2
Тезей
– Один-три-четыре… три-четыре-ноль…
– С возвращением, напарник! Ф-фух! Гора с плеч, блин!
– Один-три-четыре…
– Э! Э!! Э!!!
– …три-четыре-ноль…
– Ты только обратно не вырубайся!
Хлещут по щекам. Отстаньте… Больно!
Тезей дёрнулся и резко сел. На рефлексе он поймал в захват хлещущую руку, но рука, дрянь этакая, выскользнула.
– Узнаю чемпиона!
Пирифой ухмылялся. Пирифой ликовал. Пирифой предусмотрительно отодвинулся за пределы досягаемости.
– Один-три-четыре-три…
– Да уймись ты! Записал я, всё записал. Ты мне этими цифрами всю плешь проел. Я их даже в поисковик забил.
– Зачем? – Тезей закашлялся.
Пирифой с ангельским терпением переждал приступ:
– Надо же узнать, что это за хрень?
– Ну?
– Хрень и есть! Вот, любуйся.
Он подтащил к дивану стул, установил на нём ноутбук и развернул дисплеем к Тезею.
– Харон (спутник), – вслух прочёл Тезей.
Горло драло наждаком. Хотелось кашлять и кашлять.
– Не следует путать с Хироном – астероидом из класса кентавров. У этого термина существуют и другие значения, см. Харон. При чём тут цифры?
В груди жалобно всхлипнуло. Ничего, пройдёт. Тезей обнаружил, что с висков, как вьющиеся локоны у иудеев-ортодоксов, свисают длинные прозрачные черви – трубки жидкостных интерфейсов. Присоски впились в кожу, Пирифой не рискнул их отдирать, опасаясь повредить. Правильно, напарник. Ни к чему портить ценное оборудование. Тезей принялся аккуратно отлеплять присоски – он давно наловчился делать это наощупь.
– При том. Читай дальше.
– Харо́н (Χάρων;Charon; Kharon; также (134340) Плутон I) – спутник Плутона (в другой интерпретации – меньший компонент двойной планетной системы Плутон-Харон). Поначалу для спутника было предложено название «Персефона» – имя супруги Аида/Плутона. Однако сам первооткрыватель выбрал для спутника имя Харона – перевозчика душ умерших через Стикс. Не последнюю роль сыграло то, что первые четыре буквы Char соответствовали имени жены первооткрывателя, Шарлин (Charline)…
– Вот они, твои циферки! Ты нашёл какую-то космическую байду́!
– Это номер вайфера.
– Да? Где ты видел такие номера: шесть цифр, и всё?
– Это такси. Номер диспетчерского центра.
Желая избежать лишних объяснений, Тезей недооценил деятельный характер самозваного напарника. Пирифой сунулся в ноутбук:
– Проверю! Сейчас проверю!
Тезей махнул на него рукой – чем бы дитя ни тешилось! – и медленно, по-стариковски, прислушиваясь к себе, поднялся с дивана. Ноет, тянет, булькает, дерёт. Бывало хуже. Носоглотку язвила горечь морской воды – Пирифой, как и было велено, использовал ингалятор.
– И мне! – тираня ноутбук, возвестил Пирифой.
– И тебе, – согласился Тезей, доставая из буфета бутылку хиосской «Мастихи». Откупорил, разлил по стаканам. – Заслужил.
– А то! – Пирифой расплылся в довольной улыбке. – Я ж говорил: нет такого номера…
В кармане у Тезея пробудился вайфер: завозился, запиликал. Пришло SMS-сообщение: «Машина в дороге. Черный «Styx-L-extended» KK19-78. Выходите через 15 минут. Счастливого пути!»
– Блин! Что за глюк?
Пирифой пялился на дисплей своего вайфера.
– Что пишут? – спросил Тезей.
Он уже знал, что пишут.
– «Машина в дороге. Черный «Styx-L-extended…» Я не заказывал такси…
– С какого номера пришло?
– Один-три-четыре… Нет такого номера! Я все службы такси пересмотрел! Номера нет, а SMS пришло…
«Вас отвезут, – вспомнил Тезей. – Вот номер…»
Вас. Множественное число. Вот это номер!
– Поедем вместе.
Он предпочёл бы не впутывать парня в оперативные контакты, тем более, в оперативные контакты особого рода, но мнение Тезея, похоже, никого не интересовало. Явись он один – получит от ворот поворот.
«Ответы имеют цену.»
– Куда едем, напарник?
– К женщине.
– Красотка?
– Да.
– Это радует, – Пирифой закрыл ноутбук. – Ты в цифрал ради шалавы нырял?
Тезей выцедил «Мастиху» маленькими глоточками. Вопреки ожиданиям, жидкая смола, сдобренная пряностями, не обожгла, а смягчила многострадальное горло. Кашель с неохотой отступил, дышать стало легче.
Пирифой ждал.
– Ты слышал о мембранных зонах? – спросил Тезей.
– Слышал.
Пирифой залпом выпил свою порцию.
– Слышал, напарник, – севшим голосом повторил он. Спиртное прокатилось по глотке Пирифоя Флегиаса, как огненное колесо с распятым на нем Иксионом Флегиасом каталось по миллионам мониторов. – Лучше бы не слышал.
До прибытия такси оставалось десять минут.
* * *
– Чёрт, это же она!
– Кто – она?
– Тачка из ролика!
Тезей не стал переспрашивать: из какого, мол, ролика? Он не знал, что творилось на дисплее ноутбука во время погружения. Выходит, Пирифой видел то же, что и он, только со стороны. Тем лучше – меньше вопросов задаст.
К дому подкатил чёрный лимузин: голубой огонёк, маячок с «шашечками».
Ни мороси, ни тумана, ни клякс-отражений, размазанных по мокрой шкуре асфальта. Тротуар был сух, тротуар был сер. Рельефные выбоины, в одной – окурок. Линялые стены панельных домов. Зелень подстриженных лавровых кустов вдоль дорожки. Кекропольский вечер ещё только вступал в свои права, и водитель не торопился включить фары. Всё обыденно до оскомины. На фоне этой обыденности автомобиль из прошлого века смотрелся опасным диссонансом, вызывая безотчетное чувство тревоги.
Один запрет своего многомудрого деда Тезей сегодня уже нарушил. Сейчас он собирался нарушить второй: ни при каких обстоятельствах не соваться в мембранные зоны. Есть у запретов такое свойство: рано или поздно их обязательно нарушают.
Опустилось боковое стекло:
– Третья дверь.
Рассмотреть водителя Тезею не удалось. В салоне царила темнота, хотя стекла – обычные, не тонированные – должны были пропускать достаточно света. Голос скучный, усталый. Третья дверь? Мертвец, помнится, сел во вторую.
Третья – для живых?
– Тариф? – спросил Тезей, вспомнив погружение.
– Пять драхм.
– За поездку?
– С каждого.
– Дороговато. Почему не один обол?
– Потому что третья дверь.
– Я заплачу за двоих, – Тезей сунул руку в карман. – Держи десятку.
Пирифой нырнул в салон первым; шустро перебрался к противоположной дверце, освобождая Тезею место. В лимузине пахло старой кожей, хотя сиденья на вид были новёхонькие. Слабым контрапунктом вплетался нежный запах цветов. Дезодорант? Тезей взялся за ручку с полированной накладкой из тёмного дерева. Когда он сел, дверца закрылась сама, с едва различимым щелчком в финале. Машина тронулась с места, набирая скорость. Все молчали.
Даже Пирифой.
Мотор урчал сытым котом. В урчании звучала скрытая мощь, притаившаяся до срока. Лимузин шёл на удивление ровно, словно они ехали по хайвэю экстра-класса, хотя за окнами проплывали, мягко говоря, не самые фешенебельные районы города, и дорожное покрытие оставляло желать лучшего. Тезей узнавал улицы и вполне представлял себе направление, в котором они двигались. Правда, темнело с подозрительной быстротой. Пять минут, и упали сумерки, похожие на толстый слой лилового пепла. Водитель включил фары. Лимузин прибавил скорости, словно только и ждал сумерек, и Тезей перестал различать тёмные, с редкими проблесками районы, сквозь которые несся автомобиль.
Они въезжали в мембранную зону.
Существование мембранных зон, где границы между плотским миром и цифралом истончались до предела, становясь проницаемыми, отрицалось официальной наукой. Это совершенно не мешало таким зонам существовать, учёным – выдвигать различные гипотезы их появления, а психам и авантюристам всех мастей пытаться их отыскать и проникнуть внутрь.
– Ты псих, – пробормотал Пирифой. – Ей-богу, ты псих.
Тезей улыбнулся:
– Значит, ты авантюрист.
На сегодняшний день, по данным (О)ДНБ, было достоверно подтверждено существование шестнадцати мембранных зон. В них исчезло сто тридцать девять человек. Без вести пропавшим человек считался по прошествии календарного года, потому что кое-кто возвращался: через день, месяц, полгода… Иногда возвращались не вполне люди. Ходили слухи, что в секретных лабораториях содержится от семи до одиннадцати уникальных особей, и над ними ставятся бесчеловечные эксперименты. Причастность к экспериментам такого рода (О)ДНБ категорически отрицал, наличие монстров в лабораториях – тоже.
Машина свернула вправо, и Тезей без видимой причины уверился: они отклонились от маршрута. Лучи фар прошлись по кустам, скользнули по парковке с рядами безликих машин – и осветили пустую асфальтированную площадку. На краю светового пятна угадывались ступени подъезда многоэтажного дома.
– Приношу свои извинения, – сказал водитель. Он сидел, не оборачиваясь, скрыт спинкой сиденья и кожаным подголовником. – Я должен взять ещё одного пассажира.
На площадке перед домом проступили детали, как на старомодной бумажной фотографии в ванночке с проявителем. По периметру возникла полицейская контрольная лента, огораживая место преступления. В центре площадки белел меловой контур: вне сомнений, здесь недавно лежало тело. Бурые пятна внутри и по краям контура свидетельствовали о разыгравшейся трагедии. Вряд ли тут кто-то умер от сердечного приступа.
Когда, в какой момент на площадке возник человек? Откуда взялся? Вышел сбоку, из темноты? Подобно марионетке в руках неумелого кукольника, человек подергивался, кособочился, припадал на левую ногу, на правую; замирал, качаясь, и снова приходил в движение. По сторонам он не смотрел: всё внимание несчастного было приковано к включённому вайферу, который он судорожно сжимал обеими руками. Казалось, утопающий вцепился в брошенный ему спасательный круг. Губы шевелились: человек что-то бормотал себе под нос.
От требовательного гудка клаксона Тезей едва не подпрыгнул на сиденье. Пирифой чертыхнулся. Незнакомец вздрогнул, взгляд его оторвался от вайфера. Увидев лимузин, человек кивнул, поник плечами и походкой сломанной куклы двинулся к машине.
Вторая дверь, понял Тезей.
– Тариф?
– Как всегда. Один обол.
Новый пассажир засунул непослушную руку в карман, нашаривая мелочь.
– Поехали.
Он согнулся, словно вспоминая в процессе, как это делается, и начал протискиваться в салон, выставив вайфер перед собой. Свет упал на лицо – застывшее, бледное, с выцветшим кровоподтёком на левой скуле – и Тезей узнал пассажира.
– Детектив? Детектив Эвпаламид?
Икар не ответил.
