минуту уже стоял на дне колодца рядом с пилотом. Отсюда расходились три коридора, достаточно высокие, чтобы можно было идти, не наклоняя голову.
— Ну, сенсаций здесь нет, — сказал Гоер, когда они зажгли рефлекторы.
— Но есть радиация.
Пилот был прав. В шлеме опять горел огонек индикатора.
— Излучают стены?
— Нет, вон тот лом, — сказал пилот и осветил кучу искореженного металла, лежащего в нескольких метрах от устья коридора. И тут Гоер увидел хвататель, часть автомата. Его, вероятно, сильным ударом оторвали от корпуса — металлическая кисть была превращена в лепешку.
В этот момент Гоер услышал шаги. Это были тяжелые шаги, доносившиеся из глубины одного из коридоров.
— Там… там… видишь… — Гоер осветил движущуюся массу в глубине коридора. Она медленно приближалась, касаясь стен чем-то напоминающим гибкие подвижные щупальца.
— У нас нет даже дезинтегратора, — сказал пилот, — не разрешили… почему не разрешили? — проговорил он зло.
— Возвращаемся наверх?
— Не успеем. Автоматы проворнее нас и то не успели.
Они прижались к стене колодца и ждали. Сначала из коридора высунулись щупальца и скользнули по их скафандрам, потом показался корпус. Два ряда мощных хватателей, прижатых к груди, слегка дрожали, ударяясь о панцирь.
— Это… это охранный автомат… — сказал Гоер и еще сильнее прижался к стене.
— Что ты сказал?
— Это охранный автомат.
— Ты уверен?
— На моем космолете были такие же… может, менее совершенные…
— Наше счастье, — сказал пилот и решительным движением отвел в сторону коснувшееся его щупальце.
— Что… что ты делаешь?
— Пошли дальше.
— А это… этот автомат?
— Видишь, он ничего с нами не сделал. Автоматы, даже охранные, не дезинтегрируют людей.
— Ты думаешь, это земной автомат?
— Не думаю. У меня есть тому доказательства. Я прикоснулся к нему, а он не напал.
Гоер немного помолчал, потом спросил:
— Ты считаешь, что это земной автомат?
— Не я. Системы, принимающие решение.
— И поэтому сюда прилетели мы — люди?
— Да. Одни люди, без автоматов. Автоматы подвергались бы нападению, а случайно могло достаться и нам.
— Понимаю, — сказал Гоер. — Но почему ты мне не сказал?
— Инструкция. Инструкция, которой я обязан придерживаться.
— Но зачем?
— Ты узнал этот автомат.
— Я?
— Конечно. Я никогда не видел подобных. Это модель, которой несколько сотен лет. Их форму не помнят даже наши мнемотроны.
— Так для этого нужен я, человек, возраст которого исчисляется веками?
— Браво, Гоер. Ты делаешь успехи.
— Но ты мог бы мне сказать…
— Я не мог тебе ничего навязывать.
— Ну да… Древний человек исполнил свою роль. Теперь ты отошлешь меня на слом?
— Не морочь мне голову. Надо осмотреть зонд.
— Зонд?
— Я так думаю. В твое время человечество посылало зонды ко всем звездам, расположенным неподалеку от солнечной системы. На них не было экипажей, потому что они шли со сверхскоростью. В то время системы подсветового привода были еще очень примитивны и ни один человек не выдержал бы таких ускорений…
Они прошли до конца коридора, оканчивающегося шлюзом.
— Видишь, архаический входной шлюз, — сказал пилот.
Шлюз раскрылся, как только управляющие автоматы почувствовали присутствие людей.
— В ваше время достаточно было быть человеком и перед тобой открывались любые шлюзы. Наши автоматы не смогли бы сюда добраться, — сказал пилот. — Если бы у нас были только автоматы, нам пришлось бы расколоть корабль пополам, чтобы проникнуть внутрь.
— А сейчас?
— Что сейчас?
— Разве недостаточно быть человеком?
— Достаточно. Только у человека столько обличий, что автоматы не всегда его распознают. В ваше время у человека была одна форма и эта форма была единственная во всем космосе.
Гоер взглянул на шкафы со скафандрами, расположенные вдоль стен, и окончательно убедился, что находится в земном корабле.
— Где-то тут должен быть подъемник, соединяющий шлюзы со штурманской, — сказал он, — так, вот он…
Когда он подошел, дверь автоматически раскрылась. Они вошли внутрь, и кабина подъемника с шумом съехала в глубь корабля.
Штурманская была небольшая, как во всех автоматических зондах, в которых человек находится лишь до тех пор, пока не выведет космолет из плоскости солнечной системы.
— Ты думаешь, корабль поврежден? — спросил пилот.
— Не знаю. Сейчас проверю. Затребую программу контроля полета, — сказал Гоер и нажал клавиши на пульте управления.
Загорелись огоньки, и в центре пульта зажегся большой рубиновый глаз, потом бесстрастный голос произнес:
— Разрыв покрытия в районе шестнадцатой и семнадцатой камер, повреждена автоматическая защита.
— Ты что-нибудь понял?
— То же, что и ты. Надо спуститься туда и проверить… если ты не получил других указаний от своих автоматов, принимающих решения.
— Ты хотел сказать, систем. Нет, внутри корабля нам предоставлена полная свобода действий. Если хочешь, можно возвращаться. Вероятно, мы прилетим сюда еще раз с соответствующими автоматами, обезопасим этого автоматического цербера… и поднимем зонд в пустоту. Там будет гораздо проще осмотреть космолет.
— Сначала все равно придется заделать отверстие. Я космонавт старой выучки и предпочитаю знать, что случилось с космолетом, коль уж я здесь.
— А может…..
— Ты сказал, что решение принадлежит нам. Пошли.
— Как хочешь.
Они спустились на шестнадцатый горизонт и по узкому коридору прошли к шлюзам переборок.
Подъемник, выполняя заложенную в него программу, с тихим шипением вернулся к штурманской.
— Мы на месте. Думаю, на семнадцатый уровень отдельного хода нет, — сказал Гоер.
— Вероятно, нет, — согласился пилот. — Почему автоматы, не открывают шлюз?
— Ты забываешь, что там повреждена оболочка корабля. В таком случае автоматы блокируют шлюзы.
— Что же нам делать?
— Откроем их вручную.
— А это возможно?
— Только изнутри.
— Ты много знаешь об этих космолетах.
— Это моя специальность Я — космонавт.
Гоер рванул рычаг, спрятанный в нише у дверей. Шлюз раскрылся. В людей ударила струя воздуха, бурно покидающего закрытые до сих пор камеры. Где-то в глубине слышался шум воды.
— Пробоина должна быть широкой, — сказал пилот. — Закрой шлюзы, а то затопим корабль.
Гоер не ответил. Он стоял неподвижно, вслушиваясь в потрескивания, идущие из динамика.
— Слушай, — сказал он наконец, — там… кто-то зовет на помощь. Сигнал автоматического вызова помощи… Слышишь?
— Обычные разряды…
— Слушай внимательно. Теперь слышишь?
— Обман слуха. Закрывай шлюзы, Гоер.
— Нет. Я слышу ясно. Кто бы это мог быть?
— Наверно, автомат.
— Ну что ж, даже в ваше время решение принадлежит человеку.
— Что ты собираешься делать?
— Спуститься туда.
— Зачем? Ведь корабль прилетел с Земли. Ничто… никто не пережил бы такого полета без анабиоза… Это автомат.
— И все-таки я спущусь.
— Останься.
— Не могу. Это призыв о помощи.
— Стой. Ты рассуждаешь, как древний человек. Я тебе объясню…
— Потом. Останься снаружи и отблокируй шлюзы, если их захлопнут автоматы.
— Но Гоер…
Гоер не слушал. Он прошел шлюзы и, включив фонарь, побежал по спускающемуся вниз коридору. Он слышал шум воды, врывающейся внутрь корабля. Сигналы гудели громче. Потом коридор кончился, и он увидел трюм. Вода была всего в нескольких метрах ниже. На ее поверхности освещенные снопом света плавали какие-то баллоны и бутылки. И вдруг он увидел скафандр, неподвижное человеческое тело в скафандре. Хватаясь руками за расчалки, крепящие груз, он спустился к поверхности воды, нырнул, оттолкнулся от стены и поплыл к человеку в скафандре.
Выйти из воды, несмотря на груз, было нетрудно, потому что вода уже поднялась до уровня входа в коридор. Потом он тащил человека в скафандре по коридору вверх. Наконец Гоер переступил порог шлюза и услышал характерный щелчок его сомкнувшихся створок. Тогда он взглянул через стекло шлема в лицо человека и почувствовал легкое головокружение. Это было его собственное мертвое лицо.
— Мне неприятно, Гоер, что все так получилось, — лицо Оркса смотрело на Гоера с экрана. — Тебя следовало предупредить, но мы не думали, что все может так кончиться.
Гоер не ответил. Он сидел в своей кабине и, казалось, не интересовался объяснениями Оркса — разглядывать собственное лицо после смерти не очень приятно.
— Да, мы должны были тебя предупредить. — Я тоже так думаю.
— Но мы не знали, как ты это воспримешь.
— А как вы расцениваете это теперь?
— Самым лучшим образом. Мы определенно недооценивали тебя. Вообще, я думаю, мы недооценивали людей прошлого… В принципе все очень просто. Ты ведь знаешь, что мы храним в мнемотронах информацию, равносильную личности и форме любого из нас… Мы не синтезируем на основании этой информации людей только потому, что нам удобнее путешествовать через космос в виде электромагнитных волн. Но, ты должен понять, бывают особые случаи…
— Например, я.
— Ты тоже. Тебя мы сохраняем в классическом виде, как…
— Как своего рода достопримечательность?
— Ты преувеличиваешь. Впрочем, не в этом дело. Когда мы обнаружили этот корабль-зонд, то выслали туда автоматы и тебя, предыдущего тебя, потому что в современном виде ты вторично синтезирован по образцу, хранящемуся в наших мнемотронах.
— И что?..
— И никто не вернулся. Ты знаешь, каким образом были разбиты автоматы. Мы предполагали, что твоя ракета была уничтожена излучателем зонда прежде, чем успела сесть на Таранту. Теперь мы знаем, что ее уничтожил автомат, выбросив остатки в океан тогда, когда ты, первый ты, был уже внутри зонда.
— Следовательно, вы предполагали, что я погиб еще до того, как проник в зонд?
— Да. Потом мы синтезировали тебя вторично, дали тебе пилота и послали на зонд без автоматов, зная, что ваши автоматы никогда не дезинтегрируют людей.
— Да, в этом отношении они безотказны.
— Хорошая, старая работа.
— И вы не думали, что на зонде я найду самого себя?
— Я вообще не понимаю, как это могло случиться.
— Зато я понимаю, — сказал Гоер и улыбнулся Орксу. — Это очень просто. Каждый раз, когда мое первое, а затем и второе воплощение оказывались на корабле, я делал одно и то же: выяснял причины повреждения оболочки. Только в первый раз, когда, открыв шлюзы, я вошел внутрь, они автоматически закрылись за мной, так как ворвавшаяся в разгерметизированное помещение вода добралась до сигнальных приборов. Открыть шлюзы можно было только снаружи.
— А когда ты был с пилотом, то опять спустился на поврежденный горизонт?
— Да.
— Удивительная настойчивость.
— Рефлекс каждого космонавта. Кстати, у зонда есть еще и воздушные утечки. Воздух внутри загрязнен.
— Я знаю. Мы откачаем его, прежде чем поднимем корабль в пустоту.
— Скажи мне еще, — Гоер предупредил прощальный жест Оркса, — почему… почему вы повторно послали меня лишь тогда… лишь спустя восемь дней?
— Просто нам нужно было время, чтобы тебя синтезировать. Тебя и пилота. Это сложный процесс, Гоер. Нам на это необходимо восемь дней, ровно восемь дней.
