Глава 2. Часть 1
В конце шестидесятых годов, когда происходили эти события, министерство науки переехало в новое — все из стекла — здание вблизи Уайтхолла. И мебель, и штат здесь были первоклассные, словно для доказательства того, что современная техника действительно сродни искусству, а постоянный заместитель министра Майкл Осборн — самый прогрессивный из всех чиновников, населявших здание. Хотя он являлся на службу в костюме из твида, но твид был самый гладкий, а покрой — самый официальный. Осборн редко сиживал за своим необъятным столом, предпочитая низенькие покойные кресла у низенького кофейного столика с мраморной доской. Утром, когда в Болдершоу-Фелл впервые приняли таинственные сигналы, он, небрежно развалясь в одном из своих любимых кресел, беседовал с Чарльзом Ванденбергом, генералом американских военно-воздушных сил. На его костюм четкими, ровными полосками легли тени от жалюзи. Англию к этому времени можно было бы сравнить с форпостом осажденной крепости — Западной Европы и Северной Америки. Под давлением с Востока, из Азии и из Африки западная цивилизация была оттеснена в эту область земного шара. Ее центром оказался американский континент к северу от Панамы. Западной Европе выпала незавидная роль обороняющегося арьергарда. Официально никто ни с кем не воевал. Однако экономические санкции и жонглирование бомбами и ракетами привели к тому, что страны старого мира чувствовали себя словно в осаде. Жизненно важные линии связи, проходящие через Атлантику, сохранились в основном благодаря усилиям американцев, и американские гарнизоны в Англии, Франции и Западной Германии держались с отчаянным упорством — как римские легионы в третьем и четвертом веках нашей эры. Официально Англия и ее соседи продолжали оставаться суверенными государствами, но на деле инициатива все более ускользала из их рук. Хотя генерал Ванденберг скромно именовался представителем Координационного комитета обороны, в действительности он был командующим военно-воздушными силами хотя и дружественной, но неизмеримо более мощной оккупационной державы, для которой Англия была лишь одним из квадратиков на гигантской шахматной доске. В прошлом пилот бомбардировочной авиации, Ванденберг с его бычьей шеей и квадратной головой и в зрелые годы выглядел моложавым и крепким. Однако в его манерах не было ничего развязного или грубого. Уроженец Новой Англии, он был человеком просвещенным и имел обыкновение высказываться столь авторитетно, будто знал об этом мире несравненно больше прочих смертных. Они говорили об Уэлене. Осборн небрежно держал в руке записку, где шла речь о нем.
— Я сейчас ничего не могу сделать.
— Но есть дела особой важности… Осборн с трудом поднялся и, подойдя к столу, вызвал секретаршу.
— У Координационного комитета низкая точка кипения, — заметил Ванденберг.
— Вы можете сообщить туда, что мы все уладим. — Осборн отдал бумагу вошедшей секретарше.
— Пожалуйста, проследите, чтобы этим занялись. Секретарша взяла бумагу и положила на стол пухлую папку. Она была молода, недурна собой и одета, как на званый вечер: даже министерства подвластны прогрессу.
— Это материалы по Болдершоу.
— Спасибо. А что, моя машина здесь?
— Да, мистер Осборн. Он раскрыл папку и прочитал вслух:
— Министр прибывает в Болдершоу-Фелл в 15 часов 15 минут; его встречает профессор Рейнхарт.
— Значит, завтра, — заметил Ванденберг. — А вы едете?
— Я отправляюсь сейчас, чтобы заранее поговорить с Рейнхартом. — Он сунул папку в портфель. — Если хотите, могу подбросить вас наверх, в Уайтхолл.
— О, это было бы актом милосердия. Они держались друг с другом настороженно, но вежливо, почти старомодно вежливо. Поднявшись, Ванденберг, как бы между прочим, спросил:
— Ну, так когда же все это начнет работать?
— Еще не известно.
— Это становится серьезным.
— Звезды могут подождать. Они уже давно ждут.
— Так же как и комитет. Осборн презрительно пожал плечами, как человек, вынужденный объяснять очевидные вещи; он походил сейчас на грека, убеждающего римлянина.
— Рейнхарт займется военной программой тогда и только тогда, когда сможет это сделать. Так ведь было условлено?
— Но если случится что-нибудь непредвиденное?
— Так уж и случится?!
— Вы читаете газеты?
— Последнее время — только отдел беллетристики.
— А вы почитайте отдел новостей. Если случится что-нибудь непредвиденное, там понадобятся все уши, которыми мы успеем обзавестись по эту сторону Атлантического океана. — Ванденберг кивком головы показал на изображение радиотелескопа, висевшее на стене. — Для нас это не игрушка!
— Так ведь для них тоже, — парировал Осборн. Они вышли. Вскоре из Болдершоу-Фелл позвонил Флеминг, но никого не застал. Джуди приехала в обсерваторию незадолго до Осборна и Рейнхарта и успела поговорить с Харрисом в вестибюле.
— О Бриджере что-нибудь известно? Харрис старательно делал вид, что полирует дверную ручку.
— Два-три раза заходил к букмекеру в Бредфорде. Но больше ничего.
— За ним надо следить.
— Я все время слежу. Приехавшие Осборн и Рейнхарт пригласили Джуди на пункт управления. Там было тихо и пусто. Один Харви возился у стола среди разбросанных бумаг, окурков я грязных чашек. При виде этой картины Рейнхарт всполошился, словно испуганная курица:
— Надо все-таки следить за чистотой.
— А можно будет подвигать облучатель для министра? — поинтересовался Осборн.
— Надеюсь, что да, хотя механизмов сопровождения мы пока не испытывали. Рейнхарт озабоченно семенил по комнате, не замечая знаков, которые делал ему Харви.
— У вас такой вид, словно вы всю ночь не спали, Харви.
— Так и было, сэр. И доктор Флеминг с доктором Бриджером тоже не спали.
— Что-нибудь не ладилось?
— Да нет, сэр. Мы сопровождали источник.
— Сопровождали?! Это по чьим же указаниям?
— Доктора Флеминга, сэр, — беззаботно ответил Харви. — Сейчас мы все вернули в первоначальное положение.
— Почему же мне не сообщили? — Рейнхарт повернулся к Осборну и Джуди. — Вы знали об этом? Джуди покачала головой.
— Флеминг, по-видимому, начинает устанавливать свои порядки, — заметил Осборн.
— Где он? — резко спросил Рейнхарт.
— Там, — Харви показал на дверь аппаратного зала, — с доктором Бриджером.
— Так попросите его уделить мне несколько минут! Пока Харви говорил в микрофон на пульте управления, Рейнхарт сердито семенил по комнате.
— Что вы сопровождали?
— Источник в Андромеде, сэр.
— М-31?
— Нет, сэр.
— Так что же тогда?
— Другой источник из этой же области. С прерывающимся сигналом.
— Вы его слышали раньше?
— Нет, сэр. Вошел Флеминг. Он был не брит, трезв и выглядел очень усталым, но в нем чувствовалось сдержанное возбуждение. В руках он держал рулон диаграммной ленты. На этот раз Рейнхарт не был склонен к попустительству.
— Насколько я понял, вы работали с телескопом? Флеминг остановился и, прищурившись, поглядел на них.
— Прошу прощения, господа. У меня не было времени писать заявление в трех экземплярах. — Он повернулся к Осборну. — Я вам звонил, только вас не было.
— Чем же вы занимались? — спросил Рейнхарт. Раскатав перед ними на столе ленту самописца, Флеминг стал рассказывать.
— Вот так выглядит запись передачи, — закончил он. Рейнхарт удивленно посмотрел на Флеминга.
— Вы хотите сказать — сигнала?
— Я сказал — передачи. Точки и тире. Верно, Харви?
— Было очень похоже.
— И это продолжалось всю ночь. Сейчас источник за горизонтом, но вечером можно будет снова проследить его. Джуди взглянула на Осборна, но помощи от него не получила.
— А как же церемония открытиям — неуверенно произнесла она.
— Да черт с ним, с открытием! — Флеминг резко повернулся к ней. — Как вы не понимаете! Это же голос. Он дошел до нас через миллионы миллионов миль!
— Голос? — Джуди показалось, что ее собственный голос звучит слабо и неестественно.
— Он летел к нам двести лет со скоростью света. Может же ваш министр подождать еще день? Тут Рейнхарт, казалось, пришел в себя. Он иронически взглянул на Флеминга.
— А что, если это просто спутник…
— Это не спутник! Рейнхарт подошел к «погремушке Джэко».
— Прежде чем приходить в такой ажиотаж, Джон, следовало бы проверить весь этот железный лом на околоземных орбитах.
— Мы проверили. Рейнхарт повернулся к Осборну.
— Вы не слышали ни о каком новом запуске?
— Нет.
— Послушайте, — настаивал Флеминг, — если бы это был спутник, он бы не мог всю ночь торчать в центре созвездия Андромеды!
— А вы уверены, что это не большая туманность?
— Мы ее определили. Верно, Харви? Харви кивнул, но Рейнхарт, казалось, все еще сомневался.
— Это могла быть какая-нибудь интерференция или что-то в таком роде.
— Уж как-нибудь я отличу передачу от простого шума, — сказал Флеминг. — Кроме того, в этой передаче есть нечто особое, такое, чего я никогда еще не встречал. Между точками и тире шел модулированный сигнал более высокой частоты, и уж там такое количество знаков… В общем нам придется собрать специальную аппаратуру, чтобы принимать все это. Он нажал на клавишу переговорного устройства и вызвал из соседней комнаты Бриджера. Затем собрал бумаги и сунул их Рейнхарту.
— Посмотрите же. Ведь этого ждут больше десяти лет. А уж если на то пошло, — десять веков!
— Здесь содержится какой-то смысл? — спросил Осборн высоким, визгливым голосом правительственного чиновника.
— Да!
— Вы можете расшифровать передачу?
— О господи! Вы, кажется, думаете, что космос населен бойскаутами, сигналящими азбукой Морзе? Вошел Бриджер. Он был бледен, нос у него подергивался. Однако его присутствие, казалось, успокаивающе подействовало на Флеминга. Бриджер подтвердил его рассказ.
— А может быть, это сигналы очень удаленного космического зонда? — предположил Осборн. Флеминг даже не удостоил его ответом. Джуди собралась с духом:
— Его подавали с какой-нибудь планеты?
— Да.
— С Марса или откуда-нибудь в этом роде? Флеминг пожал плечами.
— Вероятнее, с планеты, обращающейся вокруг одной из звезд в созвездии Андромеды.
— И она сигналит нам? Рейнхарт передал бумаги Осборну.
— Это, несомненно, связанная последовательность точек и тире.
— Тогда почему никто еще не принял эти сигналы?
— Потому что ни у кого больше нет такой аппаратуры. Если бы мы не сделали вам такой чертовски хорошей аппаратуры, вы бы не держали в руках эти записи! Осборн присел на край пульта управления, озадаченно уставившись в запись.
— Предположим, что какое-то мыслящее существо пытается установить с нами связь… Да нет, чепуха!
— Нет, это возможно, — Рейнхарт внимательно изучал свои аккуратные пальчики, всем видом показывая, что он предпочел бы не касаться этой темы. — Если бы другие существа… Флеминг перебил его:
— Не существа, а разумная жизнь. Не обязательно — какие-нибудь зеленые человечки. И даже не обязательно органическая жизнь вообще. Просто разум! По спине Джуди пробежал холодок, но она взяла себя в руки.
— Бр-р! Даже дрожь пробирает!
— И меня тоже, — отозвался Флеминг. Осборн вышел из оцепенения.
— Кого угодно в холод бросит, если это действительно передача из космоса — пробормотал он. В конце концов было решено этим вечером снова проследить за источником таинственных сигналов. Передача прекратилась, по-видимому, просто из-за вращения Земли. Следовательно, можно было поймать сигналы снова. Как только приняли решение, Рейнхарт опять стал спокойным и деловитым. Вместе с Флемингом и Бриджером он раскатал рулоны записей и стал их изучать.
— А знаете, что это может быть? — сказал Флеминг. — Двоичный код.
— Что это такое? — поинтересовалась Джуди.
— Система счета, использующая только две цифры — 0 и 1, а не набор от 1 до 10, как наша обычная, десятичная система. 0 и 1 могут обозначаться точкой и тире. Или наоборот. Наша десятичная система произвольна, а вот двоичная фундаментальна. Утверждение и отрицание, «да» и «нет», точка и тире — это же универсально, черт возьми! — он повернул к ней возбужденное лицо с покрасневшими от бессонницы глазами. — «Философия написана на языке математики» — помните?! Вот сейчас мы и опрокинем все перегородки!..
— Надо отложить торжественное открытием — решил Осборн. — Это не для газет.
— А почему? Осборн поморщился. В его мире все было не просто: ничего нельзя сказать или сделать без соответствующего разрешения. Для него события в Болдершоу-Фелл были лишь частью чрезвычайно сложной системы мероприятий, а над всем этим вырастало то, что олицетворял собою Ванденберг. Нет. Все до мельчайших подробностей должно быть взвешено и как следует обдумано.
— Что мне сообщить репортерами — спросила его Джуди.
— Ничего.
— Ничего?!
— Что мы, тайное общество? — в вопросе Флеминга звучало презрение. Однако Осборну удалось сохранить одновременно доверительный и официальный тон:
— Нельзя давать для широкой публики такую сырую информацию. Необходимо сначала проконсультироваться по этому вопросу, а то, пожалуй, может возникнуть паника: космические корабли, летающие блюдца, чудища с тараканьими глазами… Найдутся идиоты, которые все это немедленно увидят «собственными глазами». Или просто кому-то что-то пригрезится. Нет. В печати ничего не должно появиться, мисс Адамсон. Оставив взбешенного Флеминга на контрольном пункте, они направились в кабинет Рейнхарта, чтобы позвонить министру, а затем уехали.
