ГЛАВА LVI
Мистер Пиквик и Сэмюел Уэллер ведут серьезную беседу, в которой участвует родитель последнего. Неожиданно является старый джентльмен в костюме табачного цвета
Мистер Пиквик сидел в одиночестве, размышляя о разнообразных предметах и, между прочим, о том, как ему обеспечить молодую чету, чье неопределенное положение внушало ему жалость и вызывало беспокойство, как вдруг в комнату вошла легкой походкой Мэри и, приблизившись к столу, быстро проговорила:
— Простите, сэр, Сэмюел ждет внизу и спрашивает, может ли его отец повидаться с вами.
— Разумеется, — отвечал мистер Пиквик.
— Благодарю вас, сэр, — сказала Мэри, скользнув к двери.
— Сэм давно ждет? — осведомился мистер Пиквик.
— О нет, сэр! — с живостью отвечала Мэри. — Он только что вернулся. Он говорит, что больше не будет проситься у вас в отпуск.
Быть может, Мэри поняла, что эту последнюю новость она сообщила более выразительно, чем было необходимо, или, может быть, она заметила добродушную улыбку, с какой взглянул на нее мистер Пиквик, когда она умолкла. Как бы то ни было, она опустила голову и начала рассматривать уголок своего нарядного передника с таким вниманием, какое, казалось, ничем не было вызвано.
— Передайте им, чтобы они сейчас же шли сюда, — распорядился мистер Пиквик.
Мэри с явным облегчением побежала исполнять приказание.
Мистер Пиквик два раза прошелся по комнате, потирая подбородок левой рукой и, по-видимому, о чем-то размышляя.
— Ну, что ж, — сказал, наконец, мистер Пиквик кротким, но меланхолическим тоном, — это наилучший способ вознаградить его за преданность и любовь… Бог с ним, пусть так и будет. Такова участь одинокого старика: люди, его окружающие, находят новых людей, милых их сердцу, и покидают его. Я не имею права надеяться, что моя судьба будет иной. Да, да, — добавил мистер Пиквик, повеселев, — это было бы эгоистически и неблагородно. Я должен почитать себя счастливым, что имею возможность позаботиться о нем. И я счастлив. Конечно, счастлив.
Мистер Пиквик был так поглощен этими мыслями, что стук в дверь повторился раза три-четыре, прежде чем он его услышал. Поспешно усевшись и вновь обретя свой обычный благодушный вид, он дал разрешение войти, и в комнату вошел Сэм Уэллер в сопровождении отца.
— Рад вас видеть, Сэм, — сказал мистер Пиквик. — Как поживаете, мистер Уэллер?
— Здоровехонек, благодарю вас, сэр, — ответил вдовец. — Надеюсь, и вы в добром здоровье, сэр?
— Да, благодарю вас, — отозвался мистер Пиквик.
— Я хотел маленько потолковать с вами, сэр, если вы можете мне уделить минут пять, сэр, — сказал мистер Уэллер.
— Конечно, — ответил мистер Пиквик. — Сэм, подайте стул отцу.
— Спасибо, Сэмивел, я уже раздобыл себе, — сказал мистер Уэллер, придвигая стул. — На редкость прекрасная погода, сэр, — добавил старый джентльмен, усаживаясь и кладя шляпу на пол.
— Действительно, превосходная, — подтвердил мистер Пиквик. — Как раз по сезону.
— Самая сезонистая погода, сэр, — подхватил мистер Уэллер.
Тут у старого джентльмена начался жестокий приступ кашля, по окончании коего он кивнул головой, подмигнул и стал проделывать целый ряд умоляющих и угрожающих жестов, которые Сэм Уэллер упорно старался не замечать.
Мистер Пиквик, заметив некоторое замешательство, обнаруженное старым джентльменом, разрезал лист лежавшей перед ним книги и терпеливо ждал, когда мистер Уэллер заговорит о цели своего посещения.
— Я никогда не видывал такого противного сына, как ты, Сэмивел, — сказал мистер Уэллер, с негодованием взирая на Сэма. — Отроду не видывал.
— Что он сделал, мистер Уэллер? — полюбопытствовал мистер Пиквик.
— Не хочет начать, сэр, — отвечал мистер Уэллер. — Он знает, что я не мастер объясняться по таким особенным делам, и, однако, стоит и глазеет на меня, как я тут сижу, отнимаю ваше драгоценное время и из себя делаю регулярное зрелище. Нет чтобы помочь мне хоть одним словечком! Это не сыновнее поведение, Сэмивел, — добавил мистер Уэллер, вытирая лоб, — совсем даже не сыновнее.
— Вы сказали, что говорить будете вы, — возразил Сэм. — Откуда же мне знать, что вы сплоховали в самом начале?
— Ты должен был видеть, что я не могу, сняться с места, — перебил отец. — Я сбился с дороги и наткнулся на забор, и всякие неприятности со мной происходят, а ты даже не хочешь протянуть мне руку помощи. Мне стыдно за тебя, Сэмивел.
— Дело в том, сэр, — начал Сэм, слегка поклонившись, — что родитель получил деньги…
— Очень хорошо, Сэмивел, очень хорошо! — одобрил мистер Уэллер, кивая с довольным видом. — Я не хотел тебя бранить, Сэмми. Очень хорошо. С этого и нужно начинать. Прямо к делу. Прекрасно, Сэмивел!
В знак полного своего удовлетворения мистер Уэллер кивнул несчетное число раз и в позе внимательного слушателя ждал, чтобы Сэм продолжал речь.
— Присядьте-ка, Сэм, — сказал мистер Пиквик, убедившись, в что визит протянется дольше, чем он предполагал.
Сэм снова поклонился и сел. Поймав на себе взгляд отца, он продолжал:
— Родитель, сэр, получил пятьсот тридцать фунтов.
— В пониженных консолях, — вполголоса присовокупил мистер Уэллер-старший.
— Не все ли равно — в пониженных консолях или как-нибудь иначе? — возразил Сэм. — Получено пятьсот тридцать фунтов, да?
— Правильно, Сэмивел, — подтвердил мистер Уэллер.
— К этой сумме он прибавил то, что получил за дом и торговое дело…
— Арендные права, фирма, инвентарь, обстановка, — вставил мистер Уэллер.
— И всего получилось тысяча сто восемьдесят фунтов, — продолжал Сэм.
— Вот как! — сказал мистер Пиквик. — Я очень рад. Поздравляю вас, мистер Уэллер, с такой удачей.
— Подождите минутку, сэр, — возразил мистер Уэллер, умоляюще поднимая руку. — Продолжай, Сэмивел.
— Эти-вот самые деньги, — нерешительно заговорил Сэм, — он хочет положить в какое-нибудь надежное место, и я тоже этого хочу, потому что, останься они у него, он их будет раздавать взаймы, или поместит капитал в лошадей, или потеряет бумажник, — словом, что-нибудь выкинет.
— Очень хорошо, Сэмивел, — одобрительно заметил мистер Уэллер, словно Сэм воспевал его осторожность и предусмотрительность. — Очень хорошо.
— И по этим самым причинам, — продолжал Сэм, нервически теребя поля своей шляпы, — по этим самым причинам он и взял сегодня все деньги и пришел сюда вместе со мной, чтобы сказать, или нет, предложить, или, иначе говоря…
— Сказать, что деньги эти мне ни к чему! — нетерпеливо перебил мистер Уэллер. — Я регулярно езжу с каретой, и мне негде их прятать, и, стало быть, придется платить кондуктору, чтобы он о них позаботился, или положить в одну из сумок на стенке кареты, а это будет соблазн для внутренних пассажиров. Если вы их припрячете для меня, сэр, я вам буду премного благодарен. Может быть, — добавил мистер Уэллер, наклонясь к мистеру Пиквику и шепча ему на ухо, — может быть, они вам понадобятся на расходы по этому-вот присуждению. А я вам одно скажу: держите их у себя, пока я за ними не приду!
С этими словами мистер Уэллер сунул бумажник в руки мистеру Пиквику, схватил шляпу и выбежал из комнаты с проворством, удивительным для такого тучного субъекта.
— Остановите его, Сэм! — с беспокойством воскликнул мистер Пиквик. — Догоните его, сейчас же приведите назад! Мистер Уэллер, постойте, вернитесь!
Сэм понял, что приказание хозяина должно быть исполнено. Схватив за рукав отца, спускавшегося по лестнице, он потащил его назад.
— Мой добрый друг, — сказал мистер Пиквик, беря за руку старика, — ваше доверие трогает меня, но я очень смущен.
— Не о чем беспокоиться, сэр, — упрямо отвечал мистер Уэллер.
— Уверяю вас, мой добрый друг, денег у меня больше, чем мне нужно, гораздо больше, чем успеет истратить человек моих лет.
— Никто не знает, сколько он может истратить, если сначала не попробует, — заметил мистер Уэллер.
— Быть может, вы правы, — отвечал мистер Пиквик, — но так как у меня нет желания проделывать такие опыты, то вряд ли мне грозит нищета. Очень прошу вас, мистер Уэллер, возьмите эти деньги.
— Очень хорошо! — мрачно сказал мистер Уэллер. — Сэмми, запомни мои слова: я выкину какую-нибудь отчаянную штуку с этими-вот деньгами — отчаянную!
— Лучше не надо, — отозвался Сэм.
Мистер Уэллер призадумался, а затем, решительно застегнув сюртук, объявил:
— Я буду держать заставу.
— Что такое? — вскричал Сэм.
— Заставу! — повторил мистер Уэллер сквозь стиснутые зубы. — Буду держать заставу. Можешь попрощаться с отцом, Сэмивел. Остаток своих дней я посвящу заставе.
Эта угроза была столь ужасна, а мистер Уэллер, по-видимому твердо решивший привести ее в исполнение, был так глубоко задет отказом мистера Пиквика, что сей джентльмен после недолгих размышлений сказал ему:
— Хорошо, мистер Уэллер, я оставлю у себя деньги. Надеюсь, мне удастся пристроить их значительно лучше, чем это сделали бы вы.
— Совершенно верно, сущая правда! — просияв, воскликнул мистер Уэллер. — Конечно, вы их пристроите, сэр.
— Не будем больше говорить об этом, — сказал мистер Пиквик, запирая бумажник в письменный стол. — Я вам глубоко признателен, мой добрый друг. Присаживайтесь. Я хочу с вами посоветоваться.
Тихий смех, вызванный блестящим успехом визита и не только исказивший физиономию мастера Уэллера, но и сотрясавший его туловище, руки и ноги, пока мистер Пиквик прятал бумажник, мгновенно уступил место величавой серьезности, когда он услышал эти слова.
— Сэм, пожалуйста, выйдите на несколько минут, — сказал мистер Пиквик.
Сэм немедленно удалился.
Мистер Уэллер принял необычайно глубокомысленный вид и был весьма изумлен, когда мистер Пиквик начал речь такими словами:
— Вы, кажется, не сторонник брака, мистер Уэллер?
Мистер Уэллер покачал головой. Он не мог выговорить ни слова: смутная догадка, что какой-то коварной вдове удалось завладеть мистером Пиквиком, сковала ему язык.
— Может быть, вы случайно заметили молодую девушку там, внизу, когда пришли сюда вместе с вашим сыном? — осведомился мистер Пиквик.
— Да. Я заметил молодую девушку, — лаконически ответил мистер Урллер.
— Какого вы о ней мнения? Скажите откровенно, мистер Урллер, какого вы о ней мнения?
— Мне она показалась пухленькой, и фигура аккуратная, — критическим тоном сообщил мистер Урллер.
— Совершенно верно, — сказал мистер Пиквик. — Совершенно верно. А что вы скажете о ее манерах?
— Очень приятные, — отвечал мистер Урллер. — Очень приятные и соответственные.
Точный смысл, вложенный мистером Уэллером в это последнее прилагательное, остался невыясненным, но, судя по тону, оно выражало благоприятный отзыв, и мистер Пиквик был вполне удовлетворен, словно получил исчерпывающий ответ.
— Я принимаю в ней большое участие, мистер Уэллер, — сказал мистер Пиквик.
Мистер Уэллер кашлянул.
— Я хочу сказать, что принимаю участие в ее судьбе, — продолжал мистер Пиквик. — Мне хочется, чтобы она была счастлива и обеспечена, понимаете?
— Прекрасно понимаю, — отвечал мистер Уэллер, решительно ничего не понимавший.
— Эта молодая особа, — сказал мистер Пиквик, — привязана к вашему сыну.
— К Сэмивелу Веллеру! — вскрикнул родитель.
— Да, — подтвердил Пиквик.
— Это натурально, — подумав, промолвил мистер Урллер, — натурально, но небезопасно. Пусть Сэм остерегается.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил мистер Пиквик.
— Пусть остерегается, как бы чего-нибудь ей не сболтнуть, — пояснил мистер Уэллер. — Как-нибудь в простоте душевной скажет словечко, а потом, чего доброго, пожалуйте в суд за то, что нарушил брачное обещание. От них не убережешься, мистер Пиквик, если уж они имеют на вас виды. И не угадаешь, что у них на уме, а пока сидишь да раздумываешь — они тебя и сцапают. Я и сам женился в первый раз, сэр, и от этой самой уловки произошел Сэм.
— Вы не очень-то поощряете меня закончить то, что я начал говорить, — заметил мистер Пиквик, — но лучше уж сказать все сразу. Не только этой молодой особе нравится ваш сын, но и вашему сыну она нравится, мистер Уэллер.
— Однако! — воскликнул мистер Уэллер. — Вот это приятная новость для родительских ушей!
— Мне приходилось наблюдать за ними, — продолжал мистер Пиквик, не отвечая на последнее замечание мистера Уэллера, — и я в этом совершенно уверен. Допустим, что я помог бы им устроиться, если они поженятся, помог бы заняться каким-нибудь делом, которое дало бы им возможность жить безбедно, — что бы вы на это сказали, мистер Уэллер?
Сначала мистер Уэллер принял с кислой миной такое предложение, связанное с женитьбой человека, в чьей судьбе он был заинтересован, но когда мистер Пиквик стал его убеждать и особенно подчеркивал тот факт, что Мэри не вдова, он начал понемножку сдаваться. Мистер Пиквик имел на него большое влияние, а наружность Мэри ему очень понравилась: по правде говоря, он уже успел подмигнуть ей несколько раз отнюдь не по-отцовски. Наконец, он объявил, что не ему противиться желаниям мистера Пиквика и он будет счастлив последовать его совету, после чего мистер Пиквик с удовольствием поймал его на слове и призвал Сэма.
— Сэм! — откашлявшись, сказал мистер Пиквик. — Мы с вашим отцом беседовали о вас.
— О тебе, Сэмивел, — подтвердил мистер Уэллер покровительственным и внушительным тоном.
— Я не слепой, Сэм, я давно уже заметил, что вы питаете более чем дружеские чувства к горничной миссис Уинкль, — продолжал мистер Пиквик.
— Ты слышишь, Сэмивел? — осведомился мистер Урллер тем же поучительным тоном.
— Надеюсь, сэр, — сказал Сэм, обращаясь к своему хозяину, — надеюсь, сэр, ничего предосудительного нет в том, что молодой человек обращает внимание на молодую женщину, бесспорно хорошенькую и примерного поведения.
— Разумеется, — отвечал мистер Пиквик.
— Ясное дело, — согласился мистер Уэллер ласково, но с важностью.
— Я не только не вижу ничего предосудительного в таком поведении, которое считаю вполне естественным, — продолжал мистер Пиквик, — но я бы хотел вам помочь и пойти навстречу вашим желаниям. Вот потому-то я и имел разговор с вашим отцом и, убедившись, что он разделяет мое мнение…
— Раз эта особа не вдова, — вставил мистер Уэллер в виде пояснения.
— Раз эта особа не вдова, — с улыбкой повторил мастер Пиквик, — я хочу освободить вас от тех обязанностей, которые в настоящее время вас связывают, и доказать вам свою благодарность за вашу преданность и многие прекрасные качества. Я хочу помочь вам жениться немедленно на этой девушке и обеспечу заработок, достаточный для вас и вашей семьи. Я буду горд, Сэм, — добавил мистер Пиквик, сначала говоривший дрожащим голосом, но постепенно овладевший собой, — горд и счастлив, если помогу вам устроиться в жизни.
На несколько мгновений воцарилось глубокое молчание, потом Сэм сказал тихо и хриплым голосом, но тем не менее очень твердо:
— Я вам премного благодарен, сэр, за вашу доброту, она как раз в вашей натуре, но этому не бывать.
— Не бывать?! — воскликнул изумленный мистер Пиквик.
— Сэмивел! — степенно произнес мистер Уэллер.
— Я говорю, что этому не бывать, — повысив голос, повторил Сэм. — А как вы без меня обойдетесь, сэр?
— Мой друг, — отвечал мистер Пиквик, — перемены, происшедшие в жизни моих друзей, отразятся также и на моей жизни. Вдобавок я старею и нуждаюсь в отдыхе и покое. Мои скитания кончились, Сэм.
— Как знать, сэр! — возразил Сэм. — Сейчас вы думаете так, а вдруг ваши желания изменятся, и это очень возможно, потому что у вас душа двадцатипятилетнего. Как вы тогда обойдетесь без меня? Этому не бывать, сэр.
— Очень хорошо, Сэмивел, в твоих словах много истины, — поощрительно заметил мистер Уэллер.
— Я принял такое решение после долгих размышлений, Сэм, и, конечно, не изменю его, — покачав головой, сказал мистер Пиквик. — Для меня настали новые времена. Конец скитаниям!
— Прекрасно, сэр, — отвечал Сэм, — но по этой-то причине вы и должны держать при себе человека, который вас понимает и позаботится о ваших удобствах. Если вам нужен парень более вылощенный, чем я, ладно, берите его, но за жалованье или без жалованья, с предупреждением об увольнении или без предупреждения, со столом или без стола, с квартирой или без квартиры, а Сэм Уэллер, которого вы подобрали в старой гостинице в Боро, от вас не отойдет, что бы ни случилось. И пусть кто хочет старается, все равно никто этому помешать не может!
По окончании этой декларации, которую Сэм произнес с большим чувством, старший мистер Уэллер встал и, забыв о времени, месте и приличиях, замахал шляпой над головой и оглушительно крикнул три раза «ура».
— Мой друг! — сказал мистер Пиквик, когда мистер Уэллер снова сел, слегка сконфуженный собственным энтузиазмом. — Вы должны подумать и о молодой женщине.
— Я думаю о молодой женщине, сэр, — отвечал Сэм. — Я подумал о молодой женщине. Я с ней поговорил. Я ей объяснил свою ситивацию. Она готова ждать, пока все не наладится, и мне кажется, она так и сделает. А если нет, то, стало быть, она не та женщина, за какую я ее принимаю, и я готов от нее отказаться. Вы меня не первый день знаете, сэр. Я принял решение, и ничто не может его изменить.
Кто бы стал возражать против такого заявления? Во всяком случае не мистер Пиквик. В этот момент он чувствовал такую гордость и испытывал такую радость при виде бескорыстной привязанности своих скромных друзей, какой не пробудили бы в его сердце десятки тысяч заверений в дружбе самых великих людей.
Пока в комнате мистера Пиквика шла такая беседа, в гостиницу явился маленький старый джентльмен в костюме табачного цвета, сопровождаемый носильщиком с небольшим чемоданом. Условившись относительно ночлега, он осведомился у лакея, здесь ли остановилась некая миссис Уинкль, на что лакей отвечал, разумеется, утвердительно.
— Она сейчас одна? — спросил старый джентльмен.
— Кажется, одна, сэр, — ответил лакей. — Я могу позвать ее горничную, сэр, если вы…
— Нет, она мне не нужна, — быстро перебил старый джентльмен. — Проводите меня в комнату леди без доклада.
— Как же так, сэр? — переспросил лакей.
— Вы оглохли? — спросил маленький старый джентльмен.
— Нет, сэр.
— Ну, так слушайте. Сейчас вы меня хорошо слышите?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Проводите меня в комнату миссис Уинкль без доклада.
Давая такое распоряжение, старый джентльмен сунул в руку лакея пять шиллингов и пристально посмотрел на него.
— Право, сэр, — начал лакей, — я не знаю, сэр, можно ли…
— А, понимаю, вы согласны, — перебил маленький старый джентльмен. — Ну, так сделайте это сейчас же. Незачем терять время.
Джентльмен держал себя столь уверенно и спокойно, что лакей сунул пять шиллингов в карман и повел его наверх, не проронив ни слова.
— Вот эта комната? — спросил джентльмен. — Можете идти.
Лакей повиновался, недоумевая, кто бы мог быть этот джентльмен и что ему нужно. Старый джентльмен выждал, пока он не скрылся из виду, а затем постучал.
— Войдите, — сказала Арабелла.
— Гм… голос во всяком случае приятный, — пробормотал старый джентльмен, — а впрочем, это ничего не значит.
С этими словами он открыл дверь и вошел. При виде незнакомца Арабелла, сидевшая за рукодельем, встала и слегка смутилась, но в этом смущении была грация.
— Пожалуйста, не вставайте, сударыня, — сказал неизвестный, войдя и прикрыв за собой дверь. — Если не ошибаюсь, миссис Уинкль?
Арабелла наклонила голову.
— Миссис Натэниел Уинкль, которая вышла замуж за сына старика из Бирмингема? — продолжал незнакомец, с явным любопытством разглядывал Арабеллу.
Арабелла снова наклонила голову и с беспокойством огляделась, словно раздумывая, не позвать ли на помощь.
— Вы, кажется, удивлены, сударыня, — заметил старый джентльмен.
— Да, признаюсь, — отвечала Арабелла, недоумевая еще больше.
— Если вы разрешите, сударыня, я сяду, — сказал незнакомец.
Он уселся и, достав из кармана футляр, не спеша извлек из него очки, которые водрузил на нос.
— Вы меня не знаете, сударыня? — спросил он, так пристально глядя на Арабеллу, что та начала волноваться.
— Не знаю, сэр, — робко отозвалась она.
— Ну, конечно, — сказал джентльмен, обхватив руками левую ногу. — Откуда вам меня знать? Но моя фамилия вам известна, сударыня.
— Неужели? — промолвила Арабелла и задрожала, сама не зная почему. — Может быть, вы ее назовете?
— Успеется, успеется, — отвечал незнакомец, не сводя глаз с ее лица. — Вы недавно вышли замуж, сударыня?
— Да, недавно, — чуть слышно сказала Арабелла, откладывая рукоделье и начиная все сильнее волноваться от одной мысли, которая уже мелькнула у нее раньше, а сейчас снова пришла ей в голову.
— Вышли замуж, не объяснив своему мужу, что следовало бы сначала посоветоваться с его отцом, от которого он, кажется, зависит?
Арабелла прижала носовой платок к глазам.
— Вышли замуж, даже не попытавшись как-нибудь стороной узнать, каково отношение старика к этому вопросу, которым он, само собой разумеется, должен интересоваться? — настаивал незнакомец.
— Я этого не отрицаю, сэр, — сказала Арабелла.
— Вышли замуж, не имея своего собственного приличного состояния, чтобы оказывать мужу поддержку, взамен тех мирских благ, которые, как вам известно, были бы ему предоставлены, если бы он женился, считаясь с волей отца? — продолжал старый джентльмен. — Мальчики и девочки называют это бескорыстной любовью, пока не обзаведутся своими собственными мальчиками и девочками, а тогда они совсем иначе и более трезво смотрят на это дело.
Арабелла залилась слезами и сказала в свое оправдание, что она молода и неопытна, что только любовь побудила ее совершить этот шаг и что она чуть ли не с самого детства была лишена родительских советов и руководства.
— Это плохо, — заявил старый джентльмен более мягким тоном, — очень плохо. Глупо, романтически и легкомысленно.
— Это я виновата, я одна, сэр! — плача, отозвалась бедная Арабелла.
— Вздор! — сказал старый джентльмен. — Полагаю, вы не виноваты в том, что он в вас влюбился. А впрочем, — добавил он, лукаво посмотрев на Арабеллу, — вы и в самом деле виноваты. Как было ему не влюбиться?
Этот маленький комплимент, или странная манера, с какой он был сделан, или изменившееся обращение старого джентльмена, или, наконец, и то, и другое, и третье заставили Арабеллу улыбнуться сквозь слезы.
— Где ваш муж? — резко спросил старый джентльмен, прогнав улыбку, осветившую и его физиономию.
— Я его жду с минуты на минуту, сэр, — отвечала Арабелла. — Я его уговорила пойти погулять. Он не получает никаких известий от отца и очень удручен.
— Удручен, вот как! — сказал старый джентльмен. — Поделом ему.
— Боюсь, что он страдает за меня, — добавила Арабелла, — а я, сэр, глубоко страдаю за него. Ведь я навлекла на него это несчастье.
— Не беспокойтесь о нем, моя дорогая, — сказал старый джентльмен. — Поделом ему. Я очень рад, чрезвычайно рад — поскольку это его касается.
Едва эти слова сорвались с уст старого джентльмена, как на лестнице послышались шаги, которые показались знакомыми и ему и Арабелле. Когда мистер Уинкль вошел в комнату, маленький джентльмен побледнел и, пытаясь сделать вид, будто овладел собой, встал.
— Отец! — воскликнул мистер Уинкль, попятившись от изумления.
— Он самый, сэр, — отозвался маленький старый джентльмен. — Ну, сэр, что вы имеете мне сказать?
Мистер Уинкль молчал.
— Надеюсь, вам стыдно самого себя, сэр? — спросил старый джентльмен.
Мистер Уинкль все еще молчал.
— Стыдитесь вы себя, сэр, или не стыдитесь? — осведомился старый джентльмен.
— Нет, сэр, — отвечал мистер Уинкль, беря под руку Арабеллу, — я не стыжусь ни себя, ни своей жены.
— Вот как! — иронически воскликнул старый джентльмен.
— Я очень сожалею, если мой поступок повлиял на вашу любовь ко мне, сэр, — сказал мистер Уинкль, — но должен сказать, что нет оснований стыдиться, если я могу называть эту леди своей женой, а вы — своей дочерью.
— Твою руку, Нат! — воскликнул старый джентльмен изменившимся голосом. — Поцелуйте меня, моя милочка. Что и говорить, вы очаровательная невестка!
Спустя несколько минут мистер Уинкль отправился отыскивать мистера Пиквика и, вернувшись с этим джентльменом, представил его своему отцу, после чего они без устали пожимали друг другу руки в течение пяти минут.
— Мистер Пиквик, я вам глубоко признателен за вашу доброту к моему сыну, — сказал мистер Уинкль с грубоватой прямолинейностью. — Я человек вспыльчивый, а когда мы в последний раз с вами виделись, я был раздражен и застигнут врасплох. Теперь я сам все проверил и больше чем удовлетворен. Нужно приносить еще какие-нибудь извинения, мистер Пиквик?
— Никаких, — отвечал сей джентльмен. — Вы сделали как раз то, чего мне не хватало для полноты моего счастья.
После этого начались новые рукопожатия, затянувшиеся на пять минут и сопровождавшиеся многочисленными комплиментами, каковые, впрочем, отличались тем доселе невиданным преимуществом, что были вполне искренни.
Сэм, исполняя сыновий долг, проводил своего отца до «Прекрасной Дикарки» и, вернувшись оттуда, встретил в переулке жирного парня, которому Эмили Уордль поручила отнести какую-то записку.
— Послушайте, — сказал Джо с непривычной для него болтливостью, — какая хорошенькая девушка Мэри! Я от нее без ума!
Мистер Уэллер не дал никакого словесного ответа, но, ошеломленный такой самонадеянностью жирного пария, воззрился на него, затем взял за шиворот, довел до угла и на прощание угостил его безболезненным, церемонным пинком, после чего, насвистывая, пошел домой.
