176
ХЕБЛОТУ БРАУНУ
Риджент-парк, Честер-плейс, 1,
10 марта 1847 г.
Дорогой Браун!
Вернувшись раньше предполагаемого срока, я не могу попасть к себе домой и живу пока здесь в ожидании, чтобы человек, снявший Девоншир-террас, совершил нехитрую операцию, которая на языке вульгарной толпы именуется «навострить лыжи».
Мой переезд заставил меня очень задержаться с последним выпуском, к которому я приступил только сегодня утром. Если бы не это, Вы были бы «обслужены» раньше. Болезнь моего старшего сына, я надеюсь, послужит мне достаточным извинением.
Первый мотив, который я Вам дам, крайне важен для всей книги. Если возможно, непременно пришлите мне для ознакомления этот Ваш рисунок.
Начну с того, что я собираюсь сделать майора — это воплощение эгоизма и мелочной мстительности — своего рода комически-мефистофельской фигурой романа, и выпуск начинается с того, что мистер Домби и майор отправляются в то путешествие ради перемены воздуха и обстановки, которое подготовлялось в предыдущем выпуске. Они едут в Лимингтон, где мы с Вами однажды побывали. В библиотеке майор знакомит мистера Домби с некоей дамой, с которой, как я собираюсь слегка намекнуть, оный Домби, может быть, в свое время сочетается браком. Ей около тридцати лет — но не больше, она красива, надменна, хорошо сложена. Прекрасно одета — несколько броско — и кажется лакомым кусочком. Внешность истинной леди, но с оттенком гордого равнодушия, указывающим на скрытую внутри дьявольскую силу. вышла очень рано. Овдовела. Ездит по водам со старухой матерью, которая румянится и живет за счет репутации фамильного ожерелья и знатности своей фамилии. Ищет мужа. Целит только в крупную дичь и не выйдет ни за кого, кроме богача. Мать разыгрывает чувствительность и доброе сердце, а на самом деле — гнусно расчетлива, и только. Мать обычно разъезжает в инвалидном кресле, которое сзади, как таран, толкает паж, давно уже ставший слишком рослым и сильным для такой работы, а его хозяйка томно управляет креслом с помощью торчащей перед ней ручки. Она совсем здорова и прекрасно могла бы ходить пешком, но в дни, когда она была признанной красавицей, художник написал ее откинувшейся в коляске, и вот, давно уже лишившись красоты (да и коляски тоже), она тем не менее по-прежнему культивирует эту позу, как необыкновенно ей идущую. На рисунке — мать в кресле. У дочери — солнечный зонтик.
Майор знакомит дам с мистером Домби, злорадно предвкушая возможные последствия и горькое разочарование мисс Токс. Мистер Домби (в глубоком трауре) отвешивает торжественный поклон. Дочь наклоняет голову. На заднем плане — темнокожий со складным стулом и пальто майора. Темнокожий, очевидно, побаивается майора и его толстой трости.
Сцену можно расположить на улице или в тенистой аллее — как Вам больше понравится. Однако она чревата важнейшими последствиями, и мне нужно, чтобы апоплексически-мефистофельский взгляд майора, устремленный на дочь, выражал именно это, а также ту роль, которую сам майор играет в сцене.
Подпись: «Майор Бэгсток восхищен случаем…»
