Глава 18
Кайдо шагнул меж двух тел, распростертых на узком хребте над пляжем. На одном из мужчин я не заметила никаких ранений, но его шея была вывернута под жутким углом. Второго закололи в сердце, и мухи кружили над рукоятью кинжала, торчащей из его груди. За спиной виднелся колчан со стрелами. И несмотря на сгущающиеся сумерки, я даже с расстояния в несколько шагов поняла, что оперение на них такое же, как на стреле, пронзившей Идо.
– Да, это Цзюнь, ваше величество. – Глядя на мертвеца, Кайдо покачал головой. – Просто не верится. Он ведь в сопротивлении с самого начала.
Это был молодой лучник, часто охранявший Идо. Он казался преданным, но я с ним говорила-то всего пару раз. Кому дано знать, что таится в сердцах людей? Точно не мне.
– Кто второй? – спросил Киго.
– Один из деревенских дозорных, – отозвался Юсо. – Все остальные местные караульные мертвы. Убиты теми же стрелами, что в колчане. Умелая работа.
Он вопросительно посмотрел на Кайдо.
Тот вытер рот:
– Цзюнь был нашим лучшим лучником. – Затем глянул в сторону лодки, за которой мы прятались. – Для такого выстрела ему бы запросто хватило меткости. – И тяжело вздохнул, так что все его худощавое тело содрогнулось от разочарования. – Его отец будет раздавлен.
Рико, сидевший на корточках и обследовавший землю, поднялся:
– Похоже, дозорный застал Цзюня врасплох. – Он указал на смазанные следы за двумя валунами. – Парень успел вонзить нож до того, как Цзюнь сломал ему шею.
– Что скажешь, нейзо? – Киго посмотрел мне в глаза.
Император приказал нейзо сопровождать его, и нейзо повиновалась. Но если Киго надеялся, что Эона тоже с ним, то он ошибался. Она была похоронена где-то глубоко внутри меня, оцепеневшая и безмолвная.
– Он служил в войсках, Кайдо? – спросила я.
Кайдо кивнул:
– Там и овладел мастерством лучника. Любил травить забавные армейские байки у костра. – Он прокашлялся. – Прошу прощения, ваше высочество, трудно уложить в голове его и такой поступок.
Киго хмыкнул:
– Боюсь, тут нет места сомнению. И все же, Юсо, опроси пленных. Может, они видели его в своем лагере.
Капитан полонился, слегка морщась от боли:
– Слушаюсь, ваше высочество.
Киго вновь оглядел тела:
– Оставьте его падальщикам, а дозорного спустите в деревню для погребения. – Он махнул мне рукой. – Идем, нейзо.
Я последовала за ним вниз по узкой тропе. Один из солдат на пляже распорол Киго бедро. Вида тщательно все зашила, как и неприятную рану на плече Юсо и порез на лице Делы, но у нее не было трав, чтобы притупить боль. Киго не выказал страданий ни жестом, ни словом, но, судя по наклону плеч, травма напоминала о себе при каждом движении. Или же на него давило предательство Цзюня и смерть четырнадцати сельчан, что погибли, защищая своего юного императора.
Черный пепел на тропинке приглушал наши шаги. Им же были присыпаны листья на кустах и деревьях вокруг, да и некогда белый пляж под нами стал серым. Отлив начался с заходом солнца; поднимаясь и опадая, волны очищали песок, оставляя на берегу кривую белую линию. Лодка мастера Тозая скоро зайдет в бухту. Деревенские рыбаки уже вернулись, привлеченные домой раньше времени видом огненного шара. Потрясение в глаза мужчин, когда они высадились на берег и увидели полуразрушенное селение, на миг прорвалось даже сквозь броню моего оцепенения.
– Для такого юнца этот Цзюнь обладал незаурядными шпионскими навыками, – заметил Киго. – Он должен был соткать плотную паутину лжи.
– По моему опыту, мужчины часто лгут с небывалым мастерством и легкостью, – глухо сказала я.
Он замер и посмотрел на меня:
– Я не лгал, Эона.
Бледное сияние жемчужины, наполовину скрытой воротником туники, так и притягивало мой взгляд.
– А как тогда это называется?
– Называется, я руковожу своей армией так, как умею. – Киго прижал пальцы к вискам и надавил, пытаясь снять напряжение. – Да, я хочу, чтобы ты контролировала силу Идо. Но клянусь, у меня и в мыслях не было просить тебя нарушать завет и использовать Зеркального дракона для убийства. Ты и твой дракон – наши символы исцеления и возрождения. – Он скрестил руки на груди. – И надежды.
– Я пошла на это, чтобы спасти тебя.
Может, если повторять это почаще, то почувствую себя лучше.
– Знаю. Когда я понял, что мы окружены, первым делом подумал, как бы добраться до тебя… – Киго потянулся ко мне, но замер. Затем его рука опустилась. – Ты его не оттолкнула.
Неожиданное обвинение пробило мой защитный панцирь.
– Что?
Киго стиснул челюсть:
– Он лежал сверху, а ты его не оттолкнула.
Я вспыхнула.
– Я только что убила сотни людей мощью, что исходит из моей хуа. Тебе не понять, каково это… и чего мне это стоит.
– Но он понимает. – Киго уставился на воду. – Вы с ним связаны силой. А может, чем-нибудь еще?
Голос его был лишен эмоций, словно ответ не имел значения.
– О чем ты?
На головокружительный миг мне показалось, что он знает о всеобщей хуа. О черном фолианте.
Киго повернулся. Не лицо, а учтивая маска.
– Ты желаешь лорда Идо?
От облегчения – и сомнений – я слишком промедлила с ответом.
– Нет!
Его недоверчивый взгляд был подобен удару в грудь Я шагнула ближе:
– Киго, ты же знаешь, Идо пытается манипулировать всеми при любой возможности. Это его вторая натура. Прошу, не дай ему встать между нами.
Краем глаза я улавливала сияние жемчужины.
– Всякий раз, побывав с ним наедине, ты словно отдаляешься от меня, – прошептал Киго.
Я покачала головой в безмолвном отрицании. Он коснулся моего лица, наклонился ниже. Я закрыла глаза и почувствовала, как его губы нежно прижались к моим, а ладонь сместилась к моему затылку, притягивая еще ближе. Я знала, что должна отстраниться, защитить Киго, но также должна была доказать свою уверенность в выборе. Доказать ему. Себе. Мы пробовали друг друга на вкус, от сладости поцелуя Киго застонал, и его наслаждение дрожью отозвалось в самом моем существе. Я положила руки ему на грудь и сквозь тунику ощутила быстро биение сердца.
Киго притянул меня плотнее, скользнул руками по спине, прижался бедрами. Я поерзала, стремясь слиться еще сильнее, раствориться в его тепле, вкусе, запахе. Но случайно задела рану, и Киго судорожно втянул воздух. Я начала с извинениями отстраняться, однако он рванул вперед, завладел моими губами и, обхватив рукой за талию, вновь крепко обнял. И вдруг, словно от толчка, дремавший в моем теле ритм ожил, запульсировал в основании черепа. Жемчужина. Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от давления. Тяга не столь сильна… я могу ее сдержать.
Киго прервал поцелуй, к желанию в его глазах примешалась тревога. Он неверно истолковал мое качание головой. Я опять прильнула к губам императора и ощутила его улыбку. Легким нажатием языка он раздвинул мои губы, улыбающиеся в ответ. Ладонь сместилась с моего затылка, прошлась по изгибу шеи и ключице… так восхитительно медленно, оставляя на коже след удовольствия.
Кига уперся в мой лоб, его хриплое дыхание эхом вторило моему, а лицо было так близко… Перед глазами все расплывалось, но я все равно видела сияние жемчужины между нами. Скользнув рукой под ослабленные завязки туники, я провела пальцами по крепким мышцам груди прямо к сверкающей награде. К всеобщей хуа. Едва ладонь добралась до края швов, Киго запрокинул голову и закрыл глаза, открывая мощный изгиб горла. Я могла бы вырвать камень прямо сейчас…
«Жемчужина!» Ледяная волна осознания прорвалась сквозь гулкие напевы в моей голове. Я отдернула руку и со всей возможной силой оттолкнула Киго прочь.
Он пошатнулся.
– Что с тобой?
Я быстро отыскала способ стереть это смятение с его лица. Причину, не связанную с жемчужиной.
– Это драконы.
– Да? – Замешательство сменилось чем-то необузданным, диким. – Или это Идо?
С вершины тропы донесся звук, и мы оба обернулись.
Юсо и Рико поспешили прочь, и судя по виноватому виду, они узрели гораздо больше, чем последние несколько мгновений. Я крутанулась на пятках и побежала к деревне; хлопья пепла из-под ног взмывали в застывший воздух.
* * *
В последних лучах заходящего солнца мы с Видой молча сидели на волнорезе и наблюдали за прибытием лодки мастера Тозая. То была океанская джонка с тремя рейковыми парусами – горизонтальные бамбуковые планки пересекали ткань, точно ребра складных вееров. Белые глаза, нарисованные на носу и зловеще подсвеченные палубными фонарями, пялились на меня с безжизненным обвинением. Силуэты на борту метались туда-сюда, закрепляя якорь. Я сосредоточилась на трех маленьких фигурах у поручня. Может, среди них и моя мать? Напряженно вглядывается вдаль, пытаясь понять, жду ли я на берегу…
– Ты готова, моя леди? – Вида спрыгнула с низкой каменной стены. – Отец хочет уйти с высшей точкой отлива. Чем сильнее мы обгоним циклон, тем лучше.
Готова ли я? Впереди ждало как минимум четыре дня в лодке, пока мы обогнем Драконье Брюхо – огромную глыбу земли на юго-востоке – и доберемся до места встречи с восточным сопротивлением. Четыре дня с матерью, которую я не видела десять лет, двумя сильными мужчинами, что ненавидят друг друга, и друзьями, которые мне не доверяют. Я обернулась и посмотрела на цепочку фонарей, что двигались вверх по утесу: крестьяне со всеми пожитками перебирались в ближайшие пещеры. Возможность попасть под атаку смертоносного урагана и мстительной вражеской армии в темных сырых пещерах сейчас пугала меня куда меньше, чем предстоящее путешествие.
Всплеск вновь привлек мое внимание к джонке. На воду сбросили небольшую шлюпку. Следом по веревочной лестнице спустились четыре фигуры и поплыли к берегу, мощно работая веслами. Ни один из силуэтов не походил на женский.
Киго и старейшина Рито вышли на пляж, остальной наш отряд сгрудился за ними. В самом конце двое мужчин толкнули лорда Идо на колени. Киго подозвал к себе Делу, что-то тихо приказал, и она направилась к нам, тяжело ступая по песку. Половина лица двоедушницы была перевязана – меч рубанул ее по щеке и отсек половину уха.
Она поклонилась:
– Его величество требует присутствия своей нейзо.
А когда подняла голову, в глазах отчетливо отразилась безмолвная просьба о прощении. Я растерялась на миг, не понимая, чем Дела провинилась, а потом вспомнила организованный ею предательский допрос в купальне. Сейчас эта казалось такой ерундой, давнишней и несущественной в сравнении с событиями на пляже.
Я встала и осторожно сжала плечо Делы, чувствуя, как напряжение постепенно покидает ее тело.
– Как ты? Вида сказала, что рана скверная.
Она коснулась тугой повязки:
– Внешность мою она точно не улучшит. – Несмотря на попытку отшутиться, голос звучал глухо.
Быстро оглянувшись, Дела что-то сунула мне в руку – небольшой кожаный кошель с посмертными табличками моих предков.
– Возьми. – Она покачала головой, опережая готовый сорваться с моих губ протест. – Это единственное, что дала тебе мать. Они должны быть при тебе, когда вы встретитесь. Покажи ей, что ты никогда не забывала. – Затем наклонилась и тише добавила: – Возможно, она знает о твоей прародительнице гораздо больше.
Я нехотя приняла кошель и сунула его в карман туники. Завернутая в кожу и спрятанная, табличка Кинры не несла в себе угрозы. И все же ее близость тревожила.
Дела потрепала меня по руке:
– Идем. Его величество ждет, и его это не радует.
– Да уж представляю, – пробормотала я и пошла за ней по песку.
Когда мы приблизились, Киго так и не оторвал глаз от подплывающей лодки. Идо, однако, перевел взор на меня. Его опять связали, на сей раз оставив руки за спиной, и судя по неловко перекошенным плечам, веревку стянули так болезненно туго, как только смогли – лишняя демонстрация того, что лорд заклинатель все еще во власти императора. И возможно, Киго также выместил и личную злобу.
Заставив себя не обращать внимания на Идо, я поклонилась императору, но он ни единым движением не дал понять, что вообще меня заметил. Я заняла место за его левым плечом. Шлюпка уткнулась в покатый берег, и все четверо пассажиров выпрыгнули наружу, ухватились за края и затащили ее на пляж. Крепкая коренастая фигура мастера Тозая двинулась к нам по песку вместе с еще двумя моряками. Последний остался у лодки.
Тозай ускорил шаг и оторвался от своих людей.
С тревогой он вглядывался в лица за нашими спинами, и я ясно уловила момент, когда он нашел Виду: суровые черты смягчились, и мастер склонил голову не то с облегчением, не то вознося благодарственную молитву. Чуть кивнув дочери, он приблизился к нам, моряки его догнали, и все трое опустились на колени и поклонились.
– Поднимись, мастер Тозай, – разрешил Киго. – Тебе здесь и впрямь рады.
Тозай сел на пятки.
– Мы не знали, чего ожидать, ваше величество. Мы видели огненный шар.
– Постыдное предательство, которое леди Эона и лорд Идо успешно предотвратили, – сказал Киго. – Вместе.
За этим словом крылось что-то еще, понятное лишь им двоим.
Тозай оглядел связанного заклинателя на коленях.
– Ясно, – произнес сухо. – Полагаю, лорд Идо нуждается в отдельном запираемом помещении, ваше величество?
– Да.
Я прокашлялась, и Киго резко повернулся на звук, сощурив глаза. Неужели решил, что я собираюсь вступиться за Идо?
– Моя мать на борту, мастер Тозай? – быстро спросила я. – Она не пострадала?
Тозай склонил голову:
– С твоей матерью все хорошо, леди Эона. Она с нетерпением ждет встречи. – Он оглянулся на джонку. – С вашего позволения, ваше величество, лучше поторопиться, если хотим отплыть с отливом.
Мы втроем подошли к шлюпке, и ожидавший моряк поклонился. Первым забравшись в маленькую лодку, Киго занял место на корме. Тозай подал мне руку и помог устроиться в носовой части. Затем вскочил на борт сам, сел между нами и взялся за весла, а его люди столкнули нас в воду. Благодаря его сильным гребкам, вскоре мы уже были на полпути между берегом и джонкой. Прохладный морской бриз разбавил жженый запах смерти, повисший над землей.
– Какие вести? – спросил Киго.
Тозай оглянулся на меня:
– Можешь говорить свободно. Леди Эона уже почти в полной мере осознает роль, которую ей предстоит сыграть в грядущих событиях.
Мы с Киго уставились друг на друга. Для него большой шаг доверить мне сведения, привезенные Тозаем.
– Леди Эона отныне моя нейзо, – добавил император, и в словах слышались одновременно и извинения, и прощение.
Я успела уловить, как Тозай удивленно вскинул брови, но он тут же вернулся к гребле.
– Поступает все больше сообщений о всевозможных бедствиях. Наводнения, землетрясения, оползни – особенно на юге и на западе.
Я посмотрела на потемневшее небо, на кружащих и ныряющих вниз белых чаек, таких ярких на фоне тяжелых туч. В голове роились мрачные мысли. Все звери западных и южных земель в опале, в то время как у восточных и северных точек компаса все еще есть Зеркальный дракон и Дракон-крыса, дабы поддерживать хоть какой-то баланс энергии земли. Слабенько и недолго, если Идо не ошибся в своих суждениях об упадке наших сил. И конечно, он знал, что убийство заклинателей создаст подобный хаос.
– В тавернах все чаще шепчутся о Праве злосчастья, – продолжил Тозай. – К нам примкнуло несколько хороших новобранцев.
Я выпрямилась на жесткой скамье. Право злосчастья гласит, что император, чье правление сопровождает слишком много природных бедствий, может быть обвинен людьми и заменен на того, кому благоволят боги. Наш шанс свергнуть Сетона без войны!
– Только шепчутся недостаточно громко и оживленно, – уничтожил мои надежды Киго. – Коли дядя наплевал на законные притязания, то и любые попытки воспользоваться Правом злосчастья подавит. Впрочем, народные волнения нам на пользу. Люди начинают понимать, что на его стороне нет ни доброй воли богов, ни последних двух заклинателей. – Его глаза метнулись ко мне, затем вновь сосредоточились на Тозае. – Что известно о передвижениях его армии?
– Приманка работает, ваше величество. Сетон лично повел своих людей на восток в неумолимом темпе для решающего удара. Войска его, однако, гораздо больше, чем мы ожидали.
– Насколько?
Какое-то время слышались только ритмичные удары весел и плеск волн, налетающих на борта лодки.
– По данным разведки, как минимум пятнадцать тысяч.
Я зажала рот рукой. Пятнадцать тысяч солдат? Они ждут, что мы с Идо убьем их всех? По спине до сих пор скользили ледяные щупальца ужаса от убийства четырех сотен несколько часов назад.
Молчание Киго было красноречивее слов.
– Он подтянул еще несколько дивизионов? – наконец спросил он.
Тозай покачал головой:
– Нет. Наемников.
Киго шумно выдохнул.
– Не так хорошо, как ослабление его позиций, но лучше, чем поддержка союзников. К тому же появление наемных чужеземцев не добавит ему любви людей.
Тозай фыркнул:
– Сетон и так никогда не добивался их хуа-до.
Киго склонил голову, соглашаясь:
– Восток готовится… Зачищает землю…
– После пяти сотен лет без благословения дракона зачищать особо нечего, но все делается, как вы велели. Там не будет еды для его людей. Племена составляют карты и исследуют закрытую местность.
– Закрытую местность? – переспросила я.
– Территории, доступные лишь через узкие ущелья и тропы, – сказал Киго. – В таких местах малое войско может атаковать большое.
Я наклонилась вперед:
– Насколько именно мало наше войско?
Он покосился на Тозая.
– Четыре с половиной тысячи, – ответил тот. – И два заклинателя.
Я облизнула губы.
– Сомневаюсь, что даже Идо убьет пятнадцать тысяч человек.
Тозай перестал грести и посмотрел на меня чрез плечо:
– Убьет, если ты его заставишь.
В горле пересохло, и я сглотнула.
– А если нет?
Его лицо окаменело.
– Леди Эона, ты взошла на мою лодку, когда за твоей спиной полыхал дворец, и сказала, что хочешь вступить в сопротивление. И что ты собиралась делать в наших рядах? – Он глянул на сожженный склон. – Взращивать зерно?
– Довольно, Тозай, – оборвал Киго. – Завет о службе появился не без причины. И лучше уж леди Эоне будет трудно его нарушить, чем наоборот. Нам ведь не нужен еще один жадный до власти заклинатель?
Я замерла от его резкого тона. Похоже, меня не до конца простили.
Тозай отвернулся и вновь начал грести. Впереди замаячил корпус джонки, один круглый нарисованный глаз следил за нашим приближением точно испуганная лошадь. Я стиснула руки. Предстоящая встреча с матерью временно оттеснила ужасы войны на задний план.
– Какая она, мастер Тозай? – нарушила я напряженное молчание. – Моя мама. Она что-нибудь говорила обо мне?
– Лилия не из болтливых, – буркнул Тозай. – Но ты на нее похожа один в один.
Он еще раз взмахнул веслами, подтягивая нас к веревочной лестнице.
– Сама сейчас все увидишь.
Я задрала голову, пытаясь рассмотреть людей, что наблюдали за нами с палубы. Фонари превратили их в силуэты, скрыв от меня черты лиц и фигуры. Правда, был там кто-то маленький, зеркально повторяющий мою напряженную ищущую позу.
По лестнице быстро спустился и спрыгнул в шлюпку матрос. От его почтительного поклона лодка закачалась из стороны в сторону. Он взял весла, а Киго ухватился за лестницу. Когда император ступил на борт, все люди исчезли от поручней. Я взбиралась наверх вслед за Тозаем. Этот подъем по качающимся, дрожащим деревянным перекладинам продлился, наверное, всего несколько секунд, но казалось, что миновал целый колокол.
Наконец сильные руки втащили меня на твердую палубу. Я успела мельком увидеть грубые черты обветренных лица, а потом все склонились перед леди заклинателем. Три ряда мужчин – и одна женщина – рухнули на колени и опустили головы, ожидая, когда я освобожу их.
– Поднимитесь, – сказала я надтреснутым голосом.
Едва Лилия выпрямилась, наши глаза встретились. Я увидела страх и надежду, и вымученную улыбку, в которой отражалась десятилетняя потеря. Тозай был прав: мы похожи, один в один.
* * *
Юнга опустил поднос на закрепленный стол в капитанской каюте, и Лилия теснее вжалась в перегородку. Когда все оказались на борту, мастер Тозай предложил выпить чаю и повел нас вниз на среднюю палубу к своему просторному личному жилищу. Мы миновали отсек, где уже заперли лорда Идо, и стоявший у двери страж глубоко поклонился и вновь выпрямился, стоило нам протиснуться по узкому проходу. Тозай оглянулся, отслеживая мою реакцию. Вероятно, думал, что потребую отпереть замок и выпустить заклинателя.
– Сэр. – Полный ужаса шепот юнги прозвучал слишком громко в повисшей над каютой тишине. – Я забыл горячую воду.
Тозай мотнул головой в сторону люка:
– Бегом.
Я взяла с изогнутой полки за спиной один из мореходных инструментов. Это оказался латунный компас или что-то подобное; его круговая шкала поблескивала в свете трех огромных настенных ламп. Я вертела компас в руках снова и снова, радуясь, что могу хоть на чем-то сосредоточиться. И даже сквозь тревогу ко мне пробилось осознание, что мастер Тозай не просто рыбак, вдруг ставший бойцом сопротивления, в чем он пытался всех убедить. Он поспешно убрал звездные карты, заваливавшие стол, и двигался все быстрее, пока мы с Лилией молчали – ни одна не пыталась заговорить первой. Юнга вернулся, торопливо заварил чай и с поклоном удалился.
– Я оставлю вас наедине, моя леди. Знакомьтесь.
Тозай сунул последний свиток в одно из аккуратных отверстий в перегородке, затем окинул взглядом напряженное лицо и стиснутые руки Лилии и, быстро поклонившись, скрылся за дверью.
Над нами раздавались голоса, джонка скрипела, рассекая воду. Я вернула компас на полку.
– Налить тебе чаю? – спросила.
Лилия наконец подняла голову. Хотя время смягчило строгие линии ее лица, оно оказалось примерно той же овальной формы, что и мое. Возможно, подбородок менее упрямый и нос подлиннее, но губы точно так же изгибаются вверх, и глаза расставлены столь же широко. И я прекрасно знала это выражение, ведь сама не единожды надевала подобную бесстрастную вежливую маску, дабы не раздражать хозяина или хозяйку.
– Нет, прошу, позволь мне, моя леди. – Шагнув к столу, Лилия подняла заварочный чайник и ловко наполнила первую чашу.
Я прикусила губу. Похоже, она не могла преодолеть гору, коей виделось мое нынешнее положение.
– Спасибо, – сказала я… и, глубоко вдохнув, преодолела собственную вершину. – Мама.
Рука Лилии задрожала, чай пролился на стол. Она медленно поставила чайник, бережно взяла первую чашу и с поклоном протянула мне. Едва я взялась за подношение, мы обе замерли и уставились вниз на наши соприкоснувшиеся ладони. Одинаково длинные пальцы, и большой почти под прямым углом…
– Я нас руки похожи. – Я поморщилась от собственного не очень-то радужного тона и взяла чашу.
– У моей матери были такие же, – тихо произнесла Лилия и взглянула на меня, будто невзначай. – У Чарры. Твоей бабушки.
– Чарры? У меня ее посмертная табличка.
– Ты ее сохранила?
Я мысленно поблагодарила Делу.
– Да, и другую тоже.
От внимания мамы не укрылось подчеркнутое слово, и она отвела глаза. Она что-то знала о Кинре.
Поставив чашу на стол, я достала кошель и вытряхнула на ладонь посмертные таблички. Дрожащим указательным пальцем Лилия коснулась дощечки Чарры и вдруг вытянула из-под одежды потертый тканевый мешочек, висевший на шнурке на ее шее. Открыв его, она извлекла еще одну реликвию – точную копию таблички Чарры.
– Я сделала две, когда моя дорогая матушка скончалась… да покоится ее дух в садах божественного наслаждения. Я знала, что сразу после ее смерти он захочет избавиться от тебя, и должна была оставить тебе хоть какую-то связь с семьей. Со мной. – Лилия вновь погладила дощечку. – Он боялся Чарру.
В горле застрял горький ком.
– Ты о моем отце?
Она натянуто рассмеялась:
– Нет, не о твоем дорогом отце. Чарра любила его как собственного сына. Нет, он умер… утонул в жуткий шторм из тех, что бушевали в Год Свиньи. Разве ты не помнишь?
Я покачала головой и увидела боль на материнском лице.
– Прости. Я почти ничего не помню.
– Полагаю, этого следовало ожидать. Тебя едва исполнилось четыре, когда он ушел к предкам. А годом позже я вышла за другого. – Лилия внимательно на меня посмотрела. – Ты и своего отчима не помнишь? И того, что произошло?
– Нет.
– Наверное, оно и к лучшему, – мрачно произнесла она. – Он говорил, что обеспечит всех нас – тебя, меня, твоего брата, даже Чарру, – но когда настали трудные времена, заявил, мол, ему ни к чему бесполезная дочь другого мужчины. Хватит и того, сказал он, что я выращу чужого сына. Он продал тебя в рабство.
– Почему ты ему позволила? – Вопрос прозвучал слишком резко.
– Позволила? – Лилия озадаченно нахмурилась. – Он был моим мужем. Разве я могла перечить?
– Ты хоть пыталась?
Я бы сражалась за свою дочь. Сражалась изо всех сил, как бы ни было трудно.
Лилия отвернулась от завуалированного обвинения.
– Я умоляла поручителя продать тебя в какой-нибудь дом прислугой, – едва слышно прошептала она. – Он выполнил просьбу?
– Да.
Отчасти правда – я начинала как одна из работниц кухни. Да и какой смысл рассказывать ей всю историю? О том, как жена хозяина, заметив его внимание к нам, сослала всех девчонок на соляную ферму, о долгих днях удушья и ночах, что я провела, затаив дыхание и прислушиваясь к тяжелой поступи надсмотрщика.
– Что случилось с моим братом?
Лилия будто разом постарела, уголки губ скорбно опустились.
– Год назад его забрали на военную службу. Он умер во время набега на Транг Дейн.
Внезапно меня окутало холодом потери, хотя в действительности эта женщина и ее сын были для меня незнакомцами. И все же сердце ныло по утраченной возможности иметь семью. Или, может, виной всему застывшее на лице матери горе.
Она выдавила улыбку и нерешительно коснулась моей руки:
– Я думала, что у меня никого не осталось. А потом пришли люди мастера Тозая.
– Ты же знаешь, почему ты здесь?
Лилия покачала головой:
– Мастер Тозай сказал, будто меня могут использовать против тебя… и все же я не понимаю как. Я ведь никто.
– Ты мать Зеркального заклинателя, – произнесла я, внимательно за ней наблюдая. – И ты, может, и трепещешь перед сим званием, но явно не удивлена самим существованием женщины-заклинателя, как все остальные, не так ли? – Я улыбнулась, пытаясь сгладить резкие слова. – Ты видишь драконов, мама?
Лилия прямо посмотрела мне в глаза:
– Дочь, еще несколько недель назад женщина, утверждающая, что видит драконов, оказалась бы либо среди других безумцев, либо мертва.
Я стиснула ее плечо:
– Ты знала, что я могу их видеть.
– Все женщины в нашей семье могли. Это наш секрет.
– Что ты можешь рассказать о Кинре? – Мать отступила, вырвавшись из моей хватки, но я шагнула следом. – Прошу, расскажи, что знаешь. Это куда важнее, чем тебе кажется.
Она облизнула губы.
– Я дала тебе табличку. И научила стишку.
– Какому?
Она наклонилась ближе:
– Тому, что передается от матери к дочери.
Крыса вертится, Дракон учится, империя горит.
Крыса схватит, Дракон сломит, империю взбодрит.
Я застыла. Я знала этот стих, по крайней мере, первую его часть. Вспомнила эту простую строчку, когда сидела напротив учителя в его кабинете перед церемонией выбора, но тогда решила, что прочла ее в одном из исторических свитков.
– Мы часто повторяли этот стих, когда гуляли по пляжу, где никто не мог услышать, – добавила мама.
Кинра отправила свое послание сквозь время двумя путями: строчками, что передавались из поколения в поколение, и предзнаменованием, зашифрованным в дневнике. Хотелось бы, чтобы она не запрятала смысл так глубоко, но я понимала причину. Она пыталась защитить род Зеркальных заклинателей, изгнанных за ее покушение на Императорскую жемчужину.
– Что значит этот стих? – спросила я.
Лилия покачала головой:
– По словам Чарры, его передавали, как и дощечку Кинры. Мы должны оставлять дочерям три вещи. – Она считала на пальцах. – Посмертная табличка, стих и загадка, которая, если честно, никакая не загадка и не добавляет Кинре чести.
Я округлила глаза. Я не помнила никакой загадки! Это недостающий кусочек мозаики?
Я схватила Лилию за руку:
– Какая загадка?
Вздрогнув, она уставилась на мои сжатые пальцы:
– У ее дочери два отца, но лишь один род. Два в одном превосходят двух.
– Два в одном превосходят двух? – повторила я.
От услышанных слов меня не пронзило озарение. Мозаика не сложилась. Но я хотя бы могла отгадать двух отцов: император Дао и лорд Сомо. Только один род… Два любовника, но отец один. Дыхание перехватило, интуиция наконец заработала на полную, и разум захлестнуло надеждами и возможностями.
А вдруг в потомках Кинры течет королевская кровь? Кровь Дао.
Вдруг во мне течет королевская кровь?
Киго… мы могли бы быть вместе. По-настоящему. Если я потомок и правителей, и заклинателей, то другая королевская кровь не сумеет поработить меня с помощью черного фолианта. Я стану неуязвимой. И всесильной.
– Кто отец? – Я сильнее стиснула руку Лилии. – Кто из них? Ты знаешь?
Она отпрянула и с широко распахнутыми глазами попятилась к стене.
Я понимала, что пугаю ее, но хотела получить ответ.
– Говори!
– «Тот, кого она любила». Таков ответ на загадку. Это все, что я знаю!
Но я знала куда больше.
– Нет! – Я сжала виски, пытаясь помешать правде разрушить мои надежды. – Нет!
Но Кинра любила лорда Сомо. Не императора Дао. Дела говорила, что Сомо – это тот самый безымянный мужчина из дневника, и Идо читал об этом в его записях. Кинра любила заклинателя, не императора. Во мне нет королевской крови, лишь двойная кровь заклинателей. Вероятно, это и дало мне способность видеть всех зверей, но не дало того, что действительно необходимо… шанс спасти Киго и драконов.
Я согнулась пополам, захлебываясь рыданиями, сокрушенная вернувшимся отчаянием. Всего на один чудесный миг я увидела выход.
Мама шагнула вперед и неуверенно коснулась моего плеча:
– Почему ты плачешь, дочка? Что значит эта загадка?
– Она любила Сомо. – Я судорожно вдохнула. – Любила не того мужчину.
Она похлопала меня по спине:
– Она не первая и не последняя. – Затем заглянула мне в лицо. – Ты очень бледна. Идем, присядь. Ты давно ела? А спала?
Я позволила ей отвести меня к стулу и сунуть чашу с остывшим чаем мне в руки.
– Расскажи, что все это значит, – попросила Лилия.
Я смотрела на свое отражение в прозрачной золотистой жидкости и призывала маску вежливости.
А потом улыбнулась, глядя в лицо, так похожее на мое собственное. Да, то, что мы мать и дочь, несомненно, но сейчас мы чужие люди.
– Ты права, мне нужно поспать. Поговорим обо всем позже.
