Аллан Дин Фостер
Чужой-3
Научно-фантастический роман

Плохие сны.

Странная вещь эти ночные кошмары, что-то вроде приступов хронической болезни. Род психической малярии. Только тебе покажется, что ты их победил, как они подкрадываются и снова наносят удар в тот момент, когда ты совершенно расслабился и меньше всего этого ждешь. Но с кошмарами ничего не поделаешь. Ни черта. Не существует таких таблеток или микстур, которые помогали бы от кошмаров, не спасают и инъекции ретроактивных препаратов. Единственный способ лечения — нормальный, крепкий сон, но он-то и питает инфекцию.

Поэтому ты стараешься вообще не спать. Но в дальнем космосе у тебя нет выбора. Попробуй обойтись без сна, и на борту космического корабля ты умрешь со скуки. Или того хуже: останешься в живых, но после десяти, двадцати или тридцати лет бесцветной жизни отшельника отупеешь и разучишься говорить. Потратишь всю жизнь на созерцание приборов и на выискивание смысла в неизменном свечении их шкал, не отличающемся разнообразием цветовой гаммы. Ты можешь читать, смотреть видеофильмы или заниматься гимнастикой, но при этом обязательно будешь задумываться, не лучше ли предпочесть этому тоскливому бодрствованию глубокий сон. Не много найдется таких профессий, когда на работе лучше спать. Вообще-то это не самый худший вариант. Неплохая зарплата плюс редкая возможность собственными глазами наблюдать социальный и технический прогресс. Продление жизни — это, конечно, не бессмертие, но что-то вроде того.

Все бы хорошо, если бы не ночные кошмары. На кораблях, летающих в дальний космос, это неизбежное бедствие. Лучшее средство от кошмара — побыстрее проснуться. Но человек не может сам пробудиться от гиперсна. Такого не допустят машины. Их задача в том и состоит, чтобы не дать человеку проснуться, замедлить все физиологические процессы. К сожалению, ученые и инженеры еще не придумали, как сделать, чтобы человек не видел снов, особенно эту их проклятую разновидность — кошмары. Пока в гиперсне подсознательное мышление, как и дыхание или кровообращение, только замедляется, растягивается во времени. Один сон — или один ночной кошмар — может длиться год, а то и два.

Наверно, иногда лучше умереть со скуки. Однако у человека, находящегося в состоянии гиперсна, нет выбора. Его организмом, да и всей его жизнью управляют машины, которые поддерживают низкую температуру, подают воздух определенного состава и по заранее заданным медицинским программам регулярно берут пробы и вводят нужные препараты.

Находясь в гиперсне, человек отдается на милость машин, полагается на них целиком и полностью. А почему бы и нет? Уже не одно десятилетие по надежности они намного превосходят своих конструкторов. Машины никогда не питают недобрых чувств, никогда не бывают враждебны. Их суждения и выводы основываются лишь на наблюдениях и анализе. От них никогда не требовали, чтобы они проявляли эмоции и уж тем более поддавались им, принимая решения.

Такой машиной был и мозг космического корабля «Сулако». На его борту четверо спящих, убаюкиваемые по специальной программе самыми совершенными аппаратами из тех, что когда-либо создавала человеческая цивилизация, то видели сны, то отдыхали от них. Машина и подчинявшиеся ей аппараты сохраняли людям жизнь, регулировали их важнейшие физиологические показатели, исправляли небольшие функциональные нарушения. Четырьмя спящими были Рипли, Хикс, Ньют и Бишоп. Впрочем, то, что оставалось от Бишопа, не требовало почти никакого ухода. Он привык к тому, что его иногда включали, иногда выключали. Из всех четверых только он не видел снов, только его не мучили кошмары. Между прочим, сам Бишоп об этом нисколько не сожалел. Ему казалось, что сон без сновидений, — пустая трата времени. Но те, кто разрабатывал последнюю серию андроидов — а Бишоп относился именно к ней — сочли способность видеть сны слишком дорогим удовольствием и не стали мучить себя решением такой проблемы.

Разумеется, никому и в голову не пришло спросить у андроидов, что они сами думают об этом.

Бишоп был скорее одной из машин корабля, чем членом экипажа, поэтому его можно было и не брать в расчет. Из людей хуже всех дела обстояли у Хикса, но не потому что его ночные кошмары были ужаснее, чем у его товарищей, а потому что полученные им недавно раны сами собой толком не заживали. Хикс нуждался в помощи современного медицинского центра, оборудованного по последнему слову науки, а от ближайшего подобного центра «Сулако» отделяли еще два года полета и невообразимо огромное расстояние.

Рипли сделала для Хикса все, что было в ее силах, и предоставила право вынести окончательный диагноз и назначить метод лечения более осведомленным в медицине автоматам «Сулако». К несчастью, без подсказки со стороны медицинского персонала, из которого после трагедии на Ахеронте никого не осталось в живых, автоматы могли решиться только на консервативные методы лечения. В любом случае два года в гиперсне не способствуют быстрому выздоровлению. Когда Рипли опускала Хикса в капсулу для гиперсна, ей оставалось лишь надеяться, что анабиоз окажет на него благоприятное воздействие.

Пока медицинские автоматы старались изо всех сил, организм Хикса сам пытался залечить свои раны. Замедление физиологических процессов оказалось полезным, потому что при этом одновременно резко снижалась и скорость распространения возможных инфекций, но с повреждениями внутренних органов автоматы ничего не могли поделать. Хикс долго держался на одной силе воли. Теперь его ресурсы были исчерпаны, ему требовалась сложная хирургическая операция.

В отсеке для гиперсна появилось еще одно существо. Оно не было частью корабля, хотя тоже было запрограммировано на выполнение единственной задачи и в этом смысле мало отличалось от холодных, бездушных машин или даже от безлюдных коридоров, по которым оно бродило. Существо толкала вперед и побуждала двигаться одна цель.

Этой целью была не пища, потому что существо не было голодно, да и вообще не употребляло пищу в обычном смысле слова, и не секс, потому что оно было бесполым. Его гнало одно лишь инстинктивное стремление к продолжению рода. Это живое существо было почти такой же машиной, что и управлявший космическим кораблем компьютер, но в отличие от машин оно обладало целеустремленностью и решимостью.

Если сравнивать с земными животными, то существо больше всего походило на мечехвоста, только хвост у него был гибкий. По гладкому полу отсека оно ловко передвигалось на многосуставчатых конечностях, защищенных плотной шкурой с необычно высоким содержанием углерода. Физиологически существо отличалось чрезвычайной простотой и прямолинейностью; его предназначением было выполнение одной единственной биологической функции, и с этой задачей оно справлялось лучше, чем выполнял свои операции любой созданный человеком механизм.

Ведомое органами чувств, сочетавшими в себе самые примитивные и самые сложные системы, и подталкиваемое невероятной целеустремленностью, подобной которой никогда не обладал ни один другой живой организм, это существо быстро рыскало по отсеку.

Столь совершенному существу было совсем несложно вскарабкаться по гладкой боковой поверхности капсулы для гиперсна к крышке, которая была изготовлена из прочнейшего стекла. В этой капсуле спала девочка — крохотное создание, еще не вполне сформировавшееся, белокурое и невинное. Только ее сны были не менее страшными, а часто более длительными и подробными, чем ночные кошмары спавших неподалеку взрослых. Маленькое создание спало с закрытыми глазами и поэтому не могло видеть, как отвратительное существо-машина обследует тонкий купол ее капсулы.

Это не было сном. На этот раз кошмар оказался вполне реальным и конкретным. К счастью, девочка не подозревала о присутствии чудовища.

Начав с одного конца и постепенно продвигаясь к другому, существо нетерпеливо, но методично обследовало капсулу для гиперсна. Капсула была герметичной, тройные уплотнения в ряде отношений делали ее надежнее даже корпуса самого «Сулако». Существо явно беспокоилось, но впадать в отчаяние оно не умело. Близкая перспектива удачного выполнения единственной биологической функции лишь возбуждала его, придавая новые силы. Из той части тела существа, которую можно было назвать брюшной, выдвинулась длинная трубка. Существо ощупывало ею неподдающийся прозрачный материал. Близость жертвы заставляла его трудиться с утроенной энергией.

Скользнув по боковой грани капсулы, существо в конце концов нащупало почти неразличимый паз между прозрачным куполом и металлическим основанием. Крепко уцепившись хвостом за приборы у изголовья, оно впилось когтями в ничтожную трещину. Все его небольшое туловище задрожало от напряжения. Герметизирующие прокладки капсулы слегка деформировались. Силе и настойчивости существа, казалось, не было границ.

Нижний край прозрачного купола лопнул, прочное стекло раскололось, а его осколок, острый как скальпель, насквозь пронзил агрессивное существо. Из капсулы вырвался поток охлажденного воздуха, но система автоматического самовосстановления снова мигом герметизировала капсулу, вернув прежнюю температуру и состав воздуха.

Погруженная в ночные кошмары, Ньют негромко застонала и повернула на бок головку. За опущенными веками забегали зрачки, но девочка не проснулась. Моментально восстановленная герметичность капсулы спасла ей жизнь.

С воплями, судорожно колотя конечностями и хвостом, смертельно раненное существо метнулось в сторону и свалилось на купол капсулы, где неподвижно лежал Хикс. Дергаясь и извиваясь, существо пыталось вцепиться когтями в стекло, а из его раны, растворяя, казалось, неуязвимое стекло и металлическое основание, заструилась едкая жидкость. Попав на пол, она прожгла и его. Откуда-то снизу появился дым, постепенно заполнивший весь отсек.

Повсюду на корабле ожили системы аварийного оповещения, замигали предупреждающие огни и завыли сирены. Однако на борту этого никто не мог ни увидеть, ни услышать. Но на самОм корабле это никак не отразилось — он делал свое дело в соответствии с заложенными в его машины программами. Тем временем из дыры в полу валил все более густой дым, а присосавшееся к капсуле Хикса мерзкое существо все еще истекало едкой кровью.

В помещении прозвучал неестественно спокойный, механический голос:

— Внимание. В отсеке для гиперсна накапливаются взрывоопасные газы. Повторяю: в отсеке для гиперсна накапливаются взрывоопасные газы.

Загудели вмонтированные в потолок вытяжные вентиляторы. А из тела уже мертвого существа по-прежнему сочилась кислота.

Вдруг под отсеком что-то взорвалось. Следом за ослепительной фиолетовой вспышкой из дыры вырвался столб ярко-желтого пламени. За ним повалил черный дым. Как бы в недоумении замигали укрепленные под потолком лампы.

Вентиляторы замерли.

— Пожар в отсеке для гиперсна, — невозмутимо сообщил тот же женский голос таким тоном, словно речь шла о сущем пустяке. — Повторяю: пожар в отсеке для гиперсна.

Из потолочного перекрытия выдвинулся брандспойт и, выискивая цель, стал медленно поворачиваться, словно миниатюрная пушка на орудийной башне. Обнаружив отверстие в полу, откуда вырывались языки пламени и дым, он замер и обрушил туда мощную струю. На несколько секунд пламя утихло, но очень скоро из брандспойта посыпались искры, поток воды ослаб и превратился в безжизненную тоненькую струйку.

— Автоматическая система пожаротушения повреждена. Повторяю: автоматическая система пожаротушения повреждена. Вытяжная вентиляция вышла из строя. Повторяю: вытяжная вентиляция вышла из строя. В отсеке для гиперсна пожар; здесь накапливаются взрывоопасные газы.

Ожили двигатели. Замигали предупредительные огни. Гидравлические опоры оторвали включенные капсулы от оснований, и они медленно поползли в дальний угол отсека. Разгоравшееся пламя не препятствовало их перемещению. Мертвое чудовище, так и не сумев избавиться от осколка стекла, сползло с крышки капсулы и свалилось на пол.

— Всем членам экипажа незамедлительно погрузиться на аварийно-спасательные шлюпы, — твердил все тот же голос. — Эвакуация предусмотрена через одну минуту.

Капсулы со спящими людьми одна за другой быстро исчезли в транспортирующей трубе, которая, пересекая корабль, выходила к шлюзу правого борта.

Там их уже поджидали автоматические погрузчики; они тут же перенесли капсулы на готовый к старту спасательный шлюп. Четверо спящих оказались единственными членами экипажа и пассажирами корабля. Находись здесь случайный зритель, он мог бы заметить сквозь прозрачную крышку, как Ньют вздрогнула во сне.

Вспыхнули сигнальные огни, загудели двигатели. Все тот же голос продолжал оповещать отсутствующих слушателей:

— Все аварийно-спасательные шлюпы будут сброшены за борт через десять секунд. Девять…

Захлопнулись внутренние люки, открылись наружные. Голос продолжал отсчет.

При отсчете "ноль" из шлюзов «Сулако» были выброшены десять аварийно-спасательных шлюпов, девять из них — пустыми. В ту же секунду содержание взрывоопасных газов в отсеке для гиперсна достигло критического уровня, и небольшого языка пламени, вырвавшегося из прожженной кислотой дыры в полу, оказалось достаточно, чтобы на мгновение вся носовая часть левого борта «Сулако» вспыхнула, затмив свет далеких звезд.

Взрыв жестоко встряхнул часть только что сброшенных за борт спасательных корабликов. Два из них полностью потеряли управление и беспомощно закувыркались в космическом вакууме. Третий описал широкую дугу, на полной скорости устремился к грузовому отсеку только что покинутого им корабля и, не затормозив, врезался в его борт. Второй, еще более мощный взрыв встряхнул «Сулако». Искалеченное судно накренилось. Теперь взрывы следовали один за другим, и в космический вакуум летели оплавленные и искореженные обломки корабля.

Тем временем на борту спасательного шлюпа, где разместились капсулы со спящими, небольшие и не слишком сложные компьютеры старались локализовать и по возможности исправить повреждения, причиненные ему вторым взрывом базового корабля. Корпус шлюпа не пострадал, но взрывная волна вывела из строя часть особо чувствительного оборудования.

Компьютер шлюпа попытался получить разъяснения у материнского корабля. Не дождавшись никаких сообщений, он принялся сканировать свое непосредственное окружение. Приборы вышли из строя, успев бегло прощупать лишь половину пространства, но тут же подключились аварийные резервные системы. «Сулако» бороздил космос далеко в стороне от проторенных фотонных путей, особая миссия завела его на самый край той ничтожной части Вселенной, что была исследована человеком. Катастрофа произошла почти сразу после того, как корабль лег на курс, который должен был привести его к родному дому. Сюда же человек заглядывал крайне редко, его аванпосты были здесь весьма немногочисленны и находились на огромных расстояниях друг от друга.

Наконец локаторы шлюпа что-то обнаружили. Это не было идеальным вариантом, но в сложившихся обстоятельствах иного не оказалось. Компьютер не мог оценить, как долго он сможет функционировать со столь серьезными повреждениями. Ему вменялось в обязанность прежде всего сохранять жизнь людей, находившихся на борту. Цель была выбрана, курс установлен. Двигатели аварийно-спасательного шлюпа ожили, спешно продолжая саморемонт прямо на ходу.

Фиорину нельзя было назвать привлекательной планетой, а вблизи она выглядела совсем отталкивающе, но во всем секторе Нероид она была единственной, где имелся действующий радиомаяк. Навигационная система шлюпа нацелилась на его сигнал. Будучи не вполне исправной, она дважды теряла его, но каждый раз находила вновь. Кораблик шел по заданному курсу. В памяти компьютера нашлась лишь очень скудная и изрядно устаревшая информация о Фиорине; при ее удаленности и особом статусе другого ожидать и не приходилось.

Компьютер сообщил:

— Фиорина. Фурия-361 — фабрика по обогащению минеральных руд, добываемых в коре планеты. Исправительно-трудовое учреждение максимальной степени надежности.

Для компьютера эти слова ничего не значили. Многое они могли бы сказать его пассажирам, но состояние людей не позволяло им что-либо осознать. "Требуется ли дополнительная информация?" — запросил компьютер. Однако на нужную клавишу никто не нажал, и экран послушно погас.

Спустя несколько дней шлюп вошел в грязно-серую атмосферу выбранной планеты. Темные облака, за которыми скрывалась поверхность Фиорины, казались совершенно безрадостными. Ни единого голубого или зеленого пятна не проглядывало сквозь плотный облачный слой, ничто не говорило о возможности жизни. Но компьютер утверждал, что здесь есть возведенные человеком сооружения, а радиомаяк с завидным постоянством посылал в космос сигнал за сигналом.

Тем временем бортовые системы аварийного шлюпа отказывали одна за другой с обескураживающей регулярностью. Компьютер из последних сил пытался держать корабль под контролем, включая то одну, то другую резервную систему. Облака цвета угольной пыли проносились мимо пустых иллюминаторов, отражавших грозные разряды атмосферного электричества.

Компьютер не прилагал особых усилий, чтобы мягко посадить спасательный шлюп. Впрочем, в этом и не было особой необходимости. И при ясном небе и слабом ветерке, при исправно функционирующих системах он отдавал бы те же команды.

Устройства и механизмы посадки не прореагировали на команду "снижение", а для повторного захода на посадку не оставалось ни времени, ни топлива. Однако компьютер учел, что вокруг радиомаяка и посадочной площадки громоздятся скалы и обрывы, и решил попытаться посадить корабль на сравнительно ровном песчаном берегу.

При попытке компьютера увеличить мощность двигателей оказалось, что энергетические ресурсы корабля исчерпаны. Таково уж было предназначение компьютера — отдавать команды. И все же аварийно-спасательный шлюп упал в море довольно далеко от берега, под острым углом врезавшись в волны.

Амортизаторы и крепления несколько смягчили силу удара. Конструкции из металла и композитных материалов застонали, подвергаясь нагрузкам, на которые не были рассчитаны. Ребра жесткости треснули или погнулись, стенки корпуса перекосились. Компьютер сосредоточил все свои усилия на том, чтобы сохранить в целости четыре капсулы. В эти секунды ничего другого он и не мог предпринять. О себе он не беспокоился — в него не ввели программу самосохранения.

Поверхность Фиорины была такой же неприветливой, как и ее небо: серо-черное каменное царство под пронзительным воем ветра. Кое-где, защищенные скалами, приютились скрюченные, будто покалеченные растения. Капли никогда не прекращавшегося дождя колотили по холодным лужам.

Мрачный ландшафт дополняли неподвижные силуэты тяжелых машин. Погрузчики, самосвалы, гигантские экскаваторы и подъемники навечно остались там, где много лет назад их бросили люди. Когда-то здесь было невероятно богатое месторождение, но потом запасы руды иссякли, а машины были настолько тяжелы, что их переброска на другие планеты обошлась бы слишком дорого. Три бурильных экскаватора стояли, как навеки застывшие в одной позе гигантские плотоядные черви. Их бурильные конусы замерли, кабины операторов были пусты и темны. Будто проголодавшиеся падальщики, машины и механизмы поменьше сбились в несколько кучек. Они словно поджидали, когда оживут крупные хищники, чтобы урвать свои крохи с барского стола.

Чуть ниже брошенного рудника темные волны методично бились о блестящий черный песок, понапрасну растрачивая свою энергию. В этом мрачном заливе не было ни изящных членистоногих, которые скользили бы по водной глади, ни птиц, которые в поисках мелкой рыбешки или другой пищи, складывая крылья, стремительно пикировали бы к гребням волн.

Впрочем, рыба в этих водах водилась. Это были странные создания с удлиненным телом, выпученными глазами и маленькими острыми зубами. Иногда люди, называвшие Фиорину своим домом, спорили об их биологической природе, однако долгие дискуссии о параллельных путях эволюции и проблемах таксономии не пользовались успехом; обычно все соглашались, что обитатели фиоринского океана вполне съедобны, а это самое главное. На Фиорине любая свежая пища была большой редкостью. Наверно, лучше не заглядывать слишком глубоко в проблему происхождения того существа, которое закончило свой жизненный путь в котле, — если только это существо достаточно аппетитно.

На лице неторопливо шедшего вдоль залива человека застыло выражение отрешенности. Капюшон его легкого пластикового плаща защищал совершенно лысую голову от дождя и ветра. Порой он раздраженно отбрасывал попадавшее под ноги насекомое — паразиты кишели вокруг, пытаясь найти щель в гладком пластике плаща. В то время как прилетавшие на Фиорину люди не отказывались порой отведать сомнительные дары здешнего океана, более примитивные формы местной жизни были не прочь попировать за счет самих пришельцев.

Человек, целиком погруженный в свои мысли, медленно брел среди брошенных дерриков и окаменевших подъемных кранов. На его мрачном лице не мелькнуло и тени улыбки, оно отражало лишь тихое смирение, порожденное не убеждениями или верой, а полным безразличием. Казалось, его очень мало интересует, что происходит сегодня и наступит ли завтра. Во всяком случае ему доставляло удовольствие лишь перебирать собственные мысли.

Необычный звук заставил мужчину поднять голову. Он смахнул холодные капли с защитной маски. Гул исходил сверху. Неожиданно из низкого облака вырвался блестящий металлический предмет. Со свистом рассекая воздух, он явно падал в океан.

Остановившись, человек долго смотрел на место, куда упал предмет, а потом возобновил свою неторопливую прогулку.

Пройдя ровно половину намеченного пути, он бросил взгляд на хронометр, повернулся и пошел назад, изредка посматривая в сторону океана, но не замечая там ничего необычного. Впрочем, ни на какое открытие он и не рассчитывал, поэтому не поверил своим глазам, когда увидел выброшенное на песок человеческое тело. Он немного ускорил шаг и, войдя в воду, склонился над телом. Впервые за много лет его сердце забилось чаще обычного. Оказалось, море вынесло на берег женщину, и она была еще жива, хотя и без сознания. Он перевернул ее на спину, всмотрелся в испачканное лицо.

Потом поднял голову. Кроме него и этого так неожиданно появившегося пришельца, на всем берегу никого не было. Оставить ее здесь и отправиться за подмогой значило отложить первую медицинскую помощь, от которой, может быть, зависела ее жизнь, и к тому же отдать на растерзание крохотным, но весьма агрессивным здешним хищникам.

Ухватив женщину подмышки, мужчина приподнял ее, с трудом взвалил на плечо и медленно побрел назад, к шлюзу.

Миновав шлюз, он остановился, чтобы перевести дух, а потом направился к дезинфекционной душевой, где трое заключенных, только что вернувшихся с работы на поверхности, тщательно отмывались под струями горячего дезинфицирующего раствора. Будучи единственным врачом на планете, Клеменз обладал известной властью, которой он теперь и воспользовался.

— Внимание!

Заключенные с любопытством посмотрели на него. Врач не часто общался с остальными заключенными, разве если те приходили к нему с жалобами на здоровье. Стоило им увидеть безвольно обвисшее на плече Клеменза тело, как от их безразличия не осталось и следа.

— Упал аварийно-спасательный корабль, — объяснил Клеменз. Заключенные переглянулись. — Что стоите как вкопанные?! — рявкнул он, пытаясь отвлечь их внимание от своей ноши. — Немедленно отправляйтесь на берег. Волны могут вынести еще и других. И не забудьте предупредить Эндрюза.

Заключенные помедлили и лишь спустя несколько секунд зашевелились. Переходя из душа в раздевалку, они не сводили глаз с женщины, которую принес Клеменз. Тот так и не осмелился опустить ее на пол.