Мы отвлеклись на стимуляцию эрогенных зон — и это простительно. Так и остался без ответа вопрос: какая психическая структура контролирует психосоматику? Похоже, что Я. Но можно ли назвать контролем простое отражение с целью оптимального использования либидо? Ведь чтобы всё хорошо работало, большого ума не надо. Вот испортить жизнь самому себе — тут талант нужен!

Таким талантом обладает Сверх-Я, или Я-Идеал. Второй вариант (у Фройда это была как раз первая версия названия) нам подходит больше. Ведь эта структура только и делает, что сравнивает с некоторым идеалом нас, наше поведение, наши мысли, наше тело. Если какое-то представление в Я не удовлетворяет требованиям, к нему подводится избыток либидо. Так возникает самообвинение по какому-либо ерундовому поводу. Например, кто-то считает себя слишком толстым и осознанно садится на диету или тратит драгоценные часы жизни на бег. Или маниакально копит на новую машину, чтобы была круче соседской. И плевать, что сосед на своей крутой тачке недавно попал в аварию, сломал пару конечностей, а самого соседа потом посадили за хищения (а вы думали, крутые машины на деревьях растут?).

Откуда у нас взялись идеалы? Ответ вы уже знаете из параграфа 5.4. Это интроецированные представления авторитетных фигур. Идеалы разных авторитетов соревнуются между собой, соединяются в случайных пропорциях, образуя уникальное для каждого человека Сверх-Я. Почти генетический алгоритм.

Как и в любом «генетическом» алгоритме, при формировании Идеала могут возникать мутации и разрушительные сбои. Основной «мутаген» — общение с уже знакомыми нам слабыми агрессорами. У этих убогих тоже есть свои идеалы, которые они хотели бы кому-то втюхать. Но здоровые люди агрессоров посылают подальше. Остаётся отыгрываться на детях, притом чаще на чужих.

В целом брюзжание особо вредных дальних родственников дети склонны пропускать мимо ушей. Здоровому жизнерадостному ребёнку просто неинтересно слушать про чужую несостоявшуюся жизнь, про «в наше-то время» и прочую ересь. Так что определённый врождённый иммунитет против патогенных идеалов есть у каждого из нас. Но находятся среди агрессоров такие, которые рассказывают не о себе, а о ребёнке. Притом так, как будто жизнь ребёнка является их собственной жизнью. Опять же, здесь социальная эволюция выставила естественный барьер: технократический и культурный разрыв. Даже родители далеко не всегда поспевают за новомодными интересами детей. Что уж говорить о бабках-тётках, которые компьютер видели только издали и день начинают с молитвы советскому вождю. Хотя — надо отдать им должное — они иногда вполне искренне (и с благими намерениями!) стремятся понять, чем живут их внуки и племяшки.

Но всегда есть тот последний рубеж, над которым время не властно. Это тело и желание быть красивой или сильным. Поэтому у слабых агрессоров всегда есть козырь в рукаве — это атака на представление ребёнка о своём теле. Заметьте, что агрессия часто пользуется теми же каналами, что и забота: добрые бабушки кормят внуков здоровой пищей, умные дедушки учат забивать гвозди и пилить доски (вообще детям очень нравится возиться с инструментами и создавать что-то своими руками). Приобщение к труду, к здоровой пище, к саду-огороду — это тоже передача идеалов, но это естественный процесс, доставляющий удовольствие и ребёнку, и родственникам. Здесь все в выигрыше.

А если дальние родственники одержимы не заботой, а завистью или злобой? Не к ребёнку даже, а к непокорной дочери, которая выбрала не того зятя? Тогда спасайте ребёнка, кто может. Удар с психосоматического тыла оставляет глубокий шрам в психической жизни маленького субъекта. Дитё и так не в восторге от компании злобной родственницы (агрессию дети чувствуют очень хорошо), об интроекции речи не идёт. А тут ещё начинаются обвинения в «неидеальности». Возникает как бы приток чужеродного, разрушительного либидо извне.

Одно дело — когда девочка берет пример с любимой матери и у нее есть внутренняя мотивация следить за собой. И мать, может, это поощряет, рассказывает про калорийность продуктов и учит пользоваться косметикой. На первом плане здесь общение с ребёнком как с равноправным субъектом. Но другое дело, когда вредная бабушка из злых побуждений тыкает крючковатым пальцем в тощий бок девочки и обзывает толстой коровой. Это — внешняя агрессия, на которую у ребенка нет и пока не может быть адекватного ответа. В итоге в телесную карту девочки впечатывается паразитарное сверх-я, эрзац-идеал. Последствия будут самыми разрушительными.

Вообще использование концепции эрзац-представлений здесь не предусмотрено. Иначе нам бы пришлось вводить аппарат нематических диаграмм. Любознательные могут ознакомиться с нашей работой по этому вопросу. Но и без диаграмм понятно, что происходит. Извне в наше Я вдавливают чужой идеал. Если Я сильное, то осколки чужих комплексов так и остаются на поверхности, с ними потом разберётся либидо.

А если Я слабое? Или на агрессию наложен внешний запрет? Или объект агрессии не представлен психически? Вот! На этом мы как раз остановились в прошлой главе и не могли дать внятный ответ. Теперь же мы с вами разобрались в сложнейших взаимоотношениях Оно, Я и Идеала. И вот сам собой готов ответ. Если психика не может агрессивно ответить на чужеродные представления, из них формируется эрзац-идеал, который проявляется через психосоматические проблемы.

Но здесь явно пропущен какой-то важный шаг. Допустим, «чужое» представление «увязло» в нашем Я. Почему там вдруг образуется идеал? Хороший вопрос. Идеал там образуется не вдруг и не всегда. Мы сами его формируем.

Согласитесь, что бездна лежит между двумя представлениями: «я толстая» и «мне срочно нужно похудеть». Первое связано с актуальным восприятием себя и своего тела. Второе — со стремлением к идеалу. В большинстве случаев всё ограничивается первым пунктом. Многие люди считают себя «неправильными»: полными, ленивыми, скучными. Они постоянно собираются похудеть, выучить английский, бегать по утрам. Но аромат горького шоколада, таблица неправильных глаголов и холод московского утра — развеют морок. Это не трагедия, это не прокрастинация. Это устойчивая психика, которая не поддаётся на провокации Сверх-Я.

Чтобы из самокритики выросло болезненное стремление к идеалу, нужно подвести достаточно либидо к представлению, раскормить до размеров идеала. Любое представление Я хочет получить повышение и стать частью Идеала. Для этого «часть Я добровольно становится мишенью для влечений Оно». Перехватывает либидо, предназначенное для решения реальных проблем. Почему тогда все представления Я не подались в Сверх-Я? Мы же прекрасно знаем эту ситуацию, когда все ломятся руководить и контролировать, но никто не хочет работать. А потому что в психике есть то, чего не хватает нам, — конкуренция. Каждое представление тянет либидо на себя, чтобы потом в нужный момент разрядить и получить удовольствие. В среднем либидо распределено равномерно между представлениями, а «неровности» быстро сглаживаются.

При обычных условиях чужеродное представление будет просто растерзано в такой конкурентной среде. Так и происходит в большинстве случаев. И мы об этом говорили. Помните: представления разряжают либидо не во внешний мир, а в агрессора. После фокусировки либидо на проблемном представлении происходит агрессивная разрядка. Неважно как: словами, тумаками, пирогами и блинами, и сушёными грибами. Но агрессор получает отпор. Разрядка достигнута, в Я остался маленький выжженный след, по которому можно дать повторный залп в случае возвращения врага.

Если же агрессор не представлен в психике, либидо бьёт вслепую «по площади», накрывая и чужеродный идеал, и случайные представления. А разрядка не наступает, потому что какие-то решения психика может принять только в отношении представлений. Возникает застой либидо, который проявляется через психосоматику. Но проявление симптома ведёт не к разрядке, а к дальнейшему накоплению и застою либидо. А агрессор, оставшись безнаказанным, продолжает дальше раздражать нашу психику. Крут замыкается. Спасибо, что запретили встречную агрессию! Запрещайте больше.

Вот и всё объяснение. Представление Я, получив заряд либидо, превращается в представление идеала. В частности: представление о теле или части тела возводится в ранг идеала. Сверх-Я получает удовольствие от сравнения Я с идеалом, поэтому нападки на свое тело не прекратятся. Слабый агрессор навязывает субъекту свои идеалы, которые со временем превращаются в эрзац-идеал. Эрзац-идеал неуязвим для большей части психических защитных механизмов, потому что слабый агрессор не представлен в психике. Пока слабый агрессор защищён от встречной агрессии, субъект обречён на психосоматические проблемы.

Но если вам кажется, что с эрзац-идеалом трудно бороться, то спешим вас обрадовать. В отличие от классических неврозов, психосоматика гораздо лучше поддаётся психоанализу. В обычных случаях клиенту мешает его собственное Сверх-Я, которое не желает даже осознавать «греховные» желания. А здесь даже Сверх-Я заинтересовано в осознании, проработке и изгнании патогенных представлений. Самый высокоморальный и нравственный, затюканный своим Сверх-Я скромняга способен на поистине свирепую агрессивную разрядку в адрес виновника своих бед.

И этот виновник проявляется и даже сам представляется уже после нескольких сеансов психоанализа. Сверх-Я, желая поскорее избавиться от конкурента, не мешает свободной речи клиента. И, раз вы теперь хорошо разбираетесь в психических структурах второй топики, можно подробно заняться феноменами коммуникации, языка, свободной речи, алекситимии. Почему простые слова оказываются мощным оружием в борьбе с агрессором? И почему представители патогенной среды так стремятся лишить вас слова?