Безделье вымораживало.

Да, удалось разнообразить свой досуг и не день-деньской просиживать в четырех стенах. Но все равно дел никаких внятных не было. Так что, все дни напролет Дмитрий все так же посвящал тренировкам. Только теперь он и верховыми прогулками мог заниматься, с эскортом, разумеется, и упражнениями на свежем воздухе с клинками. Но все одно — скука.

Еще эта возня бояр вокруг него нехорошая…

Подумав и все взвесив, Дмитрий напросился на прием к царю. С глазу на глаз. Тот оказался не прочь пообщаться. Даже отметил, что давно пора.

— Что ты хочешь? — Нейтрально поинтересовался царь.

— Уехать.

— Уехать? — Удивленно переспросил тот. — Ты снова за свое? Хм. И куда же ты хочешь ехать? К полякам? К шведам?

— В Испанию. А оттуда в Новый Свет.

— Дались тебе эти дали! А главное зачем?

— Зачем? О, то не трудно понять. Месяц едва прошел с того дня, как меня официально признали царевичем, а я морды эти боярские уже видеть не могу. Добрую половину зарезать хочется. Ходишь, улыбаешься, и втайне надеешься, что вот-вот кто споткнется и шею себе сломает или бревно ему какое на голову упадет.

— Вижу, — понимающе усмехнулся Борис, — человеколюбие в душе твоей не так сильно и изобильно, как должно доброму христианину.

— А с чего ему там появиться? Покинул темницу. Обрадовался. Вздохнул полной грудью. И что? С разбегу влетел в бочку с пауками! Ты-то — понятно, заложник ситуации. Была бы твоя воля — повесил меня на ближайшем суку, ибо угроза тебе и твоему сыну. Вольная или нет — не важно. Главное, что меня можно использовать как стяг, дабы бунтовать. Патриарха тоже можно понять — он заботится о покое державы. У тебя ведь только один сын. И если что с ним случится, будет смута сразу после того, как ты отойдешь в лучший мир. Все мы смертны и моложе с годами не становимся. Вот он и решил обеспечить запасного наследника. На всякий случай. Шуйские так еще прозрачнее. Мне уже девиц из своего рода подводили подходящих. Вроде и в шутку, но… — развел руками Дмитрий.

— Знаю, — кивнул Борис. — Но не понимаю, зачем ко мне пришел. Ведь уступи Шуйским, и они тебя охотно на престол посадят.

— А оно мне надо? — Скривился Дмитрий. — Много ли монархов за последние сто лет умерли своей смертью в пределах Кремля? Бабку мою державную, Елену, Шуйские отравили. Отца — Романовы. Брата — ты. Не кривись. В том не виню, ибо знаю — блаженный он был. Да чего уж там, дурак полный. Твоей сестре можно только посочувствовать, ибо подвиг духовный совершила. А ведь ей не только с ним жить требовалось, но и постель делить, — поморщился Дмитрий. — И оно мне надо в таком дерьме плескаться? Тем более что вырос я на чужбине и здесь совсем чужой.

— А если дочь свою в жены предложу? — Прищурившись, спросил Борис Федорович. — Шуйские от тебя отстанут, как и другие. Да и мне покоя больше, все же не чужой станешь.

— Тебе ее совсем не жалко? Да? Или злоключения отца моего ничему не научили? Сколько она проживет после брака? Год? Два? Мнится мне, что как понесет от меня, так последние месяцы ее жизни и начнутся. Ибо отравят.

— Ее еду всегда пробуют наперед.

— Слушай, ты как ребенок. Ну, пробуют? И что с того? И Ксения, и тот человек, что пробует ее еду — взрослые и вполне здоровые люди. Им нужна одна порция яда для отравления. А у дочери твоей в чреве будет дите малое. Кроха совсем. Слабая и беззащитная. Ей яду нужно много меньше, чтобы умереть не родившись. Мать и не заметит, а как дите скончается. Добавит Ксении здоровья мертвый плод? Ой, не думаю. Обычно с такими бедами умирают. А если и выживают, то, как правило, остаются бесплодными. И что самое тошное, злодеи не только нагадят, но и Бога бросятся поминать. Дескать, за грехи тяжкие наказание, ибо доказательств-то отравления не будет.

— Умеешь ты в тоску вогнать, — мрачно отметил царь.

— Боярская вольница, что саранча египетская. Оставляет после себя только смуту, разоренную державу, да трупов великое множество. Отец не зря опричнину учинил. Одна беда — хотел как лучше, а получилось как всегда. Да и вообще, как я узнал, что Шуйские тут творили при малолетнем Иване Васильевиче, то искренне удивился его человеколюбию. Я бы весь род под корень срубил в назидание другим. Выжег каленым железом!

— Они Рюриковичи!

— Да и леший с ними с такими Рюриковичами! Ради своих мелких интересов державу по миру пускают раз за разом. Вон — пока отец был юн, правили. И что? Чего-нибудь хорошего сделали? Одна мерзость от них. Теперь со мной партию разыгрывают, высунув язык от усердия. С такими Рюриковичами и врагов не надо. Сами все сгноят и разрушат.

— А ты, понимая все это, хочешь сбежать? Неужели не жалко трудов отцовских?

— Сбежать? Нет. Я хочу начать все на новом месте с чистого листа. Сам. Сейчас, — произнес Дмитрий и, встав, взял со стола царя большой чистый лист бумаги и английский грифель. Разумеется, не спрашивая. На что Борис повел бровью, но возражать не стал. — Да, бумага… так себе, — покачал Дмитрий головой. — Ну да ладно. Смотри…

И буквально минуты за две царевич набросал в общих чертах контурную карту мира. Всю. С Африкой, Азией, Австралией и обеими Америками.

— Вот здесь — мы. Это Русское царство. Это — Иберийский полуостров. Там три королевства: Испания, Португалия и Наварра. У первых двух — личная уния. Хоть земли по простору ощутимо меньше нашего, но сила там великая. Царство наше сомнут — даже не заметят. Там и горы с полезными рудами, и море с теплым влажным воздухом, и земля с хорошим урожаем, и многое иное. Но главное — они ближе всех к морскому пути в Новый Свет. Оттого и выгодами с него пользуются безмерными. Пока они делают только первые шаги. Снимают сливки. Но пройдет век и их владения изрядно расширятся, окрепнут. Ибо никто пока что не сможет с ними равняться. Хотя, кто сможет угадать, что через век станется? Может быть, сгниют Габсбурги заживо из-за страсти браки заключать с близкими родственниками. Проклятье королей оно не дремлет и никому ничего не прощает. А падут Габсбурги, рассыплется и Империя их. Сгорит в усобице и борьбе за наследство.

— Хм. А какая твоя с того польза?

— Вот, — указан Дмитрий на район Никарагуа. — Здесь удобнее всего оседлать торговый путь из Атлантики в Тихий океан. Поначалу поставить две крепости с портами и проложить дорогу между ними. Потом потихоньку выкопать канал и водить корабли.

— А почему не здесь? — Ткнул Борис в район Панамского перешейка.

— Здесь узко, да, но еще и горы, да жуткие болота. Видимая легкость влечет за собой большие сложности. Вот. Так что, наберу банду по пути в Испанию. Сяду на корабль в Новый свет, поступив на службу к королю Испании. А дальше как повезет. Удача — дама капризная.

— Большие планы, — усмехнулся Борис, с явным интересом поглядывая на карту мира. Он видал несколько, но таких — ни разу. Кроме того, его удивила та уверенность, с которой царевич ее рисовал. Словно знал наверняка. Но откуда? Многие дальние страны были известны больше по сказкам, чем на деле.

— Главное не в том, что они большие. Главное — там я смогу превратиться из обычной пешки чьей-то игры в самостоятельную фигуру.

— Я так понимаю, что под моей рукой ходить ты не хочешь? Гордый?

— Дело не в гордости. Дело в доверии. Вот скажи — ты доверяешь мне? Я бы на твоем месте не доверял. А значит что? Правильно. Никакого стоящего дела не дашь. И что у нас в итоге получается? Я буду неприкаянным слоняться по Кремлю, старательно избегая попытки меня втянуть в бесконечную череду интриг. Рано или поздно мне это надоест. Признать, уже надоело, но я пока держусь.

— Пугаешь?

— Тебя? Ты издеваешься? — Усмехнулся Дмитрий.

— Хорошо, — после минутной игры в гляделки, произнес царь, — а если я поручу тебе какое-нибудь дело? Тебя это устроит?

— Вопрос в том, какое дело и какова степень свободы. После плена я терпеть не могу, когда у меня над душой стоят.

— А что ты хочешь?

— Хочу я много, но не все царству по карману. Мореходный канал на краю света — не самая безумная моя идея. Вопрос нужно строить иначе. Что я могу? Что я знаю? Что могу полезного принести царству? Если дать мне то, в чем я не разбираюсь — напортачу. Ни державе пользы, ни мне удовольствия. А его без успеха в деле не достигнуть. Если…

— Хорошо, пусть так, — перебил его Борис. — Что ты можешь и хочешь?

— Если брать те вещи, что можно делать, не уезжая в другие города…. Ведь ты, я полагаю, меня из Москвы не отпустишь?

— Я бы отпустил, — ухмыльнулся царь, — в Холмогоры или еще куда подальше, но бояре не позволят. Ты нужен здесь. На виду у всех.

— Тогда ничего кроме военного дела не остается. Как показала Ливонская война, воинство Русского царства может гонять только диких татар. Столкновений с серьезными современными армиями оно не выдерживает. Обезлюдело царство не просто так. И это при том, что в Польше далеко не лучшие войска собрались. Разве что крылатые гусары хороши, но и те — не все. Уже добрые полвека на поле боя господствуют испанские терции. Их считают непобедимыми и несокрушимыми. Конечно, это преувеличение. Нет несокрушимых армий, но на текущий день это лучшее, что смогли придумать.

— Ты хочешь получить под свое командование войска? — Усмехнулся царь.

— Я хочу получить возможность набрать охочих людей для формирования такой терции. Вооружить ее и подготовить к сражениям. А потом сдам, кому укажешь.

— И сколько тебе нужно воинских людей под начало?

— Около трех тысяч для строя и тысячу в обоз. Но тут есть особенности. Терции лучше набирать не из иноземцев, а из своих, местных. Немцев же брать только тех, что осели здесь, семьями вросли. Службу им нести не как стрельцам, а находясь на контракте и полном довольствие, дабы ничто не отвлекало от дел. Тут и жалование, и кормление, и прочее. А на занятие своими делами — запрет. Сложностей будет много. Сразу все и не обговоришь.

— Четыре тысячи воинских людей, значит, под свое начало хочешь?

— Это полный состав. Много. Поэтому и говорю — не дашь мне столько, ибо не доверяешь. А если и дашь, то ограничишь в делах всемерно, или в деньгах. В общем — пустое все это, — махнул Дмитрий рукой. — Зря только воздух сотрясаю. Пустишь в архивы?

— Чего?

— Все равно делать нечего. Хоть со старыми пергаментами повожусь. Попробую толком разобраться с родословной.

— Что-то ты прыгаешь с темы на тему… — покачал головой Борис.

— Я не могу сидеть без дела. Не привык. В плену у меня был каждый час занят делами. А тут, пока ты будешь выдумывать красивый отказ с правдивым объяснением, почему мне войско давать нельзя, я хоть чем-то займусь. Возня кропотливая. Времени должна много отнять.

— Хм, — хмыкнул царь. — Да разбирайся, коли хочешь. Может, что интересное и найдешь.