Как уже было сказано, находясь в больнице, Старец познакомился с несколькими девушками, желавшими стать монахинями. В знак благодарности им за поддержку, которую они оказали ему, когда у него был непорядок со здоровьем, он помог им духовно. Таким образом, в селении Суроти, недалеко от Салоник, был основан исихастирий святого Иоанна Богослова. После основания монастыря Старец посещал его, когда в этом была нужда. Впоследствии он решил приезжать туда дважды в год: осенью и после Пасхи. «Раз я принял на себя ответственность за них, — говорил он, — не поехать не могу».

Духовная помощь сёстрам монастыря и была главной целью выезда Старца в мир. Кроме монастыря в Суроти, он взял на себя духовную ответственность за монастырь Честного Предтечи в селении Метаморфоси на Халкидике, а время от времени посещал и другие монастыри. Вначале Старец не знал, как ему поступить. Однажды, когда он вернулся на Святую Гору из Суроти, помысел стал говорить ему: «Ну чего ради я связался с монашками?» И тогда, как он рассказывал сам, ему было следующее видение: «Я увидел себя в монастырской трапезной. За столами находились Великие Святые Отцы, а на игуменском месте — Каппадокиец. Я тоже сидел там на одном из почётных мест. В какой-то момент игумен позвонил в колокольчик и сказал чтецу: „Прерви-ка чтение. Давай споём, потому что кое-кто здесь имеет помыслы“. (В этот момент Старец улыбнулся.) И они запели что-то похожее на военный марш, слова которого ответили на мои помыслы и успокоили моё сердце».

Старец не желал выезжать в мир. К этим выездам его подвигали любовь и послушание, в жертву которым он приносил и своё возлюбленное безмолвие. Это видно из следующего рассказа Старца: «Однажды я получил из мира письмо с просьбой приехать и помочь людям. Это был действительно очень серьёзный случай. Однако ехать я не хотел. Взял чётки и босиком поднялся на вершину Афона, чтобы помолиться и получить от Бога извещение о том, что мне делать. Через несколько часов я спустился вниз с израненными ногами, но никакого извещения не получил. На душе было очень плохо.

Тогда я решил сходить к Старцу, батюшке Тихону, и посоветоваться с ним. Батюшка сказал, что я должен поехать к этим людям, должен выехать в мир. Но я снова не хотел ехать. Вернувшись к себе в каливу я увидел, что мне принесли ещё одно письмо. Эти люди просили меня прислать им хотя бы письменный ответ. Они были уверены, что если я им напишу, то в их жизни всё упорядочится. Я вновь пошёл к Старцу Тихону и прочитал ему это письмо.

— Нет, — говорит он мне, — лучше поезжай сам, встреться с ними и скажи им всё это лично.

Я решил оказать ему послушание и поехать. Тут же исчезла вся давившая на меня тяжесть и пришла Благодать Божия. Бог хочет, чтобы, если это возможно, мы советовались с другими».

Вначале, выезжая в мир, Старец задерживался там примерно на неделю. В последующие годы он задерживался в миру дольше. Он спешил встретиться со всеми, ожидавшими его помощи, и быстрее возвратиться в свою келью. Однажды он приехал в монастырь на острове Керкира, с которым поддерживал духовные связи. Был поздний вечер. Всю ночь он не сомкнул глаз: принимал сестёр, помогал им, чем мог, и утром уехал на Афон. Многие, узнавая, что он приехал в Суроти, спешили туда, желая посоветоваться с ним о своих проблемах и взять его благословение. К Старцу привозили больных и несчастных. Ожидая встречи с ним, люди стояли в очереди много часов.

В последние годы число людей, приезжавших в Суроти для встречи со Старцем, доходило иногда до нескольких десятков тысяч в день. Люди приезжали со всех концов Греции, из-за границы, даже из далёкой Австралии. Это было необыкновенное стечение народа: необычное даже для церковных хроник. Такому скоплению народа позавидовали бы многие политики и «пиарщики», тратящие много денег на рекламу, чтобы собрать людей.

Старец Паисий, напротив, не стремился никого собирать. Не говоря никому ничего, он уезжал со Святой Горы, быстро заканчивал свои дела в миру и, насколько это было возможно, избегал встреч. Однако что-то словно электризовало и, как магнитом, притягивало людей к нему. Для Старца это было трудом, доводящим до изнеможения: стоя на ногах, беседовать с людьми, которые шли и шли нескончаемым потоком. Обычно, принимая людей, Старец страдал от болезни. И хотя он помог во время своих выездов в мир многим, хотя он совершил столько чудес, сам он считал эти выезды отклонением от своей главной миссии — от молитвы за мир, отклонением, которое можно было оправдать только по снисхождению. Он говорил: «Самим являть себя миру — опасное занятие. Однако, если нас явит людям Бог, тогда всё меняется, потому что тогда всему предшествует Благодать Божия, которая хранит нас от опасности».

Возвращаясь в свою келью, он смиренно говорил: «Моя душа заросла сорняками, как зарос ими и двор моей каливы». Для того чтобы очистить ум от впечатлений и образов мира и вновь войти в привычный ритм монашеской жизни, Старец несколько дней совершал Вечерню в храме своей кельи не по чёткам, но читал и пел по книгам. Он говорил: «Хотя я выезжаю со Святой Горы ради духовной цели не для себя, и хотя эти выезды не приносят мне удовольствия, всё равно, когда я возвращаюсь, мне необходимо три-четыре дня, чтобы прийти в себя и в распорядок своей жизни».

Воздаваемая честь и знаки благоговения Старцу не вредили. «Я стал противен себе самому, — признался он однажды. — Да кто я такой, чтобы мне оказывали честь? Ведь я всего этого недостоин. Когда мне оказывали честь, я думал лишь о том, как бы поскорей закончить все эти дела и вернуться на Святую Гору».

Хотя Старец иногда и рассказывал о чудесных случаях или об исцелениях, происходивших во время его выездов в мир, он делал это для того, чтобы обратить внимание на что-то важное или кого-то чему-то научить. Сам он был внимательным к своему внутреннему подвигу, старался «не потерять своего внутреннего монаха», не прерывать связи с Богом. Всё имевшее отношение к миру, он старался забыть, не забывая лишь о людях, испытывавших страдание. Их боль, их проблемы он привозил с собой из мира на Афон и потом — в молитве — возносил их к Богу.

Во время выездов Старца в мир произошло много чудесных событий. Приведём лишь немного примеров, рассказанных самим Старцем и другими достойными свидетелями, чтобы читателю стало ясно, как Старец помогал людям, находясь в миру.

Старец рассказывал: «Однажды, году в 1976 или 1977, приехав в Суроти, я спросил сестёр: „Как у вас с водой?“ Они мне ответили: „Слава Богу, вода есть“. — „Хорошо, — говорю, — у вас-то она есть, а вот людей вы спросили, есть ли вода у них?“» В тот год была очень сильная засуха. Старец сказал: «Давайте совершим Всенощное бдение и помолимся о том, чтобы пошёл дождь». И действительно, было отслужено бдение, пошёл дождь, посевы не засохли и земледельцы возрадовались тому благословению, которое послал Бог. Потом, когда Старец спросил жителей других мест, оказалось, что дождь шёл от Салоник до Фессалии.

В другой раз Старец рассказывал: «Однажды я перекрестил больную раком женщину мощами преподобного Арсения Каппадокийского. Через несколько дней я получил от неё письмо, в котором она благодарила меня за исцеление и просила написать, как зовут Святого, мощами которого я её благословил».

Одна благоговейная женщина, настоящая раба Божия, жительница города Салоники, заболела раком. Она много лечилась, но болезнь развивалась, и рак дал метастазы на кости. Она приехала в Суроти, чтобы встретиться со Старцем. Взяв его благословение, она с тревогой спросила: «Геронда, я выздоровлю?» Старец ответил отрицательно. Больная заплакала. Потом он долгое время беседовал с ней наедине, утешил её и приготовил к предстоящей кончине. Она ушла от него успокоенной, мирной, зная, что вскоре ей предстоит уйти из этой жизни и что её путь будет хотя и болезненным, но блаженным. Так и произошло в действительности.

Когда Старец жил в келье Честного Креста, знакомые попросили его выехать в мир, чтобы им помочь. В городе, где они жили, появилась бесноватая, которая своими «откровениями» переполошила народ. Некоторые считали её благодатной прорицательницей и верили в её слова. В городе царило необыкновенное смущение. Старец не стал отказываться. Он сказал, что приедет, и только попросил, чтобы люди взяли на его приезд благословение у местного епископа. Он сказал, что, если такого благословения не будет, он никуда не поедет. Эти люди тут же пошли к епископу, и тот прислал Старцу приглашение. Старец приехал и, открыв людям источник «прорицаний» бесноватой, устыдил диавола. На людей произвело впечатление то, что ещё до поездки Старец был уверен в том, что это дело окончится успехом.

Свидетельство врача из города Салоники, господина Хризостомоса Папасотириу: «У моего знакомого по имени Хри́стос, сотрудника фармацевтической компании, заболела жена. Её почти полностью парализовало. Осенью 1989 года её привезли в монастырь Суроти, чтобы взять благословение Старца и попросить его утешить больную. Когда подошла их очередь, Хри́стос взял жену под мышки, чтобы подняться по ступенькам в домик, где Старец принимал людей. Вдруг из домика послышался голос Старца: „Не поднимайся, Евангелия, оставайся там, где ты сидишь. Не трать сил. Сейчас я иду“. Старец этих людей не видел и об их приходе не знал. Потом он с ними поговорил, и они ушли с облегчённой и утешенной душой».

Свидетельство женщины, не назвавшей своего имени: «Мы приехали в Суроти, чтобы встретиться со Старцем. Он был болен и на следующий день должен был ложиться на операцию. Очередь к Старцу была очень большая. Нам сказали, что Старец чувствует себя плохо и поговорить не сможет, так как время было уже позднее. Он мог только дать своё благословение каждому из пришедших. Мы встали в хвост очереди. Люди подходили к нему, целовали его руку, а он клал каждому в ладонь несколько маленьких крестиков. Подойдя к нему, я стала вспоминать, что именно хотела ему сказать, хотя была уверена, что ничего сказать не успею.

Я поглядела на него. Он был очень бледен от болезни, но, несмотря на это, продолжал стоять, давать людям благословения и раздавать крестики. Когда я подошла, он насыпал мне в ладонь крестиков и сказал мне: „То, что ты хочешь, произойдёт, только не будь трусихой и не расстраивайся“. Я похолодела, поцеловала его руку, и он мне сказал: „Иди. Да будет с тобой Матерь Божия“.

И действительно, он ответил мне на мой вопрос. Но оказалось, что ему не нужно было даже говорить об этом».

Свидетельство госпожи М. З.: «Был ноябрь 1992 года. Мой супруг П. перенёс неудачную операцию. В июне того же года его в третий раз оперировали в Германии по поводу аденомы гипофиза. Зрение после операции к нему так и не вернулось, его мучила жуткая сонливость, и, что хуже всего, он находился в глубокой депрессии. Лечащий врач, обеспокоенный его состоянием, собирался срочно класть его в больницу „Иппократион“ в Салониках. 7 ноября 1991 года в Суроти мы встретились со Старцем Паисием. Это было во время Всенощного бдения: в храме к нам подошла монахиня и провела нас к Старцу.

Мы подошли к нему с большой тревогой, благоговением и страхом. Он сидел на маленькой кушетке. Когда мы вошли, он встал. Мы поцеловали его святую руку, и я сказала ему: „Отче, у нас очень большие нелады со здоровьем: у меня и у моего мужа. Просим Вас, помогите нам, мы нуждаемся в Вашей помощи. Мне год назад сделали операцию на груди…“ — „Ну и что, — перебил он меня, — что они тебе сказали? Что это рак?“ — „Ну а что же, — говорю, — как не рак. Ведь они делали мне всю эту химиотерапию, облучения…“ — „Да ну их! Пусть себе говорят, что хотят!“ — ответил он мне уверенно и громко.

Этих слов я не забуду никогда, они дали мне силы и дают мне их до сих пор. Это были слова благодатного святого человека. Тогда я ему сказала: „Я расскажу Вам о моём муже. Ему сделали три операции на головном мозге, и он продолжает мучиться“. — „Э, — говорит Старец, — это всё невелика беда“. Он взял на палец маслица из горевшей лампады, крестообразно помазал мужу лоб, дал ему поцеловать крест и посоветовал ему причаститься. „Не обращай ты внимания на эту чудачку, — сказал он ему, имея в виду меня, — она всё преувеличивает“. Я действительно легко впадала в панику и волновала себя и других. Но я продолжала: „Отче, у нас есть ещё друг, который поехал в Лондон для пересадки органов. Он очень страдает“. — „А как его зовут?“ — спросил он. „Ставрос“, — ответила я.

Больше о нашем друге мы Старцу ничего не сказали. Он дал нам в благословение четыре крестика, а мне — чётки. Мы вышли из его келейки другими людьми — лёгкими, окрылёнными, исполненными оптимизма.

Мне запомнилось лицо Старца. Всё время, пока мы говорили о наших с мужем проблемах, его лицо светилось радостью. Он разговаривал весело, словно речь шла о приятных вещах. Его глаза светились светом, таким светом, какой виден на иконах Святых. Однако, как только я сказала ему о нашем друге, его лицо изменилось и сделалось серьёзным. Мой муж тоже это заметил.

Потом мы рассказали об этом одному духовному человеку, который тоже знал Старца. Он сказал нам: „С вами-то всё будет нормально, а вот с вашим другом…“

Он дал нам понять, что наш друг не выздоровеет. И действительно, через два месяца он умер. Мы же, слава Богу, молитвами батюшки Паисия по сей день чувствуем себя прекрасно».

Жительница селения Стилида, госпожа Елена Кацули свидетельствует: «8 мая 1986 года мы приехали с моим братом Константином Цалангосом, который тоже живёт в Стилиде, на престольный праздник монастыря святого Иоанна Богослова в Суроти. Год назад брату сделали сложную операцию. Ему вырезали из головного мозга доброкачественную опухоль. Выздоравливал он очень тяжело. В это время он встретился со Старцем, который спросил его, есть ли у него дети. Узнав, что у брата двое детей, Старец ему сказал: „У тебя ещё есть обязанности. Ты должен жить, и ты будешь жить“. Эта встреча была решающей в жизни моего брата. С помощью Божией и молитвами Старца Паисия он жив и здоров — да так, что позавидуешь.

После той встречи мой брат испытывает к Старцу Паисию особое благоговение и призывает его имя во всех тяжёлых случаях своей жизни».