Пролог

Древа переплетались ветвями на почти недостижимой высоте. Могучие развилки и грубая, в глубоких трещинах кора давали возможность взбежать вверх, как по тропам, – от самых корней, распустившихся мощными щупальцами. Это были особые, вековечные деревья древних эльфийских лесов. Внизу, под лиственным сводом, возле опушек и на прогалинах росли и обычные породы, как их обозначил бы человек, – дубы, березы, ясени. Они и вполовину не достигали высоты великих эльфийских древ, царящих над Вековечной Тенистой Пущей, хотя уверенно занимали более-менее открытые места между великанами.

– Не полетит, – флегматично сказал Даэмар и приложил к губам флягу с медовым напитком. Серебристо-белые волосы следопыта сверкали на солнце поверх откинутого коричневого капюшона плаща.

– Полетит, – возразил Мэглин и мягко улыбнулся. – Я… верю. Хочу верить.

– Мне нравится твой кинжал. Этот. Поспорим на него? Не полетит.

– Полетит. А что ставишь ты?

Даэмар отпил еще, показал Мэглину чеканную серебряную фляжку. Тот кивнул.

Некоторое время сидели молча. Ждали.

– Это уже которая попытка? – спросил наконец Даэмар.

– Семнадцатая, – со вздохом ответил зеленоглазый стражник. Насторожил уши, вскочил: – Вон, вон, смотри же!

Над кронами великих древ медленно вырастал гигантский округлый бок. Шар… нет, не шар – громадная овальная конструкция, сверкающая блеском медных заклепок, перевитая веревками. Она шла неровно, неуклюже, грузно – поднимаясь выше то одним, то другим боком. Под брюхом воздушного кита на канатах болталась длинная корзина, позади которой вращались широкие лопасти, загребая воздух.

Слишком сильно болталась!

– Полетел! – радостно вскричал Мэглин. – Полетел без единого слова магии!

– Некоторые из прошлых тоже поднимались ввысь… сперва, – звучно раздалось позади.

Оба эльфа повернулись: на рослом гнедом жеребце, до самой земли покрытом богатейшей парчой, восседал лесной король – дайн Тенистой Пущи Оллантайр. Конь, согнув могучую шею в тугое кольцо, пританцовывал под всадником.

– В любом случае целительница наготове, – сухо выговорил Оллантайр. – Я сделал выводы из прежних попыток. Запретил подниматься Йуллийель. Дочь осталась на земле. Но моя жена, Ольва Льюэнь, и мой сын, Даниил Анариндил, – там.

Некоторое время эльфы смотрели на шар не отрываясь. Мэглин поигрывал кинжалом. Даэмар снова пригубил сладкого меда. Дайн перебирал повод.

– Этот держится дольше прочих, – наконец заметил он.

Красавец конь фыркнул.

– Перестал набирать высоту, – заметно огорчившись, сообщил Мэглин. – Владыка, если мы сейчас втроем споем волшебную песню…

– Тогда будет нечестно, – улыбнулся Даэмар и выразительно посмотрел на кинжал.

– Ольва, моя супруга, желает, чтобы воздушный корабль летал сам, – с заметной прохладцей, укрыв в уголке рта ироническую усмешку, сказал великолепный эльф. – На дельтаплан она потратила около десяти лет. Даже спустилась с Дантрима на нем, но потом он, к счастью, сломался, да и поводов часто навещать подгорных двергов больше нет. Теперь – это. Дири-жабль. Пусть играет. Помогать магией я ей не стану: она сама просила об этом вначале, чтобы все было по-честному, и я, как вы знаете, согласился.

Туша монументального сооружения тем временем поднялась над кронами и нерешительно зависла, медленно вращаясь вокруг своей оси и угрожающе кренясь то на один бок, то на другой. Лопасти винта молотили по воздуху, но, видно, не так мощно, как требовалось, и никакого продуктивного движения хоть в какую-либо сторону не получалось.

Даэмар хищно прищурился, словно глядел поверх стрелы.

– С ними еще Эйтар и дверг Трорин.

В ту же секунду шар, наполненный горячим воздухом, резко повело в сторону под ударом ветра. Ни один из троих наблюдателей не успел даже поднять руку. Полыхнул огонь, который вмиг охватил всего небесного гиганта. Владыка леса резко толкнул жеребца ногами – и тот принял с места в галоп. Даэмар метнулся к месту предполагаемого крушения по деревьям белохвостой белкой, Мэглин подозвал скрытую в подлеске лошадь…

Оллантайр на скаку вскинул руку и выкрикнул заклинание. Над местом крушения ударила молния, и из крошечной на вид тучки полил дождь – прицельно и мощно, ни единое великое древо не успело загореться.

Дирижабль падал с утробным свистом, выпуская горячий воздух из недр прогоревшей оболочки. Под конец что-то изрядно бабахнуло и рассыпалось каскадом искр. Останки сооружения ухнули на крошечную полянку, перегородив лесную речку.

Уцелевший Эйтар, выскочивший из корзины, сбегал по дереву вниз. Принц Анариндил не сбегал, он уже хмуро сидел на толстой ветке подле оранжевого, как апельсин, гнома. Несмотря на то что дверг Трорин стал в Тенистой Пуще почти своим, лазать по деревьям он так и не научился. Зато добрая местная снедь шла ему на пользу, и в данный момент молодой еще гном был в ширину примерно таким же, как и в высоту.

Возмутительница спокойствия, дайна Ольва Льюэнь, на вид тоже целая и невредимая, осторожно сползала по коре, изрытой глубокими желобами и трещинами. На ней был комбинезон наподобие двергского – из грубой ткани, простеганный надежными швами, местами прошитый кожей, со множеством карманов. На лбу топорщились очки, переделанные из двергских же сверловочных, кожаный шлем защищал голову. Эльфийский оружейник, усовершенствовавший конструкцию, добавил к окулярам россыпь аметистов и немного серебряной чеканки – для королевы делал, для дайны Вековечной Пущи!

На спине Ольвы имелась странная сумка, пристегнутая широкими лямками. Из нее торчали обрезанные витые шнуры, а высоко на древе на ветру трепыхалось жизнерадостное желтое полотнище, притормозившее падение. Дайна не была эльфом. Она была человеком, и трюки, которые легко проделали Эйтар и ее сын Даниил Анариндил, ей не удавались – требовалась страховка.

Мэглин молча передал Даэмару кинжал. Оба полезли на дерево – выручать потерпевших крушение.

Оллантайр чуть подождал, затем откинул плащ, легко встал легкими узорными сапогами на седло и ухватил сползающую с дерева супругу пониже талии. Ольва Льюэнь отцепилась от коры, вполне доверяя рукам дайна. Муж осторожно опустил ее на седло и соскочил сам. Ольва тоже спрыгнула на землю. Красавец конь радостно толкнул женщину широким лбом в плечо, прихватил мягкими губами за один из карманов, очевидно хорошо ему знакомый. В кармане сухарно хрупнуло.

Дождь прекратился.

– Слушай, ну почти, – радостно объявила Ольва. Перепачканная сажей, мокрая насквозь, она сияла азартом. – Ты видел? Видел? Просто подвело рулевое управление. И корзину надо крепить выше. Выше к оболочке… слишком длинные стропы… эх, где-то то ли мощности не хватает, то ли… может, поставить еще горелку? Или воздух внутри распределяется неравномерно?

– Возможно, – глубоким баритоном ответил Оллантайр, усмехаясь. На дне его фиалковых глаз плясали яркие смешинки. – Сделаешь новый. Когда ты заказывала шелк для шара в последний раз, я велел привезти материи в три раза больше. Так что если желаешь…

– Конечно желаю! – с жаром воскликнула Ольва. Нашла взглядом на дереве сына и его круглого оранжевого приятеля – возле них уже был Даэмар, помогал Даниилу Анариндилу оторвать дверга от ветки, в которую тот намертво вцепился. – Что ты сказал?

Король молчал, улыбался. На щеках вычертились мягкие ямочки.

Ольва вздохнула.

– Ты думаешь, что опять не полетит… А он полетит, я придумала, как нужно сделать! Завтра же начнем снова. Надо послать в Драконью гору за двергским углем, он легче и жарче обычного. И объяснить кузнецам, что лопасти следует перековать еще тоньше! Но тогда их, возможно, придется делать из оружейного серебра: все остальное слишком тяжелое и грубое, и…

Она темпераментно поправила очки – и из-под стекол на лицо потекла дождевая вода. Пожарная служба Тенистой Пущи сработала на отлично.

– Ты можешь выгрести все мое оружейное серебро из сокровищницы, – спокойно сказал Оллантайр. – Просто постарайся бывать со мной немного чаще. И я напоминаю тебе, что как раз завтра мы должны выехать в гости к Наиллирис… Давно обещали.

– А, да… – Ольва вдруг заметно приуныла. – Наиллирис. Ну, значит, попытка номер восемнадцать будет после поездки. Или дети начнут тут понемногу строить без меня…

– Они тоже едут, а Трорина ненадолго призывает его двоюродный дед, король Дантрима.

– Ну хорошо, – еще больше огорчилась она. – В Нолдорин тоже поедем? В Приморский Оплот?

– Нет, – покачал головой Оллантайр. – В этот раз мы минуем Скрытый город и все прочее. Только к Наиллирис.

Королева пожала плечами.

– Тогда потом, да. Отложенное удовольствие не есть упущенное удовольствие. Ведь правда?

Оллантайр собрался ответить, очень серьезно ответить – про удовольствия и упущения, но не успел. На поляну выехал всадник, спешился.

– Дайн, – гонец поклонился, – во дворец прибыло трое двергов из торгового сословия, из тех, которые живут близ людей. Они желали бы видеть королеву Ольву Льюэнь. Говорят, дело исключительной важности. Они доставили тело товарища, погибшего по дороге… погибшего странно… и просят помощи.

– Мы прибудем немедля. – Оллантайр вскочил в седло и поднял Ольву на холку коня впереди себя.

Трорина тем временем почти спустили до земли, чуть прихрамывающего Эйтара вел под локоть к своей мирной кобылке Мэглин, а принц Даниил Анариндил что-то бурно рассказывал Даэмару, страхуя апельсинового дверга.

Дайн Тенистой Пущи толкнул гнедого ногами; конь, взрыв копытами землю и опад, принял с места.

– В твоем мире летали так, чужеземка Ольва? – проговорил король в светлый затылок жены, отогнув пальцами прокопченный дерюжно-кожаный воротник ее комбинезона. – В твоем мире…

Ольва прижалась к мужу спиной, соединившись с ним в ритме галопа.

– Я почти забыла, Оллантайр! Но что-то все же помню… в моем мире летали на самолетах. В Москве есть аэропорты… Шереметьево, Внуково, Домодедово. Садишься в самолет – и…

– Чужеземка Ольва, которая желает летать, – выговорил король, – ты упрямица! Эльфы исповедуют покой и дорожат неспешным течением жизни! – великолепный конь перескочил поваленное дерево. – Никуда не спешат! Эльфы наследуют вечную благодать Чертогов Забвения, в которой их жизнь вечна. У нас нет никаких самолетов… дирижаблей! Впрочем, один из нас всегда хотел наступить на звезды, сколько я помнил его. Твой приятель, Тайтингиль. Твой неугомонный друг.

Показались стены дворца, также причудливо раскинувшегося по Пуще, как и корни древ, – огромного, почти города, и конь перешел на рысь.

– Он и твой друг, – отозвалась Ольва, – друг нашей семьи.

– Я давно не видел его, кстати. Помог ли ему Сотворитель в этой дерзости? Может быть, унес в эту твою… Москву?