Глава 28

Впервые увидев Марлену, Зивер Генарр был просто шокирован. Это впечатление только усиливалось мрачным видом девушки, который недвусмысленно свидетельствовал, что она понимает и чувства Генарра, и их причину.

В Марлене не было совершенно ничего от Юджинии — ни красоты, ни изящества, ни обаяния. Только насквозь пронизывающий взгляд огромных блестящих глаз. Впрочем, и глаза были не от Юджинии. Пожалуй, только этим она и превосходила свою мать.

Затем первое впечатление Генарра стало понемногу меняться. За чаем и десертом Марлена вела себя просто идеально. Настоящая леди, к тому же, как оказалось, очень смышленая. Как там сказала Юджиния? Все неприятные добродетели? Оказывается, это не так уж и плохо. Генарру показалось, что Марлена, как это свойственно всем некрасивым, как было свойственно и ему, страстно хочет быть любимой. И он ощутил прилив симпатии к Марлене.

Немного погодя Генарр вдруг сказал:

— Юджиния, если ты не возражаешь, я бы хотел поговорить с Марленой один на один.

— У вас уже появились секреты? — попробовала пошутить Юджиния.

— Видишь ли, именно Марлена разговаривала с комиссаром Питтом и именно она убедила его разрешить вам прилететь на станцию. Мое положение как командора станции в очень большой мере зависит от того, что говорит и что делает комиссар Питт. Поэтому мне было бы интересно послушать, что может рассказать Марлена об этой беседе. Я думаю, она будет чувствовать себя свободнее, если мы останемся вдвоем. Генарр взглядом проводил Юджинию и повернулся к Марлене. Та пересела в большое глубокое кресло в углу комнаты и почти утонула в нем. Положив руки на колени, девушка серьезно смотрела на командора своими прекрасными темными глазами.

— Кажется, твоя мама не хотела оставлять нас вдвоем и даже немного разнервничалась. Ты тоже нервничаешь? — полушутливо спросил Генарр.

— Вовсе нет, — отозвалась Марлена. — А если мама и беспокоилась, то за вас, а не за меня.

— За меня? Почему?

— Ей кажется, что я способна сказать что-нибудь такое, что может оскорбить вас.

— И ты скажешь?

— Я постараюсь не делать этого, командор.

— А я уверен, что это у тебя очень хорошо получится. Ты знаешь, почему я хотел поговорить с тобой один на один?

— Вы сказали маме, что хотите побольше узнать о моем разговоре с комиссаром Питтом. Это так, но вы еще хотите и посмотреть на меня поближе.

У Генарра чуть сдвинулись брови.

— Конечно, я хотел бы узнать тебя получше…

— Нет, не то, — быстро вставила Марлена.

— Тогда что же?

— Простите, командор, — сказала Марлена и отвернулась.

— Простить за что?

Лицо Марлены исказила гримаса отчаяния, но она не проронила ни слова.

— Что-то не так, Марлена? — мягко спросил Генарр. — Ты должна объяснить мне. Для меня очень важно, чтобы мы были откровенны друг с другом. Мама сказала, чтобы ты следила за своими словами, пожалуйста, забудь об этом. Если она говорила, что я слишком обидчив и меня легко задеть, забудь и об этом тоже. Словом, я приказываю говорить со мной совершенно свободно и не бояться меня обидеть, а ты должна выполнять мой приказ, потому что я — командор станции на Эритро.

Марлена вдруг рассмеялась.

— Вы действительно хотите все узнать обо мне?

— Конечно.

— Потому что вы не можете сообразить, как это я получилась такой, совсем не похожей на маму?

У Генарра округлились глаза:

— Ничего подобного я не говорил.

— В этом нет надобности. Вы — старый мамин друг. Она сама мне об этом сказала. Вы любили ее и так и не смогли забыть. Вы думали, что я похожа на маму в молодости, поэтому, когда увидели меня, вздрогнули и немножко отпрянули назад.

— Вздрогнул? Это было заметно?

— Почти нет — ведь из вежливости вы постарались не выдать себя. Но это было. Я легко заметила. А потом вы перевели взгляд на маму и снова на меня. Ну и еще, конечно, тон ваших первых слов. Все было совершенно ясно. Вы увидели, что я совсем не похожа на маму, и были разочарованы.

Генарр в изумлении откинулся в кресле:

— Просто потрясающе!

— Вы в самом деле так думаете, командор. — Довольная улыбка осветила лицо Марлены. — Правда, вы так думаете. Вы ни капельки не обиделись и не испытываете никаких неудобств. Наоборот, вы рады. Вы — первый человек, самый первый! Даже маме это не нравится.

— При чем тут нравится или не нравится. Это совершенно неважно, когда речь идет об исключительном явлении, о чем-то необычном. И давно ты научилась читать язык жестов, Марлена?

— Я всегда умела, но с годами у меня получается все лучше и лучше.

Мне кажется, это может всякий, если только он будет внимательно смотреть и размышлять.

— Нет, Марлена, это не так. Это может далеко не каждый, поверь мне. А еще ты сказала, что я люблю твою мать.

— В этом нет ни малейшего сомнения. Когда вы рядом с ней, вас выдает каждый взгляд, каждое слово, каждое движение.

— Как ты думаешь, Юджиния тоже заметила?

— Она догадывается, но не хочет этого.

— И никогда не хотела, — Генарр отвел взгляд.

— Все дело в моем отце.

— Я знаю.

Марлена помедлила, потом решилась:

— Но, я думаю, она не права. Если бы она могла видеть вас так, как вижу я…

— К сожалению, это невозможно. Впрочем, я очень рад, что ты понимаешь меня. Ты прекрасна, Марлена.

Марлена покраснела, немного помолчала, а потом произнесла:

— Вы говорите правду?

— Конечно.

— Но…

— Я же не могу обмануть тебя, правильно? Поэтому я и не стану пробовать. Если судить только по твоему лицу или по твоей фигуре, тебя нельзя назвать красавицей. И все же ты прекрасна, и это самое главное. Можешь проверить — я не обманываю тебя.

— Не обманываете, — Марлена так счастливо улыбнулась, что лицо ее сразу похорошело. Генарр тоже улыбнулся и сменил тему:

— Может быть, теперь мы поговорим о комиссаре Питте? Это еще более важно сейчас, когда я знаю, что ты обладаешь необычайной проницательностью. У тебя нет возражений?

Марлена слегка потерла руки, которые она по-прежнему держала на коленях, скромно улыбнулась и ответила:

— Нет, дядя Зивер. Вы не против, если я буду так вас называть?

— Нисколько. Наоборот — я польщен. Ну, а теперь расскажи мне о комиссаре Питте. Он послал мне инструкции, согласно которым я должен оказывать твоей матери всяческое содействие и предоставить в ее распоряжение все наши астрономические приборы. Как ты думаешь, почему он так распорядился?

— Мама хочет определить точные параметры движения Немезиды относительно звезд. Ротор — слишком нестабильная база для таких измерений. На Эритро это можно определить гораздо точнее.

— Этот проект она предложила недавно?

— Нет, дядя Зивер. Она мне говорила, что уже давно пыталась получить необходимые данные.

— Тогда почему твоя мать не прилетела сюда намного раньше?

— Она просила об этом комиссара Питта, но он отказывал.

— Почему он согласился сейчас?

— Потому что хочет от нее избавиться.

— В этом я не сомневаюсь — особенно если она постоянно надоедала ему со своими астрономическими проблемами. Но, должно быть, она надоела ему уже давно. Почему же он послал ее только сейчас?

— Он хотел заодно избавиться и от меня, — тихо ответила Марлена.