Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Описанное в этой книге фишинговое равновесие хотя и широко распространено, все-таки не всеобъемлющее явление. Этим мы обязаны тем людям, которых не обуяла жажда наживы. Они смогли стать настоящими лидерами — в бизнесе, государственной деятельности, общественном сознании, религиозной сфере. Классическая модель экономики не включает такого понятия, как гражданское общество, но все мы живем среди людей, которые заботятся друг о друге. Мы уже рассказывали о некоторых героях в предыдущих главах книги. Теперь попробуем рассмотреть природу их героизма, проявленного в противодействии фишингу, оценить их достижения, а также проблемы, ускользнувшие от их внимания.
Действительно, во многом благодаря именно этим героям свободная рыночная экономика может продемонстрировать всю свою эффективность. Вовсе не непроизвольные действия рынка обеспечивают нам нынешний уровень благосостояния; та же рыночная экономика рождает все усложняющиеся манипуляции и обман.
По сравнению со всей предыдущей историей человечества сегодня люди в развитых странах живут на удивление хорошо. Средняя продолжительность жизни женщин более чем в пятидесяти странах и мужчин в одиннадцати превышает 80 лет. Современные модели автомобилей хотя и имеют определенные достоинства и недостатки, оборудованы ремнями безопасности, и за редким исключением о них уже нельзя сказать «опасны на любой скорости», как выразился Ральф Надер 50 лет тому назад. Примечательно также, что по состоянию на февраль 2013 года в США не зафиксировано ни одной авиакатастрофы ни в одной из многочисленных авиакомпаний за период четырех лет. Не только сами по себе самолеты отличались беспрецедентным уровнем безопасности, но и подготовка пилотов и механиков исключала аварии.
Такие результаты по части безопасности и качества продукции поневоле вызывают вопросы. Неужели успех достигнут только благодаря свободной рыночной экономике? Какова тогда роль наших героев? В данной главе мы попробуем отыскать хотя бы предварительный ответ на эти вопросы. Как мы видим, в тех случаях, когда мы бываем способны оценить качество приобретаемых активов, продуктов и услуг — или если их можно ранжировать по уровню качества, причем принципы оценки и ранжирования нам понятны, — мы по большей части получаем то, на что рассчитывали. Герои, о которых пойдет речь в этой главе, свели объем фишинговых операций к минимуму в тех сферах деятельности, где продукт с трудом поддается какому-либо измерению или оценке. (В , где речь шла о финансовом кризисе, описывается одна из таких сфер деятельности. Риски дефолта ценных бумаг, обеспеченных ипотечными закладными, трудно оценить. Их покупатели были уверены, что приобретают спелые и доброкачественные авокадо. Однако они ошиблись, и эти ошибки привели к Великой депрессии.) Но наши герои гораздо менее устойчивы к психологическому фишингу. Если у кого-то есть страсть к выбрасыванию денег на ветер или нарушению рекомендованной диеты, существует несколько естественных ограничителей, чтобы воспрепятствовать ей.
Первая группа наших героев — те, кто устанавливает стандарты качества и контролирует их соблюдение.
С начала XX века мы наблюдаем значительный прогресс в деле оценки качества продуктов и их классификации по этому критерию. Этим прогрессом мы обязаны стандартизации. Впервые проблемы стандартизации поднял Харви Уили, и для их решения было создано Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Наш герой Уили был химиком. И, как мы видели ранее, новые направления химии — в основном приходящие из Германии, где Уили работал в Имперской лаборатории продовольственной службы, — позволяют проверить состав продуктов и лекарств, поэтому отныне можно выявить ошибки в маркировке товаров.
На протяжении большей части XIX века конституционная ответственность правительства США «за хранение эталона мер и весов» сосредоточивалась в небольшом офисе Министерства финансов, однако в 1901 году она была возложена на вновь созданное Национальное бюро стандартов. В скором времени это учреждение начали привлекать к проверке качества товаров, закупаемых федеральным правительством для государственных нужд. По некоторым данным, при бюджете всего 2 млн долл. Национальное бюро стандартов ежегодно экономило государству около 100 млн долл. при общем объеме закупок в 300 млн долл.
В 1927 году двое наших героев Стюарт Чейз и Фредерик Шлинк написали бестселлер Your Money’s Worth («Ваши деньги потрачены не зря»). (Впоследствии именно Чейзу приписывали авторство термина «Новый курс» Рузвельта.) Они не просто рассказали о работе Национального бюро стандартов, но и представили внедрение стандартизации, ранжирования и сертификации во многих отраслях экономики как результат продуктивного взаимодействия государства, частных лиц и неприбыльных организаций. По большей части эта деятельность остается незамеченной и воспринимается как нечто само собой разумеющееся — продукт труда безвестных героев. Приведем два примера в подтверждение данного тезиса. Первый касается определения категорий зерна, второй — сертификации бытовых электроприборов.
В учебниках и статьях по экономике сказано, что зерно — это однородный простой товар, покупаемый и продаваемый на конкурентном рынке. Но зерно в действительности, а не в учебниках бывает разных видов и категорий и может иметь множество различных недостатков. Существует система классификации и оценки его качества, что позволяет продавать его как однородный товар — эшелонами. Управление боен, скотопригонных площадок и контроля качества зерна при Министерстве сельского хозяйства США (GIPSA) имеет официальную классификацию зерна по категориям качества — восемь базовых классов (таких как твердая пшеница, стекловидная краснозерная яровая пшеница и другие), пять категорий от 1-й до 5-й (в соответствии с массой бушеля; наличием поврежденных зерен и посторонних примесей, а также зерна других классов; присутствием животных отходов, клещевины, семен кроталярии, камешков, стекла и прочих примесей, поврежденных насекомыми зерен) и ряда дополнительных показателей качества по другим критериям (содержанию спорыньи, лука-чеснока полевого, сажи; неправильной обработки).
Компании, лицензированные GIPSA, проверяют примерно половину зерна, выращенного в Соединенных Штатах. Широко распространены и другие виды контроля. Зерновые элеваторы часто проводят собственные проверки или заказывают их у сторонних организаций. Законодательство о правилах хранения зерна регулирует вопросы проверок, ставок платежей, условий хранения, что обеспечивает дополнительную защиту; зерновые элеваторы могут получить федеральную лицензию или лицензию штата с обязательством соблюдать все законодательные требования и ограничения по качеству. В результате зерно легко продается, причем покупатель знает, что конкретно он берет.
На рынке бытовых электроприборов действует другая модель установления стандартов качества. Бытовая техника, например осветительные приборы и огнетушители, обычно проверяется лабораториями по технике безопасности, которые были основаны в 1894 году как некоммерческие организации; их сертификационные знаки с буквами UL в треугольнике, вписанном в круг, стоят на выпущенных в США электроприборах. Промышленники платят UL за проверку своих продуктов и их сертификацию. Стандарты для бытовых электроприборов в США устанавливаются другой организацией — Американским национальным институтом стандартов, учрежденным (под другим названием) в 1918 году пятью инженерными обществами, в том числе Американским институтом инженеров-электриков и Американским обществом инженеров-механиков, и тремя министерствами: обороны, флота и торговли. Эти стандарты не просто обеспечивают безопасность, но и продвигают требования унификации. Только подумайте, насколько полезна стандартизация электрических вилок и розеток в разных странах; стандартизация параметров автомобильных шин, ширины железнодорожной колеи и параметров сцепки вагонов.
В книге Your Money’s Worth Чейз и Шлинк вышли за рамки простой констатации факта существования стандартов для продуктов. Они ратовали за предоставление потребителям доступа к методам тестирования товаров, используемым при проведении государственных закупок. Через несколько лет после публикации книги авторы основали специальную организацию, целью которой была реализация этого требования. Со временем, после долгой и драматичной истории существования, эта организация трансформировалась в современный Союз потребителей, регулярно выпускающий так называемые Потребительские отчеты, тираж которых составляет 7,3 миллиона экземпляров. В них приводятся рейтинги всех мыслимых товаров — от холодильников и автомобилей до кондиционеров и видеоигр. Эти рейтинги полезны не только потребителям, которые знают об их существовании, но и обществу в целом, поскольку производители конкурируют друг с другом в качестве выпускаемых продуктов, стремясь получить положительные оценки. Возможно, Союз потребителей — самая авторитетная организация такого рода, но она лишь одна из многих. Главная организация в этой области — Американская федерация потребителей, включающая более 250 организаций-членов, которые занимаются исследованиями, образовательными программами, консультированием и предоставлением прочих услуг. Но это количество дает преуменьшенное представление о масштабах потребительской активности. Оказалось, что мы можем рассчитывать на куда большую помощь от наших друзей.
Существует и другой аспект потребительской активности, выходящий за рамки стандартов (рейтингов или оценки). Отчасти он касается контроля цен и обеспечения безопасности продуктов, но только как побочных результатов стремления к гораздо более глобальной цели: потребление — это акт гражданственности, а это предполагает моральные обязательства. Общественные движения в защиту гражданских прав в США начались с первыми запретами импорта британских товаров американскими колонистами в 1760–1770-х годах (наиболее известное получило название «Движение чаепития» и заставило разгрузить чай британской Ост-Индской компании в гавани Бостона). В следующем столетии в преддверии Гражданской войны аболиционисты точно так же бойкотировали товары, произведенные рабами. Хороший пример преданности моральным принципам, в котором можно даже усмотреть некоторые современные подходы, — Национальная лига потребителей, основанная Флоренс Келли в 1899 году.
Келли была одной из великих американских женщин, и цели и деятельность Лиги в значительной мере определялись ее сильным характером и гражданской позицией. В возрасте 33 лет она окончила обучение в Цюрихе и была назначена главным инспектором заводов в штате Иллинойс; в то время для женщины это был очень высокий пост. Дочь квакера-аболициониста, конгрессмена от Республиканской партии, предпочла жизнь среди бедных в благотворительном общественном центре Джейн Аддамс в Чикаго. Лига придерживалась точки зрения, что все мы как потребители являемся косвенными нанимателями рабочих на фабриках, выпускающих те товары, которые мы покупаем. Поэтому мы, как и непосредственные работодатели, тоже несем ответственность за их благополучие. Лига изучала условия труда рабочих (в штате Иллинойс это делала Келли) и выдавала прошедшим инспекцию продуктам «белый ярлык», подтверждающий их безопасность для потребителя. Таким образом, приобретение товаров с «белым ярлыком» убивало сразу двух зайцев: демонстрировало приверженность идеалам гражданского общества и гарантировало безопасность покупателя и его семьи.
В мы рассматривали еще один пример симбиоза обеспечения безопасности продукта и безопасных условий труда. Вспомним, как Эптон Синклер описал в книге «Джунгли» рабский труд на чикагских бойнях. Но больше всего общественность шокировала информация о том, что на самом деле попадает в их желудки. И до сих пор движение «шопинг ради лучшего мира» является одной из составляющих потребительской активности. Вспомните о покупавших Prius друзьях, покупателях мяса и птицы, выращиваемых на свободном выгуле, а также Ассоциации студентов против потогонной системы труда. Сегодня Национальная лига потребителей продолжает развивать взгляды Келли, борясь, помимо всего прочего, с детским трудом и отравлением никотином на табачных полях американского Юга.
Бизнесмены, осознающие свою ответственность за выпуск качественных продуктов, имеют как экономические, так и моральные причины для борьбы с фишерами. И они освоили ряд способов такой борьбы. Они получают письменные жалобы от пострадавших и принимают юридические меры в их поддержку; исключают членов, практикующих неэтичные методы ведения бизнеса; выдают сертификаты своим членам в подтверждение «высокой платежеспособности и хорошей репутации». Еще в 1776 году в Лондоне была создана организация под названием «Стражи, или Общество защиты торговли от мошенников и обманщиков». Действующее в США Бюро по совершенствованию деловой практики — современный вариант «Стражей». Казалось бы, работа Бюро с жалобами потребителей — абсолютно очевидное и даже само собой разумеющееся направление его деятельности. Но, как ни странно, у него не так уж много способов вывести недобросовестных конкурентов на чистую воду. И кстати, к подаче жалобы членов Бюро на недобросовестное ведение бизнеса конкурентами следует подходить скептически, поскольку нельзя исключить потенциального конфликта интересов. Однако жалобы самих потребителей заслуживают доверия — правда, это не исключает необходимости их проверки.
Дополнительную защиту от фишинга обеспечивают правила ведения бизнеса, устанавливаемые местными коммунами. Джелл Миноу, представительница наиболее активных акционеров, считает общественное осуждение весьма эффективным сдерживающим фактором плохого поведения. Она утверждает, что топ-менеджеры крупных американских компаний cлишком пекутся о своей репутации: «Это самые чувствительные к угрозам для своей репутации люди в мире». Причем это касается не только врачей (дающих клятву Гиппократа) или юристов (дающих клятву адвоката в США), но почти всех коммерческих организаций, задекларировавших свои принципы. Можно привести несколько примеров такого рода, в частности Национальная ассоциация риелторов выпустила Кодекс этики, напечатанный на шестнадцати страницах; Торговая палата, чьи представители есть практически в каждой местной коммуне независимо от ее размера, также имеет свои «Принципы этики». Среди отдельных людей можно вспомнить о прадеде Джорджа, умершем в 1900 году в Балтиморе и оставившем долги почти в полмиллиона долларов. Его сыновья взяли на себя обязательство их выплатить. В свою очередь деловые круги Балтимора предоставили им выгодную франшизу — право продавать в Балтиморе автомобили «Студебеккер», чтобы они могли выполнить свои обязательства. В этом случае поведение обеих сторон можно считать образцом деловой этики.
Борьба с охотой на простаков постепенно взяла еще один курс — на разработку законодательства для защиты потребителей. После рассмотрения в Верховном суде США одного из первых дел такого рода — Ледлоу против Органа — был сформулирован основополагающий в коммерческом праве США принцип Caveat emptor / Caveat venditor, что означает: «Покупатель и продавец должны проявлять осторожность».
Когда ранним утром 19 февраля 1815 года новоорлеанский торговец табаком Гектор Орган узнал о подписании Гентского договора, положившего конец войне 1812 года, он тут же побежал в Laidlaw and Company, не дожидаясь, пока эта новость распространится, и купил 111 бочек с табаком — всего на 120 715 фунтов. Орган предвидел, что Британский флот снимет блокаду с побережья и цена на табак резко подскочит. Покупая табак, Орган пошел на небольшое ухищрение, уклонившись от прямого ответа на вопрос, не владеет ли он особой информацией, способной повлиять на сделку. Но главный судья Джон Маршалл постановил, что мошенничество в данном случае отсутствует, а суду будет слишком сложно установить, кто, кому, что и когда рассказал. Вместо этого «покупатель и продавец должны проявлять осторожность».
Этот юридический принцип может показаться открытым приглашением для охотников на простаков, но с тех пор череда лидеров юриспруденции в значительной мере ослабила его действие, сделав закон более гибким и — более обоснованным. Даже если вернуться во времена Органа и Маршалла, принцип «покупатель и продавец должны проявлять осторожность» не воспринимался как абсолютная истина, существовали и другие методы защиты от мошенничества. А сейчас у нас есть защита и от преступной халатности.
Лучшей иллюстрацией этого служит знаковый прецедент «Макферсон против Buick Motor Car». В мае 1910 года резчик по камню Макферсон, занимавшийся гравировкой фамилий на надгробных плитах, купил автомобиль «бьюик» у местного дилера в Скенектади. Он использовал машину в основном для поездок к заказчикам, проживающим в сельской местности. В июле следующего года левое заднее колесо «бьюика» лопнуло, так как его спицы были сделаны из гнилой древесины. Машина перевернулась, и Макферсон оказался под ней зажат. Он получил серьезную травму правой руки, а также обоих глаз, что привело к ухудшению зрения. Он подал на компанию Buick в суд. Бенджамин Кардозо, в то время судья Апелляционного суда Нью-Йорка, впоследствии ставший судьей Верховного суда, заключил, что компания проявила халатность. Хотя Макферсон купил машину у дилера (а не непосредственно у компании Buick) и колесо устанавливал пользовавшийся хорошей репутацией производитель, Buick все равно несла ответственность за произошедшее. Компания должна была предвидеть вероятность серьезных аварий в будущем и провести проверку качества колес — а она этого не сделала. (Кардозо и Макферсон также включены в наш список лидеров.)
Американское законодательство обеспечивает дополнительную юридическую защиту от охоты на простака еще одним способом, помимо применяемых в случае мошенничества или халатности. Все штаты США ввели в действие Единый коммерческий кодекс с незначительными вариациями, который позволяет заполнить возможные пробелы в отдельных контрактах, чтобы избавить покупателей и продавцов от неожиданностей. В нем содержится понятие «доброй воли» применительно к торговым контрактам, а также проводится различие между «потребителями» и «торговцами», а это означает, что рядовые потребители, скажем Джо и Джейн, несут меньшую ответственность за тщательный анализ всех условий контрактов, чем предположительно более компетентные в этих вопросах «торговцы».
Защитные оговорки, о которых мы рассказываем, безусловно, полезны, однако принцип «покупатель должен проявлять осторожность» никто не отменял. Чтобы продемонстрировать трудности его применения, особенно в среде компетентных покупателей, приведем пример. Три следствия двух судебных процессов, связанных с инвестиционным инструментом ABACUS, разработанным банком Goldman Sachs по просьбе финансиста Джона Полсона, показывают, в чем состоят эти трудности. После того как Goldman Sachs создал этот инвестиционный инструмент, инвесторам оставалось лишь заключать пари на то, случится общий дефолт всех ценных бумаг, обеспеченных ипотечными закладными, или нет. Инвестор Джон Полсон сыграл важную роль в его конструировании и специально отобрал закладные с высоким риском дефолта в состав пула обеспечивающих ценных бумаг. Не исключено, что инвесторы были введены в заблуждение относительно того, какую позицию собирается открывать Полсон — длинную или короткую. По некоторым данным, их навели на мысль, что он откроет длинную позицию исходя из того, что дефолты по ипотечным ценным бумагам будут редкими, а он занял короткую, поставив на то, что дефолты станут массовыми. Полсон заработал на этом около миллиарда долларов; игроки, ставившие на длинную позицию, потеряли примерно столько же. Комиссия по ценным бумагам и биржам подала в суд на банк Goldman Sachs и его топ-менеджера Фабриса Турре. Иск против банка был урегулирован мировым соглашением, по которому банк выплатил 550 млн долл. штрафа; в дополнение к этому Goldman Sachs согласился прекратить операции с обеспеченными ценными бумагами, хотя и не признал своей вины. Однако иск против Турре, который разработал ABACUS и запустил его в обращение, дошел до рассмотрения в суде. Турре прославился электронными письмами своей девушке примерно такого содержания: «Ухитрился продать несколько облигаций ABACUS вдовам и сиротам, которых встретил в аэропорту». Жюри присяжных не испытывало к подсудимому никакой симпатии; оказалось, что по крайней мере в шести случаях он лгал с мошенническими целями, в результате его оштрафовали на 825 тыс. долл. Однако затем был подан еще один иск от компании ACA Capital Management, потерявшей 120 млн долл. на этих операциях, но он был отклонен со следующей формулировкой: как «высокопрофессиональная коммерческая компания», ACA должна была понимать, что она делает.
При покупке тостера вам необязательно читать, что написано мелким шрифтом в накладной. Но если ваш пенсионный фонд заключает договор с потенциальными обязательствами на сотни миллионов, а то и миллиардов долларов, то он легко не отделается. Принцип «покупатель должен проявлять осторожность» до сих пор процветает в сфере финансовых рынков и предположительно высокопрофессиональных инвесторов и позволяет подцеплять простаков на крючок.
Защиту от фишинга мы получаем не только в рамках договорного права, которое дает возможность подавать в суд, если что-то идет не так. Помимо него есть еще нормы и правила. Ведущий регулятор в США, Комиссия по торговле между штатами, основана в 1887 году в целях защиты местного населения от хищнической ценовой политики железнодорожных компаний, равно как и от других злоупотреблений. С тех пор появилась целая плеяда государственных агентств, в том числе Комиссия по безопасности продовольственных товаров (CPSC), Федеральная корпорация страхования вкладов (FDIC) и Комиссия по регулированию ядерной энергетики (NRC). Однако преимущества функционирования этой россыпи всевозможных регуляторов в экономике не настолько бесспорны.
Во второй половине XX века возникла теория, что, помимо коррупционеров, контроль над государственными регулирующими органами периодически захватывают те, кого они регулируют. В 1955 году политолог Марвер Бернштейн выдвинул идею, что регулирующие агентства учреждаются тогда, когда общество страдает от злоупотреблений в той или иной области, однако эффективность их деятельности очень быстро снижается. Объекты регулирования захватывают контроль над действиями регулятора, предлагая его сотрудникам взятки, трудоустройство для родственников и друзей или взносы в избирательные фонды политиков с прогнозируемыми и устраивающими их взглядами. Регулируемые компании сосредоточивают свои усилия на пересмотре регуляторных актов, которые вредят их интересам; при этом общественность ничего не знает о том, что регулятор захвачен, поскольку не в состоянии разобраться в лавине нормативных актов, недоступных ее пониманию. Предполагалось, что регулируемые компании затем превращают регулятора в силовой инструмент, используемый в собственных интересах, в частности уничтожающий конкуренцию путем внедрения жестких правил, обоснованность которых по меньшей мере сомнительна. Об этой схеме мы уже говорили в , посвященной политике.
В еще более радикальной форме эта теория утверждает, что правительство создает регулирующие агентства по тайному наущению самих регулируемых. Они выступают главными адвокатами введения нормативных актов и правил, поскольку знают, что могут повлиять на их содержание. Это называется экономической теорией регулирования, которая основывается на традиционном предположении экономической теории, что большая часть того, что происходит в экономике, в той или иной степени обусловлено преследованием собственных интересов.
В теории захвата регулятора есть некоторые неувязки. Доказательства, приводимые в ее пользу, обычно искажены и опираются на истории типа «человек кусает собаку», повествующие о провалах регуляторов. При этом никто не дает себе труда рассказать гораздо более часто случающиеся истории типа «собака кусает человека», в которых регуляторы тяжко трудятся и честно выполняют свои обязанности. Кроме того, приводимые аргументы отличаются недостаточной внутренней логикой. Не менее важно и то, что захват регулятора нельзя характеризовать исключительно в черно-белых тонах, то есть или однозначно позитивно, или однозначно негативно; напротив, этот факт должен оцениваться с учетом полутонов. Приведенные в книге Дэниэла Карпентера и Дэвида Мосса Preventing Regulatory Capture («Предотвращая захват регулятором») результаты исследований описывают такой феномен, как «мягкий захват»: влияние заинтересованных лиц ставит регулятору ограничения, но в конечном счете он все-таки действует на благо общества. Мы сталкивались с подобным случаем в , посвященной фишингу в сфере продуктов питания и медикаментов. Никто не хотел бы оказаться в ситуации из XIX века, в которой допускалась продажа «Панацеи» Свейма или «Убийцы микробов» Радама. Затем мы увидели, как производителям медикаментов удалось подцепить на крючок регуляторов. Мы описывали, каким образом FDA оказалась уязвимой для фишинга со стороны фармацевтических компаний, которым предоставлялось пять степеней свободы в выборе вида клинических испытаний и форме представления результатов. Игры компании Merck с FDA прекрасно прослеживаются в истории с препаратом Vioxx. Но говорить о том, что следует отменить регулирование, поскольку с ним связаны некоторые проблемы, — это все равно что отказаться от женитьбы (замужества), никогда не становиться родителями и не иметь друзей только потому, что наши супруги, дети и друзья иногда доставляют нам хлопоты.
Пожалуй, пора вернуться к основной теме главы — роли героев. Джордж живет в Вашингтоне и знаком со многими лидерами в органах власти, которые работают по многу часов в рабочие дни и выходные, чтобы обеспечить нашу финансовую и личную безопасность. Он знает многих, кто в период кризиса 2008 года трудился так тяжело, что перенес серьезную болезнь (инфаркт). Он также знает людей, которые ушли из государственных органов на Уолл-стрит не потому, что мечтали об этом всю жизнь, а потому, что рассматривали это как шанс отдохнуть от работы 24 часа в сутки семь дней в неделю на государственной службе. Да, среди людей во власти тоже немало героев. Мы не будем называть их имена, но мы знаем их лично.
Связующим звеном в примерах лидерства, приведенных в этой главе, можно назвать этические и альтруистические принципы, принятые в среде лидеров, деловых кругах, правительстве и любом другом сообществе, члены которого убеждают общество в необходимости принять определенные нормы и правила. Как сказал Бенджамин Кардозо в своей напутственной речи в Колумбийском университете в 1889 году, мы не требуем построения «совершенного общества», как при социализме, поскольку это противоречит стимулированию экономических действий. Мы могли бы сказать, что необходимо создать моральное общество, внутри которого найдется место свободному рынку и проявлениям свободной воли каждого человека. И оно достигнет успеха в борьбе с информационным фишингом.
Мы до сих пор очень уязвимы перед психологическим фишингом. Любой ребенок, которому случалось съесть слишком много мороженого, знает смысл фразы «ты получил то, что хотел». У древних греков даже был миф о царе Мидасе, помните? Мы можем ограничить информационный фишинг, но справиться с психологическим фишингом гораздо сложнее. Связанные с ним проблемы мы рассмотрим далее.
Войти с помощью соц. сетей: