Глава 22
Опять самолёты
– Это хорошо, что вы нашли себе тихое мирное занятие, а не лезете куда ни попадя, – констатировал дедушка, навестивший нас в нашей нуэво-пальмирской резиденции. Мы с Олей сняли домик на берегу, где обычно и ночуем. – Однако есть у меня к вам вопрос. Вот почему начатые вами дела столь успешны, а чуть только вы их забросили – словно в стенку упираешься?
– Деда! Ты бы как-нибудь конкретней выразился, а не общими фразами нас озадачивал! – остановила старика Оля.
– Ну, про шерсть сперва. С того случая, когда я так удачно на ней наварил, больше ничего подобного не получается.
– Ой, хитрите вы, Пётр Алексеевич. Знаете же сами, что тогда просто момент был подходящий для маленького гешефта, – заметил я.
– Это, конечно, так. Но вот с прядильной мастерской ты угадал точно – за пряжу Ферда куда больше выручает, чем за шерсть. Ему теперь и соседи остатки того, что настригли, продают. Как думаешь, может нам и сукно ткать?
– Про сукно не знаю. Я вообще в этом мало что понимаю. Просто на ранчо много женских рук, которые нужно занять не слишком трудным делом. Ну, там, трепать, чесать, разбирать. Девчатам денежка, Ферде прибыль. А остальное сделает машина, если ветер подходящий.
– Вот как у тебя всё просто! А почему я никак не могу увеличить прибыльность от авиаперевозок? Три самолёта гоняю вместо одного, а всё как об стенку горох. Ни в Ресифи желающих лететь нет, ни в Ла-Пас, ни в Лиму. Даже снижение цен на билеты не помогает. Весь навар с полётов на Рио, с той самой трассы, которую ты наладил.
– Хоть Ла-Пас, хоть Лима богатым да оборотистым дельцам не слишком интересны. Тем более что лететь туда нужно на высотах больше трёх тысяч метров – или в горы, или через горы. Для этого нужны самолёты с герметичной кабиной, чтобы пассажиров не уморить недостатком кислорода. К тому же на этих высотах уже начинается обледенение – тоже мало приятного, потому что машина тяжелеет и требует повышения мощности двигателя. Герметичные кабины сейчас только у военных в ходу – они требуют совсем другого обслуживания, потому что в них надо не только поддерживать давление, но и состав атмосферы соблюдать правильный. Этот технический уровень нам не по карману. Я же не просто так проложил маршруты на малых высотах – два километра или около того. Чуть подкинуть дровец в печку, что отапливает салон – и дело в шляпе.
А Ресифи интересен только как заправочный пункт и место для прогулки пассажиров. Состоятельных людей до самого Нью-Йорка мало что заинтересует. Поэтому, если линия Рио-де-Жанейро – Ресифи – Парамарибо – Санто-Доминго – Нью-Йорк не заработает сразу на всю длину – хорошей выручки не будет. То есть в разных пунктах один-два пассажира сойдут или сядут, но прибыли нам принесут немного. Другое дело, если у нас полный салон бизнесменов.
– Около пятидесяти лётных часов, если от Монтевидео или Буэнос-Айреса, – подсчитал дедушка.
– И пять хорошо отдохнувших экипажей, плюс по паре техников для заправки и осмотра машин в каждом пункте, – кивнул я.
* * *
Поскольку «обслуживание» секретной базы подводных лодок нашего участия больше не требовало, мы с Олей переключились на дела семейные. А к работам в Нуэва-Пальмира подключили щедрого на динамит рыбака Аугусто. Тут ведь какая закавыка – жители Уругвая, в убедительном большинстве, считают себя последовательными противниками Гитлера. И началось всё с утопления около Монтевидео немецкого рейдера – линкора «Адмирал Шпее». Этот линкор, на самом деле, оказался карманным, а так вообще-то – крейсер. Но очень сильный и бронированный. И с большой дальностью хода. Его в декабре тридцать девятого крепко потрепали англичане как раз у Ла-Платы. И он поскорее спрятался в Монтевидео. Но уругвайские власти его оттуда попросили – то есть хоть и не воевали с Германией, но, кроме гарантированного международным правом срока, в своём порту привечать отказались.
Отсюда и такие настроения среди мирных жителей, что все мы против Гитлера. А сам Аугусто и супруга его Долорес людьми оказались неболтливыми, причём за весьма умеренное вознаграждение. И что ещё требуется от человека, зарабатывающего на жизнь честным трудом?
Короче, наше скромное рыболовное дело мы на него переписали, оставив себе по полпроцента от выручки – продал товару на песо – один центаво переведи на семейный счёт Кутеповых. Это не от жадности, а просто чтобы не расслаблялся. Ну и работники сразу вполне определённые – дядя Паша и Крис с Дэном. Они в этом неплохо налаженном деле фишку секут.
Словом, мы мигом переключились на проблемы авиакомпании Куберейра, переехали в домик неподалеку от аэропорта и принялись изучать обстановку не поверхностным взглядом, а вдумчиво. И сразу отыскали собственную погрешность. Не нашу с Олей, а конкретно мою. Выяснилось, что Рио-де-Жанейро не такой уж главный деловой центр Бразилии, потому что в нескольких сотнях километрах от него расположен куда более многолюдный и оживлённый Сан-Паулу. Вот до него наша авиакомпания и организовала регулярные рейсы от Монтевидео и Буэнос-Айреса. Выручка удвоилась в одно действие, поскольку и самолёт имелся, и подготовленные экипажи, да и опытных техников удалось найти на месте.
Да, Пётр Алексеевич, дядька, конечно, хваткий, но в тонкостях, связанных с техникой, чересчур консервативен и излишне доверчив к мнению тех, кого считает признанными специалистами – слаба в нём авантюрная жилка. То есть мой замысел с использованием в дальних перелётах машин с самыми слабыми моторами не поддержал, наслушавшись авторитетных авиаторов – на всех трёх «Лоудстарах» компании поставили двигатели мощностью по восемьсот пятьдесят лошадок с какими-то новомодными винтами, у которых широкие лопасти. Я не настолько разбираюсь в подобных тонкостях, однако сделали это, как мне объяснили, для повышения экономичности при полётах с малыми скоростями.
Придумка это сделана вовсе не для Куберейры, а для увеличения длительности патрулирования военных вариантов этих птичек – «Вентур», но сработало и в нашем случае. То есть при скорости в триста тридцать километров в час на одной заправке машина с полной загрузкой может преодолеть три с половиной тысячи километров. На мои задумки годится. К тому же есть свободная машина для осуществления полётов до Нью-Йорка, потому что на регулярных рейсах заняты всего две из имеющихся трёх.
Дальше была скрупулёзная подготовка к сверхдальнему перелёту нашего старого доброго «Лоудстара», только что вернувшегося с завода в Аргентине, где на нем поменяли выработавшие ресурс авиадвигатели. Ума не приложу, откуда в прессу просочилась информация, но за билетами на этот рейс образовалась длинная очередь желающих поскорее долететь до Штатов. То есть сгонять порожняком не получилось. Мы даже рыпнуться не могли – такое образовалось давление общественного мнения, что просто ужас. А ведь у нас и экипажи на всю дорогу не готовы, да и ни в Парамарибо, ни в Санто-Доминго никакой инфраструктуры пока нет. Ну, связались по телеграфу – договорились о приёме и заправке – и всё.
Одним словом, вылетели мы в два пилота и две стюардессы с обычными пятнадцатью пассажирами на борту и преодолели всю дистанцию за тридцать три лётных часа с четырьмя двухчасовыми посадками для заправки и техобслуживания. Мы с Олей (хвала нашей подмосковной подготовке и буэнос-айресскому чтению) успешно сработали за техников, лишь изредка справляясь с инструкциями. Консуэлле – второй стюардессе – пришлось туго. Она выгуливала пассажиров, пока командир экипажа (он же первый пилот) утрясал местные формальности и договаривался о разного рода услугах с деловыми людьми. Нам ведь и провизии нужно, и воды. Да и бухло пассажиры выхлебали как-то уж очень быстро. Вина в них вообще входит много.
Так что рейс выдался изматывающий. Но настоящий кошмар начался в конечном пункте. Корреспонденты, чтоб их подбросило и шмякнуло. Поэтому в обратку у нас всё повторилось, только задом наперёд. А летели мы через тропики, то есть на земле было жарко, особенно в Санто-Доминго. В Парамарибо нас накрыло дождём, а в Ресифи совместились ливень и кромешная темнота. Зато коллега научил меня взлетать и садиться ночью, и мы привезли целую кучу «зелени», потому что деньги нам совали прямо в руки – ну нет пока у Куберейры своего агентства ни в одной из точек маршрута.
* * *
Про то, как Хорхе Орейра обустраивал аэродромы по нашему новому маршруту, могу рассказать, основываясь только на том, что сам видел. Сначала на взлётных полосах появились посадочные прожектора и огоньки подсветки для ночных посадок. Затем – щебёночное покрытие, которое регулярно выравнивали и трамбовали. А потом и постройки вроде отелей, где пассажиры могли принять душ, дождаться рейса или укрыться от непогоды во время обслуживания самолёта.
Откуда на это взялись деньги? Так мы с Олей нарубили бабла в еженедельных рейсах до Нью-Йорка и обратно. Рубили не вдвоём, а вчетвером – усиленным экипажем вместе с Консуэллой и Родригесом, с которыми летали в первый раз. Постепенно нас частично стали сменять другие пилоты и стюардессы – сначала на середине маршрута, а позднее и после каждой посадки – усталость штука коварная, а пять-шесть часов весьма напряжённой работы – дело нешуточное. Поэтому наши подвиги с испытанием выносливости прекратили настолько быстро, насколько смогли.
А тут подоспели еще пара новеньких «Лоудстаров», которые сразу встали на линию – завод в Кордобе осилил их производство несколько быстрее, чем предполагалось – дед забеспокоился о перелёте через океан и новом маршруте прямиком в Мадрид. Сначала трассу освоил наш неплохо слетавшийся экипаж. Только в качестве пункта прибытия в Африку был выбран Дакар, а не Монровия. От него нам хватало дальности прямиком до столицы Испании. Некоторая нервозность возникала при приближении к Гибралтару – всё-таки зона военных действий! Но сидящие там англичане пропускали нас беспрепятственно, а немцы или итальянцы так ни разу и не напали.
Пересекать же чёрный континент главный пайщик нашей авиакомпании не собирался, чем окончательно разрушил моё тайное намерение как-нибудь заглянуть домой в Советский Союз, да незаметно там и остаться.
Тем временем Бразилия вступила в войну против гитлеровской Германии – на аэродроме в Ресифи, который, кстати, построили американцы, наступило явное оживление. Нас, с нашими несколькими рейсами в неделю, отсюда вовсе не попросили – мы поначалу даже на руку были военным, потому что худо-бедно маскировали их присутствие на территории нейтральной страны. А потом – возможность по чёткому расписанию быстро добраться до родных мест делала присутствие гражданской авиакомпании приемлемым – янки умеют ценить комфорт. В частности, бар в нашем тростниковом отеле даёт очень приличную выручку.
Зато улучшенная стараниями Куберейры полоса в Рио-де-Жанейро теперь безвозбранно принимает патрульные самолёты – союзники внимательно присматривают за акваторией южной Атлантики. А на восточном фронте (я уже привык его так называть) развернулась картина летней катастрофы сорок второго года – немцы продвигаются к Сталинграду.
И почему я ни капельки не удивился, когда нас с Олей отозвали в Москву?
