Глава 2. Знаки

Дальше: Глава 3. Северо-Восточный Форпост

Похоронный ритуал в Улье малознакомых людей сводился к простому действию — вытащили тело из машины, положили на обочине. Все. Особо циничным, на мой взгляд, смотрелись действия Каспера, который предварительно снял с мужчины пиджак, и затер им кое-как с разводами лужи крови. Затем без всякого пиетета, довольно небрежно, набросил его на лицо покойника. Постояв рядом несколько секунд, вновь залез в «Тайфун», вернувшись с колуном, вложил его в руку трупа.

— Чисто викинг, может и пригодится, кто знает, какие там Твари, — вроде бы сказал серьезно, но в глазах так и плясали веселые огоньки, я бы даже сказал с толикой безумия, — Извини, мужик, не хотел. Честно… Но, видимо, судьба у тебя такая.

Попрощался вроде бы. Вот так. И никаких заламываний рук, плача или чувства безмерной вины. Умер Максим и хрен бы с ним.

— Так и оставим? — кивнул на труп, обращаясь к Третьяку. Хотелось услышать, внятный и исчерпывающий ответ на вопрос: зачем зареженных прикармливать?

— А что с ним сделаешь-то? Закапывать — бестолку! Глубоко — времени нет, да и кому это надо? Всех не закопаешь. Неглубоко или землей присыпать, так учуют и разроют даже пустыши. Смысла нет, короче. Кластер здесь стандартный, если долежит до перезагрузки, то исчезнет, как и не было.

Я закурил. По-прежнему стояли на месте. Растянувшаяся орда продолжала двигаться куда-то на юго-восток. Наблюдать за ней всем уже изрядно надоело. Интересно только первые десять — пятнадцать минут. Высшие зараженные, хотя тут уместней будет суперэлитники, были в авангарде и уже скрылись из вида за редким пролеском, который клином врезался в пшеничное поле. Низшие же продолжали брести. В хвосте этого сборища, словно погонщики стада, находились хоть и жемчужники, но по сравнению с первыми, пока еще только вступившие на путь превращения из очень опасных тварей, в мегасуперопасных. Эта чернеющая на золотом фоне пшеничного поля масса перемещалась довольно медленно, все же пустыши — это не спринтеры. Но в целом, Гранит уже дал отбой тревоги, точнее, снизил уровень угрозы с красной до желтой. И лишь один Дохлер работал, оставаясь на башне БТРа, продолжая прикрывать нашу разношерстную компанию от взглядов мертвецов.

Третьяк с сумрачным видом достал остатки жвачки из подсумка, сплюнул, и с явным сожалением, что больше нет, зажевал всего одну подушечку. По мертвому новичку же сейчас горевала только девушка. Крестный держался в стороне, демонстративно не замечая своего недавнего противника — Каспера, тот отвечал тем же. К трупу подошел Гранит, присел на корточки, приподнял пиджак, долго зачем-то всматривался в обескровленное и от этого очень бледное лицо, вновь прикрыл его. Но сделал это не так, как пусть и случайный, но убийца, а бережно, аккуратно. Мазнул злым взглядом по Третьяку. Даже не злым, а ненавидящим люто, безмерно. Это я отчетливо отметил. Короткий миг, доля секунды, и вновь маска без толики эмоций. Надо же, вроде бы пистолет не крестного выстрелил.

Собрав вокруг себя всех участников действа в «Тайфуне», Гранит приказал доложить о деталях происшествия. Внимательно выслушал короткую сбивчивую речь водителя, затем спокойный в нескольких фразах рассказ Третьяка, мой доклад и Каспера:

— Мля буду, Гранит, не хотел я! Как-то получилось так… Не повезло, считай просто свежаку…

Командир только ругнулся сквозь зубы.

— Как дети! Еще подобное и лично каждого грохну. А ты, Третьяк, зачем там назначен? — задал вроде риторический вопрос, но тот, кому он предназначался, уже направлялся к стоящей рядом с убитым девушке. За ним разошлись водитель и Каспер, каждый занялся своим делом. Гранит вновь не смог совладать со своими эмоциями, лицо обезобразила злобная гримаса, смотрел он понятно куда. Странно, неужели винит во всем крестного? Или это у них такие личные отношения? Тогда зачем брать в отряд, того, кого терпеть не можешь? И это взаимно? Возможный дружественный выстрел со спины бодрит? С другой стороны, с умением просчитывать на раз собеседников, улавливать их эмоциональный фон, различать правду от лжи Третьяк мог бы и не допустить свары, а уж тем более не принимать в ней самого непосредственного участия. Хотя тоже всегда надо брать в расчет и то, что человек существо иррациональное, здравый смысл имеется у большинства, но часто все заслоняют эмоции. Мог им поддаться крестный? Да, легко, он ведь тоже порох, только спичку поднеси! Вывести же из себя можно любого человека разумного. Был и другой довольно неприглядный момент в данной истории. Может он специально на это Каспера подбивал? Смысл? В чем его выгода от смерти пусть и случайного «свежака»? Дорогу он точно не успел Третьяку перейти. Негде было. В качестве подставы рейдера тоже такой момент не играет: никто не кидался с обвинениями на Каспера, не грозил кулаком, не плевал в спину. «Делать вам нечего. Чего с Третьяком сцепились?» — вот вся реакция широкой общественности, выраженная словами Москвича. Сам виновник трагедии тоже особых чувств не испытывал, душевными страданиями не терзался. Обычный его день в Улье.

Опять разыгралась моя паранойя. Боюсь я, кроме того дерьма, в которое уже влип, оказаться еще и вовлеченным в чью-то гнилую игру, а без досконального знания местных раскладов — это раз плюнуть. Не люблю быть пешкой. С другой стороны, а кто любит? И кто кого спрашивает? И ведь посмотришь на крестного — ну, просто образец честного рейдера, живет по понятиям, точнее, по неписанным законам и уложениям Улья, прямой, как рельс, целеустремленный, словно гвоздь на двести. Вот только у меня такой аспект вызывает еще больше разных мыслей, не скажу, что хороших, как и возможных комбинаций. Но это мысли, они могут быть далеки от реальности. Достал еще одну сигарету.

— Приглянулся, видимо, ты Третьяку, — сказал сквозь зубы неожиданно Гранит, после обоюдного минутного молчания.

— Да? — дежурно переспросил я.

— Сто процентов. Ты ведь его третий крестник за всю жизнь в Улье, а он здесь ой как давно, и вот что я тебе скажу, Люгер, — командир поиграл желваками, словно желая выплюнуть, какую-то истину, я приготовился, но тот неожиданно закончил, — Нормально действуешь, вот что! Так и продолжай. И за нами не заржавеет.

И ведь явно хотел сказать что-то совсем другое, но передумал в последний момент. А может тоже специальные недомолвки, чтобы рознь посеять между мной и крестным? Отношения у них, как говорится, сложные. Вот теперь думай и гадай. Ладно, черт с ним, на заметку возьму. Там видно будет, тем более один интересный нюанс он все же выложил. Пока начальство не придумало еще что-то, поспешил уйти к уже родному «Тайфуну».

Солнце уже хорошо припекало, воздух прогрелся, стал теплым, легкий ветер же был наоборот чуть прохладный, бодрящий. Свежий, свежий. Вдыхаешь полной грудью, несмотря на сигарету, и все запахи чувствуешь. Люблю такую погоду, а вот мороз ненавижу, снег также, а от поздней осенней хмари, вечной слякоти и вечного же холода, меня вгоняет в депрессию, густо замешанную на злобе, — везет же неграм!

Возле мертвого неандертальца так и продолжала стоять девушка, рядом с ней находился Третьяк. Она беззвучно всхлипывала, отчего худые плечи вздрагивали, кусала бледные, чуть припухшие губы. Крестный, будто решившись, сделал небольшой шаг, приобняв скорбящую, прижал к себе. Та уткнулась лицом в его широкую грудь. На мой циничный взгляд, эти слезы проливались по убитому лишь отчасти. Любовь? Вряд ли. За сутки, да в компании. Хотя может они до встречи с Каспером успели победовать? Скорее всего, это был плач по своей прошлой жизни, по своей разрушенной в один миг судьбе, когда густой туман, противно воняющий химией и щиплющий язык, будто на него плеснули муравьиной кислоты, неожиданно засвидетельствовал перенос в мир Стикса.

И меня тоже ведь проняло поначалу, но не из-за смерти свежего жителя Улья, а скорее от какого-то осознания, что наше бытие бренно, оно настолько зависит от ветреной удачи, что даже легкое дуновение может привести к смерти. Вроде бы произносишь при случае подобные фразы дежурно, смысл их понятен, ясен, но веры в сказанное нет, что ли. Даже не так, некого осознания истинности. Явление понимания некоторых жизненных смыслов носило характер временный, сейчас мне был глубоко безразличен и незнакомый мужик, и его глупая смерть. Больше занимал вопрос, долго ли мы еще здесь торчать будем и хозяйственные мысли, что надо бы раздобыть поджопник. Несмотря на отличную погоду, земля еще не прогрелась. И словно услышав мою мысленную ругань, в наушнике в общем канале раздался голос Гранита:

— Через десять минут выдвигаемся!

Но, как обычно, Улей внес свои коррективы. На расстоянии около километра по направлению нашего движения было пересечение главной дороги с проселочной. Неожиданно откуда-то возле него оказались два супермегаэлитных монстра. Как они там очутились — со мной никто не поделился, а начало действа я просмотрел. Мы вновь оказались на крыше «Тайфуна». Хвост орды же уже исчез, потерялся где-то в полях и просторах. Только две твари возле знака «Главная дорога» принюхивались, осматривались. Поведение их напоминало обеспокоенность животных. Ходили кругами.

— Че им там надо? — сплюнул в сторону Каспер, — Вымахали с елку, один черт, мозгов с гулькин нос. Я вот, что думаю…

Неожиданно заговорила на общем канале рация голосом Дохлера, в котором сквозили нервные и отчаянные нотки:

— Гранит, гасите их! Я не продержусь! Не смогу! Мощные твари!

— Дохлер! Держись, твою мать, — сразу же ответил Гранит.

— Что Дохлер?! Гасите их, я сказал! Или все ляжем, с гарантий!

Рядом зло ухмыльнулся Третьяк, посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Каспера, лицо которого вдруг сделалось бледным-пребледным. Руки стискивали на автомат, сам же рейдер внимательно всматривался в бинокль на замерших возле знака жемчужников:

— Молись, Каспер, Улей весточку тебе персональную передает. Свежаков обижать нельзя!

Вот зачем еще нагнетать?

И тут же резко долбануло по ушам, первый раз, через долю секунды второй. Из транспортно-пусковых контейнеров рвануло пламя, а «Бумеранг» качнулся на огромных колесах. 152-мм ракеты с боевой частью в семь килограмм, способные превратить самый современный танк в кучу дымящегося металлолома, неслись по спиралям, оставляя за собой шлейф, на встречу с мутировавшей плотью. Достигли целей они фактически одновременно. Рвануло. Пламя, дым. Что там происходило непонятно.

— Один погас! Долбите по второму! Тальк, по второму! Который на полтора! — заорал Дохлер, а в наушнике была тишина, зато я его отлично слышал. Похоже, как я и подозревал, особо секретные или необходимые переговоры происходили на других каналах. До рядовых залетных бойцов вроде меня полная информация о действиях отряда была недоступна. Еще одна зарубка. И сколько их уже?

И тут же несколько раз грохнула тридцатимиллиметровая пушка БТРа, подтверждая мою догадку. Две или три секунды тишины, может пять, и радостное Дохлера:

— Готов, готов!

Вновь стало тихо-тихо. Все замерли, я обернулся. Видящий уселся на башню, и сейчас рылся в подсумке. Достал небольшую фляжку, блеснувшую серебром, и, поморщившись, будто от выпитой водки, еще до первого глотка, глубоко вздохнув, приложился к ней.

— Теперь дружно молимся, если твари развернутся или припрется еще с десяток подобных — нам хана. Дохлер сдулся. Считай, на последних моментах на полную выложился, — прокомментировал ситуацию Третьяк.

— Сколько у него откат? — не отрываясь от рассматривания в бинокль, спросил Каспер.

— Часа три-четыре, если с допингом. Поэтому сейчас будем переть напролом, остальных использовать бесполезно. Слабо и недалеко светят, — отчего-то вдруг разоткровенничался крестный.

Рейдер, не ожидавший такого полного ответа, обернулся и недоуменно воззрился на Третьяка, тот хмыкнул:

— Что пялишься? Я просто уверен, что ты сегодняшний день не переживешь, а Люгер, он — свой. Ему это знать можно и нужно.

Во как… Я уже свой. И это пугало.

И тут же команда: «по машинам». Рванули без остановок, преодолев расстояние до убитых элитников. Команды покидать автомобили не было, да и двигатели никто не глушил, поэтому я перебрался на пассажирское сиденье рядом с водителем. Обзор отсюда был лучше, нежели задирать голову и смотреть через весь салон. Возле груд мяса, раньше способных совершать чудеса на ниве убийства человека разумного, копошились Москвич и Каштан, выглядевшие по сравнению с тушами, нет, ни лилипутами, но карликами точно. Занимались они потрошением споровых мешков тварей. Знак, привлекший внимание жемчужников, был вполне обычным — «главная дорога», если бы не одно но, в ромб был вписан квадрат, намалеванный настолько густой и черной краской, что, казалось, будто он поглощал солнечные лучи.

— Это что за народное творчество? — ткнул я, вроде бы получилось сказать даже чуть весело, а у самого на душе кошки заскребли, и противно так, как гвоздями по стеклу.

— Где? — водитель с процесса работы других, перевел взгляд на знак.

— Да, вон же, — и как его можно не увидеть?

— Знак как знак, — тот пожал плечами, — Главная дорога, с той стороны уступи. Чего не так-то? Ну, погнуло чуть-чуть взрывной волной.

— А на знаке ничего не видишь? — подозрительно спросил я.

— Говорю же, обычный знак, что ты там увидел? Ну, краска облупилась немного, дак не мудрено, считай 9М133 это тебе не шуточки. Вообще, удивительно, что не снесло к чертям.

— Элита возле него нюхалась. Вот и думаю, чего она, — поспешил сдать назад я.

— Жемчужники творят, что хотят, а у этих чуйка похоже сработала, нас засечь пытались, — сзади подобрался Каспер, — Один раз, я наблюдал картину, в Семь-Семь кстати, ты же оттуда, так тварь чисто вроде человека, где-то плакат раздобыла, уселась возле фонтана и вроде, как читает, даже морду сделала умную. Очков только не хватало, а так вылитый профессор, — рейдер хохотнул, потом помрачнел, — Почти сутки из этого грамотея на крыше провел.

— А знак? — уже у него спросил я.

— Что знак?

— Ты никаких черных пятен на нем не видишь? — решил приоткрыть карты.

— Неа, — отрицательно мотнул тот головой, — Знак. Обычный. Вон с той стороны чуть краска обгорела. Ну да, чернота немного. Побило камнями и прочей дрянью… А когда элитники возле него кружили — новый был считай, даже краска не облупилась. Кластер недавно перезагрузился, по ходу. Тут дело не в знаке, Люгер, а в том, что они похоже почувствовали как-то Дохлера, вот и пытались вычислить.

По-пионерски честно ответил тот, подозревая видимо, что я пытаюсь найти зацепку, почему жемчужники именно возле знака крутиились.

— Что за черное пятно и где? — тут же влез водитель.

— Да, вон, Каспер, говорит — обгорело от взрыва чуть-чуть, — соврал я, так как явственно и прямо здесь и сейчас видел черный квадрат на знаке, который был четко вписан в ромб «главной дороги», не заметить его мог только слепой. И тут возникает несколько версий: либо меня разыгрывают, но оба рейдера сразу, и не договариваясь друг с другом? Что-то не похоже. Или же у меня начались галлюцинации. Однако больше я ничего из удивительного не видел, абсолютно та же картинка, что и у остальных. Мда. И что вот делать? И жутко сделалось.

— А-ааа, — многозначительно протянул тот, — Так сразу и не заметишь.

У меня же вновь возник вопрос о происходящем. Что за хрень я вижу, и слова того же Бармалея: «Поймет знаки, будет жить долго» как-то так он сформулировал или «знаки подскажут»? Диктофон, мне нужен, чертов диктофон, и запись всего и везде. Практически всегда в той жизни с собой таскал, часто разговоры, прослушанные после, несли в себе информацию, которая ускользала от внимания во время беседы, что позволяло в итоге принимать наиболее верное решение. Вообще, непонятно, по какому-такому наитию, я нацепил бандитский амулет на шею? После разговора с Третьяком, он ничего не упоминал про медальон — это помню точно. Тогда достал его из подсумка задумавшись, повертел в руках, отметил только изменения температуры, когда берешь в руки или когда особо острый момент, но с последним может и мое воображение разыгрывалось. В потеплении же какого-либо непонятного предмета, после жемчуга, я не видел ничего странного. Может быть амулет-квадртат, вообще, из материала, из которого и потроха зараженных, изготовлен? И как понять непонятную хрень на каком-то знаке, который ты видишь после того, когда все свершилось? Кругом мозголомство, но такое жуткое, лед в от копчика и до затылка.

А, вообще, сегодня увидев многое, особенно Орду, стало становиться понятным, почему такие расценки за работу водителей и привлекаемых, вроде меня рейдеров. Да, действительно, не каждый согласится, даже за хороший хабар, так рисковать. Как там? «Не все так однозначно»? Если у матерых жителей Улья пот градом, не только от усилий применения даров, но и просто от страха, как у того же Каспера, то тут даже не стоит говорить, что будет с новичками. Поэтому один вопрос или опасение, что наобещают рейдеры горы, а потом, как отпадет надобность, пулю в затылок и прикопают, точнее на обочине бросят, почти снялся.

— Сейчас мы куда? — задал, обернувшись, я вопрос Третьяку, который что-то рассказывал девушке.

— Уже недалеко, километров сорок еще пилить, там грузим защищенную электронику по заказу наших армейцев, берем одеждку для себя, кому надо и напрямую к Северо-Восточному форпосту. Конечно, если все нормально пройдет. Но я так не думаю, — многозначительно посмотрел тот, на делающего вид, что дремлет Каспера, — Кстати, девушка выбрала себе имя — теперь зовут ее Ирией!

— Приятно познакомится, Люгер, — ответил я, улыбнувшись.

Тронулись. Вновь погрузился в мысли. Одолевали. И были какими-то безрадостными. Как говорится, куда взгляд ни кинь, всюду клин. Чертов черный квадрат заставил вновь вспомнить пророчества психа. Но кроме этой невнятицы, существовала и настоящая проблема, проблема, которая без всякой прочей мистики может стать решающей в обрыве моей линии жизни. Так, по словам Каспера, крестовики ищут самых результативных ловцов жемчуга, Цемент со своим походом к шлюхам с чемоданом потрохов высших зараженных, похоже, засветился. Дальше… А вот что дальше? Дальше, как крестовики смогли точно вычислить место, где орудовал тот, играя в зомби-ферму? Тоже проболтался? Или прошлись широким бреднем по местам возможного использования их наработок? Вопросы, вопросы, ответов же нет и никто мне не расскажет ничего, не принесет на блюдечке. Открыться Третьяку, выложить всю подноготную? Да, прямо сейчас! Товарищ крестный, тут такая ерунда, я знаю как… Ага-ага. На ровном месте ему не доверяешь. Например, зачем соврал про количество своих крестников, как там? «Всех их не упомню, поменьше, чем у Цемента», которого кстати, оживить бы, убить, снова оживить, и снова грохнуть, желательно в таком виде, в каком Гогу. Так вот, слабоумием вроде бы Третьяк не страдал, поэтому двух других крестников он вполне должен помнить. Раз так, почему ложь? С другой стороны, просто ушел технично от ответа. Можно это даже объяснить следующим, хотя с большими натяжками, но как там у крестного мыслительный процесс происходил, я не знал. Например, чтобы меня чувство ложной городости не обуяло, мол, мой крестный сам Третьяк, у которого всего их таких трое. Опять же Гранит, что-то ведь хотел сказать, падла, уже рот открыл, но передумал. Или специально создал такую атмосферу? Чтобы недоверие заронить? Черт его знает… А не пошло бы оно все!

Пригород появился внезапно. Сразу за резким поворотом, скрытый густым березовым лесом, который последние километров десять, все гуще и все ближе подступал к дороге. Сначала мы долго тряслись по стабу, если судить по сохранности асфальтового покрытия. То тут, то там зиявшего провалами, наполненными мутной водой, после проезда первых единиц техники. Теперь же катились мягко и с ветерком, без остановок, тем более столь частых, как ранее, двигаться было одно удовольствие. Красномордый ловелас позади не на шутку разговорился с девчушкой, Каспер дремал или делал вид, а водитель держал руль одной рукой, лениво грыз семечки, кидая шелуху себе под ноги.

Как и в любом российском городе, сначала по обеим сторонам от дороги потянулись дачные участки. Домики, которые креативный советский человек лепил из всего до чего мог дотянуться на рабочем месте, а также воплощающими собственное виденье прекрасного, соседствовали с двух и трех этажными дворцами сплошь из красного кирпича, так любимого всеми в девяностые начало двух тысячных. Ближе к въезду новостроек становилось все больше и больше. Здесь уже перед особняками был проложен асфальт.

Возле бетонной будки с надписью «пост ДПС», наша колонна остановилась.

— Неисповедимы пути Улья, — недоверчиво хмыкнул Каспер, который сразу же оказался возле меня, заглядывая в бронированное окно. Настроение у него уже давно вернулось к привычному — злому, веселому и задиристому, — Впервые вижу столько сразу народу, тут часом не Тянучка?

Обернулся он к привставшему с места Третьяку, вытянувшему короткую шею, насколько она позволяла, и так же смотревшему впред, на дорогу. Я ожидал, что крестный проигнорирует вопрос недавнего врага, но тот ответил, с некой растерянностью в голосе:

— Нормальный это кластер, вроде бы. Всегда был. Удивляться было с чего, шестнадцать человек: девять мужчин и семь женщин, строго по Пушкину — «цыгане дружную толпой», одетый кто во что горазд, бросились наперерез колонне.

Хотя бросились это преувеличение. Слабо заковыляли. Выглядели они хуже, чем французы, покидавшие Россию в 1812 году. В грязи, еле переставляющие ноги, поддерживающие друг друга. Хотя пара из них держалась довольно бодро, не в пример остальным. Один высокий и худой парень, в очках с нарочито огромной оправой, он даже стоя на одном месте рядом с Гранитом, о чем-то его спрашивающим, умудрялся как-то пританцовывать, поворачиваться, размахивать руками.

Хорошо, что не последовала команда на выход. Сначала все вылезут, потом залезут. Достало уже, так как на все требовалось время. И, вообще, меня уже начинали порядком раздражать эти мертвые сожранные поселения, складывалось ощущение, что никогда мы не доберемся до Острога, который уже представлялся мне эдакой средневековой крепостью на утесе, со рвом, подвесным мостом и прочими готическими атрибутами.

Впрочем, видимо командир был со мной солидарен, поэтому никто особо задерживаться не стал. Нас дергать тоже. Напоили свежих обитателей Улья живцом, после чего прямо на глазах они стали приходить в чувства.

— Малинник, — осклабился Каспер, облизав губы, и хлопнул меня по плечу, когда в «Тайфун» тоже погрузили пятерых девушек, и одного парня. Я перебрался в салон, ближе к своему имуществу.

Две дамы, видимо предпочли добираться со своими спутниками в чреве БТРа. На нашу беду, к нам попал именно вертлявый живчик, — парень был или по жизни такой — с головой дружил мало, или это у него общий шок, но болтал без меры, в оценках придерживался категоричных принципов. Сразу, узнав прозвище, принялся поучать Третьяка, что мол, кто так кобуру на бедре носит? Неудобно же. Столкнулся взглядом со мной, но решил промолчать. Все же я выгляжу, как страшный сон из подворотни для такой публики.

— Ты хипстер? — спросил крестный, подозрительно посмотривая на довольно интересные штаны, не знаю модные или нет, я всегда предпочитал классику, но частенько видел такие. Нет, не в Африке, там народ все же проще, ближе к земле. Так вот, у человека, даже начала XXI века, могло сложиться неправильное впечатление и неприятное ощущение, что надевший такую конструкцию, не успел ее пару раз снять во время справления большой нужды.

— Да! Какие-то проблемы? — вполне бодро поинтересовался тот, похоже, опасение вызывал у него только я, так как в мою сторону этот интроверт даже не смотрел, взглядом старался не встречаться. Хотя на Каспера или Третьяка пялился с удовольствием, пытался и за оружие ухватиться, которое рейдеры отводили от шаловливых ручек. Ощущение, ребенок лет пяти, которого избаловали донельзя.

— Не любит он хипстеров, — ткнул в меня пальцем крестный, переведя стрелки, — Вон, — его палец вновь указал на плохо затертые Каспером пятна крови, — Тоже здесь хипстер был, болтал, болтал. Вот он молчал, молчал, а потом… Раз, — Третьяк резко навел фигуру из пальцев в форме пистолета на парня, надо сказать, что отпрянул не только он, но и часть прибывших девушек, — В общем, тут недалеко — вытащили и выбросили тело. А что делать-то? Две дыры. Одна вот здесь, — ткнул он пальцем в живот парня, — а одна вот тут, — указал на левую грудь.

— Вы ведь шутите? Да? — недоверчиво спросил парень и опасливо посмотрел на меня.

— Ты у нее спроси, — палец Третьяка остановился на девушке, — Но я бы на твоем месте сидел и молчал, или спрашивал только по делу.

— Так почему вы у него оружие не отберете? — недоуменно воззрился на крестного хипстер, но в глазах промелькнула эдакая хитрая искорка понимания, задоринка ли, мол, знаю, знаю я ваши шуточки!

— Потому что мы сами такие же! — осклабился наигранно зло Каспер и, задрав, голову к потолку заржал да весело так, задорно. Хорошо, когда хоть у кого-то все хорошо.

— Каспер, заканчивай, — вмешался Третьяк, прекрасное настроение рейдера, похоже, было ему, как серпом, затем посмотрел внимательно на парня, — А ты сядь на место! Заканчивай мельтешить! Взрослый уже вроде мужик, в общем, возьми себя в руки!

Эта реплика окончательно «успокоила» парня, обидев не на шутку. Дамы, прибывшие с ним, поспешили выступить в защиту: «да он нас спас!», «он Леночке помог», «так нельзя!» и прочее в том же духе. Прекратить галдеж удалось не сразу. Я же в дела рейдеров не вмешивался и не лез в разговор, сам человек тут новый. И не люблю заниматься просвещением. Девушка, до этого усевшаяся на сиденье рядом, и даже пытавшаяся завязать разговор, представившись — «Алиса», но услышав ответ: «Люгер», постаралась тогда отодвинуться, теперь, после всех реплик о моей кровожадности, пусть и оказавшихся шуткой, вовсе прижалась к подруге. С другой стороны, шутка то шутка, вот только плохо затертые потеки крови на полу, оружие в руках, моя хмурая морда, которая не могла принадлежать законопослушному гражданину, что даже Дохлер отметил, отпять же тактические очки, скрывающие глаза — все это говорило о доле истинности в словах рейдеров. И если пока еще никого не прибил, то в ближайшем будущем за этим дело не встанет.

Наша колонна медленно, с пешеходной скоростью, ползла по улицам. Чем обусловлен данный факт — я не знал. Но с вопросами не лез. Или догадаюсь сам, или же спрошу потом у Третьяка, когда один на один останемся. По моему скромному мнению, надо было резко подъезжать к необходимому зданию, оперативно грузиться и валить, валить к чертям отсюда в обжитые места.

Третьяк, с большим трудом добившись своей цели — всеобщей тишины, если данный термин применим к пятерым представительницам прекрасного пола, добавившимся к нашей Ирии, и одному не совсем адекватному, по местным реалиям, индивиду, начал вещать об общих чертах жизни в Улье. Говорил, любо-дорого послушать. Кратко, четко, сопровождал свои описания примерами. Отвечал частично на вопросы, которые сыпались, как из рога изобилия, и были самые разные начиная от вполне типичных: «как вернуться домой?» и «а если укусят, мы тоже зомби станем?», до категоричных заявлений: «Бл…ди, врете вы все! Верните нас домой быстро! У меня папа вас всех в асфальт закатает!». Горластой оказалась довольно милая, пусть и рослая, белокурая деваха, и была она не дочерью криминального авторитета, а вполне себе любимым чадом законопослушного депутата местной губернии, который сдавал декларации и жил по средствам.

Однако по мере рассказа Третьяка, с нее сползал один броневой лист за другим, маргарин плавился, пачка за пачкой, а у табуретов отваливались ножки, и, наконец, уже обычная девушка, напуганная и растерянная, горько заплакала, спрятав лицо в ладони. Парень тоже успокоился. Выяснилось, что фактически перед нами тот, кто всех собрал в кучу, обеспечивал едой и водой, какими-то медикаментами, а также лично убивший нескольких, пусть и низших зараженных. Для меня это говорило о многом, вспомнив свою первую славную битву, когда прыгун едва меня не сожрал, и это здорового, вооруженного мужчину. Вот так! А парень без всяких пистолетов, автоматов и клевцов, где палкой с гвоздем, где и вовсе строительным отвесом на цепочке, который продемонстрировал с гордостью, но забил шесть штук, и ведь по внешнему виду и поведению не скажешь. Штаны опять же…

— Я ведь «Ходячих» смотрел, а «Нация Z» — любимый сериал! В игры играл, тот же «DayZ»! Смотрю — мертвяк! За ним второй! Сразу все понял, как щелкнуло, больше всего боялся, что укусит и сам таким же стану… Аленка! — неожиданно, будто вспомнив, почти крикнул он, и тут же обратился к Третьяку, резко подавшись вперед, — Мужики, вы должны помочь! Вчера утром мы с Сергеем, Тамарой и Оксаной оставили здесь, совсем недалеко девушку. Ее покусал мертвец…

— Зараженный, — односложно ответил крестный.

— Да, какая разница! Мы, да и она, думали, что теперь Алена станет такой же. Убить ее рука ни у кого не поднималась, хоть и просила! За гранью зла и добра это! А так все признаки заражения налицо были! Как в кино — слабость, бледность… Это я сейчас понял, что ей необходим был как он, чем вы нас поили…. Живец! Да, точно, живец! А тогда подумали — все! И девушка хорошая. Ребят, я очень прошу, давайте сделаем доброе дело, она, наверняка, еще живая! Раз мы живы…

— Зачем нам она? — Третьяк безразлично посмотрел на хипстера. Тот зло воззрился в ответ, открыл беззвучно рот, закрыл. Замолчал, через секунд пять начал говорить, четко, с едва скрываемым гневом, и почти не размахивая руками:

— Во-первых, с женщинами у вас должно быть хуже, чем с мужчинами? Так? Выживать их должно меньше! А здесь имеется очень красивая девушка! Очень! Как бы ее описать-то лучше… Видели, наверно, Ким Кардашьян? Вот такая, почти один в один! — зашел с козырей парень, бесспорных для мужчин, по крайней мере, если та Ким и эта совпадала с моей реальностью, а вот для девушек такое «предательство» спутника стало вероломством еще тем. Пара из них, сейчас поморщилась брезгливо, уже почти с ненавистью взирая на того, кого несколько минут назад спасали от несправедливого гнева рейдеров, даже блондинка прекратила навзрыд рыдать по сломанной в одночасье судьбе. Подняла лицо, от слез ставшее довольно некрасивым, опухшим, открыла рот, ее опередил Каспер.

— Это с большой жопой которая? — у наших спутниц промелькнули на лицах победные улыбки, мол, я всегда знала, что…

— Да, она самая, брюнетка, глаза большие, губы пухлые, волосы шикарные, — продолжал рекламировать оставленную девушку хипстер.

— Ты лучше скажи, какие у нее буфера?! Что мне ее глаза и волосы! Пусть хоть лысая будет! Рот есть, жопа есть, а с сиськами как? — рейдер мечтательно прикрыл глаза.

— Нормальные у нее буфера, вот такие, — резко ответил парень, изобразив уж совсем непомерные размеры, насколько рук хватало, и насколько позволяло пространство между, — Дело не в этом, она человек отличный…

— Ну, да-да, и как в живого человека этим самым тыкают? — развеселился уж совсем Каспер.

— Закройся, — Третьяк хмуро посмотрел на спутника, затем перевел взгляд на парня, — Ты тоже по делу говори. А то сиськи-пиписьки, человек… Зачем нам суетиться? Что в ней эдакового?

— Она очень умная, формацевт, может помочь с лекарствами, медицинское образование, несколько статей в научных журналах. А еще она очень смелая! Для вас тоже может быть материальная польза, там, рядом ювелирный — наберете золото! И, охотничий… точнее рыболовный магазин, но там арбалеты есть, ножи, пневматика всякая, даже ППШ кто закос под раритеты любит, одежда по обстоятельствам, прицелы и многое другое. Я там бывал месяца два назад! Поэтому видел своими глазами все. И я бы его сам вскрыл, но там какой-то мутант крутился. Здоровенный, не меньше двух метров высотой, рогатый, мощный… Для вас с оружием он не опасен! Вам разве не нужно оружие и золото? Понимаю, что пневматика это баловство, но стрелять учиться подойдет. Плюс, арбалеты, они должны быть востребованы! Пока вы грузитесь, я тем временем за ней сбегаю…

— Далеко?

— Совсем нет! Тут чуть дальше метров через пятьсот, если также прямо ехать будем, перекресток будет, направо еще метров сто-двести. Можете, просто остановиться, подождать, а я сам за ней сбегаю! Ну и какое-нибудь оружие мне дайте, хоть пистолет!

— Адрес? — Третьяк находился явно в раздумьях.

— Улица Пятьдесят лет СССР, дом тридцать два, там такая свечка девятиэтажка рядом. Вот в ней, снизу «Пятерочка», оставили в подсобке. Еды, воды, лекарств ей всяких я принес…

Третьяк потянулся к тангете рации. Односложно в трех фразах пересказал командиру суть разговора. Поморщился, видимо прилетело совсем что-то нелицеприятное. На общем канале же тишина.

— Гранит, да мне дела нет! Поступили данные, я доложил! Командир — ты! Вот и решай, — и через минуту, — Хорошо, хорошо. Ясно…

— Люгер, Каспер, и ты, — ткнул он пальцем в парня, — Готовьтесь, минут через десять-пятнадцать до нужного перекрестка доберемся. Сворачивать никто не будет, но двадцать минут у нас есть. Пойдем, спасем рядовую Ким, если она еще жива, конечно.

— Может и жива, сам видишь — считай всех тварей, кого в орду завербовали, а кто и в соседний кластер за новой хавкой подался, — выдал Каспер.

— Кстати, я — Алесей, можно Леха, — протянул руку хипстер.

— Пока ты никто, — смерил хмурым взглядом Третьяк раскрытую ладонь, отчего парень так и замер, на миг на лице промелькнула гримаса обиды, но он справился с собой. Крестный же продолжил, — Ты не куксись, спасем девчонку, может кто-нибудь и станет твоим крестным. Процедуру объясню. И да, это важно. А ты, Каспер, — ткнул он пальцем в порывавшегося что-то сказать рейдера, — Сиди тихо. Не порти свежаку реноме, да и примета плохая, если давший имя сдохнет в тот же день.

— Опять ты со своим…

— Снова, — резко ответил Третьяк, — Готовимся.

Парень неожиданно для меня достал смартфон, довольно дорогую модель с большим экраном.

— Девочки! Говорим свои размеры! И не галдим! Лена — ты первая! Ничего не обещаю, но если попутно получится, то захвачу что-нибудь теплое, — скомандовал хипстер, быстро-быстро набирая на своем смартфоне, так — пальцы летали. Самое удивительное заключалось в другом, парню удавалось вычленять среди разноголосого гвалта необходимую информацию. Управился за несколько минут, потом обернулся к крестному — Мужики, мне бы тоже какое-нибудь оружие выдали, а?

— Умеешь? — спросил тот.

— А то! Я в тир ходил, почти каждые выходные.

Тот, покопавшись в сумке под ногами, протянул ему ПММ в кобуре, расщедрился и на пару магазинов. Все!

— Из автомата я тоже могу, — не стал стесняться парень, осматривая пистолет. Выщелкнул магазин, вернул его на место, передернул затвор, поставил на предохранитель, убрал в кобуру, которую прицепил на ремень. Проделал он все сноровисто, быстро, видно, что действительно доводилось оружие не только на картинках видеть.

— А говномета тебе не надо?! — хохотнул неугомонный Каспер.

— У меня уже есть! Метнуть какаху?! — с вызовом посмотрел пацан. Надо же, а дух у него имелся. Нечасто так получается и строго по поговорке — первое впечатление обманчиво.

— Нет, автомат я тебе не дам! — вполне серьезно ответил крестный, ставя точку в разгорающемся конфликте, — Пойдешь, во-первых, под прикрытием, во-вторых, я не знаю, умеешь ли ты с ним обращаться. Сказать можно все, что угодно, и даже уметь разбирать-собирать. А любому из нас не очень хочется, чтобы с дружественной стороны прилетело. Еще раз повторяю, покажешь себя, разговор другой будет. Поэтому, собрался, подобрался, без лишней суеты, соплей, выполняешь приказы на раз. Понял?

— Понял, — ответил тот.

Нищему собраться — только подпоясаться. Тубус РПГ-26 за плечи, автомат итак на боевом взводе, магазины к нему все полные. Я их набил сразу же после стычки с бандитами, пистолет на месте, как и гранаты в подсумках, нож, клевец, к которому уже начал привыкать и который уже почти не мешался и не путался в ногах. Интересное штука время, так подумаешь, прошло после боя с мурами всего ничего, какие-то несколько часов, а сейчас казалось, что уже сутки, а то и двое миновали. Вот она насыщенная жизнь. За это время уже успели меня окрестить, едва не прибив при этом, бандита казнить, новичка потерять, и двух суперэлитников уничтожить, понаблюдать за ордой, встретить выживших, мне увидеть непонятно кем и непонятно для чего намалеванную дрянь на знаке.

Едва только колонна остановилась, как Третьяк приказал — «на выход». Пятьдесят лет СССР — типичная примыкающая к проспекту улица для российского города-миллионника. Зеленые насаждения, стеклянные витрины магазинов, редкие вдоль тротуара скамьи, ограждения проезжей части из железных труб. На дороге брошенные автомобили, троллейбус возле остановки, один рог отчего-то у него отсоединился от проводов.

И тишина. Давящая, на уши, разъедающая спокойствие, когда нет ни единого звука. Подспудно ждешь чего-то плохого.

Тут и там выбитые стекла, иногда валялись какие-то брошенные сумки и пакеты, обрывки окровавленной одежды, хорошо так объеденные человеческие костяки. Не знаю, может, у зараженных есть какое-то свое чувство прекрасного, но поразил обглоданный человеческий череп, в широкополой шляпе лихо заломленной набекрень, скалящий зубы, и взирающий на нас с витрины дорогого бутика женской одежды, рядом с головами манекенов.

Передвигались мы от укрытия к укрытию. Прятались за машинами, киосками. Все сводилось к простому, добежать до нужного места, осмотреться, наметить маршрут. И вновь перебежка. Очередная остановка получилась за перевернутым автобусом, который протаранил ограждение, выскочив на тротуар, а здесь завалился на бок, врезавшись в пятиэтажное здание, первые этажи которого к удивлению не были отданы на откуп под торговые точки. Кругом все было засыпано битым стеклом, тут и там пятна от крови, кое-где человеческие останки. Вообще, этот запах разлагающейся плоти, казалось, пропитал собой даже волосы, нет-нет и вроде как откуда-то доносился, когда рядом и намека на остаки пиршеств зараженных не было.

Третьяк, выглядывая из-за жестяного угла кузова, внимательно рассматривал улицу — до нужного нам дома оставалась пара бросков. Уже была видна и сама «Пятерочка». Вокруг никого. Тут я услышал какое-то скуление из разбитого зарешеченного окна первого этажа. Похлопал по плечу крестного, тот обернулся, я кивком указал, куда надо было смотреть, потом руку приложил ладонью к уху. Вроде бы понял меня правильно, тоже замер.

— Проверим! — вынес он свой вердикт, — Странно это… Странно… Людей живых я могу почувствовать, на зараженного тоже не похоже. Да и не умеют они издавать такие звуки. Что за ерунда? Впрочем, дар у меня слабенький, еще и в этих городах сам черт ногу сломит, — прокомментировал, явно озадачившись, крестный, — Каспер, прикрывай, мы с Люгером проверим, ты свежак сиди тихо и не дергайся.

Парень кивнул, лицо сосредоточенное, пистолет в руках. Хипстер вот никак не походил на представителей из массы этих расхлябанных товарищей, зачастую лишенных элементарного инстинкта самосохранения.

— Но она там! Девушка! Вдруг опоздаем? — произнес он обеспокоенно, и мотнул в нужном направлении головой.

— Успокойся. Если до сих пор не умерла, и не сожрали, за пять-десять минут с ней точно ничего не произойдет. А здесь проверить надо, аномалия, мать ее размать, — похоже, Третьяк сам заинтересовался, почему его дар дает сбой. Уверен, где-то процентов на семьдесят, если бы знал точно, кто там, даже бы не почесался лишний раз.

— Люгер, на минуту дай ресовский нож, — протянул он руку, ни на секунду не сомневаясь, что я выполню просьбу. Аккуратно, чтобы ненароком не задеть себя, в памяти еще отчетливо был образ бетонного постамента, от которого пусть и когти, но такие же как этот девайс, отделили изрядный кусок вместе с арматурой, при этом без всяких усилий со стороны Третьяка.

Четыре ловких взмаха, решетку придержал я, затем еще пара движений и остатки стекла, вместе с частями алюминиевой рамы, пластиком, куском подоконника выпали наружу. Звякнули о бетонную отмостку. Третьяк, внимательно посмотрев на нож, сказал

— Шесть зарядов всего осталось. Так, что напрасно не используй. Давай, за мной!

Попали мы в самую обычную комнату полуторки. Небольшой беспорядок, но скорее оставленный хозяевами, когда они покидали по своим делам дом. Следов борьбы не видно, крови тоже. Уже радовало. Скуление усилилось, оно явно шло с кухни. С оружием наизготовку, я первым заглянул туда.

На полу возле огромной красной и пустой миски лежала большая собака. Она чуть приподняла голову, вновь раздалось скуление. Довольно взрослый, но судя по морде, все же еще щенок среднеазиатской овчарки. Алабай, как мы их называли, хотя некоторые матерые собачники с пеной у рта доказывали, что это слово означает лишь определенную окраску у данной породы, а не ее саму. Вполне может быть и так, но с привычками спорить сложно.

Пес, отчего-то я сразу определил гендерную принадлежность, несмотря на худобу, смотрелся серьезно — здоровый, мощный и широкий в кости, с огромной пастью, откуда сейчас вывалился длинный язык. Эдакий маленький медведь, и не плюшевый. Шерсть короткая и густая со светло рыжими подпалинами на боках и спине, купированные уши и хвост. Широкая белая лобастая морда, глаза умные. Алабай вновь заскулил, и как-то обреченно вздохнул.

— Тьфу ты, псина! — выругался, выглянувший из-за моей спины, Третьяк — А я думаю, что такое?… Неужели дар отключился полностью? Вас вижу, здесь пустота. Короче, уходим, Люгер.

— А его так бросим? — ткнул пальцем в собаку.

— Ну, пристрели, коль жалко, а патроны у тебя бесконечные, или вон ножом по шее. Все лучше, чем живец переводить, — односложно ответил тот, осматривая внимательно кухню.

— Ему тоже живец нужен?

— А ты думал! Всем он нужен, по крайней мере, иммунным. Тьфу ты, — Третьяк посмотрел на меня, как на дурака, когда я снял с пояса флягу, — Неужели ты хочешь…

Как-то было плевать, что он думал. А, крестный, видимо почувствовав при помощи своего умения, что воздействовать на меня бесполезно, только скривился, будто проглотил минимум лимон. Морда вновь покраснела, как всегда, когда ему что-то не нравилось. Индеец херов!

Я же, присев на корточки рядом с собакой, приподнял ее голову и влил в полуоткрытую пасть грамм под сто живца.

— Осмотрю тут все, а ты скорее, времени мало, а нам еще девчонку надо проверить, — вышел в комнату он, откуда сразу же послышались звуки открываемого шкафа. Что хотел найти, непонятно. Я же за три захода споил псу почти полфляги.

— Хороший, мальчик, хороший, — тихо говорил, почесывая алабая между ушей. Тот продолжал скулить, но менее обреченно, что ли. Да и, вообще, судя по всем признакам, приходил в себя. Нос, бывший сухим, теперь увлажнился, несколько раз, пока безуспешных, попытался встать на ноги, но получалось лучше и лучше.

— Как бы пристрелить псину не пришлось, сейчас оклемается окончательно, на нас кинется, так что давай скорее, Люгер! Сделал доброе дело, и пошли.

— Я его себе заберу.

— Это он тебя сожрет, а не ты его заберешь! Один — собачку, второй — девочку, третьему — куклу… Не рейд, а новогодний утренник какой-то в школе для дебилов! — проворчал тот, но видя, что мне безразлично, и я твердо намерен сделать озвученное, притащил откуда-то из прихожей здоровенный мешок собачьего корма, — На покорми его, и напои потом, а то еще тащить придется… Надо было тебя Гринписом крестить…

Пес уже неуверенно поднялся на лапы и теперь принюхивался ко мне. Затем лизнул протянутую руку, уткнулся головой в ладонь. Надо же, какой умный, сразу понял, кто его спасает тут. Я почесал алабая за ухом, тот же неодобрительно посмотрел на крестного, зло так, клыки оскалил, шерсть на загривке чуть вздыбил.

— Свои, свои, мальчик, — потрепал за холку я, ожидая, что сейчас еще и на меня зарычит, тогда придется оставлять, это все-таки не болонка или такса, а почти семьдесят кэгэ мышц, нацеленных на убийство, точнее на охрану и защиту, вот только для другой стороны при такой пасти она вряд ли бы закончилась чем-то иным. Собака послушала меня, махнула огрызком хвоста виновато так.

— Ты, смотри, еще и скалится, — неодобрительно покачал головой Третьяк, и пригрозил псу пальцем, — Будешь на меня так смотреть — пристрелю. Хорошо запомни!

Алабай только зубы оскалил, но голос не подал, чем меня обрадовал до глубины души. Не нравился мне беспричинный лай.

Аппетиту собаки можно было только позавидовать — ел, а точнее, жрал он мощно, заглатывал, не жуя, словно понимая, не время для вдумчивого обеда. Затем жадно вылакал всю воду из моей фляги. Остатки корма, чуть рассыпав из целлофанового пакета, килограмма под три-четыре, я засунул в трофейную мародерку, которую захватил с собой. И нацепил ее с помощью Третьяка за плечи, в районе пояса находилась сейчас еще цементовская, которую я не отцеплял.

— Будешь Хеклером! — прежде чем уходить, потрепал по холке животное, которое опять выказала радость. Имя само пришло на ум, только глянул на собаку — точно Хеклер, — Давай, двигай за нами и тихо.

Скомандовал я, тот только посмотрел умными глазами, на секунду даже показалось, что все он понял. Вот так. Имея свой дом и мечтая всю жизнь о собаке, с моей работой возиться с ней времени бы не оставалось, завел получается тогда, когда нет ни дома, ничего. Причудливы жизненные изгибы.

Парень недовольно посмотрел на собаку, затем многозначительно и красноречиво взглянул на крестного, тот только пожал широкими плечами и ткнул пальцем в меня. В чем проблема-то? Не устраивает, что прихватил пса, вроде как зря время теряем? А меня кто-нибудь спрашивал, нравится или нет, мне спасать незнакомую девку, прикрывая ублюдка в штанах-обосранцах, которую он же, от великого ума, бросил умирать? Никто. Однако я здесь, рискую своей башкой, поэтому хоть слово против услышу — выбитые зубы хипстер будет собирать сломанными руками.

С огромным трудом справился с желанием пробить мощное пенальти свежаку в голову. Два широких шага, и тот же лоу-кик с правой. Тот как сидел на корточках, так и ляжет здесь же, а я добавлю по почкам и печени. Ощерился еще недовольно, собака его, видишь ли, не устраивает. На секунду даже представилась картинка, как парень от удара кубарем летит на асфальт, туда же пистолет, который он держал двумя руками, ствол был направлен вверх, ни дать ни взять спецназовец на задании. И хват рукояти вроде бы грамотный, будто на соревнованиях IPSC. Стоп, а ведь это очень характерная у него царапина-мозоль на большом пальце от предохранителя. И величина рук, как раз под Макаров. Надо же, и куда я все время смотрел, внимания на этот фактик не обратил.

С проснувшейся наблюдательностью стала уходить и злоба. Вообще, частью разума понимал, что со мной далеко не все в порядке, никогда эмоции у меня не выходили из-под контроля, как и так остро не ощущались. Вывести из равновесия Валь… тьфу, ты, Люгера, — задача сложная. Да, вроде бы заводился на раз, так это выглядело и должно было выглядеть в глазах сторонних наблюдателей, действовал же, чаще по расчету, то есть когда того требовали обстоятельства, тогда и давал волю ярости. Не раз и не два, изображая вспышку немотивированной агрессии, на самом деле на пальцах мог пересчитать те случаи, когда именно злость затеняла все остальное и заставляла действовать. Здесь же… Какой я кстати здесь день? Если осознанный, то третий, а необдуманных и непросчитанных действий вагон и маленькая тележка.

И эти странные качели, когда чувства идут вразнос: от вселенской любви к ближним и безмерной тоски не пойми с чего, до с трудом сдерживаемых приступов безумия. То готов от умиления, чуть ли не рыдать, то хочется убивать всех, все и вся! И желательно кровушки, чтобы побольше, кровушки, да в разные стороны, с брызгами и криками боли!

Сплюнул в сторону, захотелось закурить.

Прошло не больше пяти секунд, а целый ворох и пласт мыслей пролетел. Надо будет очень осторожно и аккуратно поинтересоваться у Третьяка, нормальны ли такие перепады настроения у свежих обитателей Улья. Почему не спросить прямо? Не хотелось, чтобы меня сочли пусть и дружественно настроенным, но психом. Дебила даже хорошего, я бы сам попытался оставить максимум вооруженного ложкой, а давать ему в руки автомат, пистолет, гранаты и уберплюху, способную танки останавливать, от лукавого то. Смирительная рубашка, или вон пластиковые хомуты, которые выполняли здесь роль наручников, с последующей погрузкой в «Тайфун» и до местной богадельни, если таковая имелась. В противном случае, раз пуля в башку новичку — «примета плохая», высадить где-нибудь подальше, опять же оставить только клевец, и пожелать попутного ветра, а также удачи на ниве выживания.

Тем временем, чуть прищурившись Третьяк оценивал в один или в два рывка добираться до открытых сейчас стеклянных дверей магазина. Может я и ошибался относительно причин заминки. Крестный же бросил несколько обеспокоенных взглядов в сторону строящегося здания, метрах в ста впереди. Я тоже присмотрелся в том направлении. Вроде бы ничего… Стоп, а это что? Снайпер на седьмом этаже?! Потянулся за биноклем, картинка резко приблизилась. Нет, показалось, и не винтовка то, а труба обыкновенная, за каким-то чертом брошенная здесь, вместе с кучей непонятного строительного хлама, где местами поблескивали разбитые стекла. А невооруженным взглядом казалось, что кто-то залег с винтовкой.

Каспер же попробовал сунуться погладить пса, но тот отнесся крайне неодобрительно к проявлению нежных чувств от незнакомых граждан Улья, приподняв черные губы, показал острые зубы. А для предельной ясности добавил по-собачьи, глухо и угрожающе так: «ррргррр».

— Дерзкий, — прокомментировал весело рейдер, отдергивая руку, ничуть не печалясь такой показной нелюбовью.

— Не морозимся, вперед! — прозвучала команда.

До раскрытых дверей магазина добрались без всяких приключений. Третьяк даже успел доложиться Граниту о наших действиях. Торговые залы были пусты, кругом творческий беспорядок, в том смысле, что складывалось ощущение неспланированного грабежа, хотя… тут речь скорее могла идти о краже. Например, вот здесь кто-то нагреб кучу сыров, творог, йогуртов, затем ему больше понравился шоколад, поэтому молочная продукция всей кучей отправилась на пол, и от нее теперь несло кислятиной. Но консервы оказались привлекательнее, вот и шоколад оказался выброшен.

Чтобы попасть в подсобное помещение с российской Ким Кардашьян, необходимо было миновать винный и колбасный отдел. Последний сейчас создавал ощутимое амбре, к которому примешивалась вонь, гниющих фруктов. Запашок еще тот, как от мусоропровода. Когда до угла высокого стеллажа оставалось метра два, Хеклер, до этого послушно находившийся позади нашей компании, забежал вперед, замер, оскалив клыки и чуть вздыбив шерсть на загривке, словно указывая носом направление опасности.

Причина такого поведения стала понятна почти сразу. Возле запертых дверей в подсобное помещение, рядом с перевернутой покупательской тележкой на колесах, перетаптывалась троица зараженных — два мужчины и очень толстая дама в длинной цветастой юбке, перемазанных в засохшей крови. Одному из мертвецов — длинному и тощему мужику в джинсовом костюме, видимо, повезло с пищей больше, он уже заметно стал меняться. Черты лица и без того резкие из-за худобы, теперь и вовсе стали острыми, хищными. Все лицо, по крайней мере, видимая мне с такого ракурса его часть, была покрыта засохшей красно-коричневой коркой, которая даже сейчас при резких движениях, осыпалась ржавой трухой.

Твари нас пока не услышали, передвигались мы тихо, а команды Третьяк отдавал в основном жестами. Сами же они шумно перетаптывались, деловито урчали, топали, давили, на запертую изнутри дверь, иногда, видимо поймав вспышку проблесков сознания, долбили руками. С запахом тоже было все просто. Уже за два — три метра от зараженных несло экскрементами, застарелым потом, мочой и чем-то тухлым. Амбре стояло такое — удивительно, что глаза слезиться не начали. Физиология, мать ее так, и полные штаны, не в плане поговорки и не у меня, а в реальности у двух мертвяков джинсы были полнее некуда, и сейчас характерно обвисли в районе задницы, совсем, как у хипстера, который нервно вертел головой. Женщина, как обычно, находилась в более выигрышном положении.

Крестный на секунду замер рядом со мной, даже не поморщившись, когда вдохнул ядреную вонь, и улыбнулся довольно. И чего спрашивается, у него настроение вверх скакнуло? Девчонку даром нащупал? Живая?

Хрен с ними, есть задачи и более актуальные. Я без команды, опустив автомат, который повис на ремне металлическим прикладом вверх, потянулся за Ярыгиным. Но Третьяк неожиданно положил широкую ладонь на мою руку и, отрицательно мотнув головой, пальцем указал на клевец. Затем ткнул в сторону зараженных, перевел взгляд на меня, кровожадно резанув ладонью по горлу, довольно оскалился. Надо же, весельчак.

Каспер, наблюдая за этими пантомимами, привычно потянулся к средневековому инструменту, но крестный несколькими резкими жестами приказал ему прикрывать тылы. Затем многозначительно посмотрев на парня, ободряюще кивнул ему, погрозил кулаком псу. Тот, спрятавшись за мной, показал в ответ белые острые зубы. И тоже молча. Рейдер же ободрительно ткнул меня в бок, мол, давай не тормози.

Послать на три буквы? Так ведь сам подписался приказы выполнять. Ладно, хрен бы с вами, если что отобьют. До сих пор присутствовала у меня некая опаска рукопашной схватки. Памятна первая встреча с мертвецами, а еще я запомнил ту, нечеловеческую силу, когда с трудом мне удалось сдерживать мужика, которого пусть и не одной левой, но без особых усилий, будь он обычным, в бараний рог бы скрутил.

Вдохнул-выдохнул. Вот зачем этот геморрой? Есть же огнестрельное оружие, нет надо херню какую-то придумать. Взвесил на руке клевец, примериваясь и оценивая с кого начинать. Выбор пал на подъевшего мужика, как самого матерого и опасного. И чего тянуть-то? Как там в классике? Раззудись рука? Замахнулся с одновременным шагом вперед и с силой опустил острый трехгранный клюв на затылок твари. Глухое «чвуак», рывок рукояти. А так нехило я засадил! Не только черепушку продырявил, но и проломил ее ограничителями в виде затейливо извивающихся змей или драконов, не разглядывал особо, не испытываю пиетета к подобным девайсам. Тут же рванул пробойник рыцарской брони обратно, но легко с таким же мерзким чавканьем вышел из головы твари, попутно разбрызгивая в стороны смесь мозгов, крови и еще чего-то противного, прозрачно-склизкого. Тело мертвеца, как мешок с картошкой, еще только складывалось, а я, чуть повернувшись и замахнувшись, как лесоруб, вонзил смертоносную железяку в висок тетке.

Хруст. Чавк. Зараженная сама соскользнула с острого шипа, повинуясь инерции, которую придал импульс молодецкого удара, заваливаясь в сторону последнего живчика. Не знаю верно ли я оценил степень угрозы, но последний мертвяк довольно ловко отскочил от туши, умудрившись в прыжке в сторону развернуться в мою сторону. Выражение у него было эдакое изумленно-восхищенное — «мы тут понимаешь, долбимся, долбимся, а еда вот она — руку только протяни». Затем он перевел взгляд на пол, одобрительно заурчал, заметив еще два тела. Радость в этом звуке была неподдельной. Затем поднял голову, встретился со мной взглядом. Опять что-то могильное, нечто злое и враждебное всему человеческому глянуло на меня оттуда, из глубины глазниц. Абсолютное зло? Нет, я бы так не сказал, скорее нечто настолько чуждое нам по своей природе, что поневоле вызывает подспудный страх. Этот взгляд гипнотизировал, завораживал. И мороз по позвоночнику сразу пронесся, волосы на загривке дыбом вставать начали, а ледяные мурашки не только по спине забегали, но и рукам, ногам…

— Уррррк, урррк! — оставшись довольным обстановкой констатировал мертвяк, и вытягивая руки, совсем по-зомбинному сделал шаг в мою сторону. Я, сжав крепче клевец, ждал зараженного, когда он сделает несколько шагов, чтобы встретить его как полагалось, с хлебом, солью и клевцом. Но не успел…

Стремительная тень, совсем как в классике, беззвучно выскочив откуда-то из-за меня, пронеслась в направлении мертвеца. Примерно семьдесят килограмм Хека, а это был именно он, будто кеглю сбили с ног живую падаль. А пес, в какие доли секунды, еще находясь в полете-прыжке, вонзил белые клыки в незащищенную шею зараженного, и приземляясь сверху, мотнул здоровенной башкой, отчего брызнувшая в разные стороны кровь, попала на меня, Третьяка, забрызгала и Каспера, который выругался, посчитав, что можно больше не соблюдать режим шумомаскировки. Пацан же, державшийся до этого молодцом, сделал три быстрых шага, а потом оперившись рукой о стеллаж с пивом принялся шумно блевать.

Собака же зарылась с утробным рычанием в разорванную шею, послышался отчетливый хруст, перемалываемых позвонков мощными челюстями. Затем Хеклер сам, без моего приказа, отошел от тела.

Я стоял без движения, пребывая в полном изумлении, в шоке ли, от того, какую машину смерти сам своими руками отпоил живцом. Пес же невозмутимо отряхнулся, а, затем, подойдя ко мне, уткнулся головой в наколенник, измазав его свежей кровью. Вильнул хвостом-обрубком, горделиво глянул — «видишь какой я молодец, хозяин».

— Молодец, молодец, хороший, — согласился с ним я, трепля за холку и шею, напоследок почесав между ушами.

— Не ожидал! Реально зверюга! — изумился крестный, добавив несколько непечатных выражений в конце фразы.

«Зверюга», обернувшись в его сторону многозначительно показала зубы, Третьяк же продемонстрировал увесистый кулак, покачал им.

— Ты мне еще поскалься, поскалься! Запомни, шавка, я тебе не пустыш, сам загрызу! — и не отводя взгляда, тоже показал десна.

Хеклер глухо зарычал, но смотрел в первую очередь на мою реакцию, мол, хозяин, только скажи, я его вмиг порву. Достал!

— Вы еще полайте друг на друга! Во будет весело! Чисто цирк! Только пока не начинайте, сча я поп-корн притащу, — вовремя влез Каспер, и заржал, да заразительно так, сука.

Парнишка, уже справившись с позывами своего желудка, деловито схватил за ноги толстую тетку, которая мешала проходу к двери, принялся оттаскивать в сторону. Та, оставляя за собой размазанное кровавое пятно, довольно легко проехала по гладкому полу метра два, где и была брошена. Странно, такое ощущение, что хипстер трупы сотнями с места на место перетаскивает, чего тогда блевал? Тот, как ни в чем не бывало, уже тащил убитого мной первого живчика, матерясь сквозь зубы на вонь. Загрызенный собакой проникновению в подсобку не мешал, поэтому удостоился только легкого пинка в бок, с пояснением:

— В рот кровь этой твари прилетела, когда собака ей горло рванула, вот и не выдержал.

Не дожидаясь нашей реакции, принялся стучать в дверь.

— Алена, это я! Алексей! Леша! Открывай! Алена! Ты жива?

— «Открывай», — передразнил его крестный, отодвигая в сторону, а затем с резким выдохом ударил ногой на уровне замка. Та распахнулась, хлопнув по стене или чему-то там за нею, парень вновь залез вперед, ловко проскользнув между косяком и Третьяком, не успевшим поймать его за плечо.

— Дебил, мля! Давай, парни, резко! — махнул он рукой, заскакивая вслед с ВАЛом наизготовку.

Небольшой склад, ворота которого, внутрь двора жилого дома. Холодильник, стеллажи, полеты, коробки. Везде пусто — ни живой души, ни мертвой. Парнишка же, наученный крестным, тоже с нескольких ударов выбил еще одну дверь, которая привела нас в еще одну подсобку, которая для персонала магазина служила и гардеробной, и комнатой отдыха, и столовой. По крайней мере, здесь был длинный стол, диван, несколько стульев, шкафы и вешалки, старенькая микроволновка и электрический чайник, в углу стоял кулер.

Пока я просто осматривался, так как опасности не наблюдалось, Третьяк, отстегнул от пояса флягу, за шкирку, будто нашкодившего котенка, оттащил парня в сторону от дивана, где, тихо постанывая, лежала без движения девушка. Она действительно немного походила на упомянутую Ким. Такой же нос, большие темные глаза, которые скрывали простые очки с линзами в полсантиметра толщиной, пухлые губы сейчас сухие и растрескавшиеся, шикарные черные волосы, которые даже сейчас отливали на солнце, проникающим в зарешеченное окно, будто воронье крыло. Бюст тоже подходил под описание — уже точно не меньше четвертого размера. Даже лежа на спине, выделялись не какие-то холмики — горы! Да и задница, туго обтянутая джинсами, соответствовала кимовская, большая и видимо очень плотная. Вот только рост девушки был примерно метр пятьдесят — шестьдесят. Именно из-за него все достоинства нивелировались, превращаясь чуть ли не в недостатки, хотя уверен, ценителей такой красоты было много.

— И это Крдашьян?! — чуть не завопил Каспер, высунувшись из-за моей спины.

— Это человек! — спокойно и даже с неким вызовом ответил парень, — Фармацевт, научный работник. Вон там ювелирный, чуть дальше «рыболов», — ткнул рукой в нужном направлении.

— Да кому они нужны! — досадливо отмахнулся рейдер.

— Буду в зале, — уведомил я крестного и одновременно командира. Один черт моей помощи здесь не требовалось, а надо было много еще чего взять. Например?

Водки пару бутылок, а лучше коньяка, живец развести, мои припасы сожрали и вылакали, а что не съели, я по старой русской таежной традиции оставил в бункере. Мало ли, вдруг и мне доведется воспользоваться чьим-то гостеприимством. Еще здоровенный пес просто нуждался в корме, даром, что сам с теленка, так еще и щенок. А те должны есть гораздо больше взрослой особи, как-никак растущий организм. Может, и зря меня обрадовали гастрономические предпочтения подопечного, когда он не стал лакомиться, пусть и измененной, но человечиной. С другой стороны, приучить недолго. Дурное дело, как говорится, нехитрое.

Пес крутился возле меня, заглядывал в глаза, вилял хвостом, желая ласки. Мне не жалко, потрепал его по загривку, и мы направились в торговый зал. В хозяйственном отделе взял пару пластиковых собачьих мисок, тут же рядом захватил собачий корм. Принес пятилитровую бутылку с питьевой водой, налил Хеку, заполнив попутно свою пустую флягу. Полминуты ушло на то, чтобы захватить литр спиртного. Хватит? Вполне. Пару пачек сигарет, на всякий случай, консервы, несколько шоколадных батончиков, ну и тушенки пару банок, галеты. Все.

Показался парень с клетчатым баулом, так любимый челноками за прочность и вместительность, он практически не разбирая принялся кидать в него шоколад, печенье, кока-колу, чипсы, а увидев мой взгляд, пояснил, не прерывая своего занятия:

— Девочкам. Со вчерашнего дня никто нормально не ел, а некоторые и дольше. Вроде бы кругом магазинов полно, заходи в любой, бери, что хочешь. Рай… Но мертвецов всяких полно, а в квартире, где ночь провели, из съестного почти ничего не было.

Надо же, заботливый какой, чисто папаша большого семейства. Интересно оценят дамы или посчитают, что так и должно все быть?

Затем показались Малышка Ким, так отчего-то сразу я окрестил мысленно спасенную, передвигалась она вполне бодро, вид имела решительный, а когда появившийся вслед Каспер, сказал ей что-то, ответила так, тот даже на месте замер, а потом заржал громко, в голос, закинув голову к потолку. Разговаривали они тихо, поэтому я содержание беседы не услышал. Веселье прервал, показавшийся Третьяк, на красной морде была написана озабоченная настороженность.

— Давайте, все на выход! Уже давно из графика выбились, — хмуро пробасил он.

Проходя мимо касс он не смог удержаться, замер на минуту не меньше, а потом сгреб широкой лапой штук десять упаковок мятной жвачки, одну из которых тут же распечатал, и с мордой, предвкушающей райское наслаждение, куда там рекламе, закинул в пасть сразу штук пять подушечек.

Выглянули, осмотрелись.

Все по-прежнему, никаких изменений. Пустая улица, те же брошенные машины, оглушающая тишина, заставляющая напрягаться от любых инородных звуков. Отчетливо слышен был даже звук шагов, а уж как цокали каблуки, пусть и небольшие девушки. На другой стороне дороги бросилась в глаза вывеска «Удачная рыбалка», чуть дальше «Золотой телец» — хорошее название для магазина, торгующего украшениями из презренного металла, где большая часть жителей, по утверждению разных социологов, соотносит себя с христианской верой.

Обратно к колонне шли быстро, не пмрячась, как на прогулке, никаких тпебе перебежек, поиска укрытий. Хеклер, вёот точно, такие умные собаки пэопадаются одна на миллион, и мне с ним удивительно повезло, не бегал по-идиотски вокруг с лаем, шумом и сопением, а держался чуть впереди, принюхивался, прислушивался и лишь один раз чуть отстал по уважительной причине — задрал массивную лапу возле бетонного столба, но не метя территорию, похоже, припекло бедолагу.

Когда я обернулся, и зачем-то посмотрел на недостроенное здание, где до этого нам показалось, что обосновался снайпер, по спине в который раз за сегодня забегали мурашки, каждая величиной с приличного таракана. Привыкнуть ко всему необычному вроде бы уже должен, но нет. До печенок пробрало, и было с чего. На уровне седьмого этажа, на стене был намалеван черный квадрат, которого раньше не было и который в том месте без специального альпинистского снаряжения не получилось бы нарисовать.

— Ты чего обмер? — спросил Третьяк, видимо я не справился со своими эмоциями, и на лице что-то отразилось.

— Да опять показалось.

— Креститься надо! — вылез Каспер, но я его проигнорировал. Конечно, в других условиях, на дантиста он уже пару раз себе заработал, а так — не до него.

— Я тоже сначала за снайпера принял этот хлам, — поделился крестный, сосредоточенно двигая челюстями, — Издалека не отличишь от лежащего с винтовкой человека. Еще это затемнение.

— Ага, так и есть, — согласился с ним я, и скомандовал, вновь отставшей собаке, подозрительно смотрящей куда-то назад, что он там увидел, неизвестно, — Хек, давай ко мне.

Пес довольный, с вываленным языком подбежал. Я его погладил, потрепал за короткую шею, и даже весело щелкнул по носу, а на душе опять скребли кошки, затылок холодил страх. И все внутри кричало — быть беде. Обязательно быть.

* * *

Гранит, пыльным и грязным чертом из табакерки, по пояс высунулся из люка БТРа рядом с водителем. Несколько раз командир успел проорать про «время!» и «резче!», придал, так сказать, ускорение. А собаку и крестного одарил таким взглядом, с каким обычно прижатая подошвой ботинка к земле крыса, смотрит на людей. Глаза покрасневшие, в них плескалась бессильная злоба, смог бы добраться до горла, перекусил в два счета. Перегрыз бы.

Тяжелая бронированная дверь только поползла вверх, а мощный двигатель, рыкнув, бросил машину вперед, я едва обратно не вывалился, успев в последний момент ухватиться за поручень.

— Не дрова, сука, везешь! — справедливо в голос матюгнулся Каспер.

Действительно, почему не сделать все по-человечески? Плавно, легко, ведь автомобиль, как и раньше, пополз с пешеходной скоростью.

Хипстер с видом папаши, привезшего из заморских стран дочкам подарки, вручал девицам, набранную в магазине еду. Те же, не будь дурами, хвалили парня на все лады, отчего тот совсем надулся, а лицо засияло начищенным пятаком. Приосанился, подобрался, ни дать ни взять Тарзан, победитель пустышей в каменных джунглях, кормилец и добытчик провианта. Малышка Ким, оценивая диспозицию и закрепляя успех, а также метя собственность, по-хозяйски положила руку на бедро молодого человека, поймав пару злобных взглядов. Но по умным глазам девушки было понятно, что свой выбор она сделала, а больше здесь никому и ничего не светило. Любовь и голуби, мать его так.

Я вынужден был расположиться возле самого входа, рядом с крестным. «Мое место» рядом с водителем облюбовала новоявленная валькирия Ирия.

Хеклер улегся у ног, положив тяжеленную башку на ботинок, и по всем признакам намеревался поспать. Зевнул так сладко, что и мне захотелось. На несколько радостно-удивленно-восторженных «какая собачка!» прореагировал с достоинством, посмотрев на меня с эдакой полуулыбкой. В глазах читалось выражение, мол, ну не дуры ли? Алабаев никогда не видели? Повозился, устраиваясь удобнее. Задремал.

— Минут двадцать еще будем ползти, — вполне спокойно произнес Третьяк, однако вид не вязался с тоном, — насторожен, собран, сосредоточен. Сжатая пружина, тронь — распрямится. Каспер, пройдясь по салону, вернулся и плюхнулся на кресло напротив меня. Вид тоже, как и у крестного. Места опасные?

— Чего плетемся? — задал другой вопрос я.

— Плотная городская застройка, — правильно понял контекст вопроса рейдер, — Дохлер не восстановился. Зараженные же быстрые падлы. Особенно матерые. Если собьются в кучу, те, которые для нас опасны, то догонят и перегонят даже, если будем выжимать километров сорок в час — возможный здесь максимум. Пробок — вагон. Шум двигателей разносится далеко. Всем, кто имеет уши, мы о себе рассказали. Вот и, получается вилка. Быстрее поедешь — влететь в засаду, как два пальца. Медленнее же — возможно собрать всех кто бродит по окрестностям. Но в таком случае, при такой скорости Гранит или тот же Гыча, накрайняк Москвич, могут успеть обнаружить близкую засаду, и мы хоть как-то сможем среагировать, либо на прорыв, либо отбиваться.

— Ясно.

— Нужная нам точка почти на выезде на противоположной стороне города и объехать этот Урюпинск никак. В любом случае через него пришлось бы пробираться. Западнее забирать, там сейчас настоящий Ад. И совсем без вариантов, даже с Дохлером. Восточнее тоже тот еще гемор, там несколько кластеров заклинивших, плюс с пяток может на перезагрузку в любой момент уйти. И все как один — соты большие, обновление мгновенное. Кисляком только завоняло, меньше минуты и до свидания.

Каспер делал вид, что разговор ему неинтересен, но в конце подтверждающе кивнул. Впрочем, крестный и рейдер минут через пять-десять расслабились, к этому располагала общая безмятежность и атмосфера какого-то дурацкого благодушия, исходящего от спасенных.

С теми как раз все понятно, не успели особо лиха хлебнуть, многое видели, но далеко не все. Сейчас они перекусили, вроде бы в безопасности — внутри огромной бронированной машины, вокруг лояльно настроенные вооруженные люди, боевая техника с крутыми пушками и крупнокалиберными пулеметами. Оттаяли, рассказывали взахлеб о каких-то страшных случаях и моментах за прошедшие сутки. Часто смеялись, вроде бы весело, но истеричные нотки нет-нет и проскальзывали. А в целом — облегчение, будто все уже закончилось. Завершилось. Вон и Каспер с легкостью влился в их беседу, тоже что-то говорил, размахивая руками. Третьяк прятал улыбку в усы.

У меня же на душе опять было тяжело, тоскливо как-то. Очередной выверт психики? А черт его знает… Но автомат под руку, проверил клапаны гранатных кармашков. Гранатомет, который до этого скинул, снова, несмотря на ухмылку Каспера, пристроил за плечи.

— Не суетись, пока все ровно, — тихо сказал Третьяк, но подобрался и сам. Решил не игнорировать мою чуйку?

Чувство неосознанной тревоги давило, такие покалывающие мурашки, какой-то непонятный дискомфорт. И возникшие ассоциации, как вчера… Твою мать, это было всего лишь вчера! Так вот, точно так же, прилетел вертолет ресов, мы также радовались, обнималась, смеялись, мол, спаслись, все плохое позади. На деле же… В любом случае ужас только начинался, выбрались бы из Пекла, и попали бы прямиком на стол мясника.

Сейчас еще и неопределенность, неясность будущего давила. Могут нам на уши лапшу вешать рейдеры? Вполне. Приедем, а там баб в бордель, нас на хозработы. Свежаков обижать нельзя? Так вон Каспер завалил мужика, пусть и случайно, и в ус не дует.

Поэтому расслабляться не стоило нигде и никогда, пока не будет ясна обстановка, а то уже этих малознакомых мужиков считаю, чуть ли не братьями по оружию, а выдаваемую ими информацию единственно верной. Так нельзя! Проверка-перепроверка, и всегда помнить об эффекте «врет как очевидец».

— Зачем нужно было в рукопашную с мертвяками рубиться? — спросил Третьяка, чтобы отвлечься.

— Тебе не нравится, что ты сделал мир чище? — влез Каспер.

— Ты бы закрылся, — вполне спокойно ответил, а рейдер к моему изумлению не полез в бутылку.

— Патроны, — лаконично произнес крестный, — И простая математика с экономикой. Сам подумай, патрон стоит денег или споранов. Его гораздо труднее добыть, чем холодняк, и не смотри, что типа сейчас ты на коне, на деле всех твоих запасов на несколько хороших пострелушек. За пустышей тебе БК никто восстанавливать не будет. Его тебе вернут, но после беседы с Гранитом, а тот все выспросит. Дотошный, су…, - проглотил тот окончание фразы. Да, непросто все у них, очень непросто, — Вот и считай сам. Чего и надолго тебе хватит, когда ты расходуешь что-то без прибыли? Еще это для тебя тренировка, ты должен уметь убивать зараженных всегда, везде и хоть чем, хотя бы на первых этапах низших. Ты мой крестник или хрен собачий?

Хеклер заворчал во сне.

…Конечное место нашего прибытия мне не абсолютно не понравилось. Свернули с главной дороги направо, проехали метров двести-триста. Затем «Тайфун» замер, а Третьяк приказал — «на выход».

Мы оказались в тупике. Необходимое здание всего в три, пусть и высоких этажа, — торговый комплекс «Теремок», стояло на возвышении, находясь практически на набережной обмелевшей, но довольно широкой реки, чье русло сковывали бетонные плиты.

Справа вниз спускались ступеньки узкой пешеходной дорожки, если прорываться, только на легковом автомобиле можно было туда втиснуться. Массивные парапеты делали практически невозможным любое движение в эту сторону. Слева какая-то шарага: «Колледж Дизайна и Технологий». Прорваться через его территорию тоже вряд ли получилось бы, здание пусть и обновленное, но старой еще советской постройки, по традиции окруженное высоким забором. В те времена на железобетонных конструкциях не экономили. Что там за колледжем — неизвестно, все тонуло в густой зелени. Обзор нулевой. Вдоль дороги от перекрестка с главной вытянулись пяти и девятиэтажные здания. В любом случае до первого поворота во дворы отсюда было метров сто. Но лично я не рискнул бы с такой техникой в них соваться.

Таким образом, оставался единственный путь — та самая, пусть и широкая, но единственная дорога, по которой мы сюда добрались. Хорошо, когда можно не соблюдать никаких правил. Технику под погрузку подогнали к десятку ступеней ведущих к входу в торговый комплекс. БТРы полукругом, внутри которого расположилась остальные небоевые единицы. Сначала нам пришлось пусть и не тщательно, но проверить все здание. Все три этажа.

Было тихо, безлюдно, и даже никакого беспорядка. Каждый павильон заперт.

— Тут ночь была, когда кластер на перезагрузку ушел, — пояснил Третьяк.

Хорошо, что необходимый нам магазин защищенной электроники находился на первом этаже. Третьяк довольно ловко вскрыл необходимое помещение, а затем началось то, что обычно именуется «ад». Таскать коробки было еще той задачей, учитывая, что с тем же автоматом и гранатометом я не расстался бы ни за какие коврижки. К нам присоединились Москвич и Каштан, Дохлер отдыхал в БТРе, поэтому в прикрытии не нуждался. Те пыхтели, ржали и матерились. В общем, как обычно лучились оптимизмом.

Не меньше двух часов провозились. Хипстера и спасенных к погрузке не привлекли. Я на месте командира постарался бы использовать дармовую рабочую силу, все быстрее управились бы. Но Гранит считал иначе. Однако парень не сидел без дела, а вместе с парой мужиков, совершил несколько набегов с огромными баулами на павильоны с одеждой. Не забыл и себя. Сейчас он сменил дурацкие и неудобные по местным реалиям штаны, на «Горку». Выпускать же самих дам на вольную охоту за шмотьем даже Гранит не решился.

По настоянию Третьяка я обзавелся защищенным ноутбуком, таким же планшетом и смартфоном.

— У нас все есть, и сетка, и соты, сам увидишь, — прокомментировал тот.

От себя добавил к этой линейке гаджетов неплохую цифровую камеру, диктофон.

Занимались хозяйственной деятельностью, неторопливо и с чувством, никто не бегал сломя голову. Даже перекур с перекусом организовали. Отчего я едва зубами не заскрипел. Злости на этих беспечных идиотов было море. Много рассуждали об опасностях Улья, но при этом зачастую плевали с высокой колокольни на свои же рассказы.

Наконец загрузили все.

Я закурил, остановившись возле «Бумеранга», ко мне подошел Каспер, за ним показался невозмутимый Третьяк. Тот по своему обыкновению закинул с удовольствием пару подушечек жвачки в рот.

— Через десять минут выдвигаемся! — послышался в общем канале приказ Гранита.

Я уже собирался выкидывать сигарету, как коротко и совсем по-бабьи охнул Каспер, смотря куда-то мне за спину:

— Дождались!

Я обернулся и… в штаны, будто льда сыпанули, да щедро так! И мурашки по всему телу, каждая с кочевого муравья! Холод по позвоночнику, такой, не меньше трех ведер сверху плеснули жидкого азота. Проморозило каждую клеточку. И ощущение, что само время замерло. Замедлилось.

В метрах ста пятидесяти — двухстах, от перекрестка сейчас в нашу сторону, стремительно сокращая расстояние, неслось несколько элитных монстров. Типичные гориллообразные мутанты отталкивались всеми четырьмя конечностями от асфальта, перемещались причудливыми прыжками. Траектории их передвижения изломанные, зигзагами, часто скакали они с одной стороны дороги на другую. Бывало приземлялись на крыши автомобилей, сминая их, сбивая. Грохот, скрежет, громкое недовольное урчание, редкий вой сигнализаций.

Четыре жемчужника! В этот миг, рядом с тем же перекрестком, где на первом этаже девятиэтажного дома располагался супермаркет «Пятерочка» или «Магнит», огромные стеклянные витрины будто взорвались изнутри, осыпались мириадами блестящих на солнце осколков. И сразу повалили руберы, кусачи, топтуны и прочая мелочь. Но их отметил краем глаза. Все это было ерундой, сущей и полной, мать его так, ничего не стоящей ерундой!

Над перекрестком сейчас пролетала какая-то иномарка, находясь над дорогой не менее чем в трех метрах. Она, вращаясь в воздухе, показывала то днище, то крышу. Передние двери распахнулись и чем-то напоминали огромные хлопающие уши. Обгоняя автомобиль, вынеслась, разворачиваясь в нашу сторону, здоровенная тварь. Ее зад занесло, совсем как в дебильных американских мультфильмах. И он врезался в китайский грузовичок. Глухой, но отчетливо слышимый удар. В кузове образовалась огромная вмятина, а сам трудяга, с некой ленцой завалился на бок.

Именно в этот момент мне удалось разглядеть монстра. Длинный приземистый силуэт тела, казалось, стелился по земле, напоминал кошачий. Однако, стоящий рядом светофор четко позволял определить размеры — два с половиной — три метра в холке! Точно не меньше! Непомерно широкая грудина, узкая талия, мощная массивная голова, грива…

Знакомые, очень знакомые очертания, пусть и измененные!

Да это лев! Мать его так!

Это пидарский отожравшийся африканский лев!

Если ворота в древнегреческий загробный мир Аид, где и протекала река Стикс, и охранял на цепи ужасный Цербер, то он мог выглядеть именно так. Убираем две ненужные головы и вот она воплощенная в реальность совершенная машина для убийства. Грубая титаническая сила, помноженная на ярость и убийственность. Даже на таком расстоянии было видно, как ритмично сокращались в такт движениям гипертрофированные могучие мышцы под костяной броней. Когти высекали искры из асфальта, вырывали целые куски.

По позвоночнику, из-под гривы, шел тройной ряд лезвий. Голый мощный хвост заканчивался массивным шаром, которым тварь даже невзначай, сминала автомобильную жесть, стоящих вдоль обочины нередких машин. Грива напоминала ощетинившегося здоровенными иглами дикобраза.

Морда льва вытянулась, заострилась, небольшие глаза прятались где-то в глубине черепной коробки. Адская трансформация не миновала и челюсти животного, они и без того были приличных размеров, теперь вытянулись, стали совсем, как у крокодила.

Остальные твари на фоне этого чуда Улья терялись, они вообще не смотрелись, от слова «никак». Не исходило от них такой зловещей, ни с чем несравнимой угрозы.

Тот же справившись с инерцией, смешно загребая огромными передними и задними лапами, навелся на наше столпотворение, и прыгнув с места, преодолел за раз не менее семи — десяти метров. Где взял низкий старт, совсем по-бычьи нагнув массивную башку. Двигался без всяких демонстрируемых до этого элитой изысков. Прямо, будто скоростной поезд по рельсам, и также стремительно, неудержимо.

Лев не обращал внимания на других собратьев по заразе, проделывая в их рядах широкую просеку. Те, которые не успевали убраться с пути, подминались, растаптывались, плющились. Тем же, кому доставалось огромными когтями, разваливались пополам, теряли конечности. Все это летело с красными брызгами в разные стороны. Убийственная энергия железнодорожного состава, который сейчас разгонялся до бешенной скорости, была направлена на нас, и она смела бы всех в едином порыве. Мы же, как идиоты, стояли и смотрели на приближающуюся смерть прямо на рельсах, открыв рты и пуская слюни.

Дьявольская хренотень!

Завыл Хек.

Обреченно, по волчьи.

Я перевел взгляд на собаку, шерсть вздыблена, обрубки ушей торчком. И словно именно он смог победить вселяемый тварью даже не ужас — обезьяний ступор перед удавом.

Время вновь ускорилось. Стало обычным.

— Мать…! — заорал, бешено вращая глазами, Третьяк, и потянулся к тангете, успев крикнуть, — Гранит!…

И тут же мощно ухнула пушка.

Да так, звон в ушах и некоторые стекла у близлежащих зданий посыпались.

Раз.

Второй… Еще и еще!

БТР-82 раскачивался на зубастых колесах. Что-то, будто сквозь подушку, бубнила рация. Неплохо меня глушануло!

Сам не понял, как вжал приклад автомата в плечо, и… опустил. Мать, мать всех этих тварей, я, что совсем с головой дружить перестал?! Да им ВАЛовский дозвуковой патрон с такого расстояния, как горох, как припарки, как легкий и нежный бриз!

Взревел двигатель «Бумеранга», отчего-то негромко, меня обдало с ног до головы почти черным солярным выхлопом, а затем и у него дульная вспышка взметнулась из ствола.

Дудухххх!..

К пушкам с секундной задержкой присоединились КПВТ.

Долбили коротко, четко.

Кто-то и что-то орал в наушник рации.

Снаряды же, несмотря на дары рейдеров у гашеток, ложились и летели куда угодно, но только не в главную тварь! Да они что там, совсем зрения лишились?

Стрелки двух элитников срубили в первые секунды, почти перерубив пополам. Дотянулись и до третьего. И при этом никто не попал в монстра, размерами почти с КАМАЗ! Снаряды и пули летели и ложились куда угодно, только не в нее. Разрывы и искры на асфальте, в гуще спешащих на обед зараженных. А лев словно был неуязвим.

Вот он обогнал оставшегося в живых последнего жемчужника, который, будто по команде, пристроился ему в хвост.

Других менее опасных монстров, казалось, стало еще больше!

Руберы, кусачи, лоторейщики!

Да сколько же вас тут?!

Вот тебе и Дары! Да в жопу!

В жопу их!

Ну, суки!

Мозги наконец-то включились. Падая на одно колено на асфальт, отчего нога сразу отозвалась болью, несмотря на наколенник. Одновременно с этим, каким-то слитным, единым движением, которое оказалось удивительным даже для меня самого, приводил «Аглень» в боевую готовность. Руки, будто жили отдельно от мозга, сейчас еще до конца не сориентировавшегося.

Перевод в боевое положение.

К плечу.

Прицел. Взять упреждение.

Огонь!

И пальцы утопили спусковой рычаг вниз.

Казалось долго, очень долго ничего не происходило, а затем хлопок, шипение. Совсем негромкое на фоне общей какофонии и заполошной автоматной стрельбы. Резкий рывок пускового контейнера.

Кумулятивный бронебойный заряд покинул отчий дом, отправляясь на встречу с мясом. С горой мяса! Реактивная струя принесла кроме вони сгоревшего топлива и дикий вой, ор, мат.

А затем рация заверещала:

— Люгер, Люгер! Мудак! Мудила! Мудазвон!

Пошли вы все!

Кто не спрятался, я не виноват!

Оставляя дымный след, гостинец попал таки прямо по назначению, врезавшись в грудные пластины твари! Яркая вспышка! Какой-то непонятный отсвет.

Взметающееся вверх облако густого почти черного дыма.

Лев, будто налетел на стену, однако, на первый взгляд, ничего ему боевая часть, предназначенная вскрывать танковую броню, не сделала — видимых разрушений шкуры не наблюдалось. Тот лишь, словно пьяный, покачивался на месте, затем встряхнулся мощно, костяная булава на хвосте угодила прямо в голову, оказавшегося на ее пути рубера, попав куда-то в височную область, только кровавые ошметки в разные стороны брызнули.

Мат рвался из груди сам.

Словно услышав меня, тело твари рванули снаряды пушек. Затем грохнуло, «Бумеранг» еще ниже, чем обычно, просел на колесах, а рядом со мной, в каком-то метре, прошла реактивная струя, даже здесь ее огненное дыхание ощущалось жаром.

Додумались, наконец-то! Сообразили таки!

Но противотанковая ракета предназначалась для других зараженных, потому что в какие-то доли секунды, наконец-то нащупавшие льва пушки и пулеметы, перемололи его в кусок мяса, сочащийся кровью. Мертвого мяса! И последнего элитника до кучи.

Ай, молодцы!

Смерть предводителей не смутила остальных тварей. Перли на нас толпой, быстро приближаясь. До первой линии зараженных оставалось всего ничего, навскидку, какие-то тридцать — сорок метров. Плохо соображая, что делаю, выдернул из кармашка тяжелую эфку, и, сделав два длинных стремительных шага, со всего размаха запустил ее куда-то туда, в самую гущу.

Сам не понял, как оказался на земле. За «Бумерангом». Это Каспер рванул меня за шиворот, роняя и прижимая голову к асфальту, давил он сильно. Хлопок гранаты, почти потонувший в других звуках.

Рейдер поднял башку, посмотрел на меня, а потом довольно осклабился и потряс одобрительно, поднятым вверх большим пальцем. В глазах настоящее сумасшествие, реальное безумие — восторг, некое упоение, злая радость. Смотришь в такие и понимаешь — человек на своем месте.

Он же уже стрелял из автомата, выцеливая особо быстрых и тупых, бил короткими, на два — три патрона, очередями. Все звуки растворялись, глушились звоном в ушах.

— С тыла, с тыла! Суки! С тыла! Магазин! Магазин! — визжал в рацию Дохлер на общем канале, похоже орал он изо всех своих дохлеровских сил, до меня же донеся только приглушенный звук, больше по тону понял его эмоции. Их накал.

Вскинул автомат, разворачиваюсь. Бросился за «Тайфун» И вовремя. Витрины уже нами ограбленного магазина рассыпались на тысячи и тысячи осколков. В брызгах стекла вынесся элитник, небольшой, молодой, но все равно смертельно опасный. Для всех.

Сзади истошный визг, я на секунду обернулся. Из бронированного убежища сейчас врассыпную разбегались спасенные девчушки, впереди бежал водила с укоротом, лицо перекошенное, бледное, глаза выпучены. Хипстер же орал что-то на входе в «Тайфун», успел схватить за плечо Малышку Ким и рывком отправить обратно в нутро автомобиля.

Главное отметил, что зараженныепока не прорвались. Элита же, выскочившая из магазина, совершила невероятно длинный и высокий прыжок с места, оказавшись за БРДМом. Секунда, и мне стало не до нее. Из магазина выскочило пара руберов, одного из них мы с Каспером, очутившемся в трех-четырех шагах позади от меня, смогли свалить. Второй ушел с линии огня, и тоже бросился куда-то за «бардак».

А вот кусач, выскочивший за ним, матеро ушел с линии огня в каком-то диком прыжке, будто опытный паркурщик, оттолкнулся передними конечностями, и совершил, гася инерцию длинный кувырок. Как-то пригнувшись, он бросился прочь, резко петляя, скрылся за «Тигром», я успел ему в спину всадить остатки магазина. Чья-то заливистая ругань, глухой мощный удар, краем глаза, не выпуская из поля зрения торговый комплекс, отметил, что злосчастный БРДМ-2 поднимается с некой ленцой, чуть замирает в воздухе, а потом заваливается и с грохотом, переворачивается, подминая под себя взявшуюся откуда-то белобрысую милаху. Замершую на месте и с перекошенным от ужаса лицом, смотрящей на собственную многотонную смерть. Рот был открыт, но грохот заглушил собой все.

Быстрая замена магазина.

Нет, оружие надо менять!

Дальше уже стало совсем ничего непонятно.

Повалил густой дым откуда-то оттуда, со стороны, где сейчас неистовствовал жемчужник. Мы с Каспером замерли, из торгового комплекса больше никто не показывался. Но вполне мог там затаиться.

Грохнуло! Сквозь все звуки мозг вычленил длинную, практически на магазин автоматную очередь, затем дикий крик. Оборвавшийся внезапно. К черту все! Каспер бросился к «Тайфну», знаком показал мне следовать за ним.

В это момент из-за валяющегося кверху колесами бардака, взмыла в нашу сторону стремительная тень. Ах ты ж сука! Старый знакомый! Кусач-паркурщик! Вроде бы успел всадить в него несколько пуль, после чего тот исчез из поля моего зрения, скрывшись за мордой бронированного автомобиля.

Где он?

Сука!

По широкой дуге стали вместе с Каспером обходить «Тайфун» забирая влево. Я бросил быстрый взгляд назад, обернулся. А напарник отчего-то подмигнул мне, или это был нервный тик. Затем его голова непонятным образом отделилась от шеи и в фонтане крови, будто в реактивном выхлопе, вращаясь, полетела куда-то вверх и влево. Отметил силуэт нереально быстрого кусача, успев длинной очередью перечеркнуть его.

А тварь совершила вновь стремительный бросок, уже в мою сторону. Затем сильно и больно что-то ударило меня в грудь. «Тайфун» и тело Каспера стремительно стали отдаляться. А в голове дебильное, дебильное: «Мама, я опять летал во сне!».

Откуда, откуда, мать вашу, в такой момент, может прийти в башку такая херня?

Затем с грохотом упал на спину, ее сразу прострелило болью и такой, взвыл в голос! По инерции меня протащило еще пару метров.

Сука, сука!

Неужели позвоночник?!

Солнце же заслонила тень, не знаю, как я успел, но таки добил в нее остатки магазина. А затем кусач подмял меня под себя, прокатились с ним, уж не знаю, как я его смог ухватить за странные наросты на башке, напоминавшее рога, но теперь изо всех сил, до того, что казалось мышцы вот-вот лопнут от напряжения, сдерживал клацающую пасть, из которой несло дерьмом и какой-то дрянью, в считанных сантиметрах от своего лица.

Тварь же давила с силой гидравлического пресса. Неумолимо преодолевая мое сопротивление. Мозг лихорадочно просчитывал варианты. Отпусти любую из рук и мне хана, а не отпущу — не добраться до оружия. Но с руками я всего лишь отсрочиваю неизбежное. Мля!

Вот сто процентов, на роже кусача сейчас была ухмылка, злобная, торжествующая. И глаза, пусть и чуждые, но умные глаза, в которых был виден интеллект, точнее, его проблески. А у меня взгляд зараженного не вызвал ни обычной оторопи, ни дрожи, только давить, отжимать это дерьмо от себя дальше!

А сука издевалась! Она же могла в любой момент поставить точку в нашем противостоянии, лапой с когтями вжик. И все. Адьес амигос!

Ага, может!

Хер бы тебе, может она!

На месте верхних конечностей, не хочется даже называть эти млятские щупальца руками, проводя пусть и аналогию, но аналогию с человеком, хорошим или плохим парнем, но не таким уродом, как эта тварь! Вместо конечности, сейчас был всего лишь короткий обрубок, по самое плечо, из которого обильно текла кровь, и какая-то непонятная толи слизь, толи сукровица. Кто это его достал? Вторая же странно подогнута, будто изломанна.

Ну же сука!

И мне что с того, что у него нет рук? Или они повреждены, он меня в любом случае сильнее на порядок! Еще чуть-чуть и додавит, тварь! Сил не оставалось. Мышцы уже от боли стонали, говорили, все, хозяин, мы больше не можем!

Телепортируйся!

Телепорт!

Хер бы в рот, а не телепорт!

Не работает!

Мразь, какая же мразь!

Нуууу! Сукааа!

Понимая, что проигрываю, дурея и зверея от этого дыхания приближающейся смерти, я в невероятном усилии, подался головой вперед и впился зубами в незащищенную пластинами, небольшую область на горле твари, где оно соединялось с подбородком. Сжал челюсти так — вмиг заболели, а клыки хрустнули, и рот сразу наполнился чем-то горячим и жидким!

Чем-то? Кровью, мать его так, кровью этой паскуды!

Изо всех сил рванул шеей до хруста позвонков, совсем как недавно Хек, выдирая кусок зараженной плоти, и вновь впился. Грыз и грыз!

— Уррррг! Уррррг! — взревела над ухом уже обеспокоенно кусач.

И усилил нажим. Видимо понял, что время шуток закончилось.

Грохнуло где-то над головой. Башка зараженного сильно дернулась в руках, а меня мощный рывок поставил на колени.

Затравленно обернулся.

Мгновенное облегчение. — Третьяк!

В голове же твари сейчас красовалось, именно красовалось, здоровое такое отверстие. Палец можно затолкать при желании. Оттуда сочилась бурая жижа. Я осклабился довольно, и, наверное, безумно.

Крестный в руках сжимал уже виденный мной барабанный дробовик. Это все отметил как-то мельком, в голове звенело, я потряс ей. Постучал по каске.

— Люгер, Люгер, твою мать, — заорал на ухо крестный, вторым рывка поставил меня на ноги, — Ты пожрать решил?! Бери автомат, стреляй!

Я слышал слова, но смысл до меня не доходил. А в ушах гулкие удары пульса, неясный звон, и по периферии зрения радужные почти голографические иероглифы.

— Люгер! Твою мать! — и резко, вскинув дробовик, выстрелил почти у меня над ухом. Только, млядь, этого этого не хватало! Почти оглох на одно ухо. Звон!

Мудило!

Автомат?

Хана автомату!

Бросился бегом к телу Каспера, запинаясь обо всякий хлам и заплетаясь в ногах, будто пьяный. Поскользнулся на сгустке крови, свалился, и спину вновь обожгло такой болью — завыл, а из глаз брызнули слезы. Вскочил, хватая автомат одной рукой. Вырвал из залитого кровью подсумка два магазина. Перезарядился. Обернулся.

Бардак лежал кверху колесами. С противоположной стороны от меня, возвышалась туша трехметрового элитника, которому отчего-то не понравился еще и «Тигр». Долбанул по нему мощными лапищами так, что тот со звуком сминаемого металла и каким-то железным скрипом, оторвался от земли, но всего сантиметров на пятнадцать, покатился, врезался в «Тайфун», последний, едва удержался на колесах, а в бронированной стали появилась заметная вмятина.

Дальше же было мать его так — явление. Нет не так. Явление! «Явление» с большой буквы, с больших букв.

Иссиня-черный дым стелился по асфальту, что-то там горело, отсюда было не видно, и вот из этой завесы неспешно, даже с некой ленцой, вышагнул Гранит. Его руки были пусты, автомат висел на груди стволом вниз. Командир, с каким-то хищным оскалом пошел прямо на жемчужника. И вышагивал так, будто в долбанном голливудском боевике, но мать его так, я успел оценить красоту момента.

Черный дым будто плащ за плечами. Гранит не торопясь, будто так и надо, приближался к обомлевшей от такой наглости элите, которая даже пасть приоткрыла. Глаза-блюдца — выпученные, изумленные. Вот в них промелькнула какое-то охреневание что ли… Взгляд же командира внушал, если не сказать больше, да он пугал, мать его так, пугал до усрачки!.. Если до этого меня от ужаса проняло от вида измененного льва. Сейчас не меньше! Глаза, настоящий их цвет я не помнил, но сейчас они горели зеленым огнем, и от них, будто исходила такого же цвета дымка.

На мгновение, казалось, повисла оглушающая тишина.

Элитник продолжал пялится.

Гранит же, дойдя, до него, как-то небрежно похлопал по когтистой лапе. Миг, и из одной из самых смертоносных тварей Улья, находящейся почти на вершине пищевой цепочки, будто батарейку вынули. Ни стона, ни полстона. Молча осел, как мешок с чем-то сыпучим.

Резкий рывок за плечо вывел меня из оцепенения.

— Беееежим! — заорал во всю глотку Третьяк, таща меня прочь куда-то, а со стороны командира прилетел такой ответный рев, рев яростный, рев голодного зверя, что поневоле, я бросился бегом за крестным, дыша ему в спину. Тот же, как-то ловко закатился под «Тайфун», успел и мне махнуть рукой, забрался вслед за ним.

— Теперь лежим, ждем, минуты две. Если появится — делаем ноги в ту сторону! — коротко проинструктировал меня крестный.

— Кто появится?! — заорал я.

— Ктооо?! Дядька в кожаном пальто! Ты — идиот?! Гранит!

Командирский рев снаружи раздавался еще с секунд тридцать. В рации же наоборот почти спокойное:

— Порядок!

— Чисто!

— Гыча на три, понять не могу что…

— Парни все, все! Наша взяла! Мы их сделали! Парни…, - орал радостно Дохлер.

А затем через минуту.

— Дохлер Граниту, Дохлер Граниту ты как?

Видимо забылся и в общем транслировал.

Тишина.

— Дохлер Граниту…

Еще не меньше минуты прошло. Я уже подумал, что спекся наш командир.

— Гранит в канале, Гранит в канале. Москвич, Каштан…

И посыпались ценные указания.

— Вот тебе и сходили за хлебушком…, - сплюнул Третьяк, выбираясь из под техники.

Трупы, трупы, трупы. Твари, свежаки, рейдеры. Оторванные конечности. И с закопченной, в царапинах брони БТРа на побоище, скаля зубы смотрела голова подмигивающего Каспера.

— Мудак! — плюнул в его сторону вновь Третьяк.

Я же нашарил в подсумке сигареты и, наплевав на все и всех, опустился там же где и стоял, недалеко валялась туша погрызенного мной зараженного.

— Тебя надо было Доберманом или Акулой крестить, кому скажи кусача почти загрыз, — заржал Третьяк, и мне тоже сделалось смешно.

Сигарета поглотилась в несколько затяжек. Достал вторую.

Показался Гранит. Спокойный, собранный. Вот еще одна загадка. Людь-Икс, мать его так. Тот мельком посмотрел на голову Каспера, глаза зло сузились, когда перевел взгляд на нас.

— Что морозимся? Быстро чистим тварей, собираем, кого можно и валим отсюда к чертовой бабушке! Валим! Пятнадцать минут!

Я же, делая глубокую, глубокую затяжку, взглянул на солнце.

Слепило, грело. Опять небо — яркое, синее, не обезображенное инверсионными шрамами. И ветер, теплый ветер, ласково гладил щеки.

Люблю, люблю, мать его так, люблю тебя жизнь!

Напоследок, разбега, точнее с трех широких шагов, пробил пенальти в голову кусача. И сразу еще легче стало!

Подмигнул голове Каспера, за которой на пятиэтажном здании был намалеван только для меня видимый черный квадрат.

Назад: Глава 1. Скреббер

Дальше: Глава 3. Северо-Восточный Форпост