Август в Бруклине
Посвящается Джону Бишопу
Поле стадиона «Эббетс-филд»
Давно поросло сорняками
(Здесь когда-то Элстон царил,
А теперь воцарились травы).
Когда день, издыхая, уходит в ночь,
Я вижу другую траву, чувствую острый, зеленый запах
Лужайки,
По которой недавно
Прошлись газонокосилки.
День темнеет, слабеет и гибнет,
Орошенный поливальными машинами,
Только-только зажглись фонари –
Но их
уже атакуют
батальоны кружащихся мошек,
патрули ночные жуков.
Там, внизу,
старики и отпахавшие смену таксисты
на дешевых местах по 75 центов
пьют светлое пиво «Шлиц»
из больших картонных стаканов.
Этот бруклинский Флэтбуш, – он ведь реален не меньше,
Чем томный, бархатный Гарлем
Образца июня 1956-го,
Гарлем, где джайв
Стонал
из каждого музыкального автомата.
По полю «Эббетс-филд» движутся
Неторопливые газонокосилки,
ряды и ряды сидений пусты.
Ходжес, как коршун, метнулся вперед, протянул перчатку,
чтобы поймать мяч, посланный Робинсоном
с третьей базы.
Зоны бэттеров будто плывут
в мерцании призрачном
летнего неба.
Пятница.
Вечер.
Народу – битком.
(Мьюсиэл сделал быстрый хоумран,
Флэтбуш на два очка отстает.)
Ньюкомб уже отправился в душ, –
В спину ему бьют
Комочки попкорна, плевки газетных рецензий.
В игру вступает Карл Эрскин, он глубоко вздыхает,
А Джонни Подрес и Клем Лебайн тем временем
разогреваются –
на случай, если начнет он сливать игру.
(С ним, знаете ли, случается.
Со всеми случается.)
Они приходят, приходят на «Эббетс-филд»
и играют там
матч бесконечный…
Тянется пятый тайм. Страшная скука.
Кто-то швырнул пивной банкой
в Сэнди Амороса на правой базе –
Молча он подбирает пустую жестянку
и протягивает служителю; тот жует табак,
а бесчисленные, безликие фанаты команд –
чума на оба их дома –
Похабно орут кричалки.
П. В. Риз преклоняет колено налево от второй базы,
Кампанелла подает знак…
Я вижу их, вижу за смеженными веками,
чувствую запах хрустящих картофельных чипсов
и пропотевших, прогретых к вечеру тел.
Да, в сумрачном полусвете я способен еще узреть
Сии всевышние тени.
Они воспаряют
над чашею стадиона, влекомые ангелами, –
а Эрскин крутится и, пригибаясь,
готовится к низкой подаче…
