Глава 38
Для Надежды Владимировны настало трудное время. Клиентов она временно искать прекратила, следовательно, отсутствовал заработок.
У команды и раньше бывали простои, но зарплата падала всем в лапки регулярно – Петр Юрьевич не скупился. А Реутова не заплатила людям, в рядах сотрудников забурлило недовольство. Михаил и Вера потребовали от начальницы перестать бояться. Они были уверены, что Макс и Лампа просто купили квартиру, которую продала им Окошкина.
– Делать им больше нечего, как столько бабла тратить ради того, чтобы выяснить, чем мы занимаемся, – фыркал Лаптев. – Начинай искать заказчиков. У нас же дети! Знаешь, какие на них расходы? Или возьми бабки у своего сына-олигарха.
– Если ты не хочешь работать, – ныла Вера, – то это понятно. Возраст у тебя не юный, задора нет, здоровье не то, что раньше… Что ж, я готова вместо тебя взять бразды правления.
Масла в огонь добавлял и Юрий Венькин, которому не перечислили арендную плату. Он встретился с Надеждой Владимировной и заявил:
– Или через неделю вся сумма будет у меня на столе, или я распоряжаюсь квартирой по своему усмотрению.
– Эй, ты не можешь ее продать! – встревожилась Реутова.
– Есть юрист, который прекрасно решит этот вопрос, – огрызнулся Юрий, – он специализируется на подобных случаях. Можешь в Интернете с ним познакомиться. Его зовут Семен Борисов. Семь дней даю. Если денег не получу, придет адвокат.
Беседа с Венькиным велась в метро. Реутова в истерическом состоянии вернулась домой, в панике позвонила Цыганкову. Профессор ответил не сразу. Но все же взял трубку.
– Поговорить надо, – зачастила Надежда, – сейчас зайду.
– Не надо, – прогудел педагог, – я в ванной. Соединюсь с тобой, когда выйду.
И тут из трубки послышался девичий голос:
– Зиновий Павлович, сколько вам сахара в кофе класть?
– Ты опять шлюху привел? – рассвирепела Реутова. – Я же просила не кобелировать!
– Она студентка, порядочная во всех смыслах. И не твое дело, чем я в своей квартире занимаюсь, – прошипел профессор и сразу отсоединился.
Надежда Владимировна понеслась к Цыганкову. Наверное, у нее в груди все клокотало от возмущения. После смерти Петра Реутова постоянно и в личной беседе, и на совещаниях просила, а потом стала требовать от престарелого Дон Жуана перестать приглашать в гости нимфеток.
– Неприятности нам не нужны, – увещевала она сластолюбца, – девки дуры, устроит какая-нибудь тут драку, скандал закатит, из окна выпрыгнет…
– Не неси чушь, – злился Зиновий Петрович, – ты скоро от своей тени шарахаться станешь.
Надежда Владимировна опасалась громко скандалить, но со своим желанием «наподдать» профессору не справилась. Похоже, от всех упавших на ее голову забот железные нервы Реутовой покрылись ржавчиной.
Как развивались дальнейшие события, я уже наблюдала лично.
Мы с консьержкой мирно беседовали и услышали женский крик с просьбой о помощи, решили, что он несется с пятого этажа, помчались наверх и застали Реутову возле двери Цыганковых. Увидав нас, Надежда Владимировна сумела собрать в кучку остатки самообладания и соврала:
– Шла мимо, песенку напевала: «Ля-ля-ля». Услышала, как кто-то наверху кричит: «Помогите!», испугалась, поспешила посмотреть, что к чему, – пробормотала она.
Я не поверила соседке, решила, что та просто подслушивала у двери.
И тут по подъезду прокатилось:
– Убили! Убили! Убили!
Следом раздался визг.
– Спасите!
Мы все кинулись на крик и узнали, что по квартире Лаптевых бегает мышь. Перепуганная Светлана стукнула заварочным чайником Реутову, которая без спроса вбежала в ее апартаменты. Ну просто комедия!
Вот только завершился вечер не смешно. Реутова была найдена Сергеем Петровичем, ее приемным сыном, в своей квартире мертвой.
Выяснилось, что Каменев знал, чем занимается родная тетя, воспитавшая племянника-сироту. В последнее время он несколько раз помогал ей деньгами, давал большие суммы. Владелец холдинга желтой прессы нанял нас с Вульфом для выяснения обстоятельств смерти Надежды Владимировны…
В нашей переговорной повисла тишина. Все присутствующие замолчали. Через пару секунд я не выдержала:
– Зачем вы убили Реутову? С Юрием Венькиным понятно – тот хотел забрать свою недвижимость, ваше лобное место.
– С ума сошла? – закричал Михаил Лаптев. – Среди нас нет преступников! Наоборот, мы меч, карающий негодяев. Мы не убийцы!
– Осуществи Юрий свое желание, то есть продай он хоромы, радости никто из нас не испытал бы, – заявил Зиновий Павлович, – но переехать машиной человека, пусть и жадного, неприятного… Могу вас заверить: никто из присутствующих на это не способен.
– Возможно, Надя и правда покончила с собой, – пробормотала Светлана.
– Не похоже, – возразил Макс.
Цыганков откашлялся.
– Примем как данность то, что мы не могли совершить эти преступления, и посмотрим на события со стороны логики. Итак. Реутова жива, не заплатила аренду, а сын Петра смог обойти договор и выставил апартаменты на продажу. Да, сие доставило бы команде определенные трудности. Но есть выход – мы продаем свое жилье, получаем немалые деньги и перебираемся в другое место. Кстати, даже выиграли бы от смены центрального района на окраину. Возможны и другие варианты. Например, мы вообще можем поселиться в области. Когда Окошкина свои хоромы продала, мы же не пошли ко дну, причем Петра с нами уже не было. Сейчас вы рассказали, что Надежде в последнее время деньгами помогал ее племянник. Я в курсе их взаимоотношений. Наде не нравилось, что вокруг меня крутится много красивых молодых женщин, но она понимала: я – единственный человек в бригаде с хорошим воспитанием. Нас многое роднило: любовь к красивым вещам, к книгам. Со мной Реутова бывала откровенной. Мне было хорошо известно, что она не любила детей. Скажу прямо: младенцы вызывали у нее брезгливость, а подростки раздражение. Но Надежда не сдала малютку-племянника в приют, вырастила его, воспитала, дала образование. Да, она оказалась холодна эмоционально, строга, душевного тепла от нее ждать не приходилось, но у Сергея была уютная комната, вкусная еда, одежда, игрушки. Надежда много работала, чтобы обеспечить ребенку достойные условия. Каменев был ей благодарен, денег у него сейчас сундуки. Встревоженный после смерти Петра Венькина я пришел к ней с вопросом: «Что будем делать, если клиентов долго не найдем?» Она ответила: «Сережа поможет». Реутова не паниковала, знала, что племянник ее поддержит в трудный момент. И, как выяснилось, она получила от него финансовую поддержку. Собственно, уже можно подвести итог. Повторяю: продажа Юрием квартиры создала бы нам трудности, но они преодолимы. И мы не убийцы. Вывод: сына Петра задавили не члены команды. Или вы ошиблись, и произошел несчастный случай. Теперь о Реутовой. О нас можно всякое сказать, у каждого свои грешки. Но! Снова заявлю: мы не убийцы. Назовите хоть одну причину, по которой кто-то из нас хотел бы расправиться с Надеждой Владимировной. Она стала командиром, и только она одна могла найти клиентов, попросить у Сергея денег. То есть как раз потеря Реутовой для нас катастрофа. Не понимаю, почему вам в голову пришло совершенно абсурдное предположение об убийстве нами Нади? Замечу кстати, что она в последнее время сильно нервничала.
– Не настолько, чтобы добровольно уйти из жизни, – возразила Вера.
– Я знал ее намного лучше, чем ты! – рассердился профессор.
– Квартира Реутовой, ее посуда, оформление спальни, одежда – все свидетельствует о том, что Надежда придавала большое значение красоте окружающих ее предметов, – сказала я. – А снотворное она выпила из самой дешевой кружки. Такая в квартире одна нашлась. Похоже, она не принадлежала Надежде.
– Вы не правы, – возразила Вера, – Надя ездила с экскурсией в Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигороде. Там есть источник. У Реутовой в то время желудок болел, лекарства не помогали. Кто-то ей посоветовал целебной воды в обители попить. А у ключа стаканов одноразовых не было. Надя начала ладошкой воду набирать, и тут к ней подошел монах, дал кружку и сказал: «Пейте, сестра. Домой потом чашку унесите, наливайте в нее любую жидкость, она вам в добро пойдет». Надежда была не воцерковленным человеком, но монаху поверила. Стала из кружечки пить, и желудок прошел вскоре. Она тем фаянсовым страшилищем очень дорожила.
– Мы об этом не знали, – пожал плечами Макс. – Но еще есть блистеры с разными номерами, сроком годности, хотя все подстроено так, будто они лежали в одной коробке. Эксперт установил, что снотворное растворили в минералке. Реутова налила полную чашку из бутылки, выпила ее и заснула навсегда. Записки она не оставила.
– Вот это весьма странно, – согласился Цыганков. – Я прекрасный профайлер, умею составлять психологические портреты людей, с которыми никогда не встречался. А с Надей у меня было плотное общение не один год. Поверьте, решив свести счеты с жизнью, она написала бы пространное объяснение своему поступку. Хотите знать мое предположение?
Макс молча кивнул. Цыганков почесал щеку.
– Никто из нас не получил специального образования в розыскной работе, на ищеек мы не обучались. Мы просто отличные знатоки своего дела. За годы существования команды методом проб и ошибок мы научились находить тех, кто изо всех сил старался спрятаться. Да, мы совершали ошибки, не каждому клиенту смогли помочь, но стали опытными профессионалами. И, думаю, мое мнение сейчас совпадет с мнением коллег.
– Надо обратить внимание на родственников преступников, – вмешался в монолог профессора Михаил, – для нас те, кого мы разыскивали, кого и убить не жалко, гады, а их родители, жены, любовницы, дети, несмотря ни на что, любят этих подонков и считают мерзавцами нас, людей, вычисливших преступников и вернувших их за решетку.
– Лично мне показалась странной внезапная болезнь Маргариты, жены Петра, – сказала Вера. – Ольга сообщила Евлампии, что у ее матери старческое слабоумие. Деменция может развиваться и в более ранний период жизни, меня не возраст Маргариты поразил. Смутило спонтанное появление недуга и удивительно быстрое его развитие. Вела себя нормально и – раз, лишилась разума. Это могло бы случиться, если бы больная перенесла инсульт.
– Нет, – возразила я, – Оля говорила, что мать ушла в салон здоровой, сделала маникюр, а потом вдруг забыла дорогу домой. И вскоре уже плохо помнила, как ее зовут, а спустя короткое время совсем обезумела. Очень все быстро произошло.
– Слабоумие начинается иначе, – продолжала Вера, – подкрадывается незаметно, на цыпочках. Медленно ослабевает память. Сначала всем смешно: мама не помнит, как звали ее родную сестру. Но потом больная восклицает: «Таня она! Конечно! Ой, у меня склероз!» И так может длиться довольно долго, родственники не волнуются. Ну не может уже пожилая женщина порадовать семью пирогом, который всегда по воскресеньям пекла, ну надела левый ботинок на правую ногу. Подумаешь! Мама просто устала, у нее много забот, надо ей поехать отдохнуть… Но процесс уже пошел и усугубляется, а через несколько лет в доме инвалид. Скорость развития деменции, ее течение индивидуальны. Одни могут десятилетия находиться на стадии: «Ой, опять не помню, как геркулесовую кашу варить», другие за год превращаются в беспомощное существо, не способное самостоятельно себя обслуживать. Но ведь это за год, а не за час! Теперь вспомним другое. Вы рассказывали нам, что кто-то пугает сиделок Маргариты Леонидовны, горничных, вынуждает их покинуть место работы. В этом я вижу явное желание навредить семье Венькиных. Дети и невестка прикованы к матери, вынуждены сами ухаживать за ней. Даже очень любя Маргариту, они смертельно устали. Человек со слабоумием – трудное испытание для тех, кто рядом. Вылечить его невозможно, общаться нормально с таким больным не получается, и это тяжело морально. Часто люди с этим недугом озлоблены, а кому приятно видеть, как ранее ласковая, заботливая мать теряет человеческий облик, испытывает к тебе ненависть. Уход за таким пациентом и физически труден, и материально обременителен, на одни памперсы состояние потратишь. Так вот, я думаю, что Маргариту отравили. Есть на свете яды, которые не лишают человека жизни, но превращают его в овощ, в умственно неполноценную личность. Ольге надо вспомнить, кто заходил к ним в гости в тот день, когда ее мать неожиданно потеряла рассудок.
Я кивнула.
– Мои мысли шли в том же направлении. Правда, я подумала, что Маргарита Леонидовна тайком от семьи принимала наркотики.
– Говорила уже, она сидела на мощных антидепрессантах, – встряла в разговор Окошкина.
– Ольга о том, что ее мать была зависима от лекарств, не сообщала, – вздохнула я, – но мне пришло в голову, что безутешная женщина после потери маленькой дочки принимала некий препарат. И навряд ли она ходила по врачам за рецептами. Вдруг купила какое-то снадобье, скажем, у знахарки? Возможно, целительница приходила к Венькиным домой… Но Оля отвергла это предположение. Она сказала, что Петр Юрьевич не любил посторонних в доме и даже семейные праздники, чтобы не звать гостей к себе, Венькины отмечали в кафе. Еще заверила меня, что к народным лекарям мама никогда не обращалась. Накануне рокового дня никаких проблем со здоровьем у нее не было. В доме тогда служила горничной некая Люся, Людмила Павловна Ершова. Прекрасная прислуга, просто идеальная. Хозяйка на нее нарадоваться не могла. Сейчас вспомню, что о ней Ольга говорила… Кажется, так: москвичка, не пьет, не курит, семьи у нее нет, занята только работой. На вид хрупкая, но обладает завидной физической силой. Не красавица, что при наличии в доме двух мужчин весьма предпочтительно. Невероятная чистюля. Готовит – язык проглотишь. Молчаливая. Обожала хозяйскую кошку, вечно ее целовала-гладила. Проработала три месяца, заменила прежнюю прислугу, которая внезапно ушла. Ни разу не опоздывала по утрам. Вот как хвалила эту горничную Оля. А когда ее мать вдруг заболела, Люся очень помогла семье, десять дней ухаживала за хозяйкой, пока искали сиделку. Но едва в доме появилась медсестра, у Людмилы заболел отец, она взяла отпуск и более в семье не появлялась.
– Странно, – протянула Вера.
– Не вижу ничего подозрительного, – пожал плечами Костин.
– А почему она не захотела дальше работать? – прищурилась Светлана.
– Ершова решила покинуть дом, где появился инвалид, – нашел объяснение Костин.
– Возможно, вы правы, – согласился Макс, – но следует все же поговорить с Ершовой. Мы совершили ошибку, не сделав этого раньше.
– Профессор прав, – сказал Михаил Лаптев, – у преступников были семьи. У нас есть список тех, кого мы отыскали и вернули в места весьма отдаленные, но, понятное дело, начинали мы работу с информации о родственниках беглецов.
