Глава 6
1
Некоторое время Лавелль лежал на полу спальни, онемев от боли, практически бездыханный.
Когда Ребекка в квартире Джэмисонов стреляла в тварей, находившихся с ним в психическом контакте, Лавелль чувствовал удары пуль. Он не был ранен, как и сами существа, а к утру у него не будет даже синяков. Но силу ударов пуль он чувствовал до сих пор, и она была такова, что почти лишила его сознания.
Когда Лавелль пришел в себя, оказалось, что он потерял ориентацию. Он пополз по комнате, не вполне осознавая, что ищет и где находится в данный момент. По мере того как боль ослабевала, к нему вернулись все ощущения. Он дополз до кровати, взобрался на нее и со стоном откинулся на спину.
Темнота коснулась его.
Темнота утоляла его боль.
В окна бил снег.
Темнота освежала его своим дыханием.
Стропила крыши скрипели под напором ветра.
Темнота что-то нашептывала Лавеллю.
Темнота.
Наконец боль совсем прошла.
Темнота осталась, поглощая и лаская его. Лавелль без остатка растворялся в ней. Ничто не успокаивало его так, как темнота.
Несмотря на первую болезненную неудачу, Лавелль горел желанием восстановить связь с существами, которые охотились за Доусонами.
Символические ленточки все еще были привязаны к его лодыжкам, рукам, груди и голове. На щеках, на губах все еще оставалась кошачья кровь, а на груди сохранялся магический узор, нарисованный кровью. Оставалось повторить те же молитвы, которые он произносил раньше.
Комната вокруг него куда-то подевалась, и он снова вышел на охоту с серебристоглазыми существами.
Десять пятнадцать.
Десять шестнадцать.
2
Пока они ждали под лестницей, Джек осмотрел рану на руке Ребекки. Три небольших прокуса располагались на участке размером с монетку в двадцать пять центов. Поранена была мясистая часть ладони, сорван кусочек кожи, но сам укус оказался не очень глубоким. Рана уже не кровоточила, кровь запеклась. Место укуса чуть припухло.
— Как ты?
— Немного жжет, — ответила Ребекка.
— И все?
— Все будет нормально. Я надену перчатку, чтобы не задеть рану.
— Ты с этим поаккуратнее, ладно? Если появится отек или неестественная окраска, нужно будет отправиться в больницу.
— Что же я скажу доктору насчет происхождения раны?
— Скажешь, что тебя укусил гоблин, что же еще.
— Да, охота попасть в больницу только для того, чтобы увидеть реакцию на эти слова.
Десять семнадцать.
Джек осмотрел куртку Дэйви. Она была сшита из очень прочной ткани, однако когти ящерицы, насквозь прорезав куртку в трех местах, пропороли даже подкладку.
Удивительно, что мальчик остался невредим. Пройдя куртку так же легко, как кусок сыра, когти не задели ни свитера, ни рубашки, и у Дэйви не было даже царапины.
Джек ужаснулся, как близко от смерти были его дети. И эта угроза будет существовать все время, пока не закончится дело. Джек погладил плечо сына.
Какое худенькое! Его охватило леденящее чувство ужаса и отчаяния, к горлу подкатил комок, он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться. Он не должен плакать, не должен впадать в отчаяние. Во-первых, здесь дети, во-вторых, позволив себе это, он уступит Лавеллю. А ведь Лавелль — само воплощение зла. Не просто преступник, не просто криминальная личность. Он — само зло по сути своей. Чье-то отчаяние ему только на руку. Лучшее оружие против зла — надежда, оптимизм, решительность и вера. Шансы выжить и у Джека, и у его детей, и у Ребекки определяются тем, насколько сами они способны верить в свое право жить, а не умирать, способны надеяться на то, что добро восторжествует над злом. Нужно верить. Он не потеряет своих детей. Он не позволит Лавеллю расправиться с ними.
Джек сказал, обращаясь к Дэйви:
— Да, зимой эти вентиляционные отверстия в куртке ни к чему. Мы сейчас все исправим. — Он снял свой длинный шарф, обмотал его вокруг Дэйви крест-накрест, как патронташ, и плотно завязал концы на талии.
— Так-то лучше. Все в порядке, боец?
Дэйви закивал головой и постарался принять бравый вид.
— Пап, а ты не думаешь, что тебе сейчас нужен волшебный меч?
— Волшебный меч? — с недоумением переспросил Джек.
Мальчик пояснил:
— Но ведь для того, чтобы убить шайку гоблинов, нужен волшебный меч.
Во всех сказках герои обычно используют против гоблинов волшебные мечи или что-нибудь еще в этом роде. Допустим, волшебный порошок. Они всегда помогают против гоблинов, ведьм и дьяволов. Да, иногда пользуются волшебным изумрудом... или кольцом. А поскольку вы с Ребеккой полицейские, это может быть волшебный пистолет. Может, у вас в управлении есть такой? Пистолет против гоблинов?
Джек крепко прижал сына к себе:
— Сказать точно не могу, но это очень хорошая идея, сынок. Я ею займусь.
Дэйви продолжал:
— А если у них нет такого пистолета, ты можешь просто попросить священника, чтобы он освятил твой пистолет. А если потом зарядить его кучей серебряных пуль, можно справиться с оборотнями.
— Я знаю. Тоже неплохое предложение. Я очень рад, что ты думаешь о том, как покончить с этими тварями. Я рад, что ты не сдаешься. Выше нос!
Сейчас главное — не сдаваться.
Дэйви гордо вскинул тоненький подбородок.
— Конечно, я это знаю.
Пенни наблюдала за отцом через плечо Дэйви. Она улыбнулась и подмигнула ему.
Десять двадцать.
С каждой минутой Джек чувствовал себя все уверенней.
Пенни коротко рассказала ему о своих встречах с гоблинами.
Когда девочка закончила, Ребекка взглянула на Джека:
— Он следил за ними и прекрасно знал, где их искать в нужный момент.
Джек спросил Пенни:
— Господи, дочка, почему же ты не разбудила меня, когда эта тварь была в вашей спальне прошлой ночью?
— Я ее ясно не видела...
— Но ты же слышала ее.
— Только слышала и все.
— А бейсбольная бита?
Пенни ответила с неожиданной робостью, опустив глаза:
— Видишь ли, я боялась, что ты подумаешь, что у меня снова не все в порядке с головой...
Джек внимательно посмотрел на нее.
— Что снова? Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, ты помнишь, как после смерти мамы... Когда у меня были проблемы...
Джек сказал:
— Но с головой у тебя все было нормально. Просто тебе понадобилась небольшая консультация у специалиста. Вот и все, дорогая.
Девочка почти неслышно ответила:
— Это вы его так называли. Специалист.
— Да, доктор Хэккаби.
— Тетя Фэй, дядя Кэйт — все называли его специалистом. Ну, иногда доктором.
— Именно специалистом он и был. Он помогал тебе справиться с потерей мамы.
Девочка отрицательно покачала головой.
— Однажды я сидела у него в кабинете, ждала его, когда он опаздывал к назначенному времени. И стала читать его дипломы на стене.
— И что же?
С очевидным волнением Пенни ответила:
— Я поняла, что он был психиатром. Психиатры ведь лечат сумасшедших.
Вот как я узнала, что была немного... сумасшедшей.
Пораженный тем, что она так долго жила с этой мыслью, Джек попытался ее успокоить:
— Нет, нет, нет, дорогая. Ты просто не правильно все поняла.
Ребекка вмешалась в их разговор.
— Пенни, психиатры в основном занимаются нормальными людьми с обычными для всех проблемами, которые возникают у всех без исключения. По большей части это эмоциональные проблемы. То же самое случилось и с тобой. Просто эмоциональные проблемы.
Пенни робко взглянула на нее, нахмурилась, но было видно, как хочется ей в это верить.
Ребекка продолжала:
— Конечно, иногда психиатрам приходится иметь дело и с нервными расстройствами, но тяжелыми случаями они не занимаются. По-настоящему больных людей госпитализируют и держат в соответствующих учреждениях.
Джек подтвердил:
— Да, это так.
Он взял ладони Пенни в свои руки, маленькие тонкие кисти одиннадцатилетней девочки, которая думала о себе как о взрослой, — от всего этого сердце у него содрогнулось.
— Дорогая, ты никогда не была сумасшедшей. Даже не была близка к этому. Как ужасно, что все это время ты напрасно мучилась.
Девочка перевела взгляд с Джека на Ребекку и обратно.
— Это правда? Многие нормальные люди действительно обращаются за помощью к психиатрам?
Джек ответил за обоих:
— Конечно. Милая моя, жизнь послала тебе серьезные испытания, когда твоя мама умерла. Я сам был убит горем и не годился тебе в помощники.
Наверное, мне следовало в то время взять себя в руки и держаться изо всех сил ради вас. Но я чувствовал такую беспомощность и такое одиночество, так жалел самого себя, что не мог решать и свои, и твои проблемы одновременно.
Поэтому и воспользовался услугами доктора Хэккаби, когда они у тебя появились. Тебе нужно было поговорить с кем-то, кто не стал бы тут же оплакивать маму, как только ты заплакала бы сама. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Пенни тихо ответила ему со слезами на глазах:
— Да.
— Правда?
— Да. Я действительно понимаю тебя, папа. Теперь понимаю.
— Вот ты и должна была прийти, как только услышала это существо в вашей комнате. А после того как эта тварь прокусила пластиковую биту... я бы не подумал, что ты сошла с ума.
Дэйви поддержал отца:
— Я бы тоже ничего такого не подумал. Я никогда-никогда не считал тебя сумасшедшей. Пенни. Я, наоборот, думаю, что ты — одна из самых нормальных девчонок, каких я знаю.
Пенни хихикнула, Джек с Ребеккой тоже не удержались от улыбки, хотя сам Дэйви так и не понял, что тут смешного.
Джек крепко обнял дочь, поцеловал ее в волосы и сказал:
— Я люблю тебя, малышка.
Затем он обнял Дэйви и сказал ему то же самое.
И посмотрел на часы.
Десять двадцать четыре.
Они уже десять минут прячутся под широкой лестницей.
Ребекка посмотрела на Джека.
— Похоже, они потеряли нас.
— Не будем зарекаться, подождем еще несколько минут, — ответил Джек.
Десять двадцать пять.
Джеку не очень хотелось выходить из укрытия на улицу. Он подождал еще минуту.
Десять двадцать семь.
Больше откладывать нельзя. Он вышел из-под лестницы, поднялся на две ступеньки, взялся за ручку входной двери — и замер на месте.
Они были здесь. Гоблины.
Одна из тварей припала к дверному стеклу. Это было существо длиной в полметра с сегментированным туловищем огромного червя и парой дюжин ног. Рот его напоминал рыбий: овальный, с зубами, расположенными далеко позади толстых губ. Горящие глаза устремлены были на Джека.
Он моментально отвел взгляд, вспомнив гипнотизирующее действие глаз ящерицы.
Весь вестибюль был забит адскими тварями, небольшими, но такими устрашающими на вид, что у Джека засосало под ложечкой. Здесь собралась целая коллекция ящероподобных, и паукообразных, и крысообразных. Было два человекоподобных существа: одно — с хвостом, другое — с каким-то петушиным гребнем на голове и на спине. Собакообразные, крабоподобные, змееподобные, жукоподобные, скорпионообразные, похожие на дракончиков, существа с когтями и клыками, жалами, шпорами и рогами — собралось их около трех десятков — ползали и прыгали по мозаичному полу, бросались на стены, беспрестанно двигая быстрыми языками, скрежеща зубами, сверкая бездонными серебристыми глазами.
Потрясенный этой картиной, Джек отдернул руку от дверной ручки, повернулся к Ребекке и детям.
— Они нас нашли. Они уже здесь. Будем выбираться отсюда. Нужно поторопиться, не то будет поздно.
Все вышли из-под лестницы и увидели присосавшегося к двери огромного червя и позади него целую ораву тварей. Ребекка и Пенни молча смотрели на эти исчадия ада, не имея сил даже крикнуть.
Это сделал Дэйви. Он вскрикнул и крепко вцепился в рукав Джека.
Ребекка сказала:
— Они уже наверняка внутри здания, в стенах.
Все разом обернулись в сторону вентиляционных решеток на их этаже.
Пенни спросила:
— Как же мы будем отсюда выбираться?
Действительно, как?
Некоторое время все молчали.
В вестибюле у их врагов заметно было оживление и перестроение рядов.
— Как ты думаешь, тут есть черный ход? — спросила Ребекка.
— Вполне возможно. Но если даже он и есть, нас там уже наверняка поджидают, — ответил ей Джек.
Еще минута молчания, давящего и вселяющего ужас, тишина, заряженная энергией поднятого ножа гильотины. Вот-вот он обрушится на их головы.
Пенни высказала вслух мысль, которая крутилась у всех в голове.
— Значит, мы в ловушке.
Джек содрогнулся.
Дэйви жалобно запричитал:
— Папа, не дай им добраться до меня! Пожалуйста, не дай!
Думай!
Джек посмотрел на лифт — он был прямо напротив лестницы. Но маленькие твари, скорее всего, уже притаились в его шахте. Не откроются ли вдруг двери, выплевывая наружу шипящую, рычащую, кусающую смерть?
Думай!
Он схватил Дэйви за руку и устремился к лестнице.
Ребекка с Пенни побежали следом.
— Куда ты? — спросила Ребекка.
— Наверх, — бросил Джек.
Они взбежали на второй этаж.
— Но если гоблины прячутся в стенах, они настигнут нас в любом уголке этого здания, — сказала Пенни.
Джек только выдохнул:
— Быстрее!
3
Квартира Карвера Хэмптона, располагавшаяся над его магазином, была вся освещена. Люстры, бра, настольные лампы, торшеры — все горели, нигде не осталось ни одного темного уголка. В тех местах, куда не достигал электрический свет, были поставлены свечи. Они целыми связками стояли в плошках, жестяных банках в чем угодно.
Сидя за маленьким кухонным столиком со стаканом "Шивас Ригал", Хэмптон не сводил глаз с падающего снега, изредка делая глоток виски.
Неоновые лампы на кухне были включены на потолке, над газовой плитой и даже над мойкой. Рядом с Хэмптоном лежали несколько коробок спичек, три коробки со свечами и два фонарика — на тот случай, если вдруг что-нибудь случится с электричеством.
В эту ночь темнота не имеет права на существование.
Исчадия дьявола бродят по городу.
Темнотой они заряжаются, как жизненной энергией.
Хотя эти страшные и низкие твари вышли в город не для того, чтобы свести счеты с ним, с Хэмптоном, он все равно чувствовал их присутствие на заснеженных улицах. От них исходило зло, настоящее мощное зло Древних, и для Карвера Хэмптона, наделенного особым даром, появление существ из иных миров было эмоциональным и душевным испытанием. Хэмптон предполагал в них адских посланцев Лавелля, нацеленных им на уничтожение членов клана Карамацца.
Насколько он знал, в Нью-Йорке не было другого Бокора, обладающего такой мощью.
Хэмптон снова сделал глоток. Хорошо бы напиться, но он не привык к спиртному. И, пожалуй, в эту ночь лучше контролировать свои действия и ограничиться несколькими глотками.
Ворота открылись. Ворота Ада. Всего лишь чуть-чуть. Своей мощью Бокора Лавелль держал их полуоткрытыми, не впуская с той стороны бесновавшиеся силы зла. Карвер и так ощущал вихри в невидимых и бесшумных потоках энергии, сталкивающихся над огромным городом, — энергии Зла и Добра. Тронуть Ворота Ада было достаточно рискованным шагом. Немногие Бокоры, буквально единицы из них, решились бы на это. Поскольку Лавелль был таким Бокором, он мог рассчитывать на то, что ему удастся сохранить контроль над Воротами, а когда Карамацца будут уничтожены, он сумеет вернуть назад адские существа. Но если контроль от него ускользнет...
"Тогда помоги нам, Господи!" — подумал про себя Карвер Хэмптон.
Если Господь захочет помочь.
И если сможет.
Мощнейший порыв ветра, ударив в стены дома, засвистел над крышей.
Окно кухни зазвенело, словно там стучалось нечто желающее ворваться в дом.
В стекло брызнул заряд снега. Невероятно, но из массы крутящихся снежинок, казалось, возникло лицо, уставившееся через окно на Хэмптона.
Потоки ветра метались в разные стороны, меняя направление, но ирреальное лицо из снега не теряло своих очертаний, как нарисованное на полотне и укрепленное за окном.
Карвер опустил глаза.
В тот же момент немного стих и ветер.
Когда его завывание перешло в негромкое рычание, Карвер снова взглянул в окно. Лицо из снега исчезло.
Хэмптон отхлебнул изрядную порцию виски из своего стакана. Но виски не согревало. Похоже, в такую ночь и виски потеряло силу.
Впрочем, Карвер знал, в чем дело — чувство вины, именно оно заставило его наполнить стакан. Он был виноват, он отказал в помощи лейтенанту Доусону. Да, виноват. В той ситуации он не имел права думать только о себе.
Ведь Ворота уже были открыты. Весь мир оказался на краю гибели из-за гордыни тщеславного Бокора, одержимого мщением и жаждой крови. Такие моменты накладывают определенные обязательства на любого Хунгона. В такие моменты нужно быть смелым. Чувство вины терзало Хэмптона еще и из-за воспоминаний о черной змее, которую наслал на него Лавелль. Вновь переживая ее появление, он не чувствовал сил и твердости для выполнения своего долга. Даже если он и напьется до чертиков, это чувство вины не оставит его. Оно настолько глубоко, что алкоголем его не снять.
Значит, он пьет сейчас, чтобы набраться храбрости? Чтобы позвонить лейтенанту Доусону и сказать: "Я хочу помочь"?
Вероятность того, что Лавелль уничтожит его за вмешательство в свои дела, велика. И смерть его не будет легкой, когда Лавелль решит расправиться с ним.
Он хлебнул еще немного виски.
Посмотрел на висевший в другом конце комнаты настенный телефон.
"Позвони Доусону", — сказал он себе.
Но не двинулся с места.
Он вздрогнул.
Особенность спиртного в том, как заметили теоретики и практики пития, что в умеренных дозах оно способно иногда превратить в героя человека, который при переборе может преобразиться лишь в скотину.
4
Задыхаясь, Джек и Ребекка с детьми добрались по лестнице до четвертого этажа. Джек посмотрел вниз — пока там никого не было. Конечно, какая-нибудь тварь каждую секунду могла выскочить из стены. Весь мир вокруг них сошел с ума.
На площадке четвертого этажа было четыре квартиры. Джек провел всех мимо них, не постучав и не позвонив ни в одну из квартир.
Их жильцы ничем не смогли бы им помочь. Они сами по себе.
В конце коридора была дверь безо всякой таблички. Джек молил Бога о том, чтобы его ожидания оправдались. Он попробовал повернуть ручку. Дверь сдвинулась. Джек медленно приоткрыл ее, опасаясь, что вот-вот ринется на них целая стая гоблинов.
Темнота. Никого. Он стал шарить рукой по стене в поисках выключателя, боясь наткнуться на что-нибудь страшное. Но ничего такого не случилось.
Никаких гоблинов. А вот и выключатель. Щелк! Да, это то, что нужно, — последний лестничный пролет, ведущий на крышу. Более узкий, чем остальные восемь, которые они уже миновали, он вел к зарешеченной двери.
— Идемте.
Ничего не спрашивая, Дэйви, Пенни и Ребекка быстро поднялись по ступенькам, опасаясь замедлить шаг.
Оказавшись наверху, они увидели, что дверь заблокирована мощной металлической перекладиной, оба конца которой зафиксированы в специальных, открывающихся изнутри опорах. Никакой грабитель не забрался бы в дом с крыши. Джек откинул оба запора и поднял перекладину, отставив ее в сторону.
Ветер не давал открыть дверь. Джек налег на нее плечом, показалась щелка, и тут мощный порыв, подхватив дверь, рванул ее с такой силой, что она сильно ударилась о внешнюю стену. Джека выбросило на плоскую крышу.
Как свирепствовала здесь буря! Ветер носился, с львиной яростью завывая и рыча. Он прошелся по плащу Джека, поднял торчком его волосы, затем прижал их и опять поднял. Обжег своим холодным дыханием его лицо и прошелся ледяными пальцами за воротником плаща.
Джек подошел к тому краю крыши, который был ближе всего к соседнему жилому дому. Вдоль края крыши шел барьер высотой в половину человеческого роста. Опираясь на барьер руками, Джек заглянул вниз. Как он и ожидал, между домами было около полутора метров.
Ребекка с детьми подошли к нему.
— Мы переберемся на соседнюю крышу, — сказал Джек.
— Как?
— Надо что-нибудь поискать.
Он обернулся и осмотрел крышу, снежно белевшую под лунным светом.
Насколько он видел, ничего такого, из чего можно было бы сделать мост между крышами домов, вокруг не было. Он побежал к лифтовой шахте, затем к пожарной лестнице, но и там ничего не нашел. Может, под снегом и лежало что-нибудь годное, но пришлось бы расчищать всю крышу.
Джек вернулся к Ребекке и детям. Пенни и Дэйви сидели на корточках за парапетом, а Ребекка поднялась ему навстречу.
— Нам придется прыгать.
— Что?
— Нам придется прыгать на крышу соседнего дома.
— Нет, мы не сможем, — покачала головой Ребекка.
— Тут меньше полутора метров.
— Но здесь негде разбежаться.
— Этого и не требуется. Нужно будет просто сделать небольшой прыжок.
Ребекка коснулась парапета:
— Мы ведь должны будем встать на него, чтобы прыгнуть.
— Да.
— При таком ветре немудрено потерять равновесие еще до прыжка.
Джек ответил, стараясь приободрить себя самого:
— Ничего, пробьемся.
Ребекка отрицательно помотала головой. Ветер швырнул волосы ей в лицо, она рукой убрала их от глаз.
— Может быть, при большом везении нам с тобой такое рискованное предприятие и удастся. Может быть. Но детям не справиться.
— Ладно, тогда один из нас прыгает на соседнюю крышу, а второй передает ему детей.
— Через этот проем между домами?
— Да.
— Через пропасть в двадцать метров?
Джек ответил, сам желая верить в то, что говорит:
— В конце концов, это не так уж и опасно. Ведь через проем мы можем даже взяться за руки.
— Взяться за руки — одно, а вот передавать детей...
— Прежде чем передавать их тебе, я проверю, насколько крепко ты их держишь. А забирая их, можешь использовать парапет как упор. И никаких проблем.
— Но ведь Пенни достаточно большая девочка.
— Не такая уж и большая.
— Но...
— Ребекка, ты понимаешь, что существа сейчас в доме, прямо под нами и в эту самую минуту ищут нас?
Ребекка кивнула.
— Кто прыгает первым?
— Ты.
— Ну, спасибо...
Он сказал:
— Я помогу тебе подняться на парапет и поддержу до того самого момента, пока ты не прыгнешь.
— Но, когда я окажусь на соседней крыше и дети будут со мной, кто поможет тебе подняться на парапет? И кто поддержит перед прыжком?
— Я позабочусь об этом сам.
Ветер прогрохотал по крыше, подобно грузовому составу.
5
В отличие от других строений, снег не задерживался на крыше металлического сарая во дворе у Лавелля — он сразу таял. От скатов крыши в морозный воздух поднимались струйки пара, тянулись вверх до тех пор, пока их не подхватывал и не уносил в сторону очередной порыв ветра.
Внутри сарая царила жара.
Все было неподвижно. Кроме теней.
Исходящий из ямы оранжевый свет был теперь ярче, чем раньше. В его мерцании тени шевелились, создавая иллюзию, будто движутся все предметы в сарае.
Здесь было не только тепло, но и тихо, не просто тихо, но абсолютно тихо. Неестественно, ирреально и... тревожно. Словно помещение это вынули из временного и пространственного измерений и поместили в пустоту.
Единственный звук исходил откуда-то из глубины ямы — отдаленное шипение, бормотание и ворчание, звук десятков тысяч далеких существ, перешептывающейся и переговаривающейся толпы. Рассерженной толпы.
Вдруг звук усилился, стал громче. Не очень, чуть-чуть.
И сразу же оранжевый свет стал ярче. Тоже не очень, чуть-чуть. Как будто дверку печи, немного приоткрытую, отодвинули пошире. В сарае стало теплее.
Чуть резче запахло серой.
И тут с дырой в полу произошло что-то странное. По всему ее периметру земля стала откалываться маленькими кусочками и исчезать, падая вниз, навстречу далекому таинственному свечению. Эти изменения тоже не были очень заметны. Диаметр ямы расширился не больше двух-трех сантиметров. Земля почти сразу успокоилась и перестала сыпаться вниз. Яма восстановила четкие очертания периметра. Все успокоилось.
Но теперь яма стала больше.
6
Двадцатисантиметровый парапет для Ребекки был то же, что цирковой канат.
Хорошо еще, что парапет не успел обледенеть. Ветер сметал отсюда снег, не давая ему уплотняться и превращаться в ледяную корку.
Полуприсев, Ребекка балансировала на парапете в полной уверенности, что, если бы не Джек, ее бы давно уже сдуло.
Она старалась отключиться от ветра, от снега, от пропасти под ногами, старалась не отводить взгляд от крыши соседнего дома, не думать ни о чем, кроме того, что ей надо сделать прыжок. Достаточный для того, чтобы не просто допрыгнуть до парапета другого дома, а перепрыгнуть его и оказаться на самой крыше. Если она немного не допрыгнет и попадет на эту каменную полоску, то, даже приземлившись на обе ноги, не удержит равновесие. И тогда коварный ветер либо опрокинет ее вперед, на крышу дома, либо — назад, в пустоту между зданиями. Ребекка отгоняла мысли от второго варианта и старалась не смотреть вниз.
Она напряглась и взмахнула руками.
— Давай!
Джек отпустил ее, и Ребекка прыгнула в ночь, в ветер и снег.
В ту секунду ей показалось, что она не вложила в прыжок достаточно силы, что не долетит до соседней крыши, а ударится о парапет и упадет вниз, в смерть.
Она перелетела через парапет. Приземлилась на крышу, но не удержалась на ногах и больно опрокинулась на спину — достаточно сильно, чтобы ушибиться, и не очень сильно, чтобы что-нибудь сломать.
Когда она встала на ноги, то увидела невдалеке заброшенную клетку для голубей. Голубятни на крышах домов не были в диковинку в этом городе. Клетка была небольшой, метра два длиной, ею давно не пользовались, и уже через пару лет она обещала превратиться в кучу хлама. Мост!
— Слушай, я нашла мост! — закричала она Джеку.
Ребекка заторопилась к находке и смела снег с крыши клетки. Стал виден хороший толстый кусок фанеры метра два в длину. На такую удачу она и не надеялась: теперь не нужно составлять переправу из досок! Фанера, покрытая краской в несколько слоев, неплохо сохранилась и казалась достаточно плотной не только для того, чтобы выдержать детей, но и Джека тоже.
С одного бока клетки отошла стенка, и это было как нельзя кстати:
Ребекка смахнула остатки снега с крыши клетки, подцепила ее со свободной стороны и с силой потянула вверх. Несколько гвоздей сдались сразу — сами вылетели из гнезд, а другие шляпками прошли сквозь фанеру, оставшись на своих местах. За считанные секунды Ребекка справилась с задачей: в руках у нее был крепкий лист фанеры.
Она подтащила его к парапету.
Оставалась проблема наведения моста. Если бы она сразу подняла лист на парапет, пытаясь передать другой его край Джеку, ветер подхватил бы фанеру и, вырвав из ее рук, поднял в воздух, как воздушного змея.
Пришлось дожидаться, пока ветер хоть на секунду стихнет. Уловив момент, Ребекка подняла импровизированный мост, торопливо уложила один его конец и протолкнула к протянутым рукам Джека. Ветер тут же налетел снова, но мост уже стоял. Теперь оба они держали фанеру с двух концов, и никакой, даже самый мощный, его порыв не сдвинул бы ее с места.
Пенни отправилась в путешествие первой, чтобы подать пример брату. Она проползла по фанере на животе, цепляясь руками за края. Воодушевленный увиденным, Дэйви спокойно повторил ее путь.
Джек перебирался последним. Когда он находился на мостике, некому было придержать его дальний конец. Но Джек своим весом прижал его к обоим парапетам. При очередном затишье он покинул фанерный лист и помог Ребекке перетащить его на их сторону.
— Что теперь? — спросила она.
— Теперь надо уйти от них еще дальше.
Используя ту же фанеру и тот же маневр, они перебрались на крышу следующего дома, затем еще на одну, другую, третью. Шестое здание было значительно выше предыдущих, и их высотный вояж вынужденно подошел к концу.
Гудели руки, натруженные тяжелым куском фанеры-спасительницы, который они таскали с собой.
Когда они были на крыше пятого дома, Ребекка перегнулась через парапет и посмотрела вниз с высоты четвертого этажа. На улице было достаточно светло: горели два фонаря на углах квартала и еще один — посередине. Кроме того, падал свет из окон первого этажа. Она не увидела внизу ни души. Везде только снег — в сугробах на земле, в воздухе, где он напоминал призраков в белых балахонах. Может быть, гоблины и притаились где-то в тени, но тогда Ребекка все равно увидела бы их полыхающие огнем глаза. Такое не спрячешь.
По зигзагам пожарной лестницы Джек спускался первым, останавливаясь на каждой площадке, чтобы подождать Дэйви и Пенни. Он был готов подхватить детей, если бы кто-то из них оступился на скользких от снега и льда ступеньках.
Ребекка спускалась последней. На каждой площадке она останавливалась, чтобы посмотреть на улицу: нет ли там этих ужасных существ, не бегут ли они через сугробы к основанию лестницы?
Оказавшись на земле, они сразу же побежали в сторону от кирпичных домов, к перекрестку дорог. Добравшись до него, свернули с Третьей авеню, сменив бег на быстрый шаг, двигаясь к центру города.
Никто их не преследовал.
Никто не нападал на них из темных подъездов, мимо которых они проходили.
Впервые они почувствовали себя в относительной безопасности. Но одновременно с этим возникло ощущение того, что они одни во всем городе.
Словно это был город, переживший Судный день.
Ребекка никогда раньше не видела такого сильного снегопада. Свирепая, ревущая снежная буря больше подходила арктическим просторам, а не Нью-Йорку.
Лицо у нее задубело, потеряло всякую чувствительность, глаза слезились, и тело ломило от непрерывной борьбы с яростным ветром.
Они прошли уже больше половины пути к авеню Ленсингтона, когда Дэйви споткнулся и упал, не в силах идти дальше. Джек взял его на руки.
Судя по виду Пенни, ее силы тоже быстро таяли. Похоже, скоро Ребекке придется нести Дэйви, чтобы Джек мог подхватить Пенни.
Много ли они так пройдут? Немного, черт побери. Им нужен какой-нибудь транспорт — и побыстрее.
Когда они добрались до магистрали, Джек подвел их к стальной решетке, от которой исходили струи теплого пара. Видимо, здесь был вентиляционный выход одной из подземных коммуникаций, скорее всего, метро. Джек опустил Дэйви на землю, и мальчик устоял на ногах. Но выглядел он очень плохо: бледное маленькое лицо, черные круги под глазами. У Ребекки сжалось сердце от страстного желания чем-нибудь помочь Дэйви, но и она была отнюдь не в блестящей форме.
В холодную погоду замерзший человек вряд ли согреется у вентиляционной решетки, но Ребекка испытывала наслаждение, стоя у края решетки и подставив лицо благодатным струям теплого воздуха, — возникала хотя бы иллюзия тепла, а для них даже иллюзии было достаточно, чтобы хоть немного приободриться.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ребекка.
— Все нормально, просто я волнуюсь за Дэйви.
Ребекку поразило мужество девочки.
— Нужна машина. Только когда мы будем в машине и когда поедем, я успокоюсь.
Дэйви добавил:
— К-к-к тому же в-в-в ней б-будет тепло.
Но те машины, которые они видели, были припаркованы к тротуару и отделены от проезжей части снежным бруствером. Если какую-нибудь машину ее владельцы и бросили на проезжей части, она давно была увезена аварийной командой.
Поблизости не было видно ни рабочих-уборщиков, ни снегоочистителей.
Ребекка сказала:
— Если нам даже попадется незаваленная машина, вряд ли в ней будут ключи, а на колесах цепи.
— Я и не думал о таких машинах. Но будь здесь телефон, я позвонил бы в управление и попросил прислать за нами машину, — ответил Джек.
— А там разве не телефон? — показала Пенни на противоположную сторону широкой магистрали.
Джек напряженно вглядывался в темное пятно, привлекшее внимание дочери:
— Сквозь снег ничего не видно. Не исключено, что это таксофон.
— Давай сходим и проверим, — предложила Ребекка. Не успела она договорить, как из решетки высунулась маленькая когтистая рука.
Дэйви увидел ее первым, вскрикнул и отпрыгнул в сторону от струйки пара.
Рука гоблина.
И еще одна, у ботинка Ребекки. Она увидела под решеткой горящие в темноте серебристо-белые глаза и тоже отпрыгнула назад.
Появилась третья, четвертая рука. Пенни и Джек отскочили в сторону от решетки. Внезапно ее металлическая конструкция задрожала, приподнялась с одного края, но встала на место. Тут же другой край решетки приподнялся сантиметра на три, но тоже упал обратно. Твари под решеткой трудились изо всех сил, пытаясь расшатать и вытолкнуть ее.
Сделать это было не так-то просто, уличная решетка была тяжелой и массивной, но Ребекка не сомневалась, что существа уберут ее со своего пути и выскочат наружу, из темноты и пара. Джек, похоже, тоже понимал это, так как он подхватил Дэйви и побежал. Ребекка схватила Пенни за руку. Они бежали по заснеженной улице, но не так быстро, как бы им хотелось. Никто из них не оглядывался.
Впереди, на дальнем конце магистрали, из-за угла выехал джип с эмблемой городской дорожной службы.
Джек, Ребекка и дети бежали к центру города, а джип двигался в противоположную сторону. Джек рванул навстречу ему через разделительную полосу, стараясь перехватить джип.
Ребекка и Пенни бежали за ним.
Если даже водитель джипа видел их, он не подавал виду, не тормозил.
Ребекка изо всех сил размахивала на бегу руками.
Пенни кричала. Закричала и Ребекка. К ним присоединился Джек. Отчаяние придало им силы, отчаяние было в их крике: джип означал единственную надежду на спасение.
7
За столом в своей ярко освещенной кухне Карвер Хэмптон раскладывал пасьянс. Он надеялся, что карточная головоломка отвлечет его от мыслей о зле, переполнившем город этой ночью, поможет перебороть тяжкое чувство вины и стыда, поскольку он палец о палец не ударил, чтобы остановить зло. Но карты не помогали. Он то и дело отвлекался, смотрел в окно, чувствуя там присутствие чего-то страшного. Вместо того чтобы ослабевать, чувство вины становилось все острее и грызло его теперь беспрестанно.
Он был Хунгоном.
У него были определенные обязательства.
И он не мог, не имел права мириться с этим злом.
Черт возьми.
Он включил телевизор. "Куинси". Джек Клугман орал на своих тупых начальников, борясь за правду и демонстрируя такое чувство социальной справедливости, какое и не снилось матери Терезе. Смотрелся он скорее суперменом, чем медицинским экспертом.
В "Династии" кучка богатых людей выставляла напоказ свою извращенную беспринципную жизнь.
Всякий раз, как он захватывал несколько минут "Династии", или "Далласа", или какого-нибудь подобного сериала, Карвер спрашивал себя: "Если настоящие богачи в такой степени озабочены сексом, охвачены жаждой мести, ревностью и желанием ударить исподтишка, то откуда же у них берется время и возможности делать деньги?"
Он выключил телевизор.
Он Хунгон.
У него действительно есть определенные обязательства.
Чтобы не думать об этом, он взял с полки в гостиной книгу — новый роман Элмора Леонарда. Карвер любил динамичные произведения этого писателя, но сейчас он не мог сосредоточиться на сюжете. Через две страницы поймал себя на том, что ничего не помнит и не понимает, и вернул книгу на полку.
Он — Хунгон.
Вернувшись на кухню, Карвер подошел к телефону и нерешительно опустил руку на трубку.
Посмотрел в окно и содрогнулся — огромная черная ночь ожила от переполнившего ее зла.
Карвер снял трубку, послушал гудок.
Телефоны Доусона, рабочий и домашний, лежали у аппарата на листке бумаги. Карвер вгляделся в цифры домашнего телефона лейтенанта и набрал его.
Раздалось несколько длинных гудков. Хэмптон уже собирался было дать отбой, когда вдруг на другом конце провода подняли трубку. Но в трубке было полное молчание.
Подождав несколько секунд, он произнес:
— Алло?
Никакого ответа.
— Есть здесь кто-нибудь?
Опять ничего.
Вначале Карвер подумал, что либо он ошибся номером, либо на линии неполадки, но, когда он уже собирался положить трубку, его вдруг пронзило иное, пугающее ощущение. Он почувствовал присутствие зла на другом конце провода. Присутствие дьявольского существа, чья адская энергия по телефонной линии перетекала к нему, к Хэмптону.
Его прошиб пот. Сердце у него бешено забилось. Он почувствовал себя словно вымазанным грязью.
Бросил трубку на место, вытер о брюки мокрые ладони, но это мерзкое ощущение не проходило. Хэмптону казалось, что руки у него нечисты из-за того только, что держали трубку, на несколько секунд связавшую его с какой-то адской тварью в квартире Доусона. Он подошел к раковине и тщательно вымыл руки.
Существо в квартире Доусона было из числа тех, кого Лавелль вызвал из Ада для выполнения своих грязных замыслов. Но что делало оно в квартире лейтенанта? Неужели Лавелль настолько безумен, что направил силы тьмы не только против Карамацца, но и против полиции, расследующей эти убийства?
Хэмптон подумал, что будет в ответе, если что-нибудь случится с лейтенантом Доусоном. Ведь он, Хунгон, отказался ему помочь.
Вытирая бумажной салфеткой мокрое лицо и шею, Карвер начал прикидывать возможные варианты развития событий и свои действия в них.
8
В джипе городской дорожной службы было только два человека, поэтому для Пенни, Дэйви, Ребекки и Джека места было достаточно. Водитель, здоровый веселый мужчина с дружелюбным румяным лицом, широким носом и большими ушами, представился Бертом. Он внимательно изучил полицейское удостоверение Джека и, удовлетворенный подлинностью документа, сказал, что рад доставить их в полицейское управление, где Джек рассчитывал взять другую машину.
Внутри джипа было восхитительно тепло и сухо.
Как только двери машины закрылись и она двинулась в путь, Джек немного успокоился.
Но, когда они разворачивались посередине магистрали, партнер Берта, веснушчатый молодой парень по имени Лео увидел, как с противоположной стороны улицы что-то движется по снегу прямо к ним.
Он сказал:
— Эй, Берт, погоди-ка. Что это там, кошка?
— Ну и что, даже если кошка? — спросил Берт.
— Но ведь в такую погоду кошки не гуляют.
— Кошки гуляют, где и когда им заблагорассудится. Ты же любишь кошек и знаешь, насколько они своенравны.
Лео возразил:
— Но ведь в такой холод она околеет на улице.
Джип закончил разворот. В тот момент, когда Берт притормозил, Джек через боковое окно вгляделся в неясную тень, прыгавшую по сугробам.
Она передвигалась с кошачьей грацией.
Позади этого существа могли быть и другие. Не исключено, что тут собралась вся эта кошмарная шайка, но сказать с уверенностью было сложно.
Как бы там ни было, похожий на кошку и привлекший внимание Лео первый гоблин был уже в десяти-пятнадцати метрах от машины.
Лео сказал:
— Слушай, останови на секундочку, я выйду и подберу эту бедную киску.
— Нет, побыстрее отъезжайте отсюда! Это, черт побери, никакая не кошка! — выкрикнул Джек.
Удивленный Берт оглянулся на него через плечо.
Пенни, как автомат, стала выкрикивать ту же фразу.
К ней присоединился Дэйви:
— Не пускайте их внутрь, не пускайте их сюда, нет, не пускайте!
Прижавшись лицом к окну своей дверцы и вглядываясь в темень, Лео произнес:
— Господи, да вы правы, это никакая не кошка.
— Давай быстрее! — закричал Джек.
В этот момент существо прыгнуло и ударилось в стекло перед самым лицом Лео.
Стекло треснуло, но не разбилось.
Лео взвизгнул, подпрыгнул, отпрянув от окна и навалившись на Берта.
Берт резко нажал на газ. Мотор взревел, и колеса начали прокручиваться на месте.
Ужасное существо прилипло к треснувшему стеклу.
Пенни и Дэйви закричали. Ребекка старалась отвлечь их от монстра.
Он же смотрел на всех своими горящими глазами. Чувствуя жар этого нечеловеческого взгляда, Джек боролся с сильным искушением разрядить свой револьвер в мерзкую тварь, хотя уже знал, что убить ее не сможет..
Шины наконец нащупали твердую почву, и джип рванулся с места.
Берт одной рукой держал руль, а другой отталкивал от себя Лео, но тот не собирался менять позу.
Гоблин лизал стекло своим черным языком.
Джип был уже совсем близко с разделительным барьером посередине магистрали, и тут его начало заносить.
Джек закричал:
— Черт побери, держи машину!
— Я не могу управлять, когда он вцепился в меня, — ответил Берт, указывая на Лео.
Он всадил локоть в бок напарника с достаточной силой, чтобы добиться результата, которого не дали предыдущие толчки. Лео немного придвинулся в сторону окна.
Кошкоподобная тварь оскалилась, засверкали два ряда заостренных зубов.
Берту удалось справиться с машиной буквально за секунду до того, как она могла удариться о барьер. Он снова нажал на газ.
Мотор взревел.
Вокруг них взлетели вихри снега.
Лео издавал какие-то странные всхлипывающие звуки, дети кричали, а Берт зачем-то начал сигналить, будто рассчитывая этим звуком испугать и отогнать гоблина.
Джек встретился взглядом с Ребеккой и подумал, что у него самого, наверное, такое же растерянное лицо, как и у нее.
В конце концов тварь не удержалась на стекле и полетела в сугроб.
Лео пробормотал:
— Боже милостивый!
И только тут неуверенно занял свое сиденье.
Джек посмотрел в заднее окно. Из снежной пелены появились другие твари.
Кошмарные существа прыгали вслед за машиной, но не могли за ней угнаться и быстро отставали.
Вскоре они исчезли из виду.
Они все равно оставались в городе. Где-то рядом.
Везде.
9
Снова сарай.
Тот же жаркий, сухой воздух.
Запах Ада.
И снова оранжевый свет стал ярче, чем прежде. Ненамного, чуть-чуть. И воздух стал чуть горячее, и шум, исходящий из ямы, стал более громким и злым, хотя по-прежнему больше напоминал шепот, чем крик.
Опять земля по краям ямы стала крошиться и сыпаться вниз, исчезая в пульсирующем оранжевом свечении. Когда диаметр ее вырос на пять сантиметров, все успокоилось.
Яма стала больше.
