Глава восьмая
«مرگ بر شوروی»,
«Marg bar shouravi»

Обед удался на славу. Сытость и усталость навалились одновременно. Стоя перед картой окрестностей Асадабада с нанесенными на нее укрепрайонами душманов, Кондрат Зарубин из всех сил старался не заснуть, хотя его сильно тянуло вставить спички в глаза и спать стоя с преданным видом.

– Товарищи разведчики, слушай мою команду, – сразу перешел к делу подполковник Стеценко, посмотрев на стоявших перед ним командиров и слегка нахмурив брови, что было знаком особого внутреннего напряжения.

«Значит, дело предстоит куражное, – подумал Кондратий отгоняя атаковавшую его дрему, и скосил глаза на Терехина. Тот держался бодрячком, – да, летать на вертушках, это вам не пешком ходить».

Стеценко кашлянул, заставив Зарубина вздрогнуть.

– По новым данным разведки, которые мы получили от верных президенту Афганистана людей, сегодня утром в укрепрайон «Нава», вплотную примыкающий к границе, прибыла партия «Стингеров» из самого Пакистана. А конкретнее из лагеря боевиков у города Бар-Чамарканд. Перевал на границе, через который протащили «Стингеры», сейчас контролируют «душманы». Уверен, не позднее чем послезавтра эта партия будет перегружена на несколько караванов и разойдется по стране. Надеюсь, вы понимаете, что этого не должно произойти?

– Так точно, товарищ подполковник, – в голос ответили оба офицера.

– Наша авиация и так несет большие потери из-за этих американских подарков. Командование поставило нам задачу, – Стеценко расправил плечи, Зарубин и Терехин невольно сделали то же самое, – захватить или в крайнем случае уничтожить все «Стингеры». Сам укрепрайон причесать так, чтобы о нем надолго позабыли. Короче говоря, уничтожить.

Подполковник провел рукой по волосам и, придвинувшись к висевшей на стене карте, ткнул пальцем в обведенную синим цветом точку.

– Вот здесь находится урочище «Нава» и укрепрайон моджахедов. По нашим данным, прогулка будет не такой легкой, как ваши сегодняшние вылазки. Там скопилось почти две сотни «духов», а может, и больше. Позиции хорошо укреплены. Есть тяжелое вооружение. Сегодня к вечеру ожидается прибытие еще одного каравана из Пакистана. Поэтому в операции будут участвовать сводные силы. С нашей стороны границы подходы к ущелью блокируют мотострелки батальона 66-й бригады на своих БМП. Не дадут «духам» разбежаться, если что. Они выдвигаются завтра днем и займут позиции в ущелье перед самым началом операции. На всякий случай им приданы ЗСУ «Ши́лка». Мало ли что может прилететь из Пакистана, бывали случаи.

– Вот это дело, – вставил слово проснувшийся Зарубин, – «Шилка» в случае чего и вершины огнем причесать может. Легче будет воевать. Значит, ПТУРСы не берем, товарищ полковник?

– По одному на группу надо взять, как и крупнокалиберные пулеметы, – решил Стеценко, – вам воевать придется по верхам, мало ли что. Тем более что на место высадки вас доставят вертолеты Ми-24, и таскать на себе придется не долго. Вертолеты обеспечат вам прикрытие с воздуха. В крайнем случае вызывайте авиацию – звено МиГ-23 будет у вас через десять минут.

– Ого, – ухмыльнулся Терехин и подмигнул другу, – похоже, дело и в самом деле масштабное предстоит. Зададим «духам» жару.

– Только без лишнего геройства, – предупредил Стеценко, – а то я вас знаю. Старшим в этой операции назначаю капитана Терехина.

– Есть, товарищ подполковник, – подтвердил приказ друг Кондрата.

Подполковник обвел взглядом усталые, но довольные лица друзей, и продолжил:

– Обе ваши роты в полном составе будут атаковать укрепрайон одновременно с разных сторон – севера и запада, вот здесь и здесь, – указал места высадки подполковник. – Вместо отсутствующего капитана Крижалина, старший лейтенант Зарубин на время выполнения задания будет командовать первой ротой. Начнется все с артподготовки. Дальнобойная артиллерия разогреет «духов», чтобы жизнь медом не казалась. После превентивного удара из 122-мм гаубиц вертушки высаживают ваши разведгруппы на указанных высотах, и начинается работа. В дальнейшем используете артиллерию по потребности. Наводить ее будете сами, кроме того, с помощью авианаводчиков будем держать под контролем артиллерии одноименный перевал «Нава», чтобы к «духам» не подошли подкрепления. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ подполковник, – кивнули оба.

– Ну тогда кругом и отдыхать, сынки. Выступаете послезавтра, на рассвете.

Офицеры направились к выходу, но тут подполковник окликнул Зарубина, приказав задержаться. Когда Кондрат замер на месте, Стеценко приблизился к нему и едва ли не шепнул, с заговорщическим видом оглядываясь на полуоткрытую дверь:

– Приказ на тебя пришел из штаба. Как вернешься с задания, поздравлять будем.

Кондрат не стал уточнять, с чем именно, и так было ясно. Но раньше времени выдавать свой восторг не стал, да и не было у него особого восторга почему-то. Откозыряв, Зарубин вернулся в казарму и, раздав командирам отделений приказания сделать необходимые приготовления к завтрашнему выходу, рухнул на койку. Усталость взяла свое. Спал он в этот раз крепко и без сновидений. Кошмары не мучили, отступив на время.

Ми-24 вздрогнул всем корпусом, выпустив несколько неуправляемых ракет по цели, еще не видимой Зарубину. Ракеты ушли в неизвестность. Хотя вскоре он увидел-таки след от ракет и взрыв, разметавший какое-то укрепление на вершине скалы. Судя по всему, летчик уничтожил огневую точку противника.

– Высотку видишь, правее столба дыма? – уточнил Кондрат у пилота вертолета по рации и, получив утвердительный ответ, приказал: – Там жмется к скале наш передовой отряд. Вот там нас и высадишь.

Вертолет резко спикировал вниз, заходя на посадку. ПТУРС, загруженный в отсек для десантников едва не придавил Семихватова, сидевшего в обнимку со своим пулеметом. Рядом, едва засунув ноги в ботинках между длинными стволами крупнокалиберных «Утесов», примостился Галиулин с рацией. Сбоку к нему прислонился Рохля, который отвечал в тот раз не только за свой за пулемет Калашникова, но и за погрузку АГС-17 с боекомплектом, так хорошо зарекомендовавший себя в последнем бою. Остальные разведчики сидели буквально друг у друга на голове, поскольку в отсек для десанта набилось ровно вдвое больше людей и вооружения, чем полагалось по штату. Иначе все группы из первой роты пришлось бы возить полдня. Но «Крокодил» даже с двойным перегрузом тянул надежно.

Нырнув к самой земле, Ми-24 резко перешел в горизонтальный полет и затем уверенно сел в указанном месте. Рядом тотчас застучал крупнокалиберный пулемет, но, к счастью для разведчиков, огонь пока вели не по ним.

– Быстро на выход, бойцы, – приказал Зарубин и первым выскочил на камни из разверзшегося чрева «Крокодила». Следом за ним спрыгнули Семихватов и Галиулин, потом посыпались остальные солдаты, вытягивая за собой тяжелое вооружение.

Под ногами у Зарубина звонко щелкнуло несколько пуль, высекая фонтанчики искр из камня. Оглядевшись и за мгновение оценив ситуацию, он дал очередь в том направлении, откуда прилетели эти пули. И махнул своим подчиненным, чтобы шевелились быстрее. Пригибаясь, бойцы побежали к ближайшей скале, за которой мог укрыться от огня целый отряд. Там уже ждали приказа спецназовцы под командой Антона Суворина, прибывшие сюда раньше.

Высадив очередную группу, тяжелый вертолет на удивление грациозно взмыл в небо, развернулся, сверкнув на прощанье бронированной «верандой», как называли сами летчики двухместную кабину, и полетел в сторону базы. Там его ждала последняя группа разведчиков из первой роты. Проводив вертолет тревожным взглядом до конца ущелья – все-таки у местных аборигенов водились «Стингеры», – Кондрат вернулся к осмотру места высадки. За это время вертолет благополучно добрался до конца ущелья и пропал из вида. Явившийся с докладом Суворин сообщил, что на этом фланге пока все тихо. Никто не атакует.

– Установить здесь один «Утес» для прикрытия группы и еще раз осмотреться, – приказал старший лейтенант, сам вытаскивая портативный американский бинокль, захваченный у моджахедов.

Пока несколько разведчиков расползись по скалам, разглядывая тропы, ведущие к укрепрайону, Кондратий осмотрел поле боя в бинокль. На всякий случай он выбрал позицию за большим валуном и прикрывал стекла рукой, чтобы меньше сверкали. Не только у него в отряде имелись снайперы.

Судя по нескольким столбам дыма, поднимавшимся из разрушенных позиций в сотне метров выше по склону – дальнобойная артиллерия отработала качественно, разрушив наиболее мощные огневые точки и блиндажи. Шквального огня во время высадки не наблюдалось, да и здесь от прямого обстрела сверху их частично прикрывала скала, точка была выбрана верно. Похоже, духи присмирели и собирались с силами. Справа по склону на своем пути Зарубин заметил гнездо с ДШК, который, похоже, был цел, но почему-то молчал. В центре все дымилось, там признаков жизни рассмотреть не удалось. Хотя, если верить разведке, пробитые в скалах траншеи уходили под самый перевал и даже вглубь скал, где «духи» могли прятаться, пережидая обстрел. Так что до полной победы было еще далеко.

По отряду Зарубина пока что вели огонь лишь разрозненные автоматчики, человек семь, засевшие в ближних скалах, неподалеку от единственного уцелевшего блиндажа. Впрочем, огонь этот пока не причинял группе особого вреда. Дожидаясь подлета последней группы, Кондрат не ввязывался в открытый бой, но чтобы немного приструнить «духов», вызвал к себе Витю Строгого с СВД и приказал подстрелить парочку автоматчиков. Чем снайпер и занимался в настоящее время, осматривая склон между выстрелами. То и дело слышался приглушенный хлопок, и очередной душман отправлялся на встречу с Аллахом.

А вот слева, там, где высадился отряд капитана Терехина, уже шла ожесточенная перестрелка. Стучали несколько ДШК и даже ухали минометы. Похоже, там моджахедов уцелело больше.

– Первый, первый, я второй – нажал Кондрат кнопку на манипуляторе от портативной радиостанции, прикрепленной на ремне, – как обстановка?

– Я первый, – прохрипела рация, – веду бой. Обстановка нормальная, хотя прижали крепко. Есть потери. Уже вызвал «Шилку» на подмогу.

– Справишься? – уточнил Кондратий.

– Работай по плану, – ответил Митя, – отключаюсь.

Кондрат отключился и посмотрел в сторону ущелья. Там на дне шло какое-то шевеление. Словно извиваясь, меж камнями ползла гигантская змея, поднимая клубы пыли. На деле это передвигалась колонна бронетехники мотострелков. Несколько БМП-2 ползли, повернув башни с пушками в сторону склона, а впереди них быстро ехали две «Шилки». Едва Кондрат разглядел их, как передняя бронемашина, вооруженная счетверённой автоматической зениткой двадцать третьего калибра, выплюнула огненную струю в сторону высот, с которых моджахеды вели огонь по роте капитана Терехина. Потом, спустя мгновение еще одну струю огня подлиннее. Этот залп разорвал в клочья всех, кто оказался в зоне поражения. Укрепление из обложенных камнями мешков, в котором находились «душманы», вместе с минометами просто сдуло со скалы. Один искореженный миномет даже подпрыгнул в воздух и покатился вниз по склону. Огонь со стороны духов почти прекратился. На всякий случай «Шилка» еще раз дала залп – огненный смерч вновь понесся по позициям, перемалывая все, что попадалось на пути и еще дышало. После того, как стрельба стихла окончательно, спецназовцы капитана Терехина быстро поползли вверх, приближаясь к позициям укрепрайона.

– Хорошая машина, – похвалил стрелков из «Шилки» Зарубин и, обернувшись, вновь посмотрел на свой участок фронта, – пора и нам повоевать. Где же вертолет?

В этот момент откуда-то снизу послышался стрекот винта и, словно в ответ на мысли Кондрата, показался «Крокодил». Едва не чиркая брюхом о камни, тяжелая машина грациозно зашла на посадку. Из ее открывшегося чрева еще на ходу выпрыгивали спецназовцы и, пригибаясь, бежали в сторону уже «окопавшегося» отряда из первой роты, который скопился за большой скалой почти в полном составе. Высадив всех, Ми-24 также лихо стартовал, развернулся и заложил вираж в сторону базы.

Кондрат подозвал к себе старших групп и уже закончил отдавать им приказания, в каком направлении выступать, как вдруг услышал шипение и краем глаза заметил белый след вырвавшейся откуда-то из скального укрытия ракеты. «Стингер», – пронеслась в мозгу обжигающая мысль.

В ту же секунду ракета врезалась в пузатое брюхо боевой машины, и взрыв едва не разорвал вертолет в клочья. Подбитая машина, словно умирающий кит, еще несколько метров продолжала двигаться по инерции в клубах дыма, но затем развалилась в воздухе и просыпалась вниз огненным дождем из обломков.

– Твою мать, – сплюнул Зарубин, глядя на огненный шлейф от упавшего вертолета. – Строгий ко мне!

А когда перед ним предстал обескураженный снайпер, резко спросил:

– Видел, откуда пустили ракету?

– Видел, но не точно, товарищ командир, автоматчиков снимал, – пожал плечами Витя Строгий, державший в руке снайперскую винтовку, – но как раз после моего выстрела был пуск. Могу примерно место указать. Это вон там, почти у разбитых позиций. Шлейф оттуда начинался.

Зарубин присмотрелся. «Стингер» пустили прямо из перемолотых артиллерией укрепленных позиций. Значит, там действительно глубокие укрепления, и «духи» опять подтянулись по тайным ходам на передний край. А значит, могли быть сюрпризы.

– Галиулин, радио на базу, – приказал Кондрат, переводя автомат на боевой режим, – прибыл на место, вступил в бой. Сбит один вертолет. Атакую.

И перехватив покрепче свой любимый AKMCЛ калибра 7,62-мм, махнул рукой.

– Вперед, соколы. Работаем. Добьем этот гадюшник.

Но едва спецназовцы несколькими группами устремились вверх по склону, как их накрыл огонь крупнокалиберного ДШК, внезапно ожившего. Минуту назад Зарубин мог поклясться, что там никого не было. Строгий регулярно докладывал ему об активности на этой точке, осматривая ее в оптический прицел.

Пулеметная очередь сразила двоих бойцов, которых тут же оттащили в укрытие товарищи. Остальные продолжали двигаться вперед под градом пуль. Пара ответных выстрелов из подствольных гранатометов ничего не дала, ДШК стоял в скальной ложбинке, и гранаты взорвались у подножия скалы, не задев душманов. Ответный огонь из «Утеса» поверх голов разведчиков по точке с пулеметом «душманов» поддержал наступление, но не заставил замолчать ДШК. Кондрат хотел было применить любимый АГС-17, но пулеметное гнездо было прикрыто даже сверху подобием крыши блиндажа, и тогда его выбор пал на ПТУРС, который они давно таскали за собой без дела. Начавшийся вдруг минометный обстрел, от которого пострадало еще несколько человек, только укрепил его в этой мысли. Тем более что один из минометов явно стоял сразу за гнездом ДШК.

– Пора пускать в ход артиллерию, – решил он, укрывшись за валуном, от которого отскакивали крупнокалиберные пули душманов, высекая искры.

И приказал поднять массивный «Конкурс» чуть выше, где нашлось подходящее защищенное место. На прямую наводку. Двое бойцов подтащили к указанному месту и быстро развернули переносной ракетный комплекс, способный подбивать танки и разрушать блиндажи. Открыв пятнистый ящик с ракетами, вложили одну в ствол. Наводчик приник к прицелу. Душманы, похоже, заметили их передвижение, усилив огонь, но было уже поздно. Ракета вырвалась из короткого широкого ствола установки и ударила точно в цель, войдя в распадок между двумя скалами.

Взрыв оглушительной силы прогремел в горах. Сверху на спецназовцев полетели камни и даже обрушился цельный кусок скалы, едва не придавив бойцов, успевших подобраться совсем близко к гнезду. Дымом заволокло все пространство впереди.

– Это вам за нашу вертушку, – сплюнул Зарубин, всматриваясь в скалы.

Вскоре дым раздуло ветром и стали видны результаты стрельбы. ДШК замолчал, миномет тоже. Дым и пыль еще витали над местом попадания. Даже обстрел с соседних скал почти прекратился. Но поняв, что пулеметное гнездо уничтожено, «душманы» вскоре усилили минометный огонь с другой точки. Наводчик из расчета ПТУРСа засек новые позиции «духов» чуть выше по скале и пустил туда вторую ракету. Этот выстрел тоже оказался точным. Разрушительного действия ракеты хватило на то, чтобы разметать в клочья укрепленное гнездо вместе с минометчиками. Внезапно стало тихо.

– Вперед, мальчики, – крикнул Зарубин, не теряя времени, – наверх. Через пулеметную точку.

Спецназовцы, больше не встречая сопротивления, поднялись по склону и ворвались в распадок, над которым едва успела рассеяться пыль от ракетного взрыва. Первым на месте оказались Антон Суворин и пулеметчик Семихватов, затем влезли еще пятеро разведчиков. Следом появился Зарубин с радистом и снайпером.

– Ну вот, – обвел взглядом месиво из обломков ДШК, искореженного до неузнаваемости, бревен перекрытия блиндажа, камней и разорванных тел «душманов», которых здесь было человек десять, – любо-дорого посмотреть. Суворин, рысью вперед.

Перешагнув через тела мертвых минометчиков, валявшихся в двадцати метрах от разбитого ДШК, спецназ распределился по двум ходам, которые вели из гнезда вглубь позиций. Еще группа пошла верхом, перекрывая направление возможной контратаки с перевала, до которого было не больше километра.

Резкая автоматная очередь хлестнула из бокового прохода, пройдя буквально на полметра левее Кондрата. Позади него раздался сдавленный крик, и Витя Строгий рухнул замертво. Кондрат не раздумывая метнул штурмовую гранату в сторону выстрела. Взрыв и стоны были доказательством точного попадания, но снайпера было уже не вернуть.

Прошерстив ходы до самых развалин в центре позиций и добив по ходу движения еще десяток душманов, разведчики Зарубина осмотрели все уцелевшие и даже разрушенные артиллерией блиндажи, но не нашли никаких признаков «Стингеров», кроме одного пустого тубуса.

– Странное дело, – проговорил вслух Кондрат, рассматривая тубус и слушая доклады командиров разведгрупп, – а где же обещанные залежи? Где, бляха муха, караван со «Стингерами»? Не мог же он сквозь землю провалиться. Искать, ребятушки.

В этот момент послышалась перестрелка на левом фланге захваченных позиций. Это разведчики Терехина подавили, наконец, сопротивление душманов и прорвались. Оставшиеся «духи», отстреливаясь, стали отступать к перевалу.

– Второй «Утес» и станковый гранатомет сюда, – приказал Зарубин, насчитав человек тридцать моджахедов, оставлявших свои позиции, – не дадим этой мрази уйти в Пакистан.

Пока расчеты разворачивали оружие, душманы уже почти достигли перевала.

– Живее, ребятушки! – крикнул Зарубин. – Уйдут.

Наконец заработал «Утес», посылая крупнокалиберные пули вдогонку отступавшим душманам. Короткими очередями пулеметчик косил врагов прямо в спину. Вскоре к нему добавился расчет АГС-17, зафырчавший очередями осколочных гранат, – сто выстрелов в минуту это не шутка. Попавшие под обстрел душманы быстро это поняли. В общем, до перевала, кое-как укрываясь за камнями, целыми доползло человек пять, не больше. Трех успел снять снайпер. Но парочка все же уползла в Пакистан.

Когда перестрелка утихла, показались бойцы из роты Терехина, просочившиеся по захваченным окопам к месту дислокации солдат Зарубина.

– Как дела? – спросил Кондрат, когда сам капитан Терехин оказался рядом с ним.

– Хреново, – сплюнул песок, застрявший на зубах, капитан, – трое убитых, пятеро раненых, «Стингеров» нет.

Несколько раненых с перебинтованными конечностями Кондрат увидел своими глазами. Эти еще могли ходить, хоть и с помощью товарищей. Убитых снесли на плащ-палатках в ближний окоп.

– У меня та же ерунда, – невесело усмехнулся Кондрат.

– Что делать будем, товарищ без пяти минут капитан? – поддел его Митя, осматривая дымившиеся позиции. – Начальство нас по головке не погладит. Потери есть, вертушку сбили, результата нет. Ну, почти…

К тому моменту Зарубин уже кое-что придумал.

– Есть мысль, – сказал он и махнул рукой в сторону перевала, – надо проверить, что там. Может, «духи» эти «Стингеры» где-то по дороге сховали. Может, кто им шепнул про наш визит в гости. Они и подстраховались.

– За перевалом Пакистан, – на всякий случай напомнил Терехин, но Кондрат и сам это прекрасно знал.

– Вот именно, – кивнул он, – караван пришел оттуда. Могли сгрузить по дороге. А может, они еще лежат на самом перевале где-нибудь в сторонке. Двое «духов» туда сбежали и скоро вернутся с подмогой. Надо бы побыстрее решать, товарищ капитан.

– «Вижу отряд духов!» – зашипела рация на плече у Зарубина, обозначив доклад наблюдателей, отправленных вслед за моджахедами на перевал. – «Поднимается к перевалу. Большой. Человек пятьдесят. Тащат ДШК и гранатометы. Странные».

– Ты о чем? – переспросил Зарубин, нажав кнопку на манипуляторе.

– «Все в черных одеждах».

Офицеры переглянулись.

– Похоже, «Черный аист» пожаловал, – сплюнул капитан и обернулся к своему радисту: – Радио на базу. Открыть артиллерийский огонь по перевалу. Пусть наведет авиация.

– Быстро отходить, – приказал Зарубин своим наблюдателям и добавил, обернувшись к остальным: – У нас гости. Занять позиции для обороны со стороны перевала.

Через десять минут над перевалом прострекотала двойка Ми-24. Зарубин в это время как раз расспрашивал уж вернувшихся наблюдателей.

– Чуть ниже перевала, уже на спуске с той стороны есть укрепленные позиции, – доложил старший группы, – рядом были какие-то люди, по одежде не разобрать кто. Не пастухи. Похоже, моджахеды. Оружия у них не было. По перевалу не стреляли, нас не обнаружили.

Кондратий удовлетворенно кивнул, услышав все, что хотел.

– Есть там местечко, Митя, где сбросить груз, как я и думал, – сообщил он, приблизившись к Терехину, – с той стороны перевала. Но это уже, сам понимаешь, за границей.

– Если от него что-нибудь останется после обстрела, проверим, – согласился Терехин, – но начальству ни-ни.

Кондрат кивнул, пристраиваясь в блиндаже от греха подальше. Мало ли недолет выйдет. Гаубица Д-30 дело серьезное. Бойцы уже распределились по блиндажам и окопам. Едва Кондрат укрылся, как начался артобстрел. Моджахеды как раз должны были подойти под перевал. Но Кондрат даже не ожидал, что «аисты» передвигаются так быстро – фигурки в черных одеждах уже мелькали прямо на перевале. Он сам рассмотрел их в бинокль.

Первый снаряд улетел далеко за гору и взорвался на территории Пакистана. Второй тоже. Терехин связался с авианаводчиком, подкорректировав огонь. С третьего раза артиллеристы, наконец, угодили в цель. Снаряд из гаубицы лег четко на перевале, разметав черные фигурки. С этого момента для пакистанского спецназа начался сущий ад. Снаряды ложились ровно, рядом друг с другом, за пятнадцать минут буквально перепахав весь перевал. Затем Терехин приказал сдвинуть огонь за перевал, чтобы накрыть тех, кто укрывался на дальнем склоне, оставаясь невидимым. И артиллеристы еще минут двадцать утюжили пакистанскую землю.

– Первый, я «воздух пять», – заскрипела «Ромашка» в руках у радиста, – моджахеды отступают вниз. Много убитых.

– Ну, вот, – удовлетворено кивнул Терехин, осмотрев в бинокль разбросанные по всему перевалу останки «черных аистов» и воронки от снарядов, – а теперь, пока они не опомнились, нанесем визит сопредельному государству. Нехрен помогать моджахедам.

– Моя рота пойдет первой, – решил капитан, – а ты, Кондрат, прикрываешь.

Зарубин кивнул.

Через полчаса они были на перевале. Осторожно взошли и обследовали каждый камень, но ничего, кроме воронок от артиллерийских снарядов и мертвых моджахедов, не нашли. Здесь тоже не было никаких следов «Стингеров». Оставалась последняя надежда – позиции на дальнем склоне горы.

– Идем дальше, – приказал Терехин, подмигнув подошедшему Кондрату. И устремился со своими бойцами по склону вниз, миновав условную границу с Пакистаном.

Через полчаса они заметили укрепления – линию камней, соединявшую несколько блиндажей. Как ни старались разведчики Терехина прятаться за складками местности и подойти скрытно, тропа была здесь одна. Их ждали и заметили быстро. Хотя укрепления тоже пострадали от обстрела из гаубиц, почти половина была разрушена, но кое-кто там, похоже, выжил. Не успели спецназовцы приблизиться на расстояние пятисот метров к укреплениям, как оттуда застучали сразу три ДШК и начался минометный обстрел.

Ответив очередями из «Утесов», разведчики подтащили сначала станковые гранатометы, накрыв волной огня пакистанский спецназ, а затем и ПТУРС. Пары ракет хватило разнести вдребезги гнезда ДШК и минометы. Хваленый «Черный аист» начал отползать, отстреливаясь от наседавших советских солдат.

– Вперед, ребятушки! – крикнул Терехин и повел своих бойцов в атаку. Они сбросили остатки упорно сопротивлявшихся моджахедов с позиций и погнали их вниз. Особенно сильный бой шел на правом фланге, в районе самого большого блиндажа из уцелевших после обстрела. Там еще до сих пор кто-то отстреливался, даже попав в окружение.

– Суворин, Семихватов и еще пятеро со мной, – приказал Кондрат, приметивший странный блиндаж, – идем вон туда!

В этот момент в небе раздался стрекот винтов и появились хищные черные вертолеты. «Не наши, – смекнул Зарубин, приседая за камень. – Это “Пума”. Похоже, пакистанская армия зашевелилась. Навели мы тут шороху. Того и гляди самолеты подтянутся, и начнется международный скандал. Надо по-быстрому осмотреть блиндаж, и если нет ни черта, возвращаться обратно. Хрен ее разберешь, эту линию Дюранда».

Достигнув перевала, армейские вертолеты открыли огонь ракетами по спецназовцам. Вдоль всей укрепленной линии заполыхали разрывы. Следом с неба ударили крупнокалиберные пулеметы, заставив разведчиков остановиться и залечь. Человек пять было убито сразу. На глазах Кондрата ракета угодила в распадок, по которому бежал капитан Терехин с радистом, и взрывом обоих разметало в клочья. Кондрат вздрогнул, словно это его разорвало, и несколько секунд в полном ступоре смотрел на воронку, в надежде, что его друг встанет как ни в чем не бывало, отряхнется и побежит дальше. Но Митя не встал. Когда дым рассеялся, Кондрат заметил его окровавленное тело с оторванной рукой на самом краю воронки.

Атака захлебнулась. Более того, снизу к «аистам» подтянулись резервы, и добрая сотня моджахедов снова поперла вверх, поддержанная огнем с воздуха. Кондрат, оставшийся за старшего, связался по рации с базой и сообщил об атаке вертолетов противника, а затем по «местной» связи приказал группе Терехина отходить с боем на укрепленный рубеж. Сам же устремился к блиндажу, который вот-вот мог снова оказаться в руках у пакистанского спецназа.

Когда он уже почти добрался до места, над головой вновь раздался стрекот винтокрылых машин, но звук был уже другой, до боли знакомый. А потом послышался пуск ракет и взрыв в воздухе. Затем второй. На бреющем полете над перевалом прошло звено Ми-24 и, прочесав контратакующих моджахедов их НУРСов, устремились вглубь чужой территории. Два черных вертолета уже догорали на склоне.

– Первый, говорит «Воздух пять», – донесся до Зарубина голос пилота из «Ромашки», – вертушки уничтожил. Вижу на подходе колонну грузовичков и бронетехники, атакую.

– Ну, теперь точно международный скандал, – кивнул Кондрат и толкнул приоткрытую дверь в блиндаж. Окатив очередью из автомата все углы и швырнув туда осколочную гранату, без пяти минут капитан Зарубин сразу же забыл про вертолеты, едва переступив порог. Почти весь блиндаж был завален темно-зелеными ящиками, испещренными надписями по-английски. Между ними валялось не меньше дюжины мертвых моджахедов, испачкавших ящики своей кровью. Кто-то застыл у бойниц с зажатым в руках автоматом, получив пулю в грудь, кого-то убило осколками. Парочка еще стонали, подавая признаки жизни, – Кондрат пристрелил их короткими очередями. В бревенчатой крыше зияла дыра от попадания чего-то помощнее гранаты. Возможно, задело снарядом от гаубицы или ракеты из ПТУРса. Это было не важно. Главное, он обнаружил те самые треклятые «Стингеры», стоившие жизни стольким нашим летчикам. И капитану Терехину.

Кондрат шагнул в центр блиндажа, сжимая автомат, осмотрелся. В углах висела пыль, поднявшаяся от недавнего взрыва гранаты. За ним внутрь вошли Суворин, Семихватов и еще двое бойцов. Галиулин с рацией остался у входа. Кондрат в нетерпении наклонился вперед, присел на колено и откинул крышку ближнего ящика. Внутри он увидел знакомые очертания пусковой установки. Неподалеку лежали и ящики с ракетами. «Надо побыстрее вынести их отсюда, – решил Зарубин, – пока не поздно».

В этот момент боковым зрением он заметил едва заметное шевеление в дальнем углу. В проеме стены, где полулежал, привалившись спиной к ней, мертвый на первый взгляд моджахед. С окровавленным плечом и в какой-то странной мешковатой одежде. Воин ислама был слегка толстоват для афганца, и только сейчас Кондрат заметил, что тучность его телу придавал не лишний жир, а связка гранат, которыми он был обвешан, как новогодняя елка игрушками. Главным «украшением» этой «елки» была советская мина ОЗМ-72, все та же «ведьма», прикрученная к поясу на животе моджахеда. Сверкнув ненавистью из-под надвинутой на лоб «пуштунки», он раскрыл окровавленную ладонь и на пол скатилась граната. Без чеки.

– Marg bar shouravi! – прошипел моджахед за секунду до взрыва.

Огонь полыхнул во все стороны, пожирая все на своем пути. Белый свет залил каменное подземелье. Тело Кондратия пронзила дикая боль, разорвавшая его на куски. В последнее мгновение своей жизни он успел почувствовать, как душа отделилась от уставшего тела и воспарила ввысь, покинув его навсегда. Вместе с ней исчезла и ненависть.