Книга: Обратная связь (сборник)
Назад: 4
Дальше: 6

5

Дома я переоделся, закинув в сумку бритву и кое-какие мелочи, навел через компьютер справки о расписании полетов и убедился, что новых посланий для меня нет. Затем запер дверь, вновь сел за руль и направился к аэропорту.
Долгий полет — это как раз то, что нужно, если хочешь хорошенько все обдумать.
Я припарковал машину, нырнул в здание аэропорта и зарегистрировался у стойки, где мне дали талон на посадку. Оставалось еще немного времени, и я, взяв чашку кофе, прошел в зал ожидания. Впервые с момента пробуждения на меня ничего не давило, можно было расслабиться. Я уселся в кресло и отхлебнул горячей жидкости.
Клик-клик?..
Расслабиться…
Клик-клик.
Я смежил веки и почувствовал вокруг себя пульсирующую сеть электронной активности — практически вездесущей в наши дни и все же сосредоточенной в большей степени в определенных местах. Например, в аэропорту, с его обилием перерабатывающих информацию устройств.
"Привет, — сказал я. — Ты успокаиваешь и нежишь". Проходящие волны массировали мой мозг, но я ни о чем не думал. Не входил в компьютерную сеть и не считывал…
Через несколько минут я вынырнул из электронного потока, сделал глоток кофе и взглянул в окно на подкатывающий по полосе самолет. Несмотря на предупреждение Энн, я все же верил в успех своей миссии.
Однако каким образом им стало известно, что я вспомнил нечто запретное?
Ну, конечно, Багдад. Возможно, за мной вели наблюдение. Просто на каком-то пульте вспыхнула красная лампочка, когда я купил билет в Мичиган, или когда врач-психиатр затребовал сведения обо мне через банк медицинских диагностических данных. А может быть, мой плавучий дом и квартира прослушивались. Или… да могло быть все что угодно! Собственно, неважно, что именно вызвало сигнал тревоги. Главное, они заподозрили, что я вспомнил что-то для них крайне нежелательное.
Что?
Я напрягся. Компьютеры. Компьютеры… Компьютеры?.. Нет, пока чересчур туманно. Кора нужна им, чтобы давить на меня, и теперь для контригры мне необходимы эти воспоминания — вдруг одного моего обещания держать язык за зубами окажется недостаточно? Я надеялся, что по пути память вернется. А если нет, придется блефовать. Они напуганы — иначе бы не пошли на риск. Это может оказаться мне на руку.
Даже тогда я не очень беспокоился о своей личной безопасности. В конце концов, пожелай они, меня давно бы уже убрали. А они, напротив, выбрали более сложный путь — лишь стерли у меня определенные воспоминания.
Самолет остановился, пассажиры вышли. Через несколько минут багаж был выгружен, салоны убраны, баки заполнены горючим. Работник аэропорта объявил, что можно пройти на посадку.
Я недоверчиво потер глаза. Что-то в его облике было не так.
Кожа его позеленела, над нижней губой нависли два длинных изогнутых клыка. Что это — шутка, розыгрыш? Однако другие пассажиры спокойно пошли к выходу, и я, взяв сумку, сделал то же самое. Если их это не беспокоит…
Все же я, наверное, смотрел на него необычно, потому что, проверяя билет, он мне улыбнулся — поистине жуткое зрелище. Я проследовал дальше.
И замер, выйдя из здания. Самолет исчез. На его месте стоял огромный старомодный катафалк. Темная деревянная карета с черными шторами была запряжена рослыми черными конями с траурным плюмажем. Кони фыркали и били копытами. Я повернулся, не в силах идти вперед. Я знал, что погибну, если…
Клик-клик?
Я начал узнавать правду о себе, и теперь меня недвусмысленно предупреждали.
Кажется, я повернулся, уже решив искать новые способы совершить путешествие. Но подумал о Коре и о том, что должен взойти на борт во что бы то ни стало.
Плотно сжав веки, я положил руку на перила и одну за другой стал преодолевать ступени. Взобравшись наверх, я услышал удивленный женский голос:
— Вам плохо?
— Да, — ответил я. — У меня непреодолимый страх перед полетами. Пожалуйста, проводите меня до места.
Меня взяли за руку, повели за собой. Я дважды приоткрыл глаза в надежде быстро сориентироваться.
Салон, зловеще освещенный свечами, был наполнен ухмыляющимися вампирами и чудовищами. Я не смел взглянуть на свою проводницу, страшась увидеть богиню смерти, предвещающую мою кончину. Успокаивало лишь то, что у меня, видимо, не совсем нормальное состояние — в конце концов, вмешательство психиатра затронуло самые недра моего сознания… Да, так и будем считать, решил я, таким образом все сводится к здоровью. Я пока еще умом не тронулся..
Тронулся?.. Мы тронулись с места. С одной стороны, я понимал, что самолет поворачивает, двигаясь по взлетной полосе. С другой стороны, слышал зычное ржание и цокот копыт. Фургон болтало, колесные оси скрипели.
Клик-клик.
Я двигался по морю тьмы в собственном мирке света целую вечность, пока по динамикам не объявили посадку в Майами. Я прекрасно понимал произнесенные слова, но в то же время слышал и другое: траурный перезвон бронзового колокола и мрачный голос, извещающий, что Дональд Белпатри сейчас будет брошен в геенну огненную и останется гнить там, пока плоть не слезет с костей. Я едва не закричал тогда, но прикусил губу и до боли, до хруста в суставах сжал кулаки.
Мы приземлились, и, когда самолет замер, видение тут же оставило меня в покое — устроило передышку? просто сдалось после благополучного прибытия?.. Я открыл глаза и увидел, как самые обычные люди отстегивают ремни и собирают вещи. Все старательно избегали моего взгляда. На выходе я снова поблагодарил стюардессу и, живой и невредимый, добрался до вокзала.
Там нашел свою секцию, зарегистрировался, зашел в туалет, осушил у автомата две банки холодной как лед кока-колы и занял место в зале ожидания поближе к проходу на посадку — как мог приготовился к возвращению галлюцинаций. Все это я делал чисто механически, стараясь ни о чем не думать. Но стоило мне сесть, как вновь стали одолевать неприятные мысли.
Могли ли беспокойство и тревога — естественная реакция на медицинское вмешательство и исчезновение Коры — под воздействием реальной, высказанной мне угрозы, проявиться на столь ярком параноидальном уровне? Так глубоко психологию нам не преподавали, но это казалось возможным — учитывая те нервные стрессы, которые я перенес.
Преподавали? Я внезапно понял, что учился в университете.
Где? В Денвере?.. Вроде бы там. Однако до защиты диплома дело не дошло. Почему?
Снова тупик. Но осталось ощущение, что Энн как-то связана с моим университетским срывом. Да, я знаком с ней еще с тех пор.
Энн… В чем ее слабость? В чем ее сила? И тем, и другим она была наделена щедро. Казалось чрезвычайно важным вспомнить это… Но и здесь все было заблокировано.
Я рвался, рвался изо всех сил. Если память об Энн для меня закрыта, как насчет «Ангро»? Компания "Ангро Энерджи", моя бывшая хозяйка… Компьютеры. И я. Но не программист, не специалист, к примеру, по системному анализу. Я работал в каком-то особом качестве — очень особом, очень ценном для «Ангро», — пользуясь, да, пользуясь своей уникальной способностью общаться с машинами. Я был слишком важен для компании, даже когда непосредственная необходимость во мне отпала. Но, возможно, в один прекрасный день я снова понадоблюсь.
Объявление о начинающейся через пять минут посадке ворвалось в мои мысли, перемешало их. Но все же шаг вперед сделан. Теперь бы только вспомнить какие-нибудь подробности, вспомнить тех людей…
Объявление, похоже, послужило сигналом для выхода на сцену целой ватаги неврозов, до поры до времени притаившейся за кулисами. Когда я встал и повернулся к проходу, предъявив билет контролеру, все будто померкло и поплыло: передо мной зияла сырая темная пещера, и какие-то похожие на змей твари копошились под ее сводами.
Цепляясь за последние крохи реальности, я прикинул, что до поворота шагов пятьдесят, закрыл глаза и, касаясь левой рукой стены, двинулся вперед, не думая ни о чем, только шагая только считая…
Пятьдесят!
Открыв глаза и увидев, что нахожусь почти у цели, я побежал. За поворотом меня ждал катафалк, еще шире прежнего, еще длиннее.
— Забыл очки, — обратился я к стюарду. — Совсем не вижу номеров…
Стюард был полон сочувствия ко мне, но пока он провожал меня до места "13 А" — у самого иллюминатора, — у него появились третий глаз, оранжевая кожа и зеленые волосы.
Я пристегнулся, пихнул сумку под переднее кресло и съежился, дрожа всем телом. Бормочущие невнятные голоса по сторонам казались частью зловещего заговора, направленного против меня. Я ругался, возносил молитвы и наконец снова влился в электронную систему самолета.
Но отвлечения неизбежны — полет долгий.
Я услышал, как стюард предложил мне что-нибудь выпить, и попросил двойной скотч. Протягивая деньги, я умышленно не глядел в его сторону, но при этом невольно посмотрел в иллюминатор.
Иллюминатора не было. Меня окружало открытое пространство, как я почему-то и предполагал. Внизу клубились облака. Мы сидели в длинном широком экипаже, и дьявольская упряжка черных как смоль, увенчанных кривыми рогами, изрыгающих огонь лошадей мчала нас к виднеющейся вдали вершине — я знал, это Брокен, — где мерцали вспышки, в небе колыхалась гигантская тень, а под ней плясали крошечные фигурки…
Мои сотоварищи — пассажиры… Все уродливые, злобные, у каждого на коленях черная кошка, рядом — помело, вокруг мечутся летучие мыши… Мы направлялись на шабаш ведьм, и ясно, кому уготовано быть жертвой…
Принесли мой заказ — жидкость отвратительного желто-зеленого цвета с какими-то маслянистыми пятнами на поверхности.
Я взял стаканчик и закрыл глаза. Понюхал — скотч. Сделал большой глоток и поперхнулся. Скотч.
В желудке разлилось тепло. Сидя с закрытыми глазами, я твердил себе, что нахожусь на борту самолета, летящего в Филадельфию. Протянул руку и коснулся холодного стекла иллюминатора, ощупал спинку переднего кресла. Некоторое время слушал бортовой компьютер. Я думал о Коре…
Да, Кора, я иду. Так легко меня не остановить — всего лишь несколькими демонами, упырями, чудовищами. Это было бы верхом иронии: обрести столь многое — тебя, свою истинную личность — и сразу все потерять, слетев с катушек. Нет, я должен верить, что все это служит высшей цели — рациональности. Именно так…
Я сделал еще глоток. Уже чуть лучше. Пока, по сути, я совершенно невредим. И разве участники шабаша не расслабились сами, потягивая из своих стаканчиков? Вздохни, Белпатри. Когда это ты бросил курить? Ты вроде бы имел обыкновение…
А затем чаши весов дрогнули, и я понял, в чем дело.
— Не желаете перекусить, сэр?
Отказываясь, я машинально открыл глаза. Стюард казался все тем же чудовищем, но мой взгляд упал вниз, на открытый храм с колоннами и скульптурами, где юноши играли на флейтах, а девы танцевали. Посреди храма на неком подобии алтаря, меж пылающих жаровен, две седоволосые старухи раздирали младенца на куски и перемалывали челюстями его косточки, то и дело вытирая измазанные кровью рты. Они почувствовали мой взгляд, подняли головы и затрясли кулаками.
Кошмарная картина и все же почему-то знакомая…
"Снег"! — вырвалось у меня. — «Снег»! Черт побери, помню!
Сон Ганса Касторпа из главы «Снег» романа Томаса Манна "Волшебная гора". Изучая в университете литературу, я прочитал эту книгу, о чем и упомянул Энн. Оказывается, она тоже читала ее. Как-то мы целый вечер обсуждали значение этой сцены, слияния аполлонического и дионисийского, классического и бесформенного, интеллектуального и эмоционального…
Энн знала, какое впечатление произвел на меня когда-то "Сон".
Я глубоко вздохнул и уловил запах ландышей. Этот аромат все время исподволь сопровождал меня, погребенный под лавиной других ощущений.
Моя дорогая Энн, сказал я про себя, если слышишь, что я сейчас думаю, — можешь убираться к черту! Ты дала промашку, я тебя раскусил. Того, что ты делаешь, недостаточно.
Видение подо мной замерцало, стало расплываться. Меня вновь окружали нормальные люди, сидящие в салоне самолета. Я не сходил с ума, моя психика не выворачивалась наизнанку. Энн каким-то образом внушала мне иллюзии. Но пустые и бесплотные.
Назад: 4
Дальше: 6