181
У. Г. УИЛСУ
Гостиница «Вестминстер»,
площадь Ирвинга, Нью-Йорк,
вторник вечером, 10 декабря 1867 г.
Дорогой Уилс,
Невозможно представить себе больший успех, нежели тот, который ожидал нас здесь вчера. Прием был великолепный, публика живая и восприимчивая. Я уверен, что с тех пор, как я начал читать, я еще ни разу не читал так хорошо, и общий восторг был безграничен. Теперь я могу сообщить Вам, что перед отъездом ко мне в редакцию пришло несколько писем об опасности, антидиккенсовских чувствах, антианглийских чувствах, нью-йоркском хулиганстве и невесть о чем еще. Поскольку я не мог не ехать, я решил ни слова никому не говорить. И не говорил до тех пор, пока вчера вечером не убедился в успехе «Суда», после чего рассказал об этих письмах Долби.
В этой гостинице спокойнее, чем у Майверта на Брук-стрит! Она столь же комфортабельна, а ее французская кухня неизмеримо лучше. Я хожу через боковую дверь по маленькой лестнице, которая ведет прямо ко мне в спальню. Чтения поглощают меня целиком, и меня никто не беспокоит. На втором этаже у нас уютная гостиная, моя спальня, ванная и спальня Скотта. Спальня Долби и комната для приема его клиентов находятся этажом выше. Недалеко отсюда есть гостиницы (в американском духе) с 500 номеров и огромным количеством постояльцев. Эта гостиница (в европейском духе) почти безупречна и не соответствует Вашему представлению об американской гостинице настолько, насколько это вообще возможно. Нью-Йорк вырос до неузнаваемости и стал огромным. Он выглядит так, словно в природе все перевернулось, и, вместо того чтобы стареть, с каждым днем молодеет. Я читаю в огромной зале. Читать в ней почти так же трудно, как в Сент-Джемс-холле. Мое здоровье и голос в отличном состоянии.
Здесь было очень холодно, но сегодня выпал снег и началась оттепель. Больше писать пока не о чем, кроме привета миссис Уилс и выражений глубокой и нежной преданности Вам.
Среда утром
«Копперфилд» и «Боб» имели вчера еще больший успех, чем «Рождественская песнь» и «Суд» накануне. «Мистер Диггунс, — сказал немец-капельдинер, — вы велики шеловек, майнгерр. Вас мошно слюшать бес конца!» Произнеся это прощальное приветствие, он затворил за мною дверь и выпустил меня на лютый мороз. «Все лутше и лутше. — Тут он снова приоткрыл дверь и добавил: — Шо-то ну дет тальше!»
