Этика безумия
Тау-Сети — маленький бледно-желтый карлик типа G0, вокруг которого обращаются четыре планеты. Строго говоря, ни одна из четырех не является пригодной для жизни. Две из них газовые гиганты. Третья снаружи не имеет атмосферы. Четвертая, последняя, — наоборот.
Эта четвертая планета по величине примерно равна Венере. У нее нет большой луны, которая оттягивала бы воздух, поэтому и атмосфера там похожа на венерианскую: плотная, горячая и химически агрессивная. Человек никогда не наметил бы ее для колонизации.
Но роботы не люди.
На протяжении двадцать первого и двадцать второго столетий их запускали исследовать ту область космического пространства, которая теперь называется изведанным космосом. Ими управляли сложные программы, но задача их была проста. Каждый должен был отыскать пригодную для жизни планету.
К несчастью, они были запрограммированы неправильно.
Их создатели этого не знали, Объединенные Нации этого тоже не знали, а на самом деле программы предписывали роботам найти пригодную для жизни точку. Обнаружив на определенном расстоянии от звезды, к которой его послали, какую-либо планету, робот выбрасывал зонд, который кружил над планетой, пока не находил на ее поверхности место, где состав атмосферы, температура и влажность воздуха и другие условия соответствовали заданным. Тогда робот посылал лазерный импульс в Солнечную систему, а Объединенные Нации в ответ посылали корабль с колонистами.
В отличие от роботов, корабли, везущие колонистов, не могли потреблять космический водород. Они несли запас горючего на борту. Это означало, что им требовалось много времени, чтобы добраться до нужного места, и на их рейсы не продавали обратных билетов. Такие корабли не возвращались.
Так, Наш-Успех заселили потому, что робот прилетел туда весной. Если бы он приземлился зимой или летом, когда ось вращения планеты проходит через главную планету, Процион, он зарегистрировал бы ветер скоростью сто миль в час.
Точно так же заселили Джинкс. Джинкс, на поверхности которого тяготение составляет 1,78, над которым густой воздух, а жизнь возможна на двух узких полосках земли посреди океана. Так же и на Эндсе, где вообще ничего нет. Сейчас на планете Джинкс, похожей на пасхальное яйцо, живут мужчины и женщины пяти футов высотой и пяти футов шириной, самые сильные двуногие в изведанном космосе. Они умирают молодыми от сердечных болезней.
Точно так же заселили Плато. Ближайший к Тау-Сети мир похож на Венеру во всем, кроме одного. Там есть гора, с отвесными склонами, в сорок миль высотой. На ее вершине располагается почти плоская площадка величиной в половину Калифорнии. Эта гора, вырастая из черной плоской поверхности планеты, поднимается в верхние, прозрачные слои атмосферы, где можно дышать. Пики, поднимающиеся из центра плато, покрыты снегом, с них стекают реки, которые падают с обрывистых краев плато в сияющий туман. Робот приземлился на Плато и решил, что в этом мире можно жить.
Прошло несколько столетий.
Дуглас Хукер поднялся над Плато, как звезда. Он был единственным обитателем четырехместного исследовательского корабля. Пятнадцать лет назад он похитил его у Объединенных Наций — у правительства Земли — и бежал на Плато. Вернуть корабль Хукер не решался: на Земле законы строже, чем на Плато.
Остаться на Плато он тоже не мог.
Его не в чем было упрекнуть. Хукера излечили от безумия, то есть сделали из него примерного гражданина. Робот-врач отрегулировал Хукеру обмен веществ, устранив биохимическую причину безумия. Два года психоанализа, гипноанализа и специальной обработки сделали свое дело: одни воспоминания Хукера были изменены, другие приобрели для него новое значение. Специальная обработка была направлена на то, чтобы Хукер не оказывался далеко от робота-врача и его обмен веществ не имел возможности разладиться.
Но он совершил на Плато ужасный поступок. Он не мог здесь остаться. Не мог вынести мысли, что когда-нибудь ему придется встретиться с Грегом Леффлером.
Оставленный им мир превратился из обширной белой равнины в белый мячик. Термоядерный двигатель на корабле Хукера горел ярче и жарче, чем любое солнце. Он потреблял водород из установленного на борту бака. Хотя на корабле имелся водородный насос — одна из первых безопасных моделей, — корабль летел недостаточно быстро для того, чтобы использовать космический водород в качестве топлива.
Когда Плато затерялось среди звезд, Хукер повернул на Вундерленд. Он давно решил лететь на Вундерленд — когда начал всерьез надеяться на выздоровление. Вундерленд — маленькая планета со слабой гравитацией; уютный мир, пусть и далеко от Земли. Техника там всегда отстает от времени на несколько десятков лет. Там наверняка обрадуются лишнему космическому кораблю, особенно такому новому, как у Хукера.
Его могут посадить в тюрьму, хотя он отбыл срок на Плато одновременно с лечением. Зато не убьют. Он согласен отбыть еще один срок: у него отличное здоровье. Хукеру восемьдесят семь лет, но организм крепкий, как у двадцатилетнего. На Земле очень хорошая медицина. Мужчины и женщины Земли ходят по тем дорогам, которые проторили три столетия назад, а их медицина обогнала их.
(И все же… если присмотреться… Двадцать? Нет! Он весь в морщинах. Нет, ни на теле, ни вокруг глаз, ни в глазах не видно ни морщин, ни лет. Они лежат глубже. А для того, чтобы в мозгу пролегли морщины — глубокие морщины, видные снаружи, — нужны десятки лет.)
Хукер повернул на Вундерленд и включил автопилот. Давно уже он не двигался так живо и уверенно. Он улетел от Плато и от тяжких воспоминаний. Теперь можно забывать.
Через несколько часов с Плато поднялась в небо еще одна звезда. Она кружила над Плато, как собака, которая ищет след. Вот она нацелилась на Вундерленд и начала набирать скорость.
2514 год нашей эры, октябрь.
То, что он услышал, не явилось для него новостью. Он долго смотрел на женщину-врача, а потом сгорбился, опустил плечи и уронил голову на грудь.
— Я все время чувствовал, что не такой, как все, — пробормотал он.
— Разве это преступление, Дуг?
Доктору Дорис Хан было за тридцать, как далеко — непонятно. Она была маленькая, восточного типа, ее взгляд излучал мудрость, хотя жизненный опыт еще не дал ей этой мудрости.
— Похоже, что так, — сказал восемнадцатилетний Дуглас Хукер, тонкий, голубоглазый, с соломенными волосами. — И я никак не могу это исправить.
— Отчего же, можешь! Просто ты должен об этом забыть. В нашем мире и в других живут миллионы потенциальных параноиков. И диабетиков, и шизофреников, и эпилептиков — и никто об этом не знает.
— Они сами знают.
— Н-ну, знают…
Дуглас заглянул доктору в глаза:
— А зачем им сообщают? Зачем, если они должны жить так, как будто у них ничего нет? Что теперь со мной будет, доктор? Что я должен делать?
— Ты прав, — кивнула доктор Хан. — А что будет — увидишь через два дня. Во-первых, тебя возьмет на учет Комиссия Планирования Семьи. Если ты захочешь иметь ребенка, ты должен будешь сделать что-нибудь выдающееся, чтобы Комиссия признала тебя гением. Ну, например, изобрести гиперскоростной двигатель.
Дуглас только улыбнулся. Гиперскоростной двигатель — голубая мечта всего человечества.
— Во-вторых, — продолжала она, — в течение всей жизни ты должен не реже чем раз в месяц проходить курс лечения у врача-робота. Ты меня понимаешь? До сих пор за это отвечали твои родители. Теперь ты совершеннолетний. Раз в месяц ты должен проводить сеанс лечения, чтобы стабилизировать обмен веществ. Твой организм химически нестабилен. Не получая противопараноидальных препаратов, ты можешь сойти с ума.
— Это все?
— Все. Лучше ходить к роботу-врачу раз в две недели, чтобы оставался запас.
— Ладно, — сказал Дуглас.
Ему хотелось уйти. Вот уже несколько лет он ждал этого неприятного известия и наконец услышал. Он родился параноиком. Этого нельзя сказать даже Грегу. Дугласу хотелось уйти, спрятаться где-нибудь и зализать раны, но…
— Доктор, насколько это серьезно? Я хочу сказать, что случится, если я приду на лечение на две недели позже, чем следует?
— В первый раз почти ничего. Произойдут незначительные, почти незаметные изменения в мыслительных процессах. Пройдя курс лечения, ты тоже не заметишь перемен. Во второй и третий раз все будет гораздо серьезнее. Видишь ли, Дуг, сойти с ума — значит прожить какое-то время безумным. Если ты проживешь год параноиком, никакой робот тебя не вылечит. За этот год у тебя сформируются определенные привычки. Робот отрегулирует тебе обмен веществ, но не сумеет переделать параноидальный строй мыслей. Тебе понадобится живой психиатр.
Дуглас провел языком по губам и подумал: «Что значит быть параноиком? Как мыслит параноик?»
Ему не хотелось этого знать.
— До свидания, доктор, — сказал он, поднялся и вышел. Доктор Хан, кажется, что-то крикнула ему вслед, но он не был в этом уверен.
2526 год нашей эры, июнь. Канзас-Сити.
В возрасте тридцати лет Дуглас Хукер думал, что знает себя достаточно хорошо. Он давно понял, что является рабом привычек, и стал вырабатывать у себя привычки. В рабочие дни он входил в свой кабинет ровно в десять часов и первым делом включал настольного медицинского робота.
В тот четверг ровно в десять часов он вошел к себе с привычной улыбкой на лице, которой всегда приветствовал своих сослуживцев по «Скайхук Энтерпрайзез». Сегодня он не встретил Грега, но Грег обычно приходил раньше или позже других — чаще раньше. Наверное, он уже работал. Дуг сел за стол, включил аппарат и сунул туда руки. Он почувствовал уколы в подушечки средних пальцев — робот отбирал кровь для анализа. Дуг дождался, когда загорится зеленая лампочка, и отнял руки. Ногти блестели.
Настольный робот был маленький, с ограниченным набором услуг. Он не умел, как большие аптечные роботы, залечивать царапины и разминать застоявшиеся мышцы. Он мог обнаружить в крови инфекцию и в ответ ввести антибиотик широкого спектра действия: выдавал необходимые витамины и превосходно делал маникюр. Пользуясь содержимым двух пузырьков, спрятанных в его внутренностях, робот регулировал Дугласу Хукеру обмен веществ. Когда какой-либо препарат заканчивался или робот регистрировал отклонение от нормы, на пульте загоралась красная лампочка.
Увидев полную корзину входящих документов, Дуг нахмурился, потом вздохнул и принялся за работу. В коридоре было тихо, отвлекаться было не на что, но работа продвигалась медленно. Дуглас не мог сосредоточиться. Это не была весенняя тоска: городские жители ее никогда не испытывают. Это было предчувствие чего-то неминуемого.
Неминуемое случилось в полдень. По внутреннему телефону позвонил Грег Леффлер:
— Дуг? Все готово. Бросай свои дела и приходи.
Дуг отложил недоеденный сандвич и поспешно вышел из кабинета. Очутившись на улице, освещенной ярким полуденным солнцем, он заморгал. Вскочив в одну из машин, стоявших у входа в административный корпус, Дуг направил ее к конструкторскому. Он уже собирался припарковать машину у входа, когда краем глаза заметил в стороне темную громаду в четыре этажа высотой. Дуглас поехал туда.
Там его ждал Грег, прислонясь плечом к подножию огромного усеченного корпуса и ухмыляясь, как счастливый папаша.
— Ну не красавица ли?
— Нет, — ответил Хукер, потому что машина не была красива. — Работать будет?
— Если не будет, подадим в суд. Ее нельзя испытать здесь, нужно отправить на Луну.
— И что дальше? — Дуг почувствовал, как в кровь поступает адреналин.
Все решения были приняты два года назад. Получен ощутимый результат — вот он, в четыре этажа высотой. Вот-вот подтвердятся расчеты и исполнится давняя мечта.
Безопасный водородный насос.
В течение сотен лет роботы-разведчики исследовали космос, передвигаясь со скоростью чуть меньшей скорости света, и использовали в качестве топлива межзвездный водород, который собирали с помощью конических электромагнитных полей радиусом двести миль. В течение этих лет люди летали со скоростью втрое меньшей скорости света и возили запас горючего с собой. Электромагнитное поле водородного насоса убивает все живое в радиусе трехсот миль. Никому не удавалось сконструировать щит, который предохранял бы хордовые организмы от воздействия поля электромагнитной ловушки…
…до тех пор, пока «Москоу Моторс» не построила вот это.
В поле ловушки этого мотора имелось мертвое пространство. Туда можно было поместить корабль, который может лететь куда угодно, не заботясь о запасах топлива.
Два года назад «Скайхук Энтерпрайзез» приняла заказ на строительство такого корабля. Это была программа Объединенных Наций, обеспеченная всеми богатствами Земли. Когда подписывали контракт, президентом фирмы был отец Дуга Хукера; только в прошлом году он передал предприятие Дугласу, а сам уехал на Белт. Около года Дуг отвечал за строительство корабля. Он дал Грегу Леффлеру карт-бланш — не потому, что они дружили пятнадцать лет, а потому, что Грег был гениальным конструктором.
— А дальше мы пристыкуем к ловушке корабль и полетим куда-нибудь. Корабль давно готов. Как ты думаешь, чем я занимался в апреле и мае? Торчал на Луне, осматривал корабль. Он готов к полету. Осталось только доставить на Луну насос.
Дуг кивнул. На мгновение он позавидовал Грегу. Корабль был детищем «Скайхук Энтерпрайзез», детищем Дуга Хукера, но все равно это был корабль Грега. От носа до кормы. Если проект окажется успешным, этот корабль покорит весь ближний космос.
— Как поживает Джоанна? — спросил он.
Леффлер с гордым видом улыбнулся;
— О, она такая красивая и задумчивая! Еще месяц — и опять будет играть в теннис. А как Кларисса?
— Прекрасно.
— Мы давно не собирались вместе. Давай сегодня вместе пообедаем. Отметим событие.
— Давай. Где?
— У нас. Ты еще не видел наш новый дом.
— Верно, — уклончиво ответил Хукер.
Ему не удавалось светское общение. Он неловко себя чувствовал в толпе и среди незнакомых людей. В компании Грега и Джоанны можно было отдохнуть, но на работе даже их присутствие не приносило облегчения.
— Дуг?
— Да?
— Вы с Клариссой поженились гораздо раньше, чем мы с Джоанной. Почему у вас до сих пор нет детей? Решили уступить нам пальму первенства?
Хукер хотел ответить: «Решили дать вам возможность рискнуть первыми», но тогда Грег продолжит расспросы. И Дуглас сказал правду:
— Меня забраковала Комиссия Планирования Семьи.
— Вот как? — Леффлер не стал спрашивать почему, но оставил Хукеру возможность высказаться.
— Знаешь, пойду-ка я работать, — сказал Дуг. — Ты поедешь на Луну наблюдать за испытаниями?
— Если «Скайхук» оплатит дорогу.
— Направь мне рапорт. До вечера.
2557 год нашей эры, август. Скалистые Горы.
Они лежали на солнце у бассейна в зимнем саду у Грега. Все трое были мокрые, вода стекала с них, образуя на красных плитках пола лужицы. Женщина, Джоанна, была высокая, крепкая брюнетка с красивыми ногами. Один из мужчин, Дуглас Хукер, был слишком худ и слаб для своего роста, а второй — Грег Леффлер — имел мускулатуру атлета и загар бродяги. Они лежали, отдыхая от гонок в бассейне.
На улице было холодно, хотя морозы еще не начались. Зимой снег засыплет весь двор, но на крыше зимнего сада будет таять. Дом Грега стоял высоко в горах, на склоне крутого утеса. Снаружи он казался частью горы. Добрая половина дома располагалась внутри горы. Лениво, с грустью, но без боли Дуг представлял, что Кларисса рядом с ним. Золотистые волосы, уложенные в прочную замысловатую прическу, густой загар… Сейчас она дремала бы, пригревшись в лучах солнца, падающих сквозь прозрачную крышу зимнего сада. Он не видел ее десять лет. Она вышла замуж сразу же после развода с ним и через два года имела двоих детей.
Грустно, но не больно. Она не получила алиментов, но пыталась их добиться, и это облегчило Дугласу боль расставания. Образ Клариссы исчез, и Дуг перевернулся на спину.
— Через месяц мы уезжаем, — сказала Джоанна с сожалением в голосе.
— Вы сошли с ума, — сказал Дуг.
— Вовсе нет, — Грег приподнялся, опираясь на локоть. — У Земли нет будущего, Дуг.
— Ты хочешь сказать, что у Плато есть будущее?
Куда бы вы ни отправились, я все равно скажу, что вы сумасшедшие, но Плато! Пройдет пять поколений — и там будет так же тесно, как на Земле!
— Значит, ты признаешь, что на Земле тесно?
— Да, но это плата за цивилизованную жизнь.
— Я не хочу платить. Я уезжаю, — самодовольно заявил Грег. Он не раз приводил этот аргумент на протяжении последних нескольких месяцев. — К тому времени, как на Плато станет тесно, будет достаточно других колоний, так что места хватит всем. А на Плато очень красиво. Ты видел снимки.
— А если это фальшивка?
— Нет, они подлинные.
— Я все-таки не понимаю, зачем рисковать? Десяток световых лет в четырехместном корабле! Что, если вы столкнетесь с метеором?
— Что, если к нам залезет гоблин? Ради святого Петра, Дуг! Я сам строил эти корабли. Они абсолютно дракоустойчивы.
Дуглас поморщился и перевернулся на живот. Он сам не знал, почему упрямится. Грег уезжает, с ним уезжает Джоанна, уезжает и их старшая дочь Марсия с мужем. Грег продолжает говорить об этом только потому, что надеется, что Дуг передумает и присоединится к ним, а Дуг все не хотел ехать.
Но мысль о том, что Грег и Джоанна уезжают, наполняла его безотчетным страхом.
— Корабль уже готов?
— Да, со вчерашнего дня. Мы можем лететь в любое время.
— Вы обещали, — сказал Дуг, — что сначала позволите мне осмотреть корабль.
— Обещали. Хочешь завтра? Я дам тебе ключ.
— Хорошо.
Фирма «Скайхук Энтерпрайзез» построила обещанный корабль. Сейчас сотни таких кораблей разбросаны по космосу в радиусе пятнадцати световых лет от Солнечной системы, а это значит, что земная информация устарела на пятнадцать лет. Однако известий о том, что скайхуковский корабль с водородным насосом потерпел аварию, не было. «Скайхук» уже работала над проектом более вместительного корабля, способного нести тысячу колонистов в состоянии стаза. Четырехместный исследовательский корабль был пока единственной летающей моделью с водородной ловушкой.
Он состоял из трех самостоятельных частей, которые легко стыковались и легко разъединялись для осмотра. Ловушка, жизненное пространство и двигатель. И ускорители, но они не в счет. Они не в счет, потому что ими люди пользовались в течение многих веков. Это ракеты, наполненные до предела сжатым гелием. Управляемые автопилотом, они поднимут корабль Грега на высоту, на которой он может спокойно включить термоядерный двигатель. Хукер не заметил их, как не заметил бы велосипед среди прочего багажа. Исключительно простые и дракоустойчивые аппараты.
Водородный насос Хукер осматривать не стал, зная, что ничего в нем не поймет. Термоядерный двигатель он оставил без внимания по двум причинам. Если в водородной ловушке или в двигателе и есть дефекты, Хукер их не найдет.
Его единственной надеждой оставалось жизненное пространство. Оно было слишком просторным даже для четверых пассажиров. Не у всех жителей Земли такие просторные дома. Правда, пассажир такого корабля не может выйти на улицу подышать свежим воздухом. Жизненное пространство представляло собой цилиндр, по продольной оси которого проходила труба, соединяющая водородную ловушку с двигателем. Где-то на пульте управления есть аварийная кнопка Если на нее нажать, труба разъединяется, а жизненное пространство отделяется от двигателя и дрейфует в космосе, ожидая почти несбыточного спасения.
Там были две большие спальни, со звукоизоляцией и замками на дверях — для надежного уединения. Был гимнастический зал с тренажерами, которыми можно пользоваться при гравитации корабля и в невесомости, с лампами солнечного света, массажными кушетками и баней. Была маленькая столовая с кнопками в стене, чтобы командовать кухней.
Хукер шел по кораблю, словно боясь его. Он на самом деле боялся его, только не знал почему.
Был там и робот-врач, сложнейший из известных людям. Он сам синтезировал биохимические соединения, выращивал лоскуты кожи и органы для пересадок, используя в качестве материала отходы. Он мог вылечить что угодно. Теоретически, он мог бесконечно долго обеспечивать своему хозяину молодость и здоровье. Робот был создан не в «Скайхук Энтерпрайзез». Этого красавца создала компания «Москоу Моторс» — индустриальный гигант, финансируемый вторичным государством СССР, — согласно контракту о постройке корабля.
Хукер был знаток медицинских роботов. Он осмотрел саркофаг и подключенные к нему приборы и не нашел изъяна.
В меру своих сил он проинспектировал кухню. Кухонная техника тоже вырабатывала пищу из отходов. При этом осуществлялись невероятно сложные превращения, но любой химический процесс можно повернуть вспять, имея должную изобретательность и должный запас энергии. Корабль черпал энергию от термоядерного двигателя, который располагал бесконечным запасом топлива.
Самым простым агрегатом на корабле оказалась вентиляционная установка. Хукер даже не стал ее осматривать. Когда до нее дошла очередь, он уже падал с ног от усталости. Он плюхнулся на одну из кроватей и уставился в потолок, излучающий мягкий свет.
Насколько он мог судить, на корабле все в полном порядке. В полнейшем. Какой смысл в осмотре? Любой дефект, который может обнаружить администратор Дуглас Хукер, будет устранен в течение пяти минут.
Они улетают, они уже собираются в дорогу. Улетают Грег с Джоанной и Марсия с… — забыл, как зовут мужа Марсии. Зачем их удерживать? У Хукера есть другие друзья! Ведь так?
Он вспомнил одиннадцать имен и силился припомнить двенадцатое, но тут ему пришло в голову, что все это люди, с которыми он познакомился через Грега и Джоанну. Все, кроме двоих, но их он не видел с тех пор, как Кларисса улетела в Вегас, оставив на столе свадебный торт, на котором восковые жених и невеста стояли друг к другу спиной. Значит, он знает только девятерых, с которыми виделся лишь на вечерах и беседах у Джоанны.
Ему всегда было трудно сдружиться с человеком. Он чувствовал себя неловко в присутствии незнакомых людей, постоянно гадая, что же они о нем думают.
Это касалось и друзей. Между ними и Хукером стоял барьер — его тайна. Кажется, только два человека на Земле знают, что Хукер — потенциальный параноик. Раньше знали трое, но отец улетел на Белт, чтобы начать жизнь заново. Наверное, он рассчитывал, что по белтскому закону о планировании семьи, более либеральному, чем на Земле, ему будет позволено иметь второго ребенка, когда по истечении семилетнего срока он станет гражданином Белта. Он прожил два года. Он курил, и на пульте управления у него стояла пепельница. Однажды, садясь на какой-то безымянный астероид, он сделал неудачный маневр и пепел запорошил ему глаза. Корабль разбился. Осталось лишь два человека, которым была известна тайна Дугласа, — оба врачи. Кларисса не знала. Она проболталась бы.
Тайна парализовала язык Дугласа, он стал неловким и неинтересным собеседником. Он никогда не напивался, боясь, что развяжется язык. Человека не узнаешь как следует, пока не увидишь его пьяным, а Дугласа Хукера никто не видел пьяным.
Посмотрим правде в глаза, решил Хукер. Улетая на Плато, Грег и Джоанна лишают его общества друзей.
Это можно расценить как вызов.
Хукер соскочил с кровати и покинул корабль. Он скажет Леффлерам, что их корабль абсолютно надежен. Когда они улетят, он заведет новых друзей, соберет свою собственную компанию. Все это время он слишком много внимания уделял работе.
Однако ему уже шестьдесят один год, и его привычки полностью сформировались.
Август 2570 года нашей эры. Канзас-Сити.
Вот как это случилось.
Раз в полгода к Хукеру приходил человек, обслуживающий настольного робота-врача. Его звали Пол Юргенсон. Он всю жизнь занимался обслуживанием медицинских роботов — самых разных: от огромных аварийных, которые устанавливаются в аэро- и космопортах и принимают одновременно нескольких пациентов, до маленьких, размером с тумбочку, которыми оборудуют самолеты и космические корабли, совершающие короткие рейсы. Юргенсон не был особенно талантливым, поэтому на работе он не скучал и старался делать ее хорошо.
Он пришел в четверг, последний рабочий день недели и последний четверг августа. Как всегда, Дуг Хукер ушел с работы раньше, чтобы не мешать ему. Юргенсон разобрал робота и принялся осматривать детали. Увидев, что пузырьки для специальных смесей почти пусты, он печально покачал головой. Хукер не знал, что Юргенсон — третий человек на Земле, которому была известна его тайна. Он догадался о секрете Хукера и не сомневался в том, что его догадка верна. Нельзя скрыть лысину от своего парикмахера.
В печальном настроении Юргенсон наполнял пузырьки. Мистер Хукер к каждому Рождеству присылал ему билет в двадцать пять марок (подарок делала фирма от имени Хукера, но Юргенсон этого не знал). В последнее время мистер Хукер потреблял больше противопараноидальных средств, чем когда-либо. Значит, у него неприятности. Юргенсон знал это по опыту. Ему захотелось чем-нибудь помочь Хукеру.
Как обычно, он заменил иглы, пузырьки со спиртом, ампулы с витаминами и тестостероном. Проверил провода, два из них заменил. Не похоже, что они завтра перегорят, но кто знает. Маникюрные инструменты заменялись автоматически. Юргенсон, нахмурившись, глядел на робота и прислушивался ко внутреннему голосу, которому обычно доверял. Должно быть, он прав. Юргенсон собрал робота и выкрутил красную и зеленую лампочки, чтобы проверить даты на их цоколях.
Им было десять лет. В то время люди работали на совесть. Законы были суровые. Но десять лет — это много даже для лампочек, рассчитанных на тридцать лет. Юргенсон бросил их в мусоропровод и поставил на их место новые. Соединив соответствующие контакты, он убедился, что обе лампочки исправны.
Он ушел, помахав рукой личной секретарше Хукера. Они знали друг друга почти пятьдесят лет, но за все время не сказали друг другу ничего, кроме «здравствуйте» и «до свидания». Мисс Петерсон была красавица, но Юргенсон считал, что ему очень повезло с женой, и боялся, что она что-нибудь узнает. Он никогда не волочился за женщинами.
2570 год нашей эры, декабрь.
Хукер вошел в административный корпус.
— Привет, трудяги! — сказал он, как говорил каждое утро вот уже… он и сам не знал сколько лет.
Ему ответил нестройный хор голосов. Хукер вошел в свой кабинет ровно в десять часов.
Корзинка для входящих документов была полна. Протянув руки роботу, Хукер окинул ее хмурым взглядом. Может быть, зря он сократил число договоров?
Бумажной работы стало меньше, расходы сократились, но… Временами Хукеру казалось, что «Скайхук» переживает застой.
За последние двадцать лет «Скайхук» не выпустил ни одной новинки, кроме кораблей для колонизации космоса, которые сейчас находятся в распоряжении Объединенных Наций.
Леффлеры уже, наверное, на Плато. Интересно, они отправили ему лазерную телеграмму? Если отправили, она дойдет не раньше, чем через двенадцать лет.
Что случилось с роботом? Он давно должен отпустить руки. Дуглас сам отнял руки. Сопротивления он не почувствовал, пальцы были сухие, отполированные ногти блестели. Черт, пробормотал он, зеленая лампочка перегорела. Не забыть позвать Юргенсона, подумал Дуглас.
Однако он этого не сделал. Раньше ничего подобного не случалось, и у Хукера не было привычки, которая подсказала бы, что делать. А Юргенсон придет в феврале. Хукер скоро привык к отсутствию зеленого сигнала. Он угадывал с точностью до секунды, когда робот заканчивал процедуры.
На самом деле перегорела красная лампочка. Ее проводка не работала уже несколько месяцев. Она оборвалась, когда Юргенсон проверял исправность новых лампочек.
2571 год нашей эры, февраль.
Перемены происходили медленно. Сначала Дуглас ничего не замечал. Дни шли за днями, и Дугласу стало казаться, что его мысли сделались яснее. Непонятно, отчего он становился умнее. Все, что беспокоило его… имело общую причину. Наверняка. Требовалось выяснить эту причину.
Служащие Дугласа приходили на работу в десять и уходили домой в четыре. Обычно Дуглас вместе со всеми шел на стоянку автомобилей, стараясь не выделяться из толпы, и раскланивался с теми, кто говорил «до свидания». В четверг первого февраля Дуглас не ушел с работы. Он кивнул, когда личная секретарша напомнила ему, что рабочий день закончился: он машинально улыбнулся ей, когда она попрощалась с ним. Потом он сел.
Городской шум не мешал ему. В кабинете Хукера была устроена звукоизоляция, освещение не зависело от солнечного света, ложные окна выходили на иные миры, к каждому из которых подлетал корабль с водородной ловушкой производства фирмы «Скайхук Энтерпрайзез». Посетителей это впечатляло, а Хукер мог забыть обо всем.
Он думал о том, что в его жизни сложилось не так.
У него нет друзей.
У него нет увлечений. Он хотел завести хобби, но выяснилось, что он терпеть не может игры. Он очень обижался, проигрывая, и всегда разочаровывался в игре раньше, чем успевал достичь мастерства, достаточного, чтобы выигрывать…
В его жизни были только работа и Дворец. Это был дом терпимости, слывший очень респектабельным и дорогим. Если бы Хукер умел играть… но он этого не умел. Он отправлялся во Дворец, когда это требовали его гонады, и уходил, когда они успокаивались. Мало кто из девушек знал его по имени.
Работа полностью состояла из привычек. Он скользил по жизни как во сне, и снилось ему все время одно и то же — легкое поражение. Так было много лет. Началось это…
Когда его оставила Кларисса? Он злобно оскалил зубы. Если причина в этом, он разыщет ее, где бы она ни скрывалась! И дети, ради которых она предала его… Нет. Он помнил минуты радости, светлые дни жизни, которые случались и после ухода Клариссы.
То Рождество в компании сослуживцев, несколько десятков лет назад. Увлекшись чьей-то идеей, они не расходились до трех часов утра, собирая из остатков материала робота. Тело сделали из пенопласта, используемого в аварийных системах кораблей с водородными ловушками. Робот весил не больше двадцати фунтов, если не считать двадцати фунтов металлической начинки, а ростом был в двадцать футов. Ему сделали большие плоские ступни и грубое страшное лицо. Да, это придумал Грег: он подал идею, он же предложил и техническое решение. Робота оставили на тротуаре 217-й улицы, на движущейся дорожке, бегущей на запад, и запустили на восток, так что он стоял на месте, отсчитывая время. Сотрудники «Скайхука» дождались семи утра, когда в автоматический ресторан, расположенный неподалеку, стали сбегаться посетители. Какая поднялась суматоха!
Леффлер?
Конечно, Леффлер! Он дождался, пока Дуг попадет в полную зависимость от него, и уехал. Чертовски просто! С тех пор Дуг не знал ни минуты настоящей радости.
Губы Хукера подобрались, обнажая зубы. Ноздри раздулись и побелели. Как просто! Почему он не понял этого раньше? Леффлер преследовал его все время, с самого университета, не давая возможности завести собственных друзей и жить по своему разумению. Многолетний заговор, который осуществился, лишь когда Дугласу исполнился шестьдесят один год. Но теперь, теперь, когда его глаза раскрылись, ему понятна вся подоплека этого плана. Водородная ловушка — только часть его. Из-за нее работа была очень сложной и многогранной и отнимала у Дугласа все время. Очень хитрая ловушка. Интересно, Кларисса участвовала в заговоре? Наверное. Впрочем, точно ничего сказать нельзя. Но… С Клариссой его познакомил Грег, не так ли?
Дуг откинулся на спинку стула. Его лицо сделалось почти спокойным. Клариссу, где бы она ни была, не стоит впутывать в это дело. Она пешка, король — Грег. Грег Леффлер должен умереть.
Далеко за полночь Дуглас принял решение. Секретарша давно ушла: он недоумевал почему, пока не сообразил, который час. Он справится один, он умеет обращаться с лентой. Дуглас продиктовал заявку на покупку одного корабля по стандартной цене. Цель: покинуть Землю (он не сказал, куда направляется, — Леффлер мог оставить шпионов где угодно). Он запечатал ленту в конверт и опустил в почтовый ящик по пути домой.
Грег получит ответ через три дня. К понедельнику у Дуга будет скайхуковский корабль, а тогда…
— Привет, трудяги! — сказал Дуглас Хукер, входя в административный корпус. Отряд секретарей хором ответил на приветствие. Они не заметили в нем ничего необычного. Он всегда ходил так: быстро, чуть торопливо, глядя прямо перед собой, отвергая дружбу еще до того, как ему ее предложат.
Он вошел в кабинет, протянул роботу руки, подержал минуты две и отнял. Нужно вызвать Юргенсона, подумал он и усмехнулся: какая обыденная мысль! Есть дела и поважнее. Где этот конверт со штампом Объединенных Наций?
Вот он. Дуглас вскрыл его, вынул кассету размером с кредитную карточку и вставил в настольный магнитофон.
Отказ потряс его до глубины души. Он прокрутил ленту еще раз, не желая верить услышанному, потом еще раз. Все верно: ему отказали.
Выводы напрашивались ужасающие. У Дуга было три дня на размышления, и с каждым часом сущность заговора Леффлера становилась все понятнее. Все большее число людей оказывалось втянутым в заговор. Леффлер не справился бы с такой работой без посторонней помощи.
Но никогда Дуг не думал, что и правительство станет участником заговора!
Нужно быть очень осторожным. Возможно, он уже выдал себя.
2571 год нашей эры, февраль. Восточный Нью-Йорк.
Кто-то украл корабль производства «Скайхук Энтерпрайзез».
Вскоре после обеденного перерыва зазвонил телефон, и хорошенькая женщина, назвавшаяся личным секретарем президента фирмы, испуганно сказала:
— Это был корабль мистера Хукера. Он хотел разработать новую модель и заказал рабочую модель корабля той марки, которую сейчас выпускает его фирма. Сегодня утром корабль пропал.
Лофери спросил:
— На нем были газовые ускорители?
И подумал: конечно, были. Без них он не взлетел бы, то есть взлетел бы, но расплавил бы весь Канзас-Сити. А может, его тащил буксир?
— Были.
— Зачем?
— Мистер Хукер заказал рабочую модель в полном снаряжении.
— О Боже! — Лофери почесал затылок.
«Вот идиот! Рабочая модель ему понадобилась, да?»
А теперь в космосе дрейфует корабль с термоядерным двигателем. Отключить парочку предохранительных реле, снять с двигателя щит — и корабль превратится в термоядерную бомбу.
— Мы сейчас вышлем к вам людей. Мистер Хукер на месте?
— Он сегодня не выходил на работу.
— Ладно, дайте мне его домашний адрес. Когда он появится, скажите, чтобы сразу же позвонил нам.
Разрозненные факты постепенно стали складываться в стройную картину.
Во-первых, «Скайхук». Территория хорошо охраняется. Едва ли кому-то удалось бы проникнуть туда незамеченным. Охрана осуществляется не людьми, а роботами, и всякое несанкционированное вторжение было бы десятки раз сфотографировано. Автоматика должна была подать сигнал тревоги.
Во-вторых, звонили с Белта. Несколько миллионов человек владеют половиной Солнечной системы и контролируют политическую власть, сравнимую с Объединенными Нациями. Они возмущены. С Земли взлетел корабль с термоядерным двигателем без соответствующего предупреждения и теперь буравил космос, стремясь к окраине Солнечной системы и игнорируя лазерные сигналы. Лофери пообещал возместить убытки. Больше он ничего не мог сделать.
Хукера нигде не могли найти. Если он и был дома, то не отвечал на телефонные звонки.
Вернулись газовые ускорители. Люди Лофери сразу же занялись ими, ища следы преступления. Вторичное прохождение сквозь атмосферу не уничтожило отпечатки пальцев на их блестящих поверхностях. Среди многих отпечатков были отпечатки пальцев Хукера.
Лофери попросил у начальства ордер на обыск квартиры Хукера. Похоже было, что Хукер сам у себя украл корабль.
Двадцать седьмого числа, ближе к вечеру, кто-то нашел заявку Хукера на покупку корабля с водородной ловушкой. По ряду веских причин заявка была отклонена. Во-первых, Хукер не назвал ни цели полета, ни пункта назначения. Во-вторых, Объединенные Нации не слишком охотно раздавали желающим корабли с термоядерными двигателями, а Хукер…
Лофери почувствовал, как волосы встают дыбом. Хукер — потенциальный параноик.
В этот вечер появился Юргенсон. К этому времени Лофери уже был в Канзас-Сити. Он решил сам расспросить Юргенсона.
— Он принимал слишком много этой гадости, — сказал Юргенсон, кивая на знакомые пузырьки, сейчас совершенно пустые. — Это нехорошо. Я знал многих людей, которые принимали такую же дрянь. Если им ее не давать, у них что-то расстраиваемся в голове. Когда у них неприятности, они принимают больше лекарств.
— Есть ведь сигнальная лампочка.
Юргенсон хрустнул пальцами;
— Я во всем виноват. Я вставил плохую лампочку. Но она работала, когда я поставил ее. Не понимаю, почему она не горела после.
— Какой врач лечил Хукера?
— Врач-человек? Не знаю. Может, мисс Петерсон знает.
Лофери спросил мисс Петерсон.
Тем временем был подготовлен ордер на обыск. На Земле высоко чтили неприкосновенность личности. Такой ордер был не то что рекламная листовка. Выяснилось, что Хукер жил под крышей небоскреба в центре Канзас-Сити.
Он оставил дома письмо, очень длинное. Там говорилось, что, поскольку у Хукера нет друзей и определенной цели в жизни, он решил провести остаток дней по-своему. Он отправляется на край Вселенной. Нет, он не рассчитывает на успех. На корабле с термоядерным двигателем можно жить неопределенно долго, но это не значит бесконечно. И все же он решил попробовать.
Такое письмо мог продиктовать вполне здоровый человек. Синтаксис был в порядке, голос звучал спокойно. Безумной была лишь цель Хукера. Но он признанный сумасшедший, ведь так?
Лофери снова позвонил на Белт. Корабль Хукера уже вышел за пределы внутренней системы и был настолько далеко от Белта, что наблюдение за ним можно было прекратить. Едва ли чей-то путь пройдет через огненный выход корабля, прежде чем он рассеется. Да, корабль действительно направляется к краю Галактики.
Немного отклонился от курса, подумал Лофери. Надо было посоветовать Хукеру лететь вдоль оси Галактики: там меньше опасность во что-нибудь врезаться. Наверное, Хукер об этом не подумал.
Волнение постепенно успокаивалось. У Лофери было много других дел. В деле Хукера он мог предпринять только одно. Вот что он придумал однажды.
— Проследите за Хукером, — попросил он сотрудников Политического Отдела Белта. — Мы вам за это заплатим сколько потребуется. Я хочу знать, не повернет ли он назад и не направится ли к какому-нибудь необитаемому миру.
Рано или поздно это случится, думал Лофери. Хукер со временем обратится к корабельному роботу-врачу. Вот и все. Робот вылечит его, а тогда Хукер либо вернется на Землю, чтобы предстать перед судом за похищение корабля с термоядерным двигателем, либо отправится в одну из колоний. Скорее всего, он выберет последнее. Похищение термоядерного двигателя — одно из самых тяжких преступлений на Земле. Впрочем, можно было бы договориться: простить Хукера, если он вернет корабль.
Через три недели пришло известие: фотохимическая телеграмма о том, что корабль Хукера повернул к Тау-Сити. Лофери признал, что Плато — хороший выбор.
В течение двух столетий население Плато страдало оттого, что нечем было пополнять банки органов, но потом ученые-аллопластологи разработали методику присадки чужеродных материалов к органам человеческого тела. Через это прошли все населенные миры. Самое ужасное было то, что существовал единственный способ добычи материала для пересадок.
На Плато немногочисленные представители правящего класса решали вопрос жизни и смерти своих подданных. Жизни, потому что, имея доступ к банку органов, человек может жить вечно. Смерти, потому что за любое преступление можно казнить, если запасы органов в банке истощаются. Население не протестовало: все хотели жить вечно.
Потом появилась аллопластология. На Плато не стало банков органов и смертной казни.
Лофери отправил на Плато лазерную телеграмму, предупредив местные власти, что на их планету вскоре сядет похищенный корабль. Он не знал, что прибудет на Плато раньше: корабль или телеграмма. Корабли с термоядерными двигателями летают быстро.
Март 2571 года нашей эры по корабельному времени.
Корабль летел сам. Все, что требовалось от Дуга, — не входить в плоскость Белта, а через две недели взять курс на Тау-Сити. Две недели Дуг летел, направляясь в никуда. Он оставил такое письмо, что полиция должна поверить: у него нет определенной цели, он летит в неизвестность и больше не вернется.
Дуглас следил, не появится ли поблизости золотистый корабль белтской полиции, читал и перечитывал инструкции, знакомясь с корабельной техникой. Только выйдя за орбиту Плутона, он немного успокоился.
Насколько он мог судить, за ним никто не гнался. Впрочем, никакая погоня не могла бы его остановить: нельзя остановить корабль в космосе. Его можно только уничтожить, но Дуглас в это не верил. Он вырвался из многолетнего плена, теперь ему предстоит… долгое ожидание. До Тау-Сити одиннадцать целых девять десятых светового года. При той скорости, которую со временем разовьет корабль, полет займет меньше субъективного времени, но все же…
Он нахмурился. Давно уже он не обращался к роботу-врачу. Глупо было бы заболеть и умереть сейчас, когда отмщение превратилось в реальность.
Хукер забрался в саркофаг и заснул.
Робот пришел к выводу, что необходимо коренным образом изменить обмен веществ пациента. Хукер проснулся со странным чувством. Он не узнавал самого себя. Это было страшно. Дуглас казался самому себе тугодумом и тупицей. Он не помнил, за что хотел убить Грега. Он помнил только, что друг всей его жизни причинил ему величайшее зло. «Может быть, стоит вернуться? — подумал он. — Нет, нельзя: он кончит в банке органов в наказание за похищение корабля».
А если отправиться в другую колонию? Этот вопрос поставил Дугласа в тупик. Все вопросы, которые он задавал себе, ставили его в тупик. Что бы там ни было, Плато — самая верная ставка. Это единственный мир, в котором нет смертной казни. Если там решат, что он совершил преступление, его станут лечить.
Голова гудела. В самом деле, нужно лечиться. На корабле хороший робот, он вылечит любую болезнь.
Хукер летел все дальше.
Время шло, а с Хукером происходили странные вещи. Он продолжал держать зло на Грега Леффлера, он не мог избавиться от навязчивой мысли; он трясся от ярости, когда она приходила ему в голову. Заговорщики испортили робота!
Нет, больше! Однажды, давно, Грег Леффлер и его приспешники испортили всех роботов-врачей на Земле. Всю жизнь Дуглас Хукер лечился с помощью роботов. И всякий раз, как он обращался к роботу, тот околдовывал его тело и душу, делая Дугласа покорным.
Что же делать? Его жизнь зависит от робота.
Через несколько дней Хукер справился со своим страхом, а может, просто привык к нему. Он принялся за работу. У него была толстая инструкция по ремонту робота. Хукер выучил ее наизусть. Подготовившись таким образом, он стал разбирать робота на части. Трудно было решить, что нужно отключить. Тогда Хукер подошел к задаче с другой стороны: чего не стоит отключать. Обезболивание, гигиенические процедуры: маникюр, стрижку, массаж. Нужно оставить витамины, антибиотики, диагностические процедуры и хирургические — кроме операций на голове. Их никак нельзя оставить. Противохолестериновые препараты, синтетические компоненты крови, аллопластические процедуры и инструменты…
Через два месяца работа была закончена. Робот уже не сумеет влиять на рассудок Хукера. И все же Хукер его боялся.
Однако он лег в саркофаг. Да, он сумасшедший, но не глупый.
Проснувшись, он понял, что роботу можно доверять.
2583 год нашей эры, август. Плато.
Плато светилось в безмятежном небе, словно капелька серебра. Хукер остановил корабль неподалеку от планеты, но не слишком близко, и на какую-либо определенную орбиту ложиться не стал. Он принялся исследовать планету, отыскивая Гору.
Он никак не мог ее найти. Хукер развернул корабль, чтобы сделать виток вокруг планеты. Какая досадная задержка для нетерпеливого человека! Ему пришло в голову включить радио. Он отключил его, потому что полиция Плато постоянно пыталась передать ему свои распоряжения. Теперь он решил воспользоваться радиосигналом для ориентации в пространстве.
— …вызывает Дугласа Хукера. Дуглас Хукер, ответьте, пожалуйста. Чем мы можем вам помочь? Объединенные Нации передали, что вы летите на похищенном корабле. Это верно? Чтобы приземлиться, вам понадобится корабль-буксир. Выберите, пожалуйста, определенную орбиту, чтобы мы могли найти вас. Дуглас Хукер…
Хукер нахмурился, разглядывая в телескоп серебряное поле. Вот здесь, если верить приборам, должна быть Гора. Где же она?
Ну конечно, ее заслоняют облака. Там, наверное, дождь или туман.
Хукер улыбнулся и стал спускаться.
Он быстро погружался в туман, окружающий Гору. Если на него направлены радары, то его уже засекли, но что они могут сделать? К нему не может приблизиться ни один пилотируемый аппарат. Поле водородной ловушки так же смертоносно, как и раньше; от него не страдает только «мертвое пространство». Нужно всего-то включить ловушку.
По радио ничего не слышно. Значит, в его направлении ничего не передают. Хорошо. Он находится где-то рядом с Горой.
Около года назад по корабельному времени он встретил лазерную телеграмму Леффлера. Она была сладкоречиво-дружественной, наверное Леффлер хотел усыпить бдительность Хукера. Однако он допустил серьезную ошибку: послал фотографии своего дома и усадьбы.
Новый дом напоминал тот, в котором Леффлер жил на Земле. Он был большой, и не просто большой, а с претензией, и очень хорошо сочетался с ландшафтом. Леффлер больше не жил на скале. Он выбрал для жилища место на холмистой равнине, в нескольких сотнях футов от обрыва. С другой стороны границей усадьбы служила река. За тысячи лет река прорыла в породе каньон, который падал в обрыв.
Хукер продолжал погружаться в туман. Двигатель, наверное, светится, как адово пламя, но толстый слой тумана должен ослаблять свет. Хукер направил корабль к невидимой Горе и стал медленно к ней приближаться.
Нужно найти водопад.
Его можно не увидеть на этой высоте. Может быть, он разбрызгивается и испаряется высоко вверху.
Что-то черное и бесформенное замаячило на более светлом фоне. Загудел радар. Впереди было что-то черное и большое, бесконечно огромное. Хукер подал корабль назад и увеличил тягу двигателя. Корабль рванулся вверх. Выше, выше. Туман стал редеть, и Хукер впервые в жизни увидел отвесный склон Горы. Гора была огромна. Ни вверху, ни внизу, ни справа, ни слева не видно было границ. Как будто Хукер оказался на планете с вертикальной поверхностью.
Проведя четыре часа в безуспешных поисках, пилот первого корабля колонистов увидел Гору, вдруг выросшую посреди белой пушистой равнины. Ну и гора, ахнул он, как будто его ударили в живот. Это случилось четыреста лет назад.
Хукер направил свой корабль вдоль желобчатого бока Горы. Туман под кораблем кипел и булькал. Показалось большое, мягкое солнце планеты. Тау-Сити меньше и холоднее земного Солнца, поэтому Плато в поисках тепла подобралось к звезде поближе, и с его поверхности она кажется больше Солнца. Впрочем, Хукер провел в полете четыре года по корабельному времени и забыл, как выглядит Солнце.
Вверху слева водопад. Хукер направился туда.
Корабль поднялся над краем обрыва. Внизу расстилалось Плато. Хукер сбавил скорость и огляделся.
Он злобно зарычал: это оказался не тот водопад.
Дуглас не увидел на Плато космических кораблей, зато там было множество автомобилей всевозможных цветов. Большая часть их стояла на земле. Вот и дома, очень большие. Дом Леффлера должен быть средних размеров. Неудивительно, сам себя пристыдил Хукер, здесь больше места. Неужели он знал? И прячется от меня?
Кажется, этот.
Хукер опустился ниже. Большой округлый дом, похожий на огромный валун с нарисованными окнами. Вот река… вот обрыв.
Точно! Но дома ли Леффлер?
Неважно. Хукер развернул корабль кормой вниз и установил его над домом. Включил двигатель, и дом утонул в пламени.
Хукер засмеялся.
— Разве так прячутся, — кричал он. — Грег, ты уже умер? Если нет, я найду тебя, где бы ты ни скрывался!
Все еще смеясь, он прибавил скорость и поднялся в небо. Под ним было озеро кипящей лавы.
Ему нужно было попасть в город. Там, в архивах, можно выяснить, где сейчас Леффлер.
Правда, придется быть осторожным. Леффлер оплел сетью заговора всю Землю. Хукер не знал, сколько на это потребовалось времени, но на Плато Леффлер живет больше двенадцати лет и, наверное, успел поработать.
По радио раздался какой-то звук.
Ничего подобного Хукер раньше не слышал. Звук был громкий и очень страшный. Хукер потянулся к радио, чтобы выключить, но рука остановилась на полпути. Тело не повиновалось ему. Хукер откинулся на спинку кресла. Странное, умиротворенное выражение появилось на его лице. Через некоторое время чей-то голос начал отдавать приказы. Хукер подчинился.
— Хорошо, что у него работало радио.
— Да, иначе он уничтожил бы весь этот мир. Ненавижу термоядерные двигатели. Давай-ка приземлим его. Я звоню в больницу.
— Чей это был дом?
— Не знаю Будем надеяться, что в нем никого не было Пожалуйста, приземли его. Когда он привыкнет к звуку, он выключит радио, и что тогда от нас останется?
2584 год нашей эры, апрель. Больница Плато.
Работа заканчивалась в пять часов Хукер ужасно уставал. Его цепь сажала деревья там где специальная плесень нарастила достаточный слой почвы. Какую-то часть работы выполняли машины, но в основном работали руки каторжников.
Посадка деревьев приносила Хукеру удовлетворение. Даже когда он был президентом «Скайхука», он не чувствовал себя столь полезным человечеству.
К обеду он уставал, как собака, и съедал обед с волчьим аппетитом. Когда обед заканчивался, усталость проходила. Хукер шел в свою комнату и читал до восьми часов.
В восемь начинался сеанс психотерапии.
— Я все время думал… — сказал он врачу. — Я хочу знать, убил ли кого-нибудь.
— Зачем?
Слова застряли у Хукера в горле. И раньше, на других сеансах, этот вопрос ставил его в тупик. Он не знал, как на него ответить. В этот раз он выжал из себя хоть какой-то ответ:
— Я хочу знать, какова степень моей вины.
— Вы знаете, что пытаюсь сделать. То, что вы сделали, уже сделано. Чувство вины ничего не изменит.
— Не уверен. Если я не должен чувствовать себя виновным, почему я в тюрьме? Не говорите, что это больница. Я знаю, что это больница, но это еще и тюрьма.
— Да, тюрьма.
Он убил четверых. Джоанну Леффлер, ее дочь, зятя и внука. Грег Леффлер был в это время в другом месте. Хукеру сказали об этом только через год.
2585 год нашей эры, июль. Среди звезд.
— Дуг!
Хукер вздрогнул.
— Дуг, это Грег! — завопило радио. — Отвечай!
Хукер колебался недолго. Случилось то, чего он так боялся У Леффлера лазерный передатчик с определителем направления. Хукер приказал автопилоту проследить направление сигнала. Радио не стало ждать.
— Отвечай, черт тебя возьми! Ты знаешь, что мне нужно!
Что это с Грегом? Как он может требовать немедленного ответа? Лазерному лучу потребуется несколько часов, чтобы покрыть расстояние до Плато. Хукер беспокойно заерзал на сидении. Автопилот загудел, и Хукер ответил:
— Я слушаю тебя, Грег! Я не могу с тобой говорить. Я улетел с Плато, потому что не мог встретиться с тобой. Я очень сожалею о том, что произошло.
А голос Грега продолжал:
— Почему ты не отвечаешь, Дуг? Наверное, ты думаешь, что я собираюсь убить тебя?
Хукер подпрыгнул в кресле. Господи!
Вдруг ему все стало до боли ясно. Леффлер, который кричал в лазерный передатчик, забыв о расстоянии в световой год, был безумный Леффлер.
Тау-Сити горела в кормовом телескопе, как белый костер. Тусклого вундерлендского солнца отсюда не было видно. Хукер включил водородную ловушку: сложный агрегат, управляемый в основном автопилотом. Встал и принялся мерить шагами комнату.
— Трусливый убийца… — Речь Леффлера превратилась в поток непристойностей. Поначалу высказываемые им обвинения были справедливы, но со временем стали совершенно неправдоподобными. Хукер слушал, пытаясь измерить глубину безумия Леффлера. Вот еще одна гиря на чаше его вины.
Почему его никто не остановит? Лазерный передатчик очень мощный, при передаче всегда происходит утечка излучения. Наверняка на Плато все это слышно по радио.
И где он взял лазерный передатчик? На радиостанции Плато вход посторонним воспрещен. Но у Грега корабль с лазерным передатчиком. Точно такой корабль, как этот.
Почти невозмутимый, Хукер сел к пульту управления. Подключил экран автопилота к кормовому телескопу. Тау-Сити ярко горела чуть в стороне от центра. Хукер установил ее в центре и принялся увеличивать. Экран стал бело-желтым, а у его верхнего края появилась голубая точка, стремящаяся вырваться за пределы экрана. Хукер, поместив ее в центр экрана, увеличил ее. Темно-голубое сияние и черная точка в середине.
Леффлер гнался за ним.
Хриплый голос Леффлера вдруг умолк. Раздался его смех.
— Я тебя обманул, — сказал Леффлер неожиданно спокойно.
Экран осветился красным.
«Проклятье, — подумал Хукер, — он действительно обманул меня». Оптика телескопа не пропустит больше света, чем может выдержать человеческое зрение, но есть датчик, регистрирующий мощность света, падающего в объектив. Сейчас он показывал максимальное значение. Леффлер использовал лазерный передатчик как оружие. На максимальной мощности передатчик мог послать четкий сигнал через всю Солнечную систему, а Леффлер направлял луч на объект, находящийся на расстоянии нескольких световых часов.
«Он может меня убить, — подумал Хукер, — запросто».
Это не будет мгновенно. Леффлер стрелял в ту часть корабля, которая была рассчитана на то, чтобы годами выдерживать пламя термоядерной реакции. Но со временем корабль оплавится.
Грег ликовал:
— Я сожгу тебя, Дуг! Точно так же, как ты сжег Джоанну, Марсию, Тома и маленького Грега! Но медленнее! Медленнее… — и снова проклятия.
Показания приборов росли. Стрелки термометров и датчиков потребляемой энергии подбирались к красным секторам, которых никогда не должны были даже касаться.
Дуг Хукер потер глаза. Он ждал озарения, но оно не приходило. Стрелки коснулись красных границ, зазвенели звонки. Хукер выключил их. Через некоторое время он вышел из зала управления, спустился по лестнице и лег на массажную кушетку.
«Он хочет убить меня». Мысль показалась нереальной. Ее оттеснило удовольствие, которое давал массаж.
«Я хотел начать новую жизнь. Я хотел улететь куда-нибудь и начать все сначала». Кушетка крепко и ласково обнимала его.
«А он не дает. Он хочет меня убить. Он имеет на это право.
Пусть убьет.
Нет».
От кушетки было нелегко отбиться: она еще не закончила процедуру. Во время массажа человек должен пребывать в пораженческом настроении, иначе срабатывает инстинкт самосохранения и человек напрягается. Однако Дуг выкарабкался из нежных, но крепких объятий и поднялся по лестнице в зал управления. Он даже не стер с кожи массажный крем.
«Человек, на которого нападают, имеет право защищаться. Я искупил вину за свое преступление».
Дуг сел к пульту управления, повернул ключ в скважине и открыл дверцу. Под ней были аварийные выключатели. Один из них отключал сигналы тревоги, другой подавал к приборам и механизмам дополнительное питание, три остальных включали последовательность процедур, в результате которых корабль распадался на части, если откажет двигатель или водородная ловушка. Все эти выключатели имели приоритет перед командами автопилота.
Дуг повернул один из выключателей и закрыл дверцу. Потом повернул другой выключатель до упора.
Его лазер еще раньше был сфокусирован на корабле Леффлера. Теперь он начал излучать.
Хукер отключил термоядерный двигатель, чтобы не так разогревалась корма корабля. Преимущество было на его стороне. Он стрелял леффлеровскому кораблю в нос, где корабль менее всего защищен. Большую часть излучения примет на себя массивная, почти неуязвимая водородная ловушка, но жизненное пространство шире нее, и ему тоже достанется. Постепенно его стены расплавятся.
Хукер убьет Леффлера раньше, чем Леффлер убьет Хукера.
Дуг вернулся на кушетку. Он чувствовал ужасную усталость.
В жизненном пространстве стало жарко — невыносимо жарко. Когда Дут почувствовал, что не может больше терпеть, он поднялся в зал управления, чтобы повернуть еще один приоритетный выключатель. Теперь система охлаждения получит дополнительное питание и будет работать, пока не перегорят реле или шины. У панели управления он обнаружил, что это лишнее. Красное сияние исчезло с экрана кормового телескопа. Лазер Леффлера выгорел или потерял цель.
А корабль Леффлера все еще летел вслед за Хукером. Хукер отключил лазер и включил двигатель. Он летел к Вундерленду, а Леффлер — за ним.
2589 год нашей эры, ноль часов по корабельному времени.
Поворот. Леффлер по-прежнему летит сзади. Хукер давно решил, что у Леффлера перегорел лазер. Он посылал Леффлеру сообщения, но тот не отвечал.
И вот Хукер снова включил лазер.
— Грег, — сказал он, — ты гонишься за мной три с половиной года. Наверное, ты хочешь разделаться со мной на Вундерленде. Ты имеешь право подать на меня в суд. Но сейчас время поворачивать — наверное, ты сам это заметил, — и я собираюсь повернуть. Пожалуйста, поверни и ты.
И включил гироскоп, чтобы развернуть корабль.
Хукер был в здравом рассудке, насколько это было возможно стараниями робота. За три с половиной года он почти забыл о Леффлере или, по крайней мере, стал воспринимать его как неизбежное, но переносимое зло. И еще: у Леффлера есть робот-врач. Наверное, Леффлер прибегал к его помощи. Робот не может сохранить человеку разум в момент серьезного потрясения, но Хукер надеялся, что, по крайней мере, Леффлер накажет его силой закона, а не оружия. Закон накажет Хукера, пусть даже повторно за то же преступление, но закон и защитит его.
Он спускался к Вундерленду кормой вперед.
В носовом телескопе показалось пятнышко света. Хукер ждал, когда оно повернет. Пятнышко было маленькое, потому что Леффлер сильно отстал от Хукера в гонке к Вундерленду. Ловушка Хукера перехватывала у Леффлера часть горючего, потому что Леффлер летел за Хукером вслед.
Через несколько часов пятнышко повернуло. Леффлер получил сообщение или заметил, что Хукер повернул. Пятнышко превратилось в линию, затем снова в пятнышко.
В центре его по-прежнему была черная точка.
— Нет! — сказал Хукер.
Но в центре голубого пятна чернела точка.
— Нет, ты не туда летишь! Поворачивай, идиот!
Корабли летели, повернувшись друг к другу носами.
Хукер поспешно развернул корабль носом вперед. «Как же я не догадался, — подумал он. — Леффлер хочет столкнуться. Когда я ускоряюсь в сторону, он делает то же самое, потому что иначе я могу обойти его. Но он не дает мне возможности замедлиться.
Если я окажусь от него на расстоянии трехсот миль, его водородная ловушка…»
Положение было безвыходное. Леффлер не мог догнать Хукера, а Хукер не мог оторваться от Леффлера. Но только Леффлер мог прекратить гонку.
2590 год нашей эры, ноль часов по корабельному времени.
Лофери прилетел на Плато на корабле для колонистов. В те дни Земля нередко организовывала односторонние рейсы к колонизуемым мирам, чтобы избавиться от избыточного населения. Лофери исполнилось шестьдесят лет, и он, решив, что довольно ему работать на Объединенные Нации, воспользовался приглашением.
Он мог выбрать любой из колонизуемых миров, но выбрал Плато, потому что его привлекал социальный строй этой планеты. Он хотел даже стать там адвокатом.
— Это непросто, — сказал ему полицейский. Лофери остановил его по дороге со службы домой и пообещал обед и выпивку в обмен на информацию о работе.
— Наши законы не так сложны, как на Земле, насколько я могу судить, но вам будет трудно понять этику, на которой они основаны горцами.
— Горцами вы называете жителей Плато?
— Ну да, точно так же как жителей Земли все называют брюхошлепами, а жителей Нашего-Успеха — разбейносами.
— Мы говорили об этике.
— Хм, — полицейский почесал в затылке. — Вот что я вам скажу. Архив еще открыт. Пойдемте, я приведу вам пример.
Ему три раза пришлось открывать электронный замок, чтобы добраться до стеллажей с документами. Среди стеллажей он огляделся, оценивающе поджав губы.
— Начнем с самого простого, — сказал он и вытащил из ящика кассету. — Давайте прокрутим вот это.
Прокрутили.
— Хукер! — сказал Лофери. — Я его помню. Я еще посылал предупреждение насчет него. Я думал, что робот его вылечит. Значит, я так же виновен, как он.
Полицейский взглянул на Лофери очень холодно:
— Вы могли его остановить?
— Нет. Но я мог сформулировать предупреждение более резко.
— Ну да, если уж оно было. Итак, вам понятна логика, согласно которой Хукеру вынесли приговор?
— Боюсь, что нет. Он был приговорен к двум годам заключения — за убийство по неосторожности — плюс психотерапевтическое воздействие. Кстати, на Земле психотерапия — забытое искусство. Я не спрашиваю, почему ему дали только два года, я хочу знать, почему «убийство по неосторожности».
— В этом вся соль. Убийство не было преднамеренным, ведь так?
— Я бы сказал, было.
— Он был не в своем уме, а это смягчающее обстоятельство.
— Тогда почему его вообще наказали?
— Его наказали за то, что он позволил себе сойти с ума. Он знал, что он потенциальный параноик, и все, что от него требовалось, — пользоваться услугами медицинского робота. А он этого не делал. В результате погибли четыре человека. Убийство по неосторожности.
Лофери кивнул. Голова шла кругом.
— Здесь нет того, что произошло потом. Леффлер попытался убить Хукера.
— Вот как?
— Хукер улетел на корабле с водородной ловушкой. Леффлер полетел за ним. Они устроили дуэль на лазерных передатчиках. Давайте предположим, что Хукер победил в этом бою и убил Леффлера. Как это назвать?
— Самозащита.
— Вовсе нет. Преднамеренное убийство.
— Почему же?
— Леффлер сошел с ума. Это произошло как прямое следствие преступления Хукера, а не по собственной вине Леффлера. Хукер мог спасаться бегством, или позвать на помощь, или уговорить Леффлера обратиться за помощью к роботу. Он не должен был принимать вызов. Если бы он убил Леффлера, то получил бы пятьдесят лет за преднамеренное убийство.
— Наверное, лучше мне стать фермером. Что было потом?
— Я не знаю. Никто из них не вернулся на Плато.
120 000 (приблизительно).
Пятьдесят лет?
Как взмах комариного крыла.
Долгая погоня подходила к концу. Поначалу Хукер значительно опережал преследователя, потому что в водородную ловушку к Леффлеру попадало меньше водорода, чем к Хукеру, ведь корабль Хукера летел первым. В какой-то момент расстояние между кораблями составляло несколько световых лет. Но вот корабль Хукера достиг предельной скорости, и корабль Леффлера стал настигать его.
У корабля с термоядерным двигателем и водородной ловушкой должен быть предел скорости. Когда скорость выхлопа термоядерного двигателя сравнивается со скоростью поглощения ловушкой межзвездного водорода, скорость движения корабля перестает расти. Хукер достиг этого предела десятки тысяч лет назад. Его преследователь тоже.
Но корабль Леффлера использовал водород, который проскочил сквозь ловушку Хукера. Эти молекулы не так сильно бились о ловушку Леффлера, потому что их скорость была погашена столкновением с кораблем Хукера.
Леффлер догонял Хукера.
Еще несколько десятилетий — и погоня закончится.
Одно время Хукер надеялся, что Леффлер остановится и повернет назад. Он должен понять, что ему не догнать Хукера. Но год тянулся за годом, и каждый год полета означал, что к пути на Вундерленд прибавляется еще четыре года. Перед тем как лететь домой, нужно погасить скорость, а на это потребуется столько же времени, сколько и на ускорение. Два часа в день Хукер проводил у экрана телескопа, глядя, как мимо год за годом ползут звезды, и ожидая, что Леффлер повернет назад.
Годы растянулись в десятилетия, в столетия, а Хукер по-прежнему по два часа в день сидел у экрана кормового телескопа. Впереди уже не видно было звезд, только мутные пятна галактик, а звезды, оставшиеся позади, с виду напоминали створожившееся молоко. Когда столетия превратились в тысячелетия, Хукер перестал надеяться, что соперник отпустит его. И все же он проводил два часа в день по корабельному времени у экрана телескопа, глядя, как летит прочь от него Галактика. Он стал человеком привычки. В течение нескольких сотен лет его не посетила ни одна свежая мысль. Корабельные часы управляли всей его жизнью. По их сигналу он шел в кухню, ложился в саркофаг медицинского робота, отправлялся в гимнастический зал, спальню, ванную. Он был похож на одного из первых роботов, которые работали по циклическим программам и не могли отвечать на внешние раздражители.
Он напоминал скорее старого робота, чем старого человека. Издали ему можно было дать и двадцать лет. Робот-врач следил за его здоровьем, но были вещи, которых робот не в силах был изменить. Когда создавался робот, самому старому человеку на Земле было немногим меньше четырехсот лет. В «Москоу Моторе» не знали, что нужно человеку, когда его возраст измеряется десятками тысяч лет. Лицо Хукера осталось молодым, но это была только видимость: мускулы уже не были способны придать этому лицу какое бы то ни было выражение, а привычки задали вечную программу происходящим в мозгу химическим превращениям.
Гонка уже утратила для Хукера значение. В любом случае он не был способен на оригинальную мысль.
Они летели вверх по оси Галактики. Хукер, глядя в телескоп, видел Галактику анфас. Она была неяркая, но широкая и напоминала густую чернильную лужу, в которую налили разноцветных красок: красной, желтой, голубой, зеленой, но больше красной. Потом в эту лужу, наверное, сунули палку и все смешали, так что в центре получилась каша из всех цветов сразу — сплошная масса звезд, настолько близко расположенных одна к другой, что не было видно черноты между ними. И все это было тусклое: пыль есть даже в межгалактическом космосе. Почти сто тысяч световых лет пыли заслоняли Галактику от Хукера. Ветви Галактики казались ему почти черными, светлые участки были испещрены черными пятнами — черными дырами и пылевыми облаками. И все было подкрашено тускло-красным благодаря сдвигу Допплера.
Леффлера не было видно.
Пальцы Хукера привычно увеличивали изображение. Галактика, которая до сих пор занимала весь экран, уже не умещалась в нем. Вот стали видны отдельные красные гиганты в центре, большие, каких не встретишь в ветвях. Показалось бело-голубое пятно и стало разрастаться.
Оно росло, пока не заполнило экран. В середине его была черная точка, которая тоже росла.
Хукер смотрел на нее почти час, и наконец в его мозгу шевельнулась мысль. Этого уже давно не случалось, но вот случилось. Возможности памяти Хукера почти исчерпались, но его мозг работал исправно, и он был в здравом рассудке.
«Интересно, сильно ли я его задел?»
Мысль стремилась ускользнуть, но Хукер вцепился в нее, смутно чувствуя, что она может оказаться важной. «Я держал его под лучом лазера несколько часов. Я мог сильно повредить корабль. Я не видел его сбоку и не знаю, что там. Если корабль поврежден сильно, я могу довести дело до конца. Мой-то лазер не перегорел».
Нужно подождать, пока Леффлер подлетит ближе. Мысль ускользнула, но через два дня вернулась. Сильно ли поврежден корабль?
Как это выяснить?
Он думал об этом каждый день. Через полтора месяца он нашел ответ. Нужно повернуть корабль боком, так, чтобы пламя двигателя било горизонтально. Леффлер сделает то же самое, чтобы не дать ему уйти. Тогда можно будет рассмотреть его корабль сбоку.
Он проделал это однажды, пытаясь повернуть к Вундерленду, но Леффлер тогда был слишком далеко и ничего нельзя было рассмотреть. Если попробовать сейчас…
Хукер развернул корабль.
Он сфокусировал на корабле Леффлера один из боковых телескопов, до предела увеличил изображение и принялся ждать.
Пришло время отправляться в парную. Хукер привстал в кресле, но не мог оторваться от экрана. Леффлер еще не повернул. Корабли были разделены несколькими световыми часами. Хукер заставил себя сесть и вцепился в подлокотники кресла руками. Его охватила дрожь, зубы застучали. Все тело окоченело. Он чихнул.
Некоторое время Хукер дрожал и чихал. Потом все прошло. Время парной закончилось.
Корабль Леффлера начал разворачиваться.
И Хукер понял, почему он так и не повернул домой.
Жизненного пространства не было. Это всегда была самая уязвимая часть корабля. Вечность назад лазер Хукера расплавил жизненное пространство на корабле Леффлера. Остались жалкие обломки, отполированные по краям молекулами водорода, проскочившими сквозь ловушку.
Леффлер умер не сразу. У него было время, чтобы задать автопилоту курс на столкновение с кораблем Хукера.
Леффлер, может быть, давно прекратил бы погоню, но автопилот этого не сделал, потому что не мог.
Хукер выключил экран телескопа и пошел в парную. Он выбился из графика. Несколько лет спустя, когда он пытался восстановить режим дня, поле водородной ловушки леффлеровского корабля накрыло его корабль невидимым покрывалом.
Два пустых корабля понеслись дальше, к краю Вселенной.
