Глава LXV
Не будь маленькая маркиза так сметлива и востра, ее путешествие по этой части города, где ей было опасно показываться, могло бы кончиться тем, что мисс Салли Брасс снова утвердила бы свою неограниченную власть над сбежавшей служанкой. Прекрасно понимая, какому риску она подвергается, маркиза сразу по выходе из дому нырнула в темный переулок и, не думая о цели своего путешествия, прежде всего проделала добрых две мили по городскому лабиринту, чтобы оставить Бевис-Маркс как можно дальше позади.
Когда это было достигнуто, начались поиски улицы, на которой находилась контора нотариуса. Она легко нашла туда дорогу, расспрашивая торговок яблоками и продавцов устриц и, со свойственной ей предусмотрительностью, избегая освещенных лавок и хорошо одетых прохожих, из страха, как бы не привлечь к себе внимания. Выпустите почтового голубя в незнакомом месте, и он сначала сделает наудачу несколько кругов в воздухе, а потом устремится туда, куда ему надлежит. Так и маркиза долго порхала по улицам и переулкам и, наконец, почувствовав себя в безопасности, стремительно понеслась прямо к намеченной цели.
Вместо капора на ней был огромный чепец, принадлежавший в давние времена Салли Брасс, которая, как мы уже видели, руководствовалась при выборе головных уборов собственным, несколько причудливым, вкусом. Большие стоптанные башмаки не столько облегчали, сколько задерживали каждый ее шаг, потому что они то и дело сваливались у нее с ног и их приходилось долго разыскивать, путаясь в толпе прохожих. Бедняжку так измучили постоянные задержки, когда ей приходилось шарить в канавах и по грязным тротуарам в поисках этих предметов своего туалета, ее так толкали в темноте, так пинали, давили, швыряли из стороны в сторону, что она совсем запыхалась, выбилась из сил и, добежав в конце концов до конторы нотариуса, не могла сдержать слезы.
Все-таки ей удалось добраться сюда, какое счастье! В окнах горит свет, — значит, есть надежда, что еще не поздно. И вот маркиза утерла глаза кулаками, осторожно поднялась по ступенькам и заглянула в стеклянную дверь.
Мистер Чакстер готовился, видимо, к отбытию из конторы, так как он вытягивал манжеты из-под обшлагов пиджака, оправлял воротничок, крутил шеей, чтобы поизящнее приладить галстук, и, пользуясь в качестве ширмы поднятой крышкой своего бюро, украдкой взбивал бакенбарды перед треугольным осколком зеркала. Возле остывшего камина стояли двое джентльменов, и в одном из них она сразу признала нотариуса, а в другом, который уже застегивал пальто на все пуговицы, мистера Авеля Гарденда.
Произведя эти наблюдения, маркиза, выступавшая на сей раз в роли соглядатая, решила дождаться мистера Авеля на улице, где можно будет поговорить с ним без всяких помех и не на глазах у мистера Чакстера. Она так же осторожно сошла по ступенькам, перебежала на другую сторону улицы и уселась на крылечке против конторы.
Не успела маркиза устроиться там, как из-за угла, крутя головой во все стороны, пританцовывая на каждом шагу и то и дело сбиваясь с ноги, появился пони. Пони был впряжен в маленький фаэтон, в котором сидел какой-то мужчина, но и мужчина и фаэтон, видимо, мало его тревожили, так как совершенно не считаясь с ними и руководствуясь собственной прихотью, он поднимался на дыбы, останавливался, устремлялся вперед, снова замирал на месте, пятился, сворачивал вбок — словом, вел себя, как самое вольное существо в мире. Когда они подъехали к конторе, мужчина сказал весьма почтительным тоном: «Тпру!» — намекая этим, что если бы ему было дозволено выразить свое желание, то он не прочь бы остановиться именно здесь. И пони остановился — на минуту, но, спохватившись тут же, как бы такое послушание не создало нежелательного и даже опасного прецедента, стремительно взял с места, крупной рысью домчал до угла, завернул на всем ходу, поравнялся с дверью конторы и стал как вкопанный, на сей раз по собственному желанию.
— Ах ты паскуда! — крикнул мужчина, оказавшийся кучером. Между прочим, он рискнул выявить себя в истинном свете только после того, как очутился в полной безопасности, то есть вылез из фаэтона. — Задал бы я тебе перцу, будь на то моя водя!
— В чем он провинился? — спросил мистер Авель, спускаясь по ступенькам и закутывая шею теплым шарфом.
— Да он кого хочешь из терпения выведет! — ответил кучер. — Такая норовистая скотина!.. Тпру, стой!
— Бранью вы от него ничего не добьетесь, — сказал мистер Авель, садясь в фаэтон и беря вожжи. — Наш Вьюнок славный малый, только надо уметь обращаться с ним. Его запрягли впервые после долгого перерыва. Он расстался со своим прежним кучером и до сегодняшнего утра ни с кем не желал выезжать. Фонари горят? Ну-с, так, прекрасно! Попрошу вас прийти за ним завтра сюда же. До свиданья!
И после двух-трех странных бросков в сторону, сделанных по собственному почину, Вьюнок покорился своему кроткому хозяину и легкой рысью затрусил по мостовой.
Все это время мистер Чакстер стоял в дверях конторы, и маленькая служанка не осмеливалась подойти к фаэтону. Следовательно, теперь ей не оставалось ничего другого, как бежать за ним и кричать мистеру Авелю, чтобы он остановился. Фаэтон она догнала, правда совершенно запыхавшись, и поэтому мистер Авель не расслышал ее сдавленных криков. Положение становилось отчаянным, так как пони все прибавлял и прибавлял шагу. Несколько минут маркиза не сдавалась, а потом, почувствовав, что надолго ее не хватит, собрала последние силы и вскарабкалась на заднее сиденье, на веки вечные распростившись при этом с одним башмаком.
Мистер Авель, занятый своими мыслями да к тому же имевший немало хлопот с пони, не оглядывался назад и не подозревал, какая странная фигура торчит у него за спиной. Так продолжалось до тех пор, пока маркиза, чуточку переведя дух и несколько примирившись с потерей башмака и необычностью своего положения, не проговорила ему на ухо: — Послушайте, сэр…
Вот тут-то он оглянулся и, остановив пони, пролепетал не без дрожи в голосе: — Боже мой, что такое!
— Не пугайтесь, сэр, — все еще задыхаясь, сказала маркиза. — Ох, ну и долго же мне пришлось догонять вас!
— Что вам от меня нужно? — воскликнул мистер Авель. — Как вы сюда попали?
— Прицепилась сзади, — ответила маркиза. — Прошу вас, сэр, не задерживайтесь, поезжайте дальше! И, пожалуйста, поскорей, потому что дело очень важное. Вас хочет видеть один человек. Он послал меня за вами, он узнал все про Кита и может доказать его невиновность и спасти из тюрьмы!
— Что ты говоришь, девочка?
— Правду, истинную правду, вот помереть мне на этом месте! Поедемте скорей, умоляю вас! Прошло столько времени, он, наверно, думает, что я заблудилась!
Мистер Авель невольно шевельнул вожжами. Вьюнок, повинуясь то ли чувству какой-то тайной симпатии, то ли очередному капризу, взял с места чуть не карьером и не меняя аллюра, не позволив себе по пути ни одной вольности, подкатил к дому мистера Свивеллера и там вы только подумайте! — сразу остановился.
— Видите? Вон его комната, — сказала маркиза, показывая на слабо освещенное окно. — Пойдемте!
Мистер Авель, человек в высшей степени тихий, склонный к уединению и, в силу всего этого, крайне робкий, растерянно посмотрел по сторонам, ибо ему приходилось слышать, как людей заманивают в незнакомые дома, грабят и убивают, при обстоятельствах, весьма похожих на те, в которых теперь очутился он сам, и при помощи лиц, весьма похожих на маркизу. Однако мысль о Ките победила все прочие соображения. Оставив Вьюнка под надзором прохожего, замедлившего шаги около фаэтона в предвидении заработка, он покорно протянул руку своей провожатой и поднялся следом за ней по узкой мрачной лестнице.
Мистер Авель не мало изумился, когда его ввели в полутемную комнату, где на кровати мирно спал какой-то человек, по-видимому больной.
— Как спокойно лежит, сердце радуется, на него глядя! — взволнованно прошептала спутница мистера Авеля. — Вы бы посмотрели, какой он был и третьего дня и вчера, — пожалуй, тоже обрадовались бы!
Мистер Авель ничего на это не ответил и, не скроем, постарался стать как можно дальше от ложа больного и как можно ближе к двери. Маленькая служанка, видимо разгадав причину его опасений, оправила свечу и подошла с ней к кровати. Спящий тут же поднял голову с подушки, и мистер Авель признал в этом исхудавшем липе черты Ричарда Свивеллера.
— Что с вами? — ласково проговорил он, быстро подходя к нему. — Вы были больны?
— Да еще как! — ответил мистер Свивеллер. — Чуть не умер. И вам бы всем не миновать над бедным Ричардом рыдать, если бы не мой добрый друг, которому я поручил привести вас сюда. Вашу руку, маркиза! Садитесь, сэр — Мистер Авель очень удивился, услышав, что его спутница титулованная особа, и сел на стул около кровати.
— Я послал за вами, сэр, — начал Дик, — но она, вероятно, уже сообщила вам, зачем?
— Да, да! И я так ошеломлен, просто не знаю, что подумать, не нахожу слов! — ответил мистер Авель.
— Погодите, то ли еще услышите! Маркиза, будьте любезны сесть на кровать. А теперь расскажите этому джентльмену то же самое, что рассказывали мне, и, пожалуйста, со всеми подробностями. Внимание, сэр!
Маркиза повторила свой рассказ в тех же самых словах, без малейших упущений и отклонений в сторону. Ричард Свивеллер не спускал глаз с гостя и, лишь только маркиза умолкла, заговорил снова: — Вот теперь вы все услышали и, надеюсь, запомните это как следует. Я слишком слаб, и у меня плохо варит голова, так что на мои советы не рассчитывайте. Решайте со своими друзьями, как тут надо поступить. Времени упущено много, каждая минута на счету. Вам приходилось когда-нибудь торопиться домой? Так вот сегодня для этого самый подходящий случай. Ни слова больше, ступайте! Если вам понадобится маркиза, вы всегда найдете ее здесь. Что же касается вашего покорного слуги, то в ближайшие полторы-две недели его можно будет застать дома в любой день и час. На это есть много причин. Маркиза, свечку! Вы еще долго намерены смотреть на меня, сэр? Я не прощу вам ни минуты задержки.
Но мистера Авеля не пришлось особенно убеждать и торопить. Он немедленно вышел из комнаты, и маркиза, проводив его на лестницу со свечой, по своем возвращении доложила, что пони беспрекословно помчался галопом.
— Это очень мило с его стороны, — сказал Дик. — Молодец! Отныне он будет пользоваться моим уважением. Но, маркиза, вы же устали! Вам надо как следует поесть и подкрепиться пивом. На последнем настаиваю! Мне так приятно будет смотреть на вас за кружкой пива, — будто я сам его пью.
Только такой довод и мог заставить маленькую сиделку мистера Свивеллера позволить себе подобную роскошь. Насытившись и выпив пива, к его величайшему удовольствию, подав ему лекарство и убрав комнату, она закуталась в старенькое одеяло и легла спать на коврике перед очагом.
А мистер Свивеллер к этому времени уже бормотал сквозь сон: — Склонив главу на камыши, мы здесь заснем с тобой в тиши. Спокойной ночи, маркиза!
