Глава 1. Формальность

Чувство необъяснимой тревоги не покидало меня, несмотря на то, что я находился в кругу знакомых, за стенами, то есть пребывал в безопасности, а кусок пластика в кармане грел душу наличием и завершенностью первого и главного пункта в плане легализации в Улье. Конечно, предстояло еще выяснить, какие препоны на пути честных рейдеров установила местная бюрократия для получения гражданства, но это уже было мелочью. Реальных проблем пока еще вагон и маленькая тележка, разгребать замучишься.

— О, это Гранит что ли?! Решил тоже встретить? — ткнул Каштан в фигуру возле ворот в окружении звездных пехотинцев.

— Надо же, рассмотрел таки, — явно ернически ответил Дохлер, который до сих пор напоминал кипящий чайник, небольшой и пузатый, — Его Вранглер на стоянке был, когда мы подъехали. Сам он на стене торчал.

— Ну, не все же, как ты крутые сенсы, — меланхолично ответил Третьяк, но взгляд сделался злым, — А стоянка, с нашего направления не просматривалась. Кстати, Люгер, тебя хорошо подлечили? Никаких непреодолимых желаний не возникает, там девку незнакомую в десна лупануть? К спеку тяги нет?

— Нормально все.

— Гордись, — подмигнул мне Каштан, никак не прореагировав на высказывание толстяка, — Лично командование встречает.

— Горжусь. Но у меня к тебе вопрос, по поводу продажи части барахла. Хотел бы все сдать, но там еще оружие чистить, а также не решил, что себе оставить, что на продажу. Но ВОГи, трофеи с телепортерши, да и по мелочи многое — тебе. Возьмешь прямо сейчас?

— С Гранитом поздороваемся и двинем до магазина, специально подъехал, как договаривались еще в Форпосте. Там может бартер замутим, и, вообще, по делу присоветую. Тут главный вопрос, чем ты планируешь заниматься дальше? От этого и плясать будем, подбор снаряги, а также оружия. Все зависит от целей и задач.

Мы отошли от входа, встали возле места для курящих, где я сразу же распечатал пачку сигарет. Пока есть возможность, почему не подымить?

— Как настроение? Как здоровье, наркоман? — позволил себе пошутить командир, обращаясь ко мне, после того, как обменялся с нами рукопожатиями.

Я пожал плечами.

— А ты чего здесь? Решил почтение засвидетельствовать? — влез Каштан.

— Так звезды сошлись, — не вдаваясь в подробности, ответил тот, в этот момент на лице крестного, который делал вид, что очень заинтересовался зданием регистрационного центра, нарисовалась кривая ухмылка, — Даже не знал, что вы тут, Москвич ничего не сообщил. Где он, кстати?

— Вон! — ткнул пальцем в пикап-переросток Дохлер.

— Пережрал опять? — задал тот вопрос, но никто не ответил, — Ясно. Ты список составил по возмещению БК?

Молча, протянул ему лист с описью всего потраченного, который был мной написан еще на больничной койке.

— Ушлый, даже ВАЛ на нас повесил, — ухмыльнулся Гранит.

— Его в бою с тварями повредили.

— Справедливо, — безразлично произнес тот, и протянул листок Каштану, — Выдашь по списку. Далее, мы договаривались на цинк валовской девятки, ты ее честно отработал, получишь там же. Скажу больше, по итогам рейда, тебе полагается еще премия в пятьсот рублей.

Неторопливо достал из кармана пачку пластиковых банкнот перетянутых резинкой и протянул.

— Пересчитай.

— Верю.

— Так положено.

Раз положено, кто я, чтобы протестовать? Пятьсот рублей, один к одному. Надолго не хватит, но неплохо. Орелики мои. А в голове мысли про жадных сук. Так всегда, дружба-дружбой, а денежки врозь. Честно говоря, рассчитывал хотя бы на черную жемчужину. Как-никак из засады никто бы из них не ушел, с другой стороны, я тоже. За этим и нанимали за оговоренную цену. Мои же хотелки и расчеты к делу не подошьешь. Расплатились со мной, как договаривались. Остальные мысли и мыслишки — от лукавого. Алчность же грех. Руки и ноги есть, голова имеется, поэтому возьму все сам. С другой стороны, опять же можно спросить за того же водилу Зондера, и почему я лечение оплачивал из своего кармана. Но это все нюансы.

— Посидеть всем вместе и отметить удачное завершение рейда уже вряд ли получится. Сегодня вечером я заступаю на службу, хорошо, что встретились, хотел лично с тобой побеседовать и отдать все, как договаривались. С ребятами, уверен, состыкуешься. Я вам не нянька, разберетесь. Добавлю, практически ни разу не пожалел, что взял тебя в команду. В Гильдию уже рекомендации от себя озвучил, каким людям необходимо знать о тебе — сказал. И вот еще что — это от нас, за спасение задниц, когда чуть в засаду не врюхались, — покопавшись во внутреннем кармане, протянул на ладони красную жемчужину.

Вот теперь и я проникся моментом, даже стыдно немного сделалось за собственные мысли чуть ранее.

— Уверен, вскоре ты станешь отличным рейдером. Главное, хоть немного на поворотах притормаживай. В целом, еще рекомендация, сразу за крутые дела не хвататься, начинай с малого. С зараженными ты еще тупишь, и тупишь сильно. Как вариант, можно на первых порах устроиться в чистильщики, крупных тварей им не встречается, а мелочь они пачками вываливают на более или менее спокойных кластерах. Далее, ты не командный игрок, об этом тоже сказал, предупреждаю, чтобы не было недопонимания.

— Но…, - Дохлер от возмущения даже вперед подался, руками взмахнул.

— Еще раз повторю, — довольно жестко ответил Гранит, не давая закончить возмущенную речь толстяку, — Люгер — не командный игрок. Он действует, исходя только из своего понимания целесообразности, при этом ложит или кладет на всех. Соображает быстро, но…

— Можно было этого и не упоминать, — Каштан поддержал сенса.

— Нельзя, — односложно сказал вместо Гранита Третьяк, — Это важно, и это учитывается при найме. Как с пупсиками. Потом, может, вы захотите отвечать, если командир какой-то команды не учтет этого расклада? Нет? — обвел он всех хмурым взглядом, — Так и думал. Так что, несмотря на то, что я крестный Люгера, целиком и полностью на стороне Гранита. Все верно, командир.

Тот только хмыкнул.

После сказанного беседа сама по себе свернулась. Общих тем особо и не было. Рейдеры же давно все нужное и необходимое обсудили, поэтому попрощались с Гранитом, который получил лейтенантские лычки в Княжеской дружине и теперь стал, если я все верно понял, командиром одной из групп быстрого реагирования.

Я перебрался, перетащив вещи с помощью рейдеров, в Хамви Каштана, который кроме самого наличия американской военной техники удивлял турелью на крыше, смотревшейся донельзя грозно — «Корд» и с ним спаренный ПКТ. Пожав руку Москвича и Мажара, кивнув до кучи пьяным девицам, забрался на заднее сиденье бронированного внедорожника. Уселся рядом с Дохлером, Третьяк уже устроился впереди. До населенного пункта, как выяснилось, от Стены было еще около четырех километров.

Вдоль отличной дороги, а по-другому, как я понял, в Остроге и быть не могло, тянулись луга, на которых паслись коровы, козы, бараны.

— А это что? — ткнул пальцем на деревенскую пастораль.

— Что? — непонимающе воззрился Дохлер.

— Коровы.

— Конечно, коровы, а где брать свежее молоко? Люгер, у нас тут нормальная жизнь, дети есть, да и я, например, его люблю. Даже молочный заводик имеется, и его по утрам развозят всем заказчикам. Впрочем, и булочки, и хлеб, и даже газеты. Конечно, выращивать там всякие злаки никто пока не собирается. Есть где брать и муку, и зерно, а коль желание сильное имеется, можно и на комбайне в поля в стандартных кластерах выдвинутся. По мелочи же многие выращивают зелень, занимаются скотоводством, держат кур, кроликов, еще что-то. Со свиньями все плохо, они тоже вирусу подвержены. Но свежатинку можно найти. Молочных поросят, например. Дорого. С другой стороны, плати, тебя даже котлетами из элитной свинотвари накормят. Но это уже извращение, на мой взгляд. А так, все с кластеров, бананы там всякие, мандарины и апельсины. На той же тушенке и прочих консервах долгое время не протянешь. Душа ведь нормальной еды требует.

Я только хмыкнул, еще больше убеждаясь в правильности своего желания обосноваться именно в Остроге. Хотя, что я видел в Улье? Пока ничего. Да и о жизни здесь знаю только со слов рейдеров, а, как известно, каждый кулик свое болото хвалит. И не все так благостно. Почему? Кроме моего знания людей, об этом говорил и собственный опыт. Или пример. Маленький, незначительный, но как звоночек вполне годился. Мое лечение обещали оплатить целиком и полностью, но в итоге пришлось на горох раскошелится. Мол накладочка вышла в виде специфики зараженности. Но, я подозревал, что это личная инициатива хитромордого кваза. Должностное преступление? Очень похоже. Мало врачей, которые сидят на голом окладе, блюдя клятву Гиппократа, которую уже давненько не приносят. Почему не стал возмущаться? Мне важен результат, средства же имелись. Ставить же на место зажравшихся лепил или чиновников можно, не имея другого выхода, или по работе, когда ты, например, входишь в проверяющую комиссию. Для обычных пациентов все заканчивается в начале некой моральной удовлетворенностью, а потом выливается в лечение застарелых болячек.

Но, несмотря на некоторые минусы, а они априори должны иметься везде, на первое время этот очаг цивилизации мне просто необходим. Будет потом желание, можно и попутешествовать, посмотреть на мир, себя показать. Главное, разобраться с собственной «неиммунностью». Кварцу отчего-то не хотел доверять, да и внутренние ощущения не говорили о какой-то болезни. Чувствовал себя на двести процентов, такой легкости и радости от движений с детства не ощущал. Болен? Черт его знает! Могли ли ошибаться врачи? А знахари? Уверен, последние недалеко ушли от коллег с матушки-Земли.

Неторопливо достигли первых двух- и трехэтажных аккуратных домов. Напоминал архитектурный ансамбль старушку Европу, тот же кирпич, часто дикий камень, черепичные крыши, только улицы широкие, как и тротуары.

— Гостевая зона, — прокомментировал для меня Дохлер, — Здесь все приезжие и неграждане в основном живут, но и граждан хватает. В самом Остроге цены на квартиры запредельные, на коттеджи же, будто те из споронов слеплены, вход на терроторию строго по пропускам. Еще кругом всякие посольства из других крупных цивилизованных стабов, торговцы всех мастей, рейдеры перекати-поле и свежаки.

Ехали мы медленно, соблюдая положенные двадцать километров в час, придерживаясь указанного на знаке скоростного режима. Как пояснил Каштан, никаких прав никто не заберет, по причине их отсутствия, но второе предупреждение и штраф в сто рублей, третье и отрабатывать поедешь в штрафной отряд. Силы правопорядка ни с кем не церемонились, а могли и граждане пальнуть. Тяжелой и боевой технике, не принадлежащей Дружине или СБ Острога, вход сюда был строго заказан.

Стеклянные витрины всевозможных бутиков, магазинов, кафе и баров на первых этажах еще больше усиливали сходство со староевропейскими городами. Людей было много, как и оживленным движение. Но в основном передвигались на велосипедах, мотороллерах, автомобили, тем более, как у Каштана были редкостью, лишь часто сновали небольшие грузовики, похоже, занимавшиеся обслуживанием торговых точек. Прохожих объеденяла одна деталь, все вооруженные, но держались довольно расслабленно. Не было в повадках некой звероватой настороженности. Детей не заметил. Про них и спросил. Отчего, коль их много, то не видно.

— Так в Остроге. А здесь гостевая зона. К тому же сейчас учеба у них, скорее всего. Праздношатающихся ты и там не заметишь среди бела дня, тем более без присмотра. Они, как говорит Князь, самая наша главная ценность и будущее. Еще бы не ценность, почти каждый обормот в белую жемчужину встал.

— А, вообще, есть обменный курс сколько обычных красных или черных надо, чтобы на эту уникальную обменять?

— Нет такого и не может быть! Тут как договоришься, но вот честно, я бы никогда не сменял белую даже на три сотни обычных. Она реально бесценна, хотя для тебя эти все критерии непонятны. Ты пока в шоколаде после рейда. Да не смотри на меня, как мышь на крупу, тебе реально пока непонятно, что, например, ради сраного спорана могут убить. И ты сам убьешь, если прижмет! Потому что без них мы не можем выжить. Да, ты попал сюда в непростом месте, дальше тебе повезло встретить нас и разжиться трофеями. Оружие опять же… Это огромная ценность. А у тебя сразу с первых дней. Я свой первый ствол — старую тулку, только через месяц скитаний обрел. Вообще, оружия и особенно брони очень и очень мало в Улье. Ты думаешь почему мы, с охрененными дарами, лезем в самую жопу, чтобы добыть тот же БТР или бардак?! Сколько из-за него крови пролили, сколько лиха хапнули? А на земле, в той же Белоруссии, это про свой мир я говорю, можно свободно прикупить?

— Не знаю.

— Это потому, что крайне мало закидывает такого в Улей, очень мало. И Острог-то по большому счету таким стал, что рядом военнсклад грузится, до этого был такой же дырой, как и другие, пусть чуть более цивилизованной, вот только из Замка никто и не высовывался особо, о каком расширении могла идти речь, когда ресурсов не было? С конца сороковых и началось развитие. Это сейчас разжирели, стену вон отгрохали, форпосты. А по сути — одна перезагрузка и все… Хана всему. Равнина, мать ее так! И это надо тоже учитывать!

— Дохлер, ты бы помолчал? — обернулся Каштан, — Наговоришь тоже.

— А что я наговорю? Здесь ничего нет вечного! Сибирь, Новая Россия, СССР, Московия, Уральское княжество — где они? Были, да сплыли!

— Все закройся! — поддержал водителя Третьяк.

Рейдер возмущенно надул пухлые щеки, хотел было что-то сказать, но сдержался, только рукой махнул, мол, дураки, что с них взять. А между тем тишина повисла очень недобрая. Зловещая, я бы сказал, тишина. Мне хотелось расспросить Дохлера, но учитывая общее настроение, решил отложить это на потом. В памяти были еще свежи картины, как из-за упоминания загадочного скреббера, точного описания которого не давалось в общеобразовательной литературе, погиб человек, а сами рейдеры, вмиг стали врагами. Суеверия никогда не надо сбрасывать со счетов.

Магазин Каштана располагался почти в самом центре гостевой зоны в двухэтажном длинном здании, оформленном в общем духе. Въехали в довольно приличных размеров двор с обратной стороны дома, миновав раздвижные ворота, которые рейдер открыл с пульта.

— Выгружаемся! — скомандовал тот, показав рукой на длинный стол под навесом, примыкающий к стене здания, — Туда тащите все, что на продажу. Оценю. Остальное барахло пусть в машине остается, потом до гостинницы Люгера докину.

Каштан прихватил из автомобиля приличных размеров планшет, который положил рядом, сходил внутрь здания, вернулся с непонятным прибором. Споро пересчитав ВОГи, вскрыл цинк с 5.45 так быстро — любо-дорого посмотреть, сразу чувствовалась огромная практика. Дохлер хотел что-то сказать, но торговец скомандовал:

— Не мешайте пока! — и взялся за девайс, выглядящий, как обрезиненная квадратная десятисантиметровая коробка с экраном. Неторопливо ввернул в корпус антенну или еще какой щуп длинной около двадцати сантиметров, а также воткнул штекер с проводами законичивающиеся «крокодилами». Колдовал и колдовал.

Не менее получаса прошло. Мы только наблюдали. Каштан же, закончив с манипуляциям, уставился в планшет, затем долго тыкал пальцем в экран. При этом морда у него стала задумчивой.

— Короче, Люгер, есть у меня для тебя отличный вариант, — выдал тот свой вердикт, — Пока ничего не говори, пошли со мной!

Если и существовал рай милитариста, то он находился в магазине Каштана. Чего здесь только не было… Манекены, обвешанные новейшим высокотехнологичным снаряжением, оружейные стенды. Пулеметы, начиная от КПВТ, который приковывал внимание к себе на специальном постаменте, и заканчивая старичком Максимом. Ручные — от экзотики в виде «Печенега» булапп и заканчивая Дегтяревым. Автоматы Калашникова всех модификаций, как вполне узнаваемые, так и совсем уж футуристического вида. Были тут венгерские и румынские образцы. С этими поделками околосумеречных оружейных гениев мне доводилось часто сталкиваться на Африканском континенте. Американские М-16 и М-4, тоже представлены всей линейкой, немецкие Heckler & Koch, были и другие модели автоматического оружия. Столько — глаза разбегались, а вычленяли только знакомое.

Отдельная стена была завешена образцами уж совсем высокотехнологичного оружия, узнал только TRK. Мосинки, короткие и длинные, СВТ и СВД, гладкоствольное оружие, начиная от иностранных образцов и заканчивая отечественной продукцией во всей ее палитре. Снайперские винтовки и карабины. Пистолеты от революционных нагана и Маузера до Глоков, Пустынных орлов, Миротворцев Имелись и уж совсем незнакомые образцы, общий вид которых намекал на происхождение не из моей реальности и на далекое будущее. Минометы, гранатометы и реактивные огнеметы. Снаряды, мины, патроны, гранаты, оптика, баллистические вычислители, дальномеры…

— Вот смотри, — подвел он меня к манекену, который сейчас выглядел, как звездные пехотинцы у ворот или крестоносцы у здания ФСБ, — Чем бы ты не решил заниматься, учитывая, что ты телепортер, предлагаю тебе идеальный вариант. Это легкий хантеровский бронекостюм ресов MSE-2067.

— А подробнее?

— Итак, про «Ратник», наверное, слышал?

— Кто про него не слышал, с такой-то рекламой?

— Так вот, «Ратник» по сравнению с этим — дерьмо мамонта! Это не просто следующее поколение, а выше минимум на десять. Вес пятнадцать с половиной килограмм. Про классы защиты тут разговор не уместен. Он держит, практически все. В разумных пределах, конечно. Например, 12.7 — легко. О проверке из КПВТ не слышал. Оставим за кадром, что с твоими внутренностями будет, хотя шанс выжить есть. Тут реализована концепция динамической наноброни. Поясню просто, чем сильнее удар, тем выше прочность участка, на которое происходит воздействие и тем большая площадь в поглощении импульса задействуется. То есть, говоря по простому, в грудину тебе его не затолкает в любом случае. С ног же собьет и внутренности отобьет нехило, но есть вероятность выжить. Учитывая же нашу регенерацию — довольно неплохой шанс. Подвижность неограниченна. Вообще никак. Встроенный кибердоктор — это куча разнообразных датчиков, которые фиксируют твое общее состояние здоровья, и в зависимости от него реагируют. Например, ломает боец ногу, не спрашивай как, я для примера, сам доктор вкалывает тебе антишок и обезбаливающее, место перелома жестко фиксируется, подается сигнал своим, если таковые имеются. Ты же можешь какое-то время продолжать бой. Благодаря особой конструкции весь костюм выступает еще в каком-то роде в качестве экзоскелета, он может даже сам, без твоего участия вытащить тебя из боя. Например, ты потерял сознание, а тактический вычислитель на основании показаний кибердоктора примет решение, и ты без сознания, но ползком-ползком покидаешь театр военных действий. Впечатляет? — Каштан посмотрел на меня с таким видом, будто он сам проектировал и создавал этот костюм.

— Если все это правда, то — да, впечатляет, — ничуть не покривил я душой.

— Поехали дальше, — ткнул он в матово-серый, с черным забралом шлем, напоминающий мотоциклетный, — Своего рода это вершина инженерной мысли. Итак, имеется интегрированный противогаз, система климаткотроля, экран дополнительной реальности, который позволяет оперативно реагировать на изменения в бою, то есть на нем могут отображаться, полученные от разведдронов и других источников данные по местоположению своих/чужих и транслироваться другая важная тактическая информация. Имеется также шумоуловитель, тепловизор, прибор ночного видения, дальномер и прочие приблуды. Одно краткое описание всех средств занимает три страницы. Но могу сказать точно, как уверенный пользователь, ненужного тут нет совершенно! Все довольно легко осваивается в процессе эксплуатации. Необходимо отметить еще и такой важный момент, оружие… Это я предлагаю, если будешь брать костюм, поменять, пусть и с доплатой твой TRK. Итак, что мы имеем?

Он снял со стены тот самый автомат, который я видел у досмотровой группы на воротах.

— Автоматическая штурмовая винтовка DRK-10 схема компоновки булл-пап, мощный десятимиллиметровый патрон обеспечивает пробитие башки практически любого зараженного, за исключением уж совсем матерой элиты, стандартный магазин на сорок патронов. Огонь может вестись, как одиночными, так и тройками, есть и автоматический. Интегрированный тридцатимиллиметровый гранатомет, и здесь, видимо для условий Улья, заряды повышенной мощности. Девайс прост в обслуживании, запас прочности почти как у нашего Калашникова. Далее, данные с датчиков и камер, — постучал он легко пальцем по прицелу, — Транслируются тебе на шлем в режиме он-лайн, то есть, фактически тебе не надо смотреть ни в какой прицел, он у тебя всегда перед глазами на эркане дополнительной реальности в том виде, в каком захочешь, хоть крестик, хоть точка. В общем смотри сам…

— А недостатки есть? Или одни сплошные плюсы?

— Теперь о недостатках. Во-первых, главный из них — цена. Кроме всего твоего барахла, за сам бронекостюм ты мне будешь должен две красных или четыре черных жемчужины. Еще одна красная — за шлем. Если бы я не знал твою платежеспособность, то даже бы не предлагал. Во-вторых, в нем нельзя лезть в Черноту. Да, если быстро пробежать короткий участок, то ничего не будет, впрочем, как и с любым другим прибором, однако, в хлам он превращается там минут за семь-десять, это при движении. Остановишься — еще быстрее. В-третьих, зависть и желание обладать таким же. Но за пределами цивилизованных стабов даже одноствольное ружье, да что оно, один споран — предмет, который вполне себе делает твою смерть кому-то выгодной. В-четвертых, краткое руководство к MSE-2067 — шестьсот страниц, расширенное, там — целая библиотека, а курс напоминает академический. Но они в наличие имеются, и уже переведены с языка ресов на наш. Тоже вещь довольно специфическая и дорогая — пятьсот рублей. В общем, думай сам. Но, я предлагаю именно такой вариант. Дорого, но безопасность, учитывая твое умение искать приключения, она того стоит. Еще один минус или плюс. Не знаю, как четко и сформулировать. Для полноценного функционирования необходимо большое количество специфического оборудования, начиная от минидронов разведчиков и заканчивая разными датчиками, приборами. Например, та же видеокамера на специальном штативе, которая позволяет «выглядывать» из-за угла, просматривать помещения и прочее, прочее, прочее. То, что я тебе рассказал, это даже не один процент от всех возможностей этой высотехнологической конструкции.

Что тут думать? Про черноту я уже прочел в многочисленных мануалах. Зачем в нее лезть, когда нахождение там использовали обычно в качестве наказания? При этом довольно часто даже матерые рейдеры не выдерживали экзекуции, сходя с ума. У меня же голову и без подобных экспериментов рвет. Платить есть чем… Лучшее, что может быть? Так это отлично! Какой-то девке… Тьфу ты, надо срочно бабу заказать, уже все мысли на них плавно или неплавно переключаются. В общем, какая может быть жаба, когда десяток в Гильдию отдал? Плюс, еще имеется больше десятка и никак нельзя использовать. Хотя это вилами на воде, перепроверить необходимо. Но в любом случае, это убервещи, поэтому решено!

— Беру, но сначала давай его примерю, оценю. И кстати, ресурс батарей, там или чего?

— Ресурс — пять лет использования. Потом топливный элемент, да именно топливный элемент, а не батарея, выкидывается, меняется на новый. Тестирование обязательно сделаем, чтобы никаких вопросов не имелось. Все у тебя перед глазами будет, костюм же умный, — похлопал ладонью по плечу манекен Каштан, улыбаясь, явно тоже довольный моим решением.

Может и переплатил сильно, но и черт с ним! Своя жизнь дороже, и не хочется потом подохнуть из-за алчности. Ложка всегда дорога к обеду.

* * *

Когда они ввалились в кафе, я сразу понял — по мою душу! Да иначе и быть не могло…

Эту отнюдь не святую троицу я срисовал еще на выходе из гостиницы. Но там лишь краем глаза отметил на обочине одинокий восьмидесятый «Лендкрузер», подготовленный к покорению бездорожья так, будто завтра предстояли соревнования по трофи. Если бы не реакция трех лбов в салоне, которые заметив меня, едва не прилипли к стеклам окон носами, то наверняка даже не обратил бы внимания. Но и в этом случае лишь взял на заметку. Мало ли… Может быть, ждали кого-то. Ленивая одурь от безделья помноженная на погоду и отсутствие хоть какого-то движения на улице превращало любое изменение обстановки, например, появление непрошенного прохожего, в некое важное сейчас событие. Просто же сидеть, наверняка, надоело, все темы, какие можно было обсудить, обкашляли, оставалось только курить и смотреть по сторонам.

К вечеру небо заволокло сплошной пеленой серых облаков, закрывших местное светило, клонящееся к закату. Температура сразу упала градусов на десять. А потом, капля за каплей, с некой ленцой, но постепенно расходясь, заморосил дождь. И судя по всем признакам, пришел он надолго, совсем, как осенью, в средней полосе России. Даже запахи из приоткрытого окна в гостиничной комнате такие же.

Кафе-бар «Михалыч» — забегаловка общепита располагалась через дорогу, почти напротив отеля «Анжела», названного так в честь хозяйки — обворожительной тридцатилетней женщины, похожей на француженку. От ее голоса кидало в дрожь, до мурашек по спине.

Если бы не чувство безмерного голода, то после душа, завалился бы сразу спать. Или устроившись в глубоком кресле, взялся за чтение мануала к моему бронекостюму. Имелся и вариант активного отдыха, в виде вызова дам легкого поведения, что не было в Остроге чем-то предосудительным и незаконным. Буклет с ценниками и ТТХ девушек, как я понял, являлся необходимым атрибутом каждого номера, который я изучил внимательно. Однако, несмотря на ретушь и мастерство фотографа, проституцией отчего-то занимались такие девицы, каких и за доплату брать пока не хотелось.

Организм же потребовал топливо и потребовал ультимативно. Зная его причуды, — в таком состоянии в объятия Морфея удастся погрузиться только с превеликим трудом, и, кляня себя, что не озаботился этой проблемой раньше, принялся собираться на вечерний променад. Сунул Ярыгина в наплечную кобуру, на ремень повесил ресовский нож и подсумок с РГО, добавил четыре магазина. В карман тактической ветровки затолкал еще светошумовую «Зарю», ИПП, аптечку, флягу с живцом, не забыл и рацию.

Напоследок закинул за плечи небольшой рюкзак, в котором находилось все самое ценное и малогабаритное, к чему отнес и цементовский планшет с картами. Его я пока изучить не удосужился. Эта процедура требовала уединения, тишины и вдумчивости. Я же постоянно находился под присмотром, то врачи, то рейдеры, то еще какая-нибудь ерунда. Вот сейчас тоже, только в душ сходил, а требуется еще и пожрать. Окинул придирчивым взглядом себя в зеркало — для сельской местности сойдет, все сплошь тактическое. Хотя большинство жителей Острога отчего-то предпочитало ходить по городу в костюмах тройках, шляпах и, вообще, манерой одеваться они напоминали приверженцев моды середины или конца XIX века.

Случай с Зондером научил не оставлять ничего ценного в гостиницах, несмотря на все заверения о том, что «у нас не вроют» и что за подобное предусмотрено очень суровое наказание. Ныне покойный, не без моей помощи, водитель четко продемонстрировал, о справедливости поговорки про правила и исключения из них. Главное, если риск того стоил — пойдут на все. По моим прикидкам, тот решил разжиться картой сокровищ, а СВУ был необходимым для сокрытия следов преступления. Учитывая же сколько у меня имелось всего взрывоопасного, то списали бы в итоге на неумение обращаться с оружием, а если заодно и хозяина бомба к праотцам отправила бы, тогда, вообще, никаких проблем — сгорело все к чертям и точка. Выездная комиссия? Расследование? Ну-ну. Конечно, относительно мотивов я мог и ошибаться, но крепла такая уверенность, все ведь передумал на больничной койке. При таких раскладах получалось, что и собаку завалил тот же Зондер, у него как раз ПП был под пистолетную девятку.

Фонари и редкие неоновые вывески тускло светили сквозь пелену мороси. Холодный ветер заставил поежиться и поднять ворот ветровки. Кроме джипа с пассажирами на улице никого — дураков мало. Быстрым шагом пересек проезжую часть, взялся массивную дверную ручку бара. Отметил отражение в стекле — двое мужчин уже вылезло из джипа, дожидались видимо третьего. Стойка, да и поведение одного, напоминало охотничьего пса, который взял след зверя, а смотрел пассижир только на меня.

Мелодично тренькнули колокольчики, оповещая персонал о новом посетителе. Отпущенная дверь шумно захлопнулась. Обычный себе бар. С десяток столиков, выполненных в общем стиле — под английский паб.

За длинной барной стойкой, вдоль которой стояли в ряд одноногие высокие стулья, стоял б облокотился на стойку сам хозяин заведения, судя по бейджику с лаконичной надписью «Михалыч». За длинной классической барной стойкой, вдоль которой стояли в ряд одноногие высокие стулья, находился сам хозяин заведения, судя по бейджику с лаконичной надписью «Михалыч». Он с угрюмым видом глянул на меня, а потом вновь вперился в экран огромного плоского телевизора на стене, где сейчас транслировались бои без правил.

Несмотря на энергичное зрелище, морда у мужика флегматично-унылая, на ней застыло эдакое выражение вселенской скорби. Такой вид, похоже, придавали обвислые усы и такие же щеки. А вот сами глаза контрастировали с наружностью. Цепкий внимательный взгляд, посмотрел, будто через прицел, и ощущения такие же.

В баре было безлюдно, лишь одинокий посетитель за столиком, изрядно помятый и пропитый, неторопливо отхлебывал пиво из огромной кружки, не меньше пары литров. В пепельнице дымился окурок. Действо на экране его не интересовало, так как расположился он спиной к телевизору.

— Что хотел? Выпить, поесть? — не отрывая взгляд от боя, где сейчас один из спортсменов ловко захватил руку второго и теперь давил изо всех сил, угрюмо поинтересовался Михалыч.

— Поесть и выпить.

— Тогда устраивайся. Меню на столе, выбирай, к тебе подойдут, — и вполоборота заорал неожиданно, — Вита! Тетеря! Не спи, у нас посетитель!

Оставалось только удивиться столь «домашней» обстановке. Занял столик возле стены, напротив входной двери. Хорошее место. Видно все. Пространство для маневра тоже имелось. Открыл меню, закуривая. Вообще, по-хорошему, надо завязывать с этой дурной привычкой. Дело не в том, что сигареты здесь вредны для здоровья, как раз этот аспект в Улье не имел значения. А вот другой… очень даже, когда курение убивает не когда-то и избирательно, а здесь и сейчас. Так как запах табака, впрочем, как и любой посторонний, твари, судя по гайдам и мануалам, а также по рассказам бывалых рейдеров, чувствовали превосходно. И всегда это связывали с появлением потенциальной жратвы. Но мысли промелькнули и исчезли, а желудок заурчал, когда я читал описания блюд: «говяжий стейк», «цыпленок табака», «котлеты по-киевски» и так далее, так далее, так далее. И по виду заведения не скажешь, что здесь могли готовить столько разносолов.

В это время они и подвалили. О чем опять же оповестил мелодичный перезвон колокольчиков. Крепкие, невысокие, напоминали борцов. Все стрижены коротко, и на лицах те самые отблески интеллекта, которые часто присутствуют у плотно сидящих на стероидах и разной химии любителей железа. Золотые цепи и браслеты в палец толщиной, сразу намекали на богатый духовный мир индивидов. У одного в кобуре револьвер Смит энд Вессон, блестевший, куда тем проституткам у дороги.

Окинув помещение хозяйскими взглядами, парочка заняла столик рядом со входом, и демонстративно уселись так, чтобы смотреть прямо на меня. А один, видимо, обладающий подвешенным языком или больше других отмороженный, направился прямиком ко мне.

— Я присяду, — скорее не спросил, а констатировал тот, взяв стул за спинку.

— Нет, — спокойно ответил, желая в первую очередь посмотреть на реакцию визави.

Бык или не расслышал, или не обратил внимания на мой протест. Уселся важно, поставил локти на стол, вперился в меня тупо-оленьим взглядом. Осклабился, показывая ровные белые зубы, вызывая подспудное желание увидеть их на полу. Одет он был в черные джинсы, туфли и короткий кожаный пиджак, который был распахнут, открывая за ремнем с американским орлом вид на рукоять старичка ТТ. Яйца лишние? Или один черт новые отрастут еще крепче старых?

А ведь как все хорошо начиналось… Какой замечательный был сегодня день.

…В магазине у Каштана мы задержались часа на четыре или даже пять. Не меньше. Пока я примерил костюм, пока его опробовал. Посмотрел на взаимодействие на заднем дворе с двумя летающими дронами-разведчиками, способными подниматься на высоту пятьдесят метров, и транслирующих получаемую картинку прямо на экран дополнительной реальности, а звук соответственно в наушники. При этом тактический вычислитель обрабатывал, поступающие данные, прорисовывал в режиме он-лайн 3-D модель местности, и мог, даже по совокупным признакам отметить места нахождения вероятного противника. Например, многочисленных прохожих вычленял сразу же, как и нередких пассажиров и водителей машин. Как все работало? Я пока даже не представлял. Два тома манула внушали уважение, там даже по объему не «Война и мир» Льва Толстого. Еще один — страниц на двести, касался рации. Четвертая книга по DRK-10, также выводящее на новый уровень мои боевые возможности. Что сказать? От обилия информации только голова не кружилась, столько впечатлений. И возникал справедливый вопрос, особенно здесь, в Улье, почему бронекостюм находился в свободном доступе? И почему его еще не приобрели другие рейдеры?

— Во-первых, цена. Как понимаешь, она не просто кусается — рвет в клочья любой разум, — начал загибать пальцы Каштан, — Большинство рейдеров, особенно одиночек, предпочитает жемчуг тратить на свои Дары. Электроника и механика, какими бы не были продвинутыми, один черт, это приходящее и уходящее. То есть, расчет простой — твое же умение никто не сможет отнять, оно не ломается и прочее в том же духе, и, соответственно, прокачивать надо именно его.

— А я?

— А что ты? Тебе же вроде бы нельзя жемчуг употреблять или информация неверная? — тот хитро посмотрел, а я только ухмыльнулся, вот тебе и «врачебная тайна» или «знахарская».

— Во-вторых, ремонт. Но это опять же… Как правильно обрисовать. Мелкий можно сделать за приемлемую цену у Винтика и Шпунтика. Если же потребуется крупный, то его могут осуществить только в спецмастерской при КАН, а также в Первой княжеской оружейной. Но там и там очередь и такие цены — не обрадуешься. Однако, учитывай тот факт, что когда тебе потребуется подобное, то этот костюм тебя сто процентов спасет от гибели. Там надо под артобстрел угодить. Третье! — потряс он двумя пальцами в знаке «виктория», — у того, кому она жизненно нужна, по крайней мере у нас, исключая Дружину, она имеется. У вооруженных сил же само Княжество заботится о бойцах, у них свои каналы. Далее, могут быть разные Дары. Видел я в чем был в рейде? Электроники ноль. Кроме рации, но без нее, вообще, никуда. Проблема в том, что у меня у одного умения откат — электроника в радиусе около тридцати сантиметров выгорает напрочь, как бы защищена не была. Другому не позволяет что-то еще, допустим, слабый телепортер, ему бы свои телеса переместить, а тут еще такая нагрузка. У тебя же никаких проблем подобных пока нет, и вряд ли они будут. Дар — один, пусть и сильный. Далее, ты одиночка и новичок. Поэтому вопрос о выживании должен быть первостепенным. И самое важное, у тебя имеются средства. Уж, извини, но дружба дружбой, но дела делами. Поэтому без прибыли я тоже не останусь.

Убедил чертяка языкастый. Да и по здравому размышлению, все выходило именно так, как и говорил Каштан. И резоны те же. Только сначала попробовал телепортироваться. Получилось. После моих ночных приключений Дар я стал чувствовать гораздо лучше. Например, без проблем вызывал необходимое состояние, в какие-то секунды. И даже тренировался в больнице, но больше трех — пяти метров там не получалось. Да, и Кварц, заметивший мои «упражнения», строго-настрого запретил, так как выздоровление шло медленнее.

У костюма имелся еще один минус. На мой взгляд, пусть и не решающий, но довольно существенный. Справлять нужду можно было только в безопасных местах, разоблачаясь практически полностью. Потому что верхняя броневая часть одевалась поверх специального белья, напоминающего костюм аквалангиста, напичканный электроникой. Никаких специальных катетеров. Только памперс.

Я попутно сдал все свое оружие, даже подумывал присовокупить и АС ВАЛ до кучи, но, Кашатан отговорил, да и потом здравые мысли проснулись, — пусть будет. Патроны имелись, к тому же весил он немного, как дополнительное оружие годился, там, где требовалась тишина, относительная конечно.

Огромное количество мин на витринах, начиная от лепестков и заканчивая совсем уж высокотехнологичными изделиями, способными остановить танк, вызывало желание купить и их, но решил дождаться того момента, когда определюсь с будущей деятельностью. От обилия разных гранат рябило в глазах. И тебе дымовые, и фугасные, и осколочные. Самые разнообразные названия, различные запальные устройства. Имелись и светошумовые, которых взял пять штук — выбил как бонус. Ультрасовременные и какие-то хитрые Каштан зажал, но вполне обычных зорек насыпал до кучи. Экстаз от шопинга, затем гостиница, где я успел неплохо поболтать с Анжелой. И даже, как мне показалось, пробудил в ней интерес к будущим встречам. Отличный спокойный день.

И вот теперь его решили обгадить трое дебилов из девяностых.

— Ты ведь Люгер? — без обиняков сразу же заявил бык, кивнув в сторону товарищей, которые осклабились в довольных улыбках, — Короче, тут такая тема, с тобой серьезные люди хотят пару вопросов порешать, поэтому двигаешь с нами!

Интересно, почему именно в баре решили подвалить, а не на улице? И что двигало этими идиотами? Скорее всего пока поняли, что перед ними тот, кого необходимо доставить под ясные очи неведомого «бальшого человека», пока обсудили стратегию и тактику, я уже зашел в кафе. В номер же не полезли, потому что в гостинице вряд ли нормально к этому отнеслись бы. Головы вмиг поотркучивал тот же кваз на охране.

Михалыч же с виду валовый, вот и сейчас продолжал смотреть телевизор, даже не поинтересовался у типов, что им надо в его богоугодном заведении. Знакомые? Заодно? Последнее, вряд ли…

— Кому надо — сами придут. А ты глухой? Или понимаешь плохо? — я расслабил мышцы лица, говорил очень спокойно, но чеканя каждое слово.

С самого начала отметил две видеокамеры, и теперь, как писали в газетах, «работал на них». Потому что злость уже просыпалась. Какого хрена им нужно? Кто послал? Конечно, не все равно, но раз не озвучил сразу — «с тобой сам Тот-то» говорить хочет, значит, на то были свои резоны, выяснить которые без физического воздействия вряд ли получится. Ехать же с ними куда-то? Я разве на дурака или унылого лоха похож?

— Чеее? Чеее, ты сказал?! — не понял тот.

И эта манера говорить у типа самая отвратительная, эдакая мелко-гопническая блатота в натуре. Чисто «сидел не пересидел», обычно у таких в загашнике восемь ходок по пятнадцать суток, ну и побеги бывали, особенно в сельской местности, когда их всем скопом в сортир выводили. Зеленый прокурор, и здравствуй, волюшка. Укралнадебоширилвтюрьму. Типичный бакланский не только хэштег, но и смысл жизни.

— Вы дырявые совсем попутали? Ты в шары, петушара, долбишься, не видишь, что со своим порванным очком за стол человека уселся? — по-доброму улыбнулся я.

Тот смотрел на мое внешне благодушное лицо, слушал спокойные слова, смысл которых до него плохо доходил. Ведь, произнося подобное, я должен минимум брызгать слюной, орать «нука, урки, ша, по нарам». Когнитивный диссонанс, короче у «братушки». Ситуация выходящая за рамки шаблонной обычно приводила у быков к включению режима «заезженной пластинки».

Я же решил накалять ситуацию до предела. Так, чтобы берега начал путать. А потом… Да, как кривая вывезет потом. Главное, что ехать с кем-то, а трое, если выбросить из уравнения оружие, со мной справиться смогли бы без проблем. Я не Жан Клод Вандам. Тем более парни накачанные, знакомые с железом, уши у всех поломанные, костяшки набитые. И то, что мозгами обиженные, так тут это не минус, а скорее плюс.

— Чеее?! Не, че ты сказал, а? — не обманул моих ожиданий тот.

Че, да че… хрен через плечо! Вот че!

— У тебя совсем со слухом плохо? Я тебе сказал, что здесь место занято, что с пидарами мне за одним столом сидеть западло. Повторить еще раз? Или же возьмешь своих подружек, и вы свалите?

На мелкого пехотинца смотреть было страшно, столько пантомим промелькнуло на его роже, каждая из которых лично для меня ничего хорошего не несла. И вот наконец-то он начал действовать, а я думал, придется еще масла в огонь плеснуть.

Ну, давай же, не тормози!

Тот не обманул моих ожиданий.

Вскочил с каким-то диким матерным полуревом, пытаясь выхватить из под ремня пистолет. Про убийство он вряд ли думал, а вот напугать охреневшего меня — вполне, хотя из ТТ пальнуть в таком состоянии, что высморкаться. Как назло оружие зацепилось, а я ждал, думая про то, что еще чуть-чуть и этот придурок сам себя застрелит.

Краем глаза держал в поле зрения двойку. Те обеспокоенно посматривали в нашу сторону, но пока не дернулись, видимо был у них какой-нибудь план наподобие: «А, если лошара быковать начнет? Волыну в рожу суй, сразу в штаны накидает, и давай, Вася, на выход!». Хозяин бара тоже смотрел в нашу сторону, но опять же лениво-уныло.

Наверное, секунды три придурок потратил, чтобы выхватить пистолет.

А дальше все понеслось вскачь.

Тот только поднимал ствол оружия в моем направлении, держа его плашмя, как любят афронегры в кино, а я до этого уже поймал тот самый, необходимый для перемещения, настрой.

Вдохнул. И возник за спиной этого товарища, выпрямляясь, и одним натренированным движением, извлекая пистолет из наплечной кобуры. Не зря часы и часы проводил в тренировках.

Бритый затылок бармоглота поймал в прорезь прицела и сразу же дважды вдавил спуск.

Грохнуло.

Голова бандита дернулась вперед, а кровь брызнула на стол. Даже не наблюдая, как тот оседает, я перевел оружие на вскочивших друзей убитого. Один только тянулся к кобуре, а второй, тот самый, опасность которого я неверно оценил, уже вытащил револьвер и практически поднял на мой уровень. И его палец уже практически вдавил спусковой крючок.

Успел переместился за барную стойку, попутно роняя открывшего рот усача. Грохнуло один раз и тут же второй, третий.

Сверху звон разбитых бутылок, а меня обдало каким-то вонючим алоголем. Виски, что ли, или местный самогон. В игру вступил еще один пистолет, по звуку похоже на ТТ.

Я же лежа на спине, рванул РГО из кармашка, сетуя, что удобно не разместил светошумовую, досчитал до трех и запустил ее через барную стойку. То ли там были совсем дебилы или еще что-то им помешало рассмотреть тушку гранаты, но они продолжали резво палить, уничтожая запасы спиртного бара, куда тем таможенникам.

Секунда, еще одна… И грохнуло, был бы не готов, оглушило. Огненный цветок разогнал поражающие элементы, которые хлестнули в разные стороны.

Звон разбитых стекол, чей-то визг, еще несколько совсем уж заполошных выстрелов.

Затем ор, мат, скуление.

И дикий визг. Но тот несся откуда-то из подсобного помещения.

Я резко выглянул и тут же спрятался обратно, обернулся на долю секунды, разглядел, что бармен уселся на пятую точку, тряс головой, словно пытаясь вытряхнуть воду из левого уха, в глазах же растерянность и абсолютное непонимание, где он находится.

Мои противники же, оба валялись сейчас на полу.

Не теряя ни секунды, я в одном диком прыжке, перепрыгнул барную стойку, сбивая несколько кружек ногами и с бросился к страдальцам. Удивительно везучие уроды! Катались, матерились, причитали, но были живы.

Я отпнул револьвер и ТТ подальше от уродов, резко перевернул одного, отчего тот взвыл, и, смотря в полные слез глаза, спросил.

— Кто послал?!

— Сука… Пошел ты! — тот видимо неверно оценил обстановку, — Врач, мне нужен врач! Ты понял?

Вот это заявка! Я даже в неком недоумении замешкался, но контроль никто не отменял, да и на второго жути нагоню, сразу поймет, что шутки плохи.

Выстрел.

И зря.

Второй сейчас не смог бы говорить в любом случае. Перевернул, а морда у него — кровавая каша. Да и хрен бы с вами!

Вдавил спуск, пистолет чуть подбросила.

И оба пациента сучат ногами в конвульсиях. А то врача им! Бабу не заказать?

Обернулся. Твою же маму! Мужик, пивший до этого пиво, тоже катался по полу, прижимая к лицу окровавленные ладони. Так и хотелось сказать, извини, мол, парень, накладка вышла. Но ведь сам идиот, стрельба сколько длилась, не меньше двадцати секунд, за это время не убраться подальше… Не знаю, как он в Улье выжил!

Еще краем глаза успел отметить девчонку-официантку, довольно симпатичную деваху, которая вроде бы была абсолютно целой, но орала так, что делалось страшно. Как в мультфильме из детстве, что-то там про бабку или бабу Перепелиху.

— Заткнись, дура! — погрозил я ей, лучше бы этого не делал. Мощность крика увеличилась сразу на несколько децибел, не знаю, как остатки стекол, оставшиеся после взрыва, не попадали.

Вновь повернулся в сторону входа. Не бежит ли кто на помощь убитым?

Нет, никого!

Из-за ора дамочки отдаленный рев сирены казался тихим и безобидным.

Вдруг, как по команде, женщина заткнулась. А я, обернувшись, почти уперся носом в зияющий провалом ствол помпового ружья.

— Бросай оружие! И руки держи, чтобы я видел! Или Ульем клянусь, твои мозги будут соскребать со стен моего бара! — голос Михалыча дрожал от ярости. Бенелли в руках тоже.

Рев сирены приближался, а к бару уже бежали вооруженные люди. С автоматами, винтовками, с миру по нитке…

— Ну, бегом!

— Так бегом или медленно?! — спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал от адреналина.

— Медленно, аккуратно, но быстро! — подытожил тот.

И передернул помпу. В ставшей звенящий тишине, пластиковый патрон, покинув окно выбрасывателя, врящаясь глухо шлепнулся о пол, а потом звякнул донцем, покатился дальше.

Медленно-медленно, не делая ни одного резкого движения, я, удерживая пистолет указательным пальцем, за спусковую скобу, развел руки в стороны, затем поднял.

— На колени, я сказал на колени! Богом клянусь…

Выполнил требуемое. Не я первый начал, и по Законам Острога был в своем праве, чего и добивался.

— А теперь сцепи руки на затылке! И быстро-быстро, я сказал!

А потом мне в лицо прилетел ботинок, это сбоку подскочил забулдыга.

— Я тебя урою, сука! — заголосил он, — Тварь!

Выглядел он пусть и страшно, но по меркам Улья — не особо. Посекло осколками немного рожу, глаза на месте. Ну да, нос на коже висит — херня, до свадьбы заживет. Крови правда много — все заляпал и меня тоже, но раз драться лезет, значит, ничего серьезного — жить будет. Можно было перевести все в партер, и навалять ему еще немного до кучи насрав на Михалыча и его клятвы, но перегорел уже, да и грубияна оттащили, забежавшие в бар вооруженные мужики. Поэтому я только сплюнул кровавую слюну.

— Михалыч, что за у вас тут война?!

— Да хрен его знает. Вон у того надо спрашивать, — стволом ружья указал хозяин заведения в мою сторону.

— Не боись, спросим! — подытожил голос, — Твою мать, это же охранники с точки Люли…

Люля, люля… Что-то знакомое. Точно — это же крестник Цемента.

Вот же мразь, и здесь, сука, нагадил!

* * *

— Это формальность, — убежденно заявил Дохлер, — Ясно же, что ты сидел нормально, никого не трогал, я и запись видел. К тебе полезли эти мудаки, в итоге огребли! Ну лишканул малость… С кем не бывает.

И пронесся из угла в угол. Камера, куда меня поместили до судебного разбирательства, — подвальное помещение без окон, три на два метра, с тусклой лампой под высоким, не меньше четырех, потолком. Выделялась на стене выцарапанная надпись готическим шрифтом: «I am /I can», учитывая, что остальные слова и словосочетания никакой особой смысловой нагрузки не несли, кроме как сугубо описывающей обстановку и отношение к заключению в целом, это был блеск: Я есть, значит, я могу. Надо же, занесло философов-эстетов и в эти края.

— Камера для смертников! У нас тут все быстро, заскучать не успеешь, повесят или башку срубят, — усмехнулся пузатый провожатый, гремя ключами, отпирая массивную стальную дверь.

Окно кормушки, две камеры наблюдения расположены высоко, чтобы слепых зон не было. Вот и вся обстановка. Ах, да, главное — тяжелое металлическое явно кованное железное кольцо, вделанное в стену, на уровне пояса, к которому меня сноровисто приковали наручниками два дородных конвоира, втолкнув в полутемное помещение, после слов тюремщика.

Сбежать отсюда… Не знаю, не знаю. Вряд ли кто-то смог бы даже с Дарами Улья, если только он мог ходить через стены. Мне же отчего-то даже не удавалось переместиться в этом стакане. Умение не откликалось, как я не старался. Да и стальные браслеты на запястьях, стянутые с безумным идиотизмом товарищей знавших толк в садизме, сводили на нет все мысли о свободе. Как и с каждой минутой терялось ощущение рук. Вот же суки! Несколько часов, и поможет только ампутация. Хотя, это же Улей. Но…

Серьезный подход впечатлял, учитывая же надписи на стенах, которые кроме всего прочего рассказывали и о том, что художники и поэты не все разделяли мою участь. Они были свободны в перемещениях по камере, поэтому становилось совсем кисло. Особо опасен? И в голове суматошные мысли: «Допрыгался».

Где-то часа через четыре в камеру ввалился сначала Дохлер, а за ним Третьяк. Недовольно ворча, тюремщик все же ослабил хватку наручников, после моего требования, но скорее соблюдая порядок содержания заключенных на глазах у посетителей. При этом одарил таким взглядом, становилось понятно, отольются мне кошкины слезки.

— Точно, Люгер, прав во всем, — тоном говорящим обратное, заявил Третьяк, — Прямо мочи нет, насколько он прав! Правее не бывает! Вот жил нормально, дернул же черт, тебя своим крестником сделать… Не делай добра, как говорится…

— Третьяк?! — Дохлер возмущенно посмотрел на товарища.

— А что, Третьяк? Ты тоже… Прав, прав. Нихера он не прав! Косяков вагон! Итак, первый! Гранаты негражданам, да и гражданам в обиходе запрещены! Они должны либо храниться в таком месте, доступ к которому затруднен, то есть в гостиничном оружейном сейфе, имеющимся в каждом номере. Без! Повторяю без запальных устройств! Что думаешь, нашим воротилам от отельного бизнеса деньги девать некуда? В каждом номере стальной ящик! Установили строго по регламентам! Второе, он добивал раненых. Эта ведь сука, Люгер, провел контроль прямо на глазах у видеокамер. Пострадавшие со стороны мирных граждан — синяк Бидроль, несмотря на то, что пьянь последняя, он, как говорят в Одессе, таки гражданин! А из упокоенных нашим боевым товарищем, не удостоился столь высокого звания, только первый, кого он приголубил — Утюг! Броулер, по паспорту, а в миру просто Бройлер, а также Голова — это, твою мать, полноценные граждане Острога, которым легко и просто провели контроль прямо в гостевой зоне!

Третьяк глубоко вздохнул, набирая воздух в легкие, и продолжил.

— Контроль! Ты вдумайся, какой резонанс будет?! Контроль гражданину! Гражданство это не просто так! Это не только звездочка в ай-ди! А так-то все нормально… Ну, подумаешь гранату там взорвал, пострелял горожан. Покушать сходил, герой, бля! Завтра еще один явится, тоже в сортир попрется, из граника куда-нибудь залепит. А ты что с собой двадцать шестой не взял? Как так? — посмотрел тот на меня, в глазах злые, но отчего-то веселые бесенята.

Я пожал плечами. Честно говоря, было бы можно — взял бы, и автомат прихватил. Тот же опять принялся почти орать:

— И нахрена тогда бы делить народ на граждан и нет? Чисто все едины перед богом и очередным отморозком?! Не, ну а что, мало ли каких горячих к нам ветер занесет?! А ты знаешь, что по Закону голос гражданина значит больше, чем голос не гражданина? Ты знаешь, что прописанно везде, когда твоей жизни не угрожает опасность, ты должен ждать органы правопорядка в спорных случаях и… и оказать первую помощь пострадавшим! Даже, если это преступники, но граждане, которых виновными может признать только наш суд, самый честный и гуманный? Вот Люгер и оказал помощь, всех подлечил! Чисто в башку каждому залепил по маслине! Лепила от бога, короче! Добил, чтобы не мучались, бедолаги! Неоперабельные, суки!

— Да и хер бы с ними! Одно слово — мудаки! — Дохлер вновь прошелся туда-сюда. Остановился рядом со мной.

— С тем, что эти уроды из себя представляли, я полностью согласен! Вот только именно его сейчас на кол посадят! — ткнул пальцем тот в меня, — Ты это понимаешь, Дохлер? А баба, ее вообще не зацепило, но там речь идет уже и про выкидыш, и про прочее. Письки мужской не видела, у них с этим строго, целка, короче, сам Михалыч хвастал, но мля выкидыш! Ладно, не Земля это! Разобрались. Сейчас всех собак на него будут вешать! А ветер откуда дует? Никто не знает?… Михалыч, сам же знаешь, сука валовая, она тоже телеги строчит, чисто принтер! «Мой бар пострадал»… Ты долбоеб! Твой бар начал страдать, когда ты стал его хозяином! Видно же, что до последнего тянул, вместо того, чтобы остановить резню, он же клок-стопер немного. Как же, Люля ему жрачку поставляет! Люля же говорит, мол, послал ребят, попросить встретиться с ним его…, - и снова указующий перст мне в грудь, — Типа узнать про судьбу крестного Цемента. Нет, ты понял, сыновьи чувства у гандона взыграли?!

— Не посадят, не дрейфь, — Дохлер подмигнул мне и похлопал по плечу, — Был бы олень какой, а так ты наш. Что зря я Шайтана дернул? А тот не какой-нибудь хрен с горы — глава СБ лично. И мужик правильный со всех сторон. Он поможет!

— Ага, поможет! Дело до самого Князя, уверен, дошло, и как он там решит, так и будет, и никто не посмеет возразить! Горбач опять же… А наш идиот к Хельге клинья подбивал, тот же сам знаешь, за ней, что твой пес носится…

— А вот мою собаку попрошу не трогать! — дурашливо возмутился толстяк, — Она охотничья, лайка настоящая, а не какой-то там Горбач.

— Для Князя же, — Третьяк не поддержал шутливого тона, — Шайтан пусть имеет определенный вес, и даже говорить может… Но Князь — это Князь! Как решит, так и будет. Я бы на многое не надеялся.

И так уже почти два часа. Судили так, рядили эдак. Я же молчал, неплохо мне поправили здоровье набежавшие селяне с дрекольем и автоматическим оружием. Били с вдохновением, насилу их служители закона — помощники шерифа уняли.

Уже здесь у меня забрали все. Даже куртку сдернули. Вот тебе и цивилизация.

— Дохлер, подкури, — попросил я толстяка, к которому все больше проникался дружественными чувствами.

Тот выполнил требуемое, вставил мне сигарету в разбитые губы. Я хотел поблагодарить толстяка, но Третьяк, бешено вращая глазами, заорал:

— А ты вообще рот закрой! Пока не спрашивают! Наворотил, мля! И вот что тебе не живется нормально?! Что ни выход — приключения! Я даже подозреваю, что это из-за тебя у нас не обычный рейд получился, а чисто боевик! С нами в главной роли! Чуть все там не остались!

Высокий худой гладоквыбритый мужик неспешно зашел в камеру, перед которым кто-то услужливо открыл дверь. Явно не тюремщик, у того лапы будто лопаты, покрытые густым черным волосом, здесь же мелькнула среднего размера рука. Рейдеры подобрались.

— Ну, что герой…, - хмуро посмотрел тот на меня, поиграл желваками, а потом смачно сплюнул прямо на пол, — Зла, мля, не хватает. Честно… Как хорошо день начинался! И да, Третьяк, я тебе больше ничего не должен! С тобой, Дохлер, мы сами разберемся.

— Что совсем все хреново? — Третьяк энергично растер и без того красную рожу.

— Хреново, конечно, — вполне уже спокойно ответил тот, — Проблема, мужики, тут вот в чем. Ваш Люгер еще отстреляться не успел, а дело уже у Князя на сукне. Горбач этот поганый, тоже тварь. «Судить, садить на кол! Закон!» Ублюдок! Вот, чую гниль за версту от этого дела. Сейчас мои немного еще петуха гамбургского поспрашивают, который тут оборзел от безприсмотра. Как его… Люля? Вот отхватит у меня люлей, а то развели тут бандитизм в духе девяностых. Граждане.

— Шайтан, давай без лирики, нервы…, - вмешался Дохлер.

— А у меня типа, стальные, как яйца? Ладно, без лирики, так без лирики, чем конкретно закончится не знаю, но вышку ему отменили. Тут еще помогло, что он не латышский стрелок с хером да душой, а состоятельный пусть и негражданин. Имущество уже описали и посчитали. Плюс свежак. Это тоже нехило сыграло, точнее я сыграл на этом. Многого не ждите, но башку ему рубить никто не будет, и кол отменяется. Суд — будет. Наказание — будет. Говорю же, Горбач воду мутит. И понятно почему… Там еще что помогло, отчего-то за вашего Люгера Ковбой зарубился, как за родного говорил. При нем вопрос поднимался, а он с Князем пил. Поэтому Глава пока думает.

— Ты его знаешь что ли? — посмотрел на меня подозрительно Третьяк.

— Кого?

— Ковбоя.

— Ни разу не сталкивался. Один мимо нас промчался на мустанге, когда в Острог ехали. Водила рассказал, — вспомнил я откуда мне знакомо это имя.

— Точно?

— Ага, точно.

— В общем, суд в девять ноль-ноль по-нашему. Недолго осталось, — заявил Шайтан, — Ладно, я до дома, а то итак полночи из-за вас тут провел.

Направился тот к выходу.

— Судья кто? — уже на пороге догнал его вопрос Дохлера.

— Боровик, — и вышел.

— Твою же мать! — мрачно в голос произнес Третьяк, а Дохлер выругался, не меньше минуты выражал свое «фе».

— Это плохо? — спросил я.

— Плохо. Боровик меня не любит. Очень. Я бы даже сказал, питает ненависть, — пояснил для меня крестный, — А ты чей крестный? То и оно. Это Горбач, все подвел под одно — больше некому. Еще этот судья может и на слово Князя плюнуть, если посчитает нужным. Он своебразный очень. Пока с рук сходило.

Оставив мне сигарет и зажигалку, рейдеры пообещали завтра прийти на суд, скорый и справедливый, как и все в Остроге. Я же к утру одурев от боли в мышцах, ребрах и никотина, усевшись на пол пятой точкой, чуть подремал, когда меня пинком разбудил тюремщик, в сопровождении других конвоиров, впрочем, комплекцией и даже рожами, чем-то похожими на вчерашних.

…Зал судебных заседаний — классический, почти земной. На постаменте кресло с высокой спинкой. На него, судя по остальной комплекции, водрузил массивное седалище судья. К облику которого легко и непринужденно пририсовывался массивный кистень и пустая пыльная грунтовка, где тот поджидал за кустом очередного путника, чтобы облегчить его карманы. Или от широты душевной просто приголубить неудачника. Сам же здоровенный косматый мужик с черной кудрявой бородищей и алчным блеском угольных глаз должен быть представителем криминальных хроник и листовок «их разыскивает», но никак не вершить правосудие в виде высшей инстанции справедливости.

— Не думай даже применять свое умение! От нас не убежишь, да и телепортер ты не сверх. За попытку побега сразу накидывается нехило, вышка тогда стопроцентная, — предупредил конвоир, вталкивая меня в обезьянник, где сидячие места не предусматривались конструкцией. Впрочем, и негде было их размещать, тут и один человек помещался пусть и не с трудом, но пространства для маневра почти не оставалось. Посадили зверушку в клетку.

Охранник же осклабился и добавил:

— Но всегда можно попробовать, чем черт не шутит. Мы тебя даже сильно бить не будем, премию как-никак получим.

Бежать из зала суда, даже используя телепорт, было затруднительным. Наручники на мне, а учитывая повальную законопослушность граждан, которые могли и пристрелить, даже не помышлял о чем-то, тем более, вышку, как я уже знал, точно не дадут. Или с большой степенью вероятности. Остальное — переживем.

Осмотрелся. На скамьях почти все рейдеры из старичков, которые были со мной в рейде. Много и незнакомых рож, часть из них видел мельком, именно они поспособствовали безносому рейдеру в восстановлении справедливости, отхаживали меня неплохо. Любителей вечерних прогулок под дождем среди них не наблюдалось, вот и выместили плохое настроение на нарушителе спокойствия. Сука, Михалыч, едва не родившая официантка, Бидроль, с рожей перемотанной бинтом, и… Хельга.

Женщина блистала, а рядом подружки, узнал только Одри, тоже все красивые, как на бал вырядились. Моя внезапная любовь была одета в синее платье с глубоким декольте, на шее переливалось жемчужное ожерелье, такие же серьги в ушах. Ярко-накрашенные губы, а сапфировые глаза обжигали. Казалось, дарили надежду. Поймав мой взгляд, улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы. Да, так по-доброму, ободряюще, минимум, будто любящая женщина.

Я в свою очередь, усмехнувшись, нагло подмигнул.

Артистка, погорелого театра, мля! Тварюга, достала таки! Смогла! Не мытьем, так катанием! Я понял все правильно — она торжествовала, мол, ну как дружок, допрыгался? А не эти ли суки финт провернули с подсадными в баре? Пустили шестерок в распыл? Знали примерно, как все могло обернуться? Или просто воспользовались ситуацией с Люлей? Черт его знает! Вот же ход конем… Теперь гадай!

Доберусь! Видит, Бог, доберусь до этих тварей, и всю их грядку закатаю в асфальт!

И похеру на красоту.

Женщины?

Уже две есть на моем счету. И не умер, и совесть не мучила. Хотя врал, даже сам себе. Словил, словил таки на больничной койке, отголоски раскаяния. Особенно медальон Жанны, как вспоминал, и дерьмово так делалось на душе. Ее ведь кто-то любил, она любила. Рожать должна. Эх… А так, головорез я уже такой, что осталось только звездочки на фюзеляж поставить. Или зарубок на приклад наделать.

Или не Хельга причина всего? Может это одобряющая улыбка? Ага, ага. Увидела меня и сразил, сразу, сходу. Только я не Ален Делон, хоть и французский знаю. И не верю в любовь с первого взгляда. Да, красота, помноженная на либидо иммунных — штука страшная, и работающая почти со стопроцентным успехом. Поэтому у девушки, таких, как я, — пачка или штабель. Жемчуг? Не у меня одного он имелся.

Пока я размышлял, судья что-то читал с хмурой рожей, а в зал явилось еще несколько запоздалых рейдеров. Ковбоя я узнал сразу высокий тощий мужик, в стетсоне, в длинном плаще, ковбойских ботинках и с никелированными револьверами в открытых кобурах на поясе. Он пинком открыл дверь и ввалился, явно перепутав местное пристанище Фемиды и бар. В одной руке бутылка с «Джек Дениэлс», к которой тот приложился на пороге. Предварительно вытащив из пасти, дымящуюся сигару. Осмотрел всех мутным взглядом покрасневших пьяных глаз, остановился и на мне. Все сразу как-то притихли. Тот кивнул сам себе, мол, это я по адресу зашел. А затем неторопливо прошествовал к первому ряду. Я успел поймать недовольную гримасу Боровика, даже приподнявшим сросшуюся с другой бровь. Надо же, не нравился ему Дикий запад. Но шел Ковбой красиво, только музыки душещипательной из вестерна не хватало. Полы плаща чуть развевались, иногда никелировка револьверов отражала лучи света от ярких ламп. А, вообще, смотря на него, ничуть бы не удивился, заедь он сюда на лошади.

Тут была и традиция с вставанием, ведь суд идет. А затем, в лучших традициях:

— Судебное заседание по делу Люгера, объявляю открытым, — и удар молотка, подкрепляющий слова.

Все просто. Никаких адвокатов или прокуроров. Бородач споро вызывал свидетелей, делая пометки у себя по ходу их рассказов, изредка задавая уточняющие вопросы.

— Я сразу понял, что он преступник! — категорично заявил Михалыч, и потряс назидательно пальцем над головой, нет, натуральный Ленин на броневике, — Пусть и не мур, но где-то рядом. Он зашел, а у меня мороз по коже!

— Скажи еще обосрался! — вскочил с места Каштан.

— Разговоры, — властно оборвал его Боровик, — А ты давай по делу, без всякой этой ерунды. Понял, что преступник, почему не вызвал ГБР, сам не прореагировал?

Михалыч даже сглотнул нервно. Надо же, а судья еще тот перец. Владелец бара уже без всяких эпитетов рассказал о моих действиях, но совсем без прикрас не обошлось, я зло зыркал, похотливо смотрел, щелкал пальцами и вел себя, будто фриц на оккупированной территории.

С тобой, сука, тоже сочтемся!

Затем выступал невысокий хмырь, было в нем что-то бабское, надо же — сам Люля.

По его характеристике, я совершил чуть ли не преступление против Бога, грохнув минимум ангелов или агнцев, такие у него работники были — любо дорого послушать.

— Нимб им не мешал? А крылья? — мрачно воззрился на него судья, видимо его мнение совпало с моим.

— Что?

— Говорю нимб им не мешал? У тебя ангелы в работниках числились? Не заметил, хотя не далее часа назад видел записи с камер — банда бандой. Поэтому заканчивай говорить ерунду.

За час выступить успели все, и Боровик удалился на обдумывание приговора. А я же подумал, что пошел он выпить кофе, потянуть время и, чем черт не шутит, покурить.

— Что страшно? — к клетке подошел Ковбой, по движению его пальцев с зажатой между ними сигарой, расступились оба конвоира.

— Нет.

— А что так? — показывая желтые от никотина зубы, осклабился тот. Похоже, курил он пачками и пил кофе ведрами.

— Смысл?

— Это как? — тот рассмеялся, будто я сказал что-то донельзя смешное. Действительно, похоже, псих, как его и обрисовал водила. Да и трудно тут в Улье оставаться нормальным. Постоянный стресс, алкоголь в том же живце для психики ничего хорошего не несут.

— Боишься — не делай, а сделал — не бойся, — повторил я тюремную поговорку.

— Тоже верно. И интересная жизненная позиция, хочешь? — протянул он мне через прутья решетки бутылку с виски.

— Нет.

— Пей, терять тебе нечего, поверь мне на слово, глотни хорошо! Чтобы звон пошел!

Я посмотрел на охранников, те стояли с такими рожами, будто ничего не происходило. Судья? Да, плевать. Болело все, после того, как на мне танцевали гопака местные. Сделал большой глоток. И все же виски и наш самагон — близнецы-братья. Нет в нем того благородства коньяка или игривости вина и шампани, а только облегчение и дурнина для страждущих.

— Неплохо, — прокомментировал я.

— А то! Не знаю, свидимся ли мы еще, но хорошие люди тебе повстречаются обязательно везде и всегда…, - тот тоже приложился к бутылке. Кто он такой и какие хорошие люди, спрашивать я не стал. На среднем пальце красовался массивный болт-печатка, с таким же, может чуть меньше, чем у меня, черным квадратом. И как его не разглядел раньше? А мороз пошел, пошел по коже.

— Ладно, пойду я. Жаль, что поздно узнал о тебе.

И прошествовал к выходу из зала. Полы длинного плаща развевались. Я проводил его с полуулыбкой, что не говори, а харизма у мужика зашкаливала. Настоящий Ковбой. И за этой гримасой я еще и старался скрыть настоящие чувства — полную растерянность. Братья из Черного квадрата?

Едва за Ковбоем захлопнулись дверные створки, как появился судья. Был он хмур. Решение непростое? Тот же одарил меня крайне злым взглядом. Таким обычно смотрят на тех, кого ненавидят больше жизни. Странно, вроде бы ничего ему не сделал. Или дело в Третьяке?

Удар молотка привел расслабившуюся аудиторию в чувства. Все подобрались, лица стали серьезными.

— Я рассмотрел все материалы по рассматриваемому делу, как «за» так и «против». И по совокупности совершенных преступлений приговариваю рейдера Люгера к наказанию в виде конфискации всего имущества в пользу Острога для погашения причиненного ущерба. Однако его вопиющее поведение, нарушающие наши законы, должно не только караться материально, но и сам он должен понести справедливое наказание. «Да воздастся каждому по делам его»! Три трупа, двум из которых можно было помочь — это слишком даже для Улья! Как применение боевой гранаты в стенах нашего славного города! У нас часто говорят, желая сказать о непредсказуемости судьбы и судьбоносных траекторий: пуля — дура. И каждый знает, что осколки еще дурнее! Поэтому удивительно, что никто больше не пострадал от необдуманных действий преступника, кроме двух честных рейдеров, которых он же и добил. У нас цивилизованный стаб, и здесь есть дети…, - гудел Боровик, будто из бочки, голосище сейчас был под стать оратору, густой, сильный, мощный, а до этого звучал совсем по-другому — бас и бас, — Поэтому приговариваю рейдера Люгера к шести месяцам исправительных работ. Долг перед обществом ему предстоит отдавать на двадцать втором Форпосте. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Да вы охренели! — выкрикнул с места Дохлер, — Лучше его бы сразу к смертной казни!

— За неуважение к суду…

Но уже стихийный гомон все поглотил. Слышалось от недовольных: «Смерть! Смерть! Несправедливо! Произвол!», от моих сторонников тоже неслось про несправедливость, но кроме реакции, настораживали реплики: «Это же Жопа сатаны!», «Это же Сердце Дьявола!»

— Давай на выход, и не глупи! Все для тебя закончилось! — предупредил конвоир, вытаскивая меня из клетки.

— Дикий, погоди минуту с крестником дай пообщаться. Напутствие дам!

— Ну-ну, — усмехнулся тот. Но отошел чуть в сторону и не стал меня торопить, — Ладно минута, время пошло.

Третьяк же заговорил быстро.

— Мы больше ничем не сможем помочь. Единственное, что постарайся выжить на начальном этапе. Думай, потом делай. И, да, проблема у тебя еще имеется, не хотел говорить, итак всего на тебя поднавалилось, но теперь вряд ли мы встретимся. Вчера поздно вечером со мной связался с Кварц и просил передать, что он внимательно изучил все твои данные, связался с КАНовцами. В общем, для тебя, парень, жопа. В полном смысле. Они тебе обещают всего лишь три месяца, после этого процесс обращения в мертвяка необратим, — тот вздохнул, глубоко и даже как-то печально.

А меня будто мешком цемента оглоушили.

— Как три месяца? — переспросил, даже подаваясь вперед, в голове же сотни мыслей. Конвоир подобрался, видимо не понравились мои излишне резкие движения.

— Не знаю как, я не знахарь. Но, порой, и они ошибаются, только в твоем случае это скорее фантастика, Кварц — профи. Настоящий. Поэтому для тебя удачный исход маловероятен. Думай, короче… Тут я тебе не советчик. Надеялся, хоть здесь обойдется, но эта, сука, — кивнул тот в сторону невозмутимого судьи, который сейчас внимательно смотрел на зал, судя по всему, вычленяя злостных нарушителей спокойствия местной Фемиды, — Отомстил, он по мне удар нанес. Но ты не думай, я ему тоже принесу букет из роз!

Так сказал, как будто мне было сейчас дело до их разборок, между жерновов которых я и попал.

— Все так плохо?

Тот криво усмехнулся.

— Плохо? Да, если есть в Стиксе место хуже, чем этот Форпост, то оно в самом Пекле. Сердце Дьявола — там средоточие всего и вся дерьма. Выживает в первый месяц тридцать процентов из осужденных, во второй от этих остается еще меньше. Со статистикой туго, больше месяца там — такое наказание редко дают. Вот и считай. Хотя даже за месяц из выживыших часть просто сходит с ума. Психика не выдерживает. Жаль, что нормально помочь не смогли. Не держи на нас зла, короче. Сделали все, что могли.

Протянул ладонь.

— Да, нормально все, спасибо — ответил я, пожимая ее двумя руками из-за браслетов.

Сам же так и эдак прокручивая новую информацию. Как, как искать чертов клад Цемента, находясь в заключении? Еще и в таком месте? Бежать? А куда? И как?

Поймал на себе взгляд Хельги. Девушка улыбалась довольно, будто ей только что подарили новенький «Порш». Хотя я поценнее буду. Поймала мой взгляд и озорно подмигнула. Я ответил тем же. Она заливисто рассмеялась…

У меня же злости столько, мог бы, прямо сейчас убил.

* * *

Не зря в народе говорили — «жрать на ночь вредно». Сейчас, в который раз за последние пару дней, я вспоминал эту истину. Не поддался бы тогда на позывы желудка и не пошел в злосчастное кафе, то не получал бы в настоящий момент оружие…

Старый добрый клевец, кто-то называл его «клювом», радовал глаз до белизны отполированной рукоятью. Надежный и проверенный девайс, а где предыдущие владельцы — лучше было не думать. Чуть изогнутый подернутый ржавчиной стальной трехгранный шип выпил немало крови, а небольшой молоток на обухе проломил черепов. В общем, дерьмо, как его не называй, и не героизируй, дерьмом и оставалось. По сравнению с цементовским, изъятым у меня, будто получил ушастый «Запорожец» вместо «Мерседеса».

Еще выдали средних размеров туристический китайский нож. Дешевый, дрянной и блестящий, как шалава на деревенской дискотеке. Рукоять неудобная, слишком тяжелая, если только по черепу кого-нибудь двинуть. Хорошо так приложиться, желательно вон тому, юркому и хитромордому товарищу по несчастью, который мне не понравился сразу, как только его увидел. Выполнять какие-то другие, предназначенные для данного инструмента работы, например, резать, строгать или снимать шкуру — занятие из затруднительных, уже на пятой минуте начнешь вспоминать малый боцманский загиб, а на десятой подберешься и к большому. Представленный образец холодного оружия лучше всего держать на полке и доставать только тогда, когда потребуется в очередной раз удивиться обществу эры потребления, которое производило и покупало совершенно ненужную ерунду. Облезшие ножны из кожзаменителя уже в трещинах и потертостях дополняли и делали завершенной картину.

Армейская, еще, наверное, с советских времен, фляжка. Полутора литровая пластиковая бутылка с живцом «Княжеским». Солдатский вещмешок, тот самый сидор, который даже в ВС РФ сегодня можно найти лишь на музейных полках. Хотя части разные, до некоторых и не дошли, скорее всего, инновационные решения. Пластиковый брикет с ИРП, глядя на который пришлось сглотнуть слюну. Жрать — вредно!

Но больше всего удивлял и пугал противогаз. Обычный себе старый, добрый, знакомый по урокам НВП ГП-5 в небольшой брезентовой сумке. А на поверку смотришь на него, и чувства, как у детей, после кинговского «Оно», увидевших на улице клоуна. Устройство и предназначение «фильтрующего средства индивидуальной защиты органов дыхания, глаз и кожи лица человека» было переосмыслено и углубленно в училище. Затем забыто, но вот сегодня прошлое нашло меня и врезало под дых специфической резиновой вонью, вместе с которой пробудились и воспоминания, слегка холодящие затылок будущими перспективами. Это куда нас собрались забрасывать? Какое-то опасное химическое производство? Радиация? Куда взгляд ни кинь, всюду клин.

Выложив все богатство передо мной, кладовщик с угрюмым выражением на усатой, будто у моржа, роже, протянул лист формата A4 и шариковую ручку. Молча, заскорузлым пальцем, с пожелтевшим от никотина ногтем, ткнул в графу «получил». Просмотрев список понял, что вручено мне все строго, как там и указывалось. Отсутствие каких-либо прочерков и пробелов под отпечатанным текстом делало невозможным приписки еще какого-либо имущества. Странно, а посмотришь, на стоящего на выдаче мужика, и сомнения закрадывались, что ему можно доверять материальные ценности, хотя… Он на золотой жиле сидел, а тут, что можно было взять с преступников, вставших на путь отдачи долгов обществу? Ни-че-го. Вот он и не брал.

Путь от камеры предварительного содержания в Остроге и до Форпоста под номером двадцать два, я проделал, будучи скованным по рукам и ногам, с пакетом на голове, который позволял дышать, но не видеть окружающее пространство. Сняли его около часа назад, в огромном ангаре. До этого часов пять мы тащились, если судить по звуку двигателя, на Урале, в сопровождении другой техники. Все ориентировочно и приблизительно. Когда просто сидишь запертый, не видя, куда тебя везут, быстро начинаешь путаться, где и куда свернули, а уж когда больно стискивают руки и ноги стальные браслеты, ты не можешь повернуться нормально, то уже через пятнадцать минут с трудом ориентируешься в пространстве.

Таких же подобно мне счастливчиков я насчитал двадцать два человека, символизм, как он есть, гендерных стереотипов перед системой правосудия не имелось и в эту «жопу Сатаны», вместе с прожженными жизнью представителями сильной половины, отправили шесть прекрасной.

Огромный ангар с потолком около пяти — шести метров отлично освещался. Кругом стояла боевая и обычная техника. Здесь был и старичок БТР-60, и американский Страйкер, и даже пара бронемашин ресов присутствовала. Пара бензовозов, чьи кабины напоминали киноленту безумный Макс во всем его адском и абсолютно нефункциональном обвесе. Пикапы обычные и с пулеметными турелями, в ряд стояли квадрациклы. Несколько «Уралов» с кунгами, именно из одного нас и выгрузили.

Человек шесть с нарукавными повязками «СБ Острог», споро расковывали нас, а потом погнали по ангару к лестничным маршам. Где мы оказались на втором, а скорее, исходя из количества пролетов, третьем этаже. Тут нас построили в шеренгу без учета роста на глазах у представителей трех команд, судя по тому, как они раздельно держались друг от друга.

Первоочередность набирать персонал, похоже, была у высокой, и, если бы не выражение сучности на лице, довольно красивой девушки — блондинки, с большими стального цвета глазами, но с резкими чертами лица. Одета она была отлично, бронекостюм, пусть и не как у меня, но скорее всего, из той же оперы. Вот опять… «Как у меня». Нет уже ничего у меня! Пластик, который не брали пули, закрывал сервоприводы. Забрало шлема было поднято. Из оружия на поясе какой-то диковинный пистолет, явно крупного калибра, а за плечами стрелково-гранатометный комплекс внушительного калибра, но не DRK. Остальные представители обитателей Форпоста, даже лидеры других отрядов, выглядели куда, как скромнее девушки.

Дамочка внимательно осмотрела каждого из нас, как коня, только в рот зубы проверять не полезла. Затем стала тыкать пальцем.

— Шаг вперед! — скомандовала чуть хриплым голосом, в котором играла сталь.

В итоге вышагнуло восемь человек. Три девушки, пять мужчин, в их числе оказался и я.

— За мной! — так же лаконично отдала приказ та, резко развернулась на месте, и довольно быстро пошла по коридору. Мы последовали за ней, а ее сопровождающие — четыре упакованных по полной, пусть и не как командир, мужика с прожженными мордами, довольно ловко взяли нас, сбившихся в кучу, в коробочку.

Привели нас в довольно просторное помещение, где опять построили уже по росту. Так что, я стоял первым.

— Мое имя — Герда, оно же — позывной. Моя команда за эту неделю потеряла двенадцать человек. Четверых убила я лично, за невыполнение приказов. Вы — второй набор, — довольно жизнеутверждающе заявила она, пройдясь вдоль шеренги, — Первый выезд у нас будет через три часа. Поэтому быстро получаете, что вам причитается, вас определяют на жительство, устраивайтесь. Сбор. Рейд. Отдых. И это распорядок практически на каждый день.

— Что мы будем делать?

— Все, что прикажу я, — жестко и предсказуемо ответила девка. А мужик рядом с ней, похоже, хахаль и подчиненный одновременно, осклабился, — И что я прикажу делать приступать к выполнению незамедлительно. Скажу жрать дерьмо — будете жрать! Те, кто ослушается, пристрелю! У нас тут комитета солдатских матерей нет, да и вы не солдаты, а отребье. Впрочем, ваши земные защитники прав, тоже отсутствуют, как класс. Вы — накосячили, вы — сейчас отвечаете.

Она замолчала, прошла вдоль строя, затем развернулась, вновь оказалась возле меня.

— Сейчас получаете положенное оружие, амуницию и прочее необходимое для выживания. Далее вас проведут ваши непосредственные командиры — Дрон и Гайвер, — двое мужиков слитно сделали шаг вперед. Меня восхитила дрессировка, что ни говори, а у девочки просто талант. И недооценивать такую бабу нельзя, в таких местах командовать бандой отморозков, это не в офисе менеджерами повелевать, — До ваших апартаментов. Живем мы на третьем этаже. Это второй. Под нами сейчас ангар. Так как постояльцев тут некомплект, то всех размещаем по отдельным комнатам. Его, Дрон, определи в сорок вторую, — ткнула она в меня пальцем, — Первый раз вас известят и проведут. Затем будете прибывать в положенное время и место сами, опоздание я не приемлю! В обязательном порядке иметь на любой выезд противогаз. Все, — чуть помолчала и неожиданно заорала, — И бегом, бегом, рванина!

Теперь я рассматривал «положенное оружие, амуницию и прочее необходимое для выживания» и тихо зверел. Мои собратья по несчастью тоже имели вид ошеломленно-дебильный, не было слышно радостно-возбужденных воплей «это все нам?». Похоже, не только меня удивляло виденье командования относительно базовых предметов первой необходимости, чтобы не загнуться сразу.

— Они, что издеваются? — высказалась за всех рослая женщина в цветастой бандане, — Да, с таким набором до первого топтуна!

— Разговорчики! — оборвал заграждающийся шквал недовольства Гайвер — высокий, но крепкий блондинистый парень лет двадцати пяти, смотревший на всех, как на экскременты мамонта — удивленно и с неким научным интересом, но не без изрядной доли брезгливости.

Переходы, переходы, подъемы и спуски. Указатели, в отличие от того же Северо-Восточного форпоста, отсутствовали, как класс. При этом были и лифты, но штрафников предпочитали гонять по лестницам. Из нас никто не спешил знакомиться друг с другом, большинство еще находилось в подавленном состоянии, кто-то держался вместе со старыми, я так понимал, знакомыми. А, вообще, пока просто не представилось времени — «бегом», «быстрее» и прочие прелести.

Гайвер с основной массой свернул налево, меня же Дрон повел направо. Провожатый — смеющийся по любому поводу невысокий плотно сбитый парень лет тридцати, чернявый с родинкой на лбу, одетый в новенький натовский камуфляж, наколенники, налокотники, в бронежилете, и это здесь… Его поведение, и частый смех без причины, вызывали несколько вопросов. Но с другой стороны, это не моя забота.

Мы прошли по длинному коридору, шириной около трех метров. Пространство освещали лампы дневного света под потолком. Дрон остановился возле обшарпанной двери, оббитой железными полосами. Сунул в замочную скважину массивный ключ, со скрежетом провернул, и мы оказались на пороге помещения четыре на четыре метра, с узким окном, подоконник которого располагался на высоте груди взрослого человека. До потолка метра два с половиной. Небольшая железная печка в углу, на плите которой стоял закопченный чайник. Убитый письменный стол знавал еще советские времена, такой же перекошенный стул без спинки. Панцирная кровать. Пол грязный, заплеванный, стены такие же. Кругом фотографии голых баб, порнографических сцен, а над всем этим, не знаю где и зачем кто-то добыл баллончик с краской, и вывел будто кровью, но красиво «Cogito, ergo sum». Ниже, судя по подчерку, представитель другой философской школы, подписал черным маркером и довольно коряво: «И это пройдет». «Натюрморт» довершал нарисованный схематично мужской половой орган с подписью из трех букв, видимо, чтобы никто не перепутал.

Такое ощущение, что я попал в комнату, где проживали крайне разносторонние личности. Не в упрек будет сказано Декарту, чей девиз «мыслю, значит, существую» обретал удивительно новые оттенки и грани в таком антураже. Однако, если француз Рене, кроме философствований занимался математикой и физикой, то глядя на голых баб и кучу пустых бутылок, а также окурки и использованные презервативы, становилось очевидно, что таким образом эпикурейцы издевались над рационализмом.

А этот запах! Этот прекрасный одуряющий густой стойкий запах подгнивающих грязных тряпок, слабоалкогольное амбре, вонь окурков. Завершал картину, висящий на проводе, патрон, с ввернутой лампочкой.

Мой провожатый уже щелкнул выключателем рядом с дверью. Тусклый свет рождал причудливые тени.

— Гордись, это помещение обычно для офицерского состава или гостей форпоста предназначалось. А тут преступники, считай каждому такие, — усмехнулся Дрон, — Приведешь в порядок, если захочешь, нет, так живи. Здесь всем, по большому счету, насрать. Розетка имеется, электричество подается круглосуточно. Безлимит, короче. О дровах для печи — заботься сам. Можно купить, можно во время рейда насобирать. Но это скорее роскошь. Итак не замерзнешь. Примешь на грудь и тепло! Удобства, как и душ, в конце коридора. Вот там гадить — не советую. Уборщики быстро устроят темную.

— Тряпку, ведро, чистящие средства где можно взять?

— Купить, — хохотнул тот, — Или притащить из рейда самостоятельно. Тут каждый кузнец своего счастья.

— Оружие, кроме холодного, нам выдадут?

Тот ничуть не натужно рассмеялся, хохотал долго, согнувшись в пояснице. Хлопал себя ладонями по коленям. Минуты три, наверное, если не пять. Мне же почти понятны были причины его веселья, убитые почти в ноль зрачки о чем-то говорили. Наконец тот, утирая слезы, порой прихохатывая произнес вполне серьезно:

— Мужик, мы штрафники! Понимаешь? Компроне муа? Какое нам к херам оружие? Мы чистильщики, мы — грузчики, мы — мясо, мы — живцы. Вот какую самую паскудную работенку можно придумать, на которую ни один нормальный человек не подпишется, тем мы здесь и занимаемся. Но, запомни главное, мы не уборщики, есть тут специальный штат, который за это деньги получает. И это касается коридора, сортира, душевой, а то были случаи, знаешь ли… Попытаются привлечь, бей в рыло и будешь в своем праве. Но гадить специально, тоже не советую. Отчего-то Герда тебя не возлюбила, сюда на постой определила. Место это зловещее, считай, кто сюда попадает — покойник. Потенциальный. Последним тут Берсерк жил. Недавно сдох. Сукой еще той оказался.

— Но у тебя и у других оружие имеется, — пропустил мимо ушей все маловажное и выделил главное. Болтает, но это скорее для меня плюс, сразу многое узнал.

— Так это наше. Кто-то добыл уже здесь, кто-то прибыл с ним, например, как Герда, она, кстати, не штрафница, а гражданство зарабатывает. Поэтому — забей! Один черт, сдохнешь, не сегодня, так завтра. Пойди вечером и напейся, если доживешь. И лучше, трахни кого-нибудь, в общем, возьми от жизни все. Не забывай, сбор через полтора часа. Быть через час двадцать в коридоре. Выезд, для кого-то последний, а там и ужин. До этого момента вас никто кормить не будет. Не на курорте и не заработали. Только расходы одни — на транспортировку.

— Еще вопрос, ваша командирша, она здоровых мужиков не любит или мой типаж? Говоришь — «невзлюбила»?

— Наш, наш командир, — тот расплылся в улыбке, — Она и теперь твой главнокомандующий. Скажу так…, - сделал тот многозначительную паузу, будто обдумывая что-то, — Хрен его знает!

Подумал и добавил:

— С другой стороны, остальные комнаты у нас под боком, может, определила в тебе самостоятельную личность, которая в особом присмотре не нуждается? Если бы не подошел, то не взяла бы да и все. Кстати, плохое про нее говорить не советую. Даже я башку отверчу! С этим разобрались?

Я, ухмыльнувшись, кивнул. Отворачивальщик, много вас таких уже по Улью остыло.

— Не, мужик, я серьезно. Девка она резкая, но тебе каждый из нашего отряда скажет, что зря говно месить не пошлет и между молотом и наковальней не положит. У нас и самый большой процент выживаемости. И, вообще, короче… Не обостряй, да.

— Ага, понял, я, понял.

— А так, не девок же сюда селить. У других мужиков из вашего призыва больно рожи хитрые, за них еще решать что-то, отвечать. Срач, если не нравится, то можно и убрать. И не девок же в это говно селить? Владей, короче! Итак, вы, уважаемый, выиграли сегодня суперприз! Однокомнатную новенькую квартиру в Бирюлево! — протянул он мне ключ, опять хохотнул и вышел, не прощаясь.

Дверь с жутким скрипом и скрежетом захлопнулась за ним. Вот еще одна проблема, надо бы петли смазать.

Я вновь осмотрелся. Мда… Жить в таких условиях, даже каждый день рискуя… Не знаю, не знаю. Не по мне. Но о реальном превращении этого сарая в жилое помещение предстоит подумать после, если честно, сейчас даже на стул садиться брезговал, хотя в той же предвариловке и на полу примащивался. Пока же, до выезда, хоть мусор убрать. А то складывалось какое-то гадкое ощущение, даже зараженные на начальных стадиях не такие мерзкие, блевотные, как этот шалман. И средств нет для привлечения наемного персонала. И где их добывать? Хотя посаженные в ноль зрачки Дрона говорили о том, что здесь пользуется популярностью и что может иметь цену — наркотики.

Из имущества, после конфискации у меня осталась нетронутой только одежда. Остальное методично отметали, даже заказ в Гильдии сняли, забрав жемчуг. Сердце стиснуло, когда увидел своего верного боевого товарища — ПЯ, с которым мы прошли огонь и воду, в руках конвоира. Такая буря чувств — звериная ярость помноженная на глухую тоску, тоску безнадежную, будто потерял друга, не охватывала меня даже тогда, когда я узнал об измене Светки.

Планшет с картами оставили, в нем, в потайном кармашке отыскался плоский ключ.

— Интересно, что у свежака делает ключ от банковской ячейки в Монако? — задумчиво пробасил один из конвоиров.

— Этот «свежак», как ты говоришь, — вступил в беседу второй, — Успел угробить немало муров в рейде с Гранитом, и тот за него лично поручился, еще он крестник Третьяка. Ковбой опять же на суд явился. Ты, вообще, слышал про такое хоть раз?

— Нет, но если Гранит подписался, надо ему хоть что-то оставить, — заявил третий, именно он и командовал парадом, носясь с актом приема-передачи.

— Оставь Ярыгина, — не стал предаваться ложной скромности и ткнул пальцем в пистолет, для лучшего понимания, что я имею в виду, — Память. Жизнь не раз спас. Он со мной провалился в Улей.

— Нет, огнестрел не могу, мужик, пойми правильно, проверять будут, вопросы начнут задавать. А из-за тебя мне проблемы не нужны, будь ты хоть крестником самого Ковбоя. Раз «память» и, вдруг, выживешь, маякну насчет этого ствола Третьяку или Каштану. Окей?

— Спасибо, — кивнул. Лучше так, чем никак.

— Ключ не забираем?

— А на кой он? Смысл? Да на предъявителя ключа обычно ячейка оформляется, но черт его знает…. И еще, ты готов замараться? Потом ведь в Острог не пустят… Нет. Бесполезен он.

Оставили мне ресовский нож, Смола — так звали, заведовавшего реквизицией, научил, как ребенка, мол, говори зарядов мало, вот и оставили, а это пусть и высокотехнологичный, но «холодняк». Десять споранов, мой рюкзак, с которым я отправился в чертов поход в кафе, аптечку со спеком. И всю имеющуюся литературу, начиная от руководства к бронекостюму и заканчивая сводом законов, словно в насмешку.

— Читать будешь, просвещаться, — усмехаясь, пошутил конвоир, — Советую на Законы Острога обратить внимание, чтобы не влипнуть еще раз.

А дальше ожидание. Часа в четыре утра в камеру вошли, одели наручники и…

Нет, в таком дерьме жить нельзя. У нас еще в суворовском среди преподавательского состава ходили бессмертные слова: «Убирать грязь не стыдно, стыдно в грязи жить». Приписывали это какому-то молодому советскому лейтенанту из древнего дворянского рода. В дальнейшем я слышал данную историю во множестве интерпретаций, впрочем, неизменными были две детали — загаженный общественный туалет и представитель древнего рода, зато часто менялась его профессия, а вместе с ней и декарации. Начиная от раскопок где-то в пустыне и заканчивая арктическими далями. Сам аристократ был и геологом, и лейтенантом, и полярником, и сварщиком. Но посыл истории, на мой взгляд, был абсолютно верным.

Чёрта и человека отличает немного. Главное, это то, что первый категорически не хочет следить за собой и за окружающим пространством, оправдывая все тяжелыми обстоятельствами. В тюрьме такие сначала перестают чистить зубы, потом умываться и в итоге превращаются в презираемую всеми касту. Поэтому, может, мне и осталось жить всего ничего. Но жить я буду так, как я захочу, не мирясь с окружающей действительностью, а меняя ее под себя.

Торговая точка присутствовала в Форпосте, но нам сразу объяснили, не имея средств, в кредит здесь никто ничего продавать не будет. Так как наша жизнь подобна спичке. Подожгли, прогорела, погасла. И затушить могут в любой момент.

Где должно быть обычное ведро? Правильно — в уборной. Оно там и нашлось, эмалированное с инвентарным номером, рядом стояла лентяйкой. Ничуть не смущаясь взял емкость, набрал горячей воды. Посмотрел кругом. Нет, чистящих средств не имелось. Плохо. Но и просто убрать тот срач — тоже хлеб.

— Куда ведро потащил?! — раздался недовольный окрик сзади, — А ну верни на место!

Вот ни позже, ни раньше нарисовался уборщик, среднего роста усатый мужик лет сорока пяти на вид.

— Заселили в сорок вторую. Убирать надо.

— Штрафник, что ли?

Я кивнул утвердительно.

— На место потом поставишь! — не стал препятствовать тот, — И чем ты мыть-то собрался?

В итоге, он выдал мне тряпку, порошок, фейри, вручил и здоровенные мешки под мусор, показав куда их выносить. Душевный дядька, растрогался он моей любовью к чистоте.

За оставшееся время до рейда успел только собрать в мешки хлам. Вышло шесть штук. И как можно загадить такое небольшое помещение? Ничего ценного не обнаружил. Нигде и никуда не закатился жемчуг, да, что жемчуг, споран бы, споран…

Сдвинув кровать, с которой в мешки отравился даже матрас, обнаружил за ней ржавую алебарду — средневековая хренотень, с древком около полутора метров. Небольшой топор с широким лезвием, совмещенный с длинным копейным острием, на обухе стальной крюк. И кучу грязных носков, какую-то одежду. В общем, чуть-чуть разгреб основное, но предстояло еще отмывать и отмывать.

— Эй, чистюля, давай на выход! — раздался голос Дрона.

— Слышь ты, базар фильтруй на выходе, уяснил? — я посмотрел на него, вот полезет в бутылку, сломаю здесь и плевать на все.

— Да, понял, я понял, так бы и сказал, что шуток не любишь, — поднял тот руки в жесте «сдаюсь», а взгляд оценивающий, холодный, так обычно через прицел смотрят. Но почувствовал гнида, что я готов убивать.

Назад: Часть II. Сердце Дьявола

Дальше: Глава 2. Дела наши скорбные