Глава 6. Речь не терпит слежки. Caesar поп supra grammaticos

Мы столько говорили про необходимость своевременной разрядки либидо, что у вас мог возникнуть вопрос: неужели нам всё время нужно кого-то соблазнять или на ком-то вымещать агрессию? Ну, по большому счёту — да. Стоит только немного парализовать Сверх-Я, как наши желания сбрасывают овечью шкуру цивилизации и предстают в их первобытной красе. Но ещё неизвестно, что хуже: лишиться внутренней цензуры или попасть в полное рабство к своему идеалу.

Наше Я, маневрируя между требованиями Идеала и Оно, изобрело особый способ разрядки либидо. Не всего, конечно, но для внутреннего равновесия хватает. А ещё в этом способе могут участвовать сразу несколько людей, что значительно укрепляет социальные связи. Догадались, что это за способ?

Ну конечно же, это сплетни!

Если вы страдаете от повышенного аппетита, начните сплетничать. Одна чашка кофе без сахара, выпитая за перемыванием костей, заменит вам половину клубничного торта. И вообще если психосоматика беспокоит вас, а к аналитику идти лень, попробуйте сплетни. Помогает.

Внезапно, не правда ли? Нам же столько раз говорили, что сплетничать «нехорошо». А кто говорил? Уж не наши старые друзья — слабые агрессоры? Которые сами и есть первые сплетники. Только их сплетни всегда пропитаны злобой и осуждением. Да ещё организованы так, чтобы объект сплетен обязательно был в курсе. Такой громкий шёпот за спиной «неправильно» одетой молодой девушки.

Вы сразу вспомнили четвёртую главу и догадались: слабые агрессоры (как всегда) хотят запретить нам любую агрессию. Получается, что сплетни — это вид агрессии? Нет, не получается. Это у агрессоров всё к агрессии сводится. Скорее наоборот: сплетни — это способ мягкой разрядки либидо, без резких аффектов и лишних телодвижений.

К сожалению, многие недооценивают эволюционное значение сплетен. Это ценнейшее наследство от обезьян и прочих макак. Что значит «они не сплетничают»? Они занимаются грумингом! Взаимным обыскиванием. Только вместо объекта сплетен — вши и прочие паразиты. Груминг, а не совместное собирательство или общие враги, стал социальным цементом. Не было бы взаимного груминга, не было бы у обезьян иерархии и сложного коллективного поведения.

Не верите? Посмотрите на кенгуру. Вроде умные, а социализации никакой. Поведение архаичное, обучаемость нулевая. Всё потому, что кенгуру своими специальными двойными «груминговыми» когтями очень хорошо чешут себя сами. А друг друга не чешут. И не образуют сложной социальной структуры. Жаль. Потому что едят они всё (даже колючки спинифекса), могут обходиться без воды дольше верблюда, рожают как конвейер (оплодотворённый эмбрион может месяцами ждать своего часа в замершем состоянии). Была бы в мире третья цивилизация, после людей и морских млекопитающих.

Связь между грумингом и социализацией была ловко «придумана» эволюцией. Дофамин, эндорфин и прочие позитивные медиаторы выделяются у обезьяны, только когда её чешет другая обезьяна. У других млекопитающих и у птиц тоже «принято» обыскивать друг друга, но тесной связи между грумингом и гормональными взрывами там не наблюдается. Некоторые коты вообще могут порвать за груминговые поползновения.

Люди сохранили груминг практически в первозданном виде. На массаж любим ходить? Чем не груминг? Теперь вспомним, что каждый человек в индивидуальном развитии проходит те же стадии, что и весь наш вид как целое. То есть в поведении детей и подростков можно распознать повадки дикарей и обезьян. И действительно. В малых идентификационных группах (проще — дружной компании из нескольких заклятых подружек) можно наблюдать взаимное заплетание косичек. Вспомните свои школьные годы: всегда на перемене найдётся несколько одноклассниц, которые делают друг другу прически и таким образом отдыхают между уроками. Более того, в университетах у многих девушек эта школьная привычка оживает во время сессии. И вот, регрессируя в стрессовой ситуации, милые дамы всей комнатой не квантовую механику учат, а друг у друга в волосах электроны ищут.

Но груминг психически невыгоден тем, что требует чередовать расслабление и концентрацию. У вас поискали блох — вы довольны и расслаблены, но теперь ваша очередь искать, задействуя мелкую моторику, то есть напрягая сенсомоторный интеллект. Можно, конечно, выстроить иерархию, как у обезьян, чтобы нижестоящие обыскивали вас безвозмездно. Но потом всё равно придётся поработать на вышестоящего. Уже не то.

Сплетни решают эту проблему, потому что обсуждать других — не мешки ворочать и не блох выискивать. Можно говорить в принципе вообще всё, что приходит в голову. Чем не свободная речь? Разница есть: при свободной речи субъект проявляется во всей своей субъективности; сплетничающий субъект скрывается за туманом историй про другого. Даже не про другого (очень важная категория!), а про какого-то третьего, который ничего не услышит и не сможет призвать к ответу.

Этот третий, объект сплетен, на время милой беседы изгоняется из психики всех собеседников. Из психики говорящего — точно. А зачем он там нужен? Чтобы вызывать чувство вины? Ну уж нет. Пусть повисит в непредставимом состоянии. Это освобождает Я от своей основной функции: тестировать реальность. Когда мы сплетничаем, нас не сильно заботит достоверность рассказанных историй.

Объект не представлен в Я, его не нужно тестировать на реальность. Объект не представлен в Сверх-Я (тем более), значит, не защищён от агрессии, критики, ревизии. Объект не представлен в Оно, поэтому лишен доступа к либидо и не может по-быстрому восстановить связи с другими представлениями и самовольно интроецироваться. Объект «висит в воздухе», воспринимается психикой как внешняя мишень для... для чего? Мы же много раз повторяли, что психика не может воздействовать на непредставимые объекты! Противоречие?

Приведем простую шахматную аналогию. Пусть на важном центральном поле стоит ваша пешка, защищённая другими фигурами (рис. 6.1). Обратите внимание на белую пешку е4. Зачем ей столько защиты? Фигуры, защищающие пешку, страдают: их протеже мешает наносить удары во фланг и тыл противника. Вот если мы эту пешку уберём, просто поднимем в воздух над доской (мы психоаналитики, нам всё можно), то черные получат мат в один ход.

Рис. 6.1. Обычная шахматная позиция, которая может у вас получиться в принятом королевском гамбите

Объект сплетен — это пешка, подвешенная в воздухе, добровольно убранная с доски, чтобы освободить направления атаки. На этом строятся гамбитные системы: пожертвовать пешку, чтобы не отвлекаться на защиту и получить тактический простор. Психика отказывается от власти над одним представлением, чтобы остальные могли свободно сбросить либидо.

Кроме того, объект сплетни превращается в мишень для проекции. На объект можно спустить любых собак, наклеить любой ярлык, приписать любые подвиги — то есть спроецировать любые другие представления. Важны ли здесь реальные качества объекта? Нет, конечно. И объект сам не важен. Потому что проецируются наши собственные влечения, желания и качества, которые мы уже почти осознали, но не готовы признать применительно к себе. И применительно к другому (к собеседнику) тоже не готовы. А к непредставимому объекту — сколько угодно!

Проецируемые представления, воплощаясь в речи, уносят с собой излишки либидо. Сама речь превращается в новую эрогенную зону. Разве нет? Мы получаем от чесания языком форменное биохимическое удовольствие. Наши собеседники не отстают. И вроде все обсуждают одного человека (или фиксированный набор людей), но рассказывает каждый о своём. В этом особая прелесть — нет нужды достигать предварительного информационного консенсуса, вы по умолчанию верите друг другу. Сомнения высказываются в гротескной форме и только с целью вдохновить рассказчика на ещё более псевдоинтимные подробности.

Но всё грязное бельё мира, все комбинации взаимных измен и вся скелетосодержащая мебель — ничто по сравнению с чувством душевного единения с собеседниками. Совместная свободная речь стирает различия между вами, пусть на пару часов, но тем лучше. Различия нужны. Вы же отличаетесь от остальных сплетников. «Вынетакая»! «Вынетакой»! И каждый так думает, и имеет полное право. Потому что психически вы действительно отождествляетесь с собеседниками, а после окончания беседы делаете два шага назад и устраняете отождествление.

Это не бегство, это более зрелый и адаптивный механизм психической идентификации. Необратимая и неуправляемая идентификация характерна для самого первого этапа эдипова комплекса. А нам только эдипальных конфликтов в дружном коллективе не хватало! Во время сплетни все равны, то есть не нужно ни иерархию выстраивать, ни фаллосами меряться, ни доказывать свою самостоятельность. Это всё следствия обычной идентификации, которая потом перерастает в сравнение, во что-то сложное и амбивалентное. В основе сплетен лежит управляемая идентификация. Вы как будто тренируете своё Я по щелчку отождествляться и «разотождествляться» с группой. Это тренирует Я, укрепляет психику. Значит, сплетни полезны как профилактика против неврозов, против сверхсильного Сверх-Я и несчастного Оно. Вот сколько из ваших знакомых сплетников страдает психосоматикой?..

Помимо тренировки Я, сплетни бьют в самое сердце психосоматики — по непредставимости слабого агрессора. Мы говорили, что слабого агрессора психика не хочет интроецировать из-за возможной угрозы для своей независимости и целостности. Сплетни помогают вначале обесценить опасный объект, а потом интроецировать на своих условиях, не беспокоясь из-за возможных застоев либидо. Табу на агрессию-то уже снято, после стольких удивительных историй об объекте! Без прошлых трёх глав вы бы к такому выводу не пришли. В очередной раз почувствуйте внутреннюю гордость, ведь мы с вами вместе каждую главу совершаем пару маленьких открытий.

Чтобы доступнее объяснить, что такое «интроекция на своих условиях», приведём кофейный пример для истинных гурманов. Копи-лювак. Ага, многие уже догадались, о чём речь. А речь о красивых зверьках из семейства виверровых — мусангах, или пальмовых циветтах (Paradoxurus hermaphroditus). Эта не то кошка, не то куница свободно лазает по кофейным деревьям и кушает только самые сочные и самые вкусные плоды. Прямо как сплетники, которые в потоке свободной речи выбирают только самые сочные факты о «жертве».

Мякоть плодов благополучно переваривается, а вот зёрна подвергаются в кишечнике только частичной ферментации. Потом зверушки какают, а специально обученные люди воруют у зверей фекалии, а оттуда отбирают лучшие кофейные зёрна. Не спрашивайте, как они это делают. И вот из частично ферментированных зёрен готовится самый дорогой в мире кофе. До пятисот зелёных за килограмм. Если верить гурманам и сибаритам, копи-лювак обладает особым вкусом и полезен для здоровья. Весь секрет чудесных свойств — в ферменте цибетине (назван в честь циветт).

Так и в процессе сплетни — объект проходит через коллективный пищеварительный тракт, где ферменты свободной речи расщепляют его лишний авторитет, делают объект мягким и податливым. В одиночку Я не справилось бы с перевариванием и траванулось. Но теперь интроектное поглощение объекта безопасно и только усилит Я.