Глава 8
Передышка перед боем

Черное море было тихим и ласковым, синим и теплым. Так и хотелось скинуть китель и окунуться в это безбрежное колыханье.

Будто и нет войны. Но война – была.

Немцы все-таки совершили авианалет на советские корабли, и командир линкора впервые по-настоящему оценил инициативу Октябрьского – о резком усилении зенитной составляющей.

И бомбили «Парижскую коммуну», и обстреливали, но серьезного вреда не причинили. Линкор вместе с крейсерами взял под защиту транспорты и уберег их, а вот четыре «Юнкерса» канули в море, три «Мессершмитта» отправились следом.

Туда им и дорога.

Отойдя подальше, корабли разделились – транспорты под охраной «Ворошилова» и «Молотова» ушли к Одессе, а «Парижская коммуна» вернулась в Севастополь.

Ровно на одни сутки – чиниться по мелочи, пополнить запасы горючего, снарядов и прочего.

Октябрьский чувствовал сильную усталость и еще в море мечтал о том, что хотя бы эту ночь проведет дома.

Восемь часов всего!

Это была не слабость, а попытка зарядиться положительными эмоциями, сбросить с себя, хоть ненадолго, груз ответственности, расслабиться. Расстегнуть верхнюю пуговку!

И Филиппу это удалось.

Дома его ждали. Жена очень обрадовалась, а тут и Римка налетела, тискать стала своего любимого «папульку». Хорошо…

А рано утром будильник скомандовал подъем…

На КП все было по-прежнему, но кой-какие изменения все же чувствовались – те самые командиры, что дослужились до контр-адмиральских чинов в годы мира, теперь закалялись в горниле войны.

Бои мигом выявляли неумех, заработавших погоны по выслуге лет или «за отличные показатели в боевой и политической подготовке». Но когда на тебя нападают, надо обороняться, надо самому уничтожать врага. И вот тут-то далеко не каждый проявил себя с лучшей стороны.

Впрочем, Октябрьский пока не делал оргвыводов, обходясь строгим внушением: «Ты военмор? Ну, так будь им! Включи мужика!»

В любом случае, Филипп был доволен операцией, проведенной в Добрудже. И приход, и, что не менее важно, уход флота прошли очень даже неплохо. На уровне.

Участие экипажей кораблей и морпехов в боевых действиях дали драгоценный опыт, который не заменить никакими учениями.

Но война только начиналась…

– Товарищ командующий, – материализовался Елисеев, – к двенадцати нуль-нуль линкор «Парижская коммуна» будет готов к отплытию.

– Замечательно, – кивнул Октябрьский, шагая к кабинету.

Начштаба поспешил следом, стараясь не отставать.

– Крейсера отправлены? – спросил Филипп на ходу.

– Да, товарищ командующий. А… не слишком ли это рискованно – оставлять главную базу без боевых кораблей?

Комфлота усмехнулся:

– А что, главной базе кто-то угрожает?

– Итальянцы…

– Итальянцы, Иван Дмитриевич, попрятали остатки своего флота и боятся нос высунуть из гаваней! – не без раздражения ответил Филипп. – Дошло до того, что англичане обстреливают Геную, а Муссолини нечем им ответить! Понимаете? Они не в силах защитить даже свою Италию! Но будут посылать флот в Черное море? Так, по-вашему? Иван Дмитриевич, я все понимаю, война! Но давайте будем опасаться реальных угроз, а не мнимых. Итальянцев мы здесь не увидим, как и немцев. Кстати, Гитлер лично против того, чтобы его друг Бенито совался в Черное море – фюрер хочет сделать Крым здравницей исключительно для немцев. Ну, много хочет…

– А турки?

– А что турки? Четыре старых эсминца, два новых. И «Явуз», тот самый «Гебен», которого еще при царе гоняли по Черному морю. Согласен, «Явуз» все еще опасен, но он в единственном числе! Конечно, за турками надо приглядывать, чтобы не слишком стелились перед Гитлером, но заметьте, Иван Дмитриевич, на черноморском побережье турки флот не держат! Ни в Зонгулдаке, ни в Трапезунде, нигде. Главные базы обращены на юг – это Измир и Стамбул. Понимаете? Турки даже пассивно не противостоят нам.

Так, ладно. Вы собрались уже?

– Да, товарищ командующий!

– Сейчас я разделаюсь с текучкой, и на борт. Пока проверьте боеготовность ПВО и… Да, нам подкрепление по части авиации не обещали?

– Перебросили только сорок «ТБ-3», но на них никто больше не позарился…

– Ничего, эти старички еще пригодятся!

На пороге кабинета Филипп столкнулся с бледным адъютантом Галковским. Тот протягивал комфлота трубку телефона и делал большие глаза.

Октябрьский кивнул, и сказал:

– Командующий Черноморским флотом Октябрьский слушает.

– Здравствуйте, товарищ Октябрьский.

Узнав глуховатый голос, Филипп еле унял позыв вытянуться во фрунт.

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Товарищ Будённый очень хвалил вас. Говорил, если бы не вы, Юго-Западный фронт потерял бы две армии – они едва успели выйти из окружения, даже не подозревая о том, что немцы уготовили им котел.

– Да я сам ночь не спал, товарищ Сталин, все думал, не припозднились ли мои разведданные!

Вождь издал смешок.

– Мы наслышаны о ваших подвигах в Добрудже. Немцы уже испытывают страшную нехватку высокооктанового бензина, из-за чего резко сократились вылеты люфтваффе.

– Боюсь, это не затянется надолго, товарищ Сталин. По нашим прикидкам, уже к сентябрю немецкая авиация возобновит полеты в полную силу.

– Не скромничайте, товарищ Октябрьский… Нам доложили, что вы отправляетесь в Одессу?

– Да, товарищ Сталин. Следующая битва будет там, и мы постараемся отстоять город. Однако усилий одного лишь флота и Приморской армии будет недостаточно. Я далек от того, чтобы просить у вас резервы – знаю, что на фронтах сейчас очень тяжко. Нам тут, на юге, легче всего, как бы цинично это ни звучало по отношению к тем, кто погиб в Добрудже или в Молдавии. Но, на мой взгляд, можно и нужно использовать для обороны Одессы те резервы, которые имеются на Черном море. Я имею в виду дивизии, занятые отражением мифических немецких десантов. Я уже обращался к наркому и к Жукову, но все так напуганы немецкими парашютистами, что просто диву даешься!

– Что вы предлагаете, товарищ Октябрьский?

– Усилить Одесский оборонительный район этими самыми дивизиями, которые вместо борьбы с врагом заняты ловлей духов. 46-я стрелковая дивизия действует, вернее, бездействует на побережье близ Одессы – пусть войдет в ООР. 156-ю стрелковую дивизию флот быстро перебросит из Крыма, а 106-ю и 157-ю стрелковые дивизии с черноморского побережья Кавказа можно доставить чуть позже. В границах ООР эти дивизии укрепят Отдельную Приморскую армию. Ну, это уже не мне решать, товарищ Сталин…

– Опять скромничаете? – хмыкнул Иосиф Виссарионович. – Хорошо, товарищ Октябрьский, мы постараемся оперативно решить этот вопрос. Что-то еще?

Октябрьский задумался. Рассказать то, что ему известно, просто необходимо. Но как объяснить, откуда он взял сведения? Но не молчать же!

– Товарищ Сталин… Мне удавалось дважды получать достоверные разведданные. В обоих случаях я не мог назвать источники их получения. Ну, разве что пришлось бы сослаться на пилотов нашего разведполка, наблюдавших передвижение немецких войск. Тут по большей части – аналитика. В общем… Нам удалось, совершенно случайно, перехватить радиопереговоры немцев, из которых следует, что Гитлер решил резко поменять план Восточной кампании. 2-я танковая группа Гудериана должна будет 28 августа развернуть танки на юг – к Киеву, чтобы соединиться с 1-й танковой армией Клейста. Если это произойдет, в «Киевском котле» окажется весь Юго-Западный фронт. Гудериан был резко против приказа Гитлера, именно об этом и шли радиопереговоры. Гудериан, дескать, счел, что из-за резкого разворота на юг снизится темп наступления на Москву. А фюрер мнит себя великим стратегом, и ему больше, чем столица СССР, нужны Донбасс и Кавказ, уголь и нефть…

Сталин долго молчал.

– Это очэнь сэрьезно, – выговорил он. От волнения у вождя прорезался грузинский акцент. – Мы обязательно проверим эти сведения. До свидания, товарищ Октябрьский.

– До свидания, товарищ Сталин.

Филипп вернул трубку адъютанту и подумал: если удастся избежать и «Киевского котла», то он не зря проживет свою вторую жизнь…