211
Г. У. РАСДЕНУ
Редакция журнала «Круглый год»,
вторник, 18 мая 1869 г.
Уважаемый сэр!
Поскольку мне кажется, что до Вас дошли несколько преувеличенные сведения о моей серьезной болезни, я начну с изложения действительного положения вещей.
Полагаю, что я бы в самом деле серьезно заболел, если бы внезапно не прервал свои прощальные чтения, когда их оставалось всего двадцать пять. Я страшно устал, и доктора предупредили меня, что необходимо немедленно прекратить выступления (на некоторое время). Последовав их совету и отправившись отдыхать домой в Кент, я тотчас же начал поправляться и через две недели был в блестящем состоянии, в коем, слава богу, пребываю и поныне.
Я не знаю, как мне отблагодарить Вас за Плорна, и искренне огорчен тем, что он Вас разочаровал. Я всегда был готов к тому, что он ничего не сделает без крена в ту или иную сторону, ибо, хотя я и думаю, что он au fond гораздо способнее своих братьев, он всегда был эксцентричным и своенравным юношей и его характер еще не выработался, хотя задатки характера у него есть. Я все еще надеюсь, что ему понравится жизнь в колониях. Я знаю, что этот опыт может не удаться, и отлично понимаю, что если он не удастся, причина неудачи будет только в нем самом. Все что я хочу — это подвергнуть его серьезному испытанию. Он не преминет сообщить, что не может приспособиться к окружающей среде, если убедится, что это так. В письме, где он пишет мне об отъезде с фермы, куда он попал благодаря Вашей любезности, он выражает Вам такую горячую благодарность, как будто добился замечательных успехов, и, видимо, не питает неприязни ни к кому, кроме одного человека, о котором он написал то ошибочное и крайне нелепое письмо. Я всесторонне обдумал Ваше неблагоприятное мнение и, как Вы понимаете, никоим образом его не оспариваю. Но, зная мальчика, я хочу испытать его до конца.
Вы не хуже меня осведомлены обо всех наших политических новостях. Многим (в том числе и мне) не нравятся американские дела, и я не думаю, что мистер Мотли — тот человек, который может спасти положение. Он отличается деспотичностью и догматизмом.
Больше всего я боюсь, что постоянное неистовство партии в Штатах в конце концов выведет из равновесия терпеливых британцев. А если наш народ тоже начнет неистовствовать и с обеих сторон образуются раздраженные военные партии, то возникнет серьезная опасность, что разрыв будет с каждым днем увеличиваться.
До меня доходят смутные слухи о возвращении Хорна. Лучше бы ему не возвращаться. Я убежден, что его постигнет суровое и горькое разочарование.
Первый гудок первого паровоза, который пройдет по всей Сан-Францисской железной дороге, будет роковым предупреждением для последователей Джо Смита . Стоит соседям прикоснуться к мормонскому пузырю, и он тотчас лопнет. Равным образом близится и конец краснокожего. Скальпированный кочегар внешний видимый признак его полного истребления. Если выстроить в ряд квакеров отсюда до Иерусалима, то их не хватит, чтобы его спасти.
Не знаю, как у Вас, а здесь вошло в моду быть абсолютно уверенным в том, что провидение и судьба утвердили французского императора на несокрушимом троне, возведенном специально для него еще в те времена, когда были заложены основы вселенной.
Сам он в это не верит, и парижская полиция тоже. И император и полиция мрачно смеются над непоколебимой британской уверенностью, зная то, что им известно, и продолжая делать то, что они делали в течение последних десяти лет. То, что Виктор Гюго называет «занавесом, за которым готовится великий последний акт французской революции» , в последнее время, однако, немного приподнимается. Похоже на то, что видны ноги довольно многочисленного хора, который готовится к выходу.
Примите уверения в моей преданности и благодарности.
