Глава 17

Все пройдет, пройдет и это. Так гласила надпись на перстне, принадлежавшем царю Соломону. Только этой ветхозаветной мудростью и приходилось утешаться ребятам, пока их отчаянно песочили добрые родственники. Родственников было много, пока одни вразумляли деток, следующая партия отдыхала и набиралась сил, чтобы затем с новой энергией броситься на Вована с Костиком. Иногда родственникам надоедало песочить одного юношу, они отправлялись в дом другого, где находили живой отклик и прием.

– Заходите! Послушайте, что наш-то в свое оправдание говорит. Ваш до такого и не додумается!

Родственники слушали, уверяли, что их завирает еще похлеще, и предлагали пойти и лично в этом убедиться. Так и ходили в гости друг к другу. Когда родственники утомлялись, в дело вступали соседи. Так что спать в эту ночь Вовану и Костику пришлось совсем мало. Можно сказать, совсем не пришлось.

Их оставили в покое где-то часам к пяти утра, когда уже всходило солнышко. И ребята чувствовали себя ужасно измочаленными. Если сравнивать, то получалось, что из пыточного застенка дяди Севы они вышли свеженькими, как огурчики на грядке. А вот после длительного общения с родней и сочувствующими соседями ребята чувствовали себя вялыми, словно прошлогодний соленый помидор, случайно затерявшийся среди остатков рассола и листьев смородины на дне салатницы.

Ребятам было нужно хорошенько отдохнуть и выспаться, потому что завтра им предстояла беседа еще и с Васей. Тот заранее предупредил ребят, что такой разговор у них обязательно состоится. Но первым, кого увидели друзья, выглянувшие на следующий день на улицу, был вовсе не Вася, а отец Андрей. Он приехал на своей машине и теперь стоял у забора и о чем-то разговаривал с Таней. Вид у обоих был на редкость безмятежный и, пожалуй, счастливый.

Увидев Костика и Вована, отец Андрей приветливо помахал им рукой:

– Идите сюда! Дайте мне вас хорошенько отругать!

Друзья переглянулись. Не многовато ли на них одних? Но, покорившись судьбе, подошли.

– Вы как в дом проникли, изверги? – ласково спросил у них отец Андрей. – Вы же в мастерскую лезли. Как в доме-то оказались? Дверь там имелась?

Друзья вздохнули и синхронно кивнули.

– Потайная?

– Ага.

Ребята ждали продолжения, но отец Андрей, вопреки данному им же самим обещанию, не стал ругать мальчишек.

Вместо этого он сказал:

– Мы в это время сидели в засаде и видели, как вы на крыльце у художника толкались. Хотели вас перехватить, да поняли, что там заперто, и не стали вас трогать. А уж когда вы в окно мастерской полезли, так мы и вовсе вздохнули с облегчением. Думали, что в мастерской вы вообще в безопасности будете.

– Хотели уже послать к вам в мастерскую делегата, чтобы объяснил ситуацию и уговорил вас не шуметь.

– Но вы и сами вели себя там так тихо! И мы решили не высовываться.

– Кто же мог подумать, что вас в мастерской уже и след простыл и вы уже давно бродите в самом доме. В двух шагах от вооруженного до зубов бандита.

– Таню чуть инфаркт не хватил, когда она увидела ваши фигуры на видеосъемке.

– Я начала требовать прекращения операции. Сказала, что не могу допустить, чтобы вы пострадали.

– Но Виктор держался молодцом. Он не ожидал вашего появления так же, как и мы, но даже виду не показал, насколько вы путаете нам все карты и насколько все усложняете.

– Это чем же мы вам так сильно все усложнили?

– Как же! Раньше-то у преступника был всего один заложник – Ната. А с вашим появлением становилось трое.

– Если бы не появление твоей бабушки, все могло закончиться очень печально. Неизвестно, что этому ненормальному пришло бы в голову с вами тремя сотворить. Он мог решить, что трое – это слишком много. И пристрелил бы кого-нибудь одного.

– Да, появление бабушки обстановку здорово разрядило. Мы заметили ее приближение издали и сначала хотели ее перехватить, но потом решили, что так лучше. Пусть шумит. Преступник должен будет отреагировать, откроет дверь, и здесь мы его возьмем. Записанных откровений к этому времени набралось уже предостаточно.

– Но если вы могли перехватить бабушку еще на подходе к дому, почему вы не перехватили нас? Не могли?

– Нет. Не могли. Вы появились, когда здесь орудовал Всеслав Всеволодович. Все наше внимание было приковано к нему. Мы очень боялись, что он сорвет нам всю операцию. Откровенничать по полной программе дядя Сева к этому времени еще не начал. Только-только произошел захват художника и его жены. Но, к счастью, Всеслав не стал усердствовать и слишком долго рыскать по дому. Он искал ключи от мастерской, не нашел их и решил вопрос по-простому.

– Разбил окно.

– Было на что посмотреть, и мы прошляпили ваше появление, ребята. Мои вам поздравления, вы умеете быть очень незаметными.

Костик с Вованом задумчиво улыбались. Они были и польщены, и смущены одновременно.

– Значит, Виктор знал о том, что участвует в операции по разоблачению преступника?

– Ну, конечно.

– И он дал вам свое согласие?

– С восторгом. Он человек азартный, а этот тип его достал. Виктор согласился быстрей, чем успел подумать, чем это может ему грозить.

– А потом уже и Ната отказалась отпустить его одного. Потребовала, чтобы и ее включили в операцию.

– Но как же вы не пришли на помощь, когда бандит набросился на тетю Нату с ножом? Он же ее порезал! И мог вообще убить!

Андрей замялся.

– У нас с ними была договоренность. Если дело пойдет совсем худо, либо художник, либо его жена восклицают кодовое слово, и тогда мы прекращаем операцию и берем дом штурмом.

– И что это за слово?

– Сушите весла.

– Как? – невольно засмеялся Костик. – Почему именно «сушите весла»?

– Не знаю. Но именно так мы все дружно решили. И мы ждали, что Ната позовет нас, выкрикнет условленную фразу. Но она молчала. И мы поняли, что операция не сорвалась, благодаря мужеству Наты она будет продолжена.

– И в чем она заключалась?

– Вот те на! – удивился Андрей. – Вы же присутствовали на ней.

– Только на заключительном этапе. А что было вначале?

– Ничего особо интересного. Хозяева были дома. Ждали. Собак они по нашей просьбе убрали со двора. Всех посторонних из дома тоже удалили. Входную дверь оставили открытой. Одним словом, подставились по полной программе. И преступник не заставил себя ждать. Ворвался с оружием, стал угрожать хозяевам, те не сопротивлялись. Он их связал, загнал в ту дальнюю комнатку и принялся запугивать. К сожалению, этому занятию вскоре помешало появление директора музея. Мы даже боялись, что все сорвется, но нет, директор оказался человеком тактичным. Глубоко в хозяйские апартаменты он не полез, ограничился мастерской и выносом из нее деревянной скульптуры.

– Но потом появились вы, – добавила Таня.

– И последней возникла бабушка.

– Этого появления мы уж совсем никак не ожидали. Но в итоге именно оно и спасло весь наш план и всех его участников. Вас обоих, например. Никогда не забуду кадр, когда твоя бабушка при первых выстрелах падает на тебя. Героическая и отчаянно смелая женщина. Она была готова принять на себя пулю, которая иначе предназначалась бы тебе.

Костик вздрогнул. Вспоминать, как он барахтался, как навозный жук, придавленный к земле добрым центнером бабушкиного веса, было не очень-то приятно. И пусть бабуля спасла ему жизнь, но самолюбие она ему здорово ущемила и портфолио попортила. Теперь в воспоминаниях очевидцев тех событий он навсегда останется мальчиком, которого от избытка усердия едва не придушила его собственная бабушка.

– Надо мной теперь все будут смеяться.

– Брось ты! – хлопнул его по плечу отец Андрей. – Над чем здесь смеяться? Наоборот, завидовать будут! Хорошей белой завистью. Я, например, уже завидую. Между мной и летящими пулями никто так не бросался, а как бы хотелось.

И он игриво посмотрел на Таню, и даже вроде как ей подмигнул. Костик смотрел на эту парочку и только диву давался. Что происходит? Он же священник! Давал обет безбрачия. Ну, ладно отец Андрей, он мужчина, ему положено иметь некоторые слабости. Но Таня… Как она может? Бабушка совсем не так воспитывала свою дочь, чтобы она сейчас терпела игривые подмигивания мужчины, который не просто не собирается на ней жениться, но даже при всем своем самом мощном желании никогда не сможет этого сделать.

В ожидании прибытия Васи ребята прогулялись до дома дяди Севы. Главным образом на этом настаивал Костик. Но и Вован был не прочь взглянуть, что там делается. Всю прошлую ночь с момента задержания их соседа, который оказался опасным бандитом, в доме дяди Севы шел полным ходом обыск. Откровения преступника о якобы имеющемся у него богатом арсенале огнестрельного оружия и боеприпасов вызвали горячий интерес полиции. И особенно их взволновало упоминание о пулемете системы «максим». Вот его они хотели отыскать во что бы то ни стало.

По понятным причинам, ребята не могли лично наблюдать за проводимым в доме и во дворе обыском. Однако, по словам очевидцев из числа односельчан, они знали, что в разных тайниках у дяди Севы было найдено семь единиц боевой техники и заряды к ним. Нашли также и тот самый пулемет «максим», которым так кичился дядя Сева. Пулемет, кстати говоря, оказался исправным. И преступник, догадайся он прихватить с собой оружие, отправляясь к Виктору для решительного разговора, мог бы держать оборону сколько угодно долго.

– Огромное счастье, что он этого не догадался сделать.

– Просто волочить тяжело было.

Когда Вася привез ребят в отделение, он не утерпел и вопреки служебным инструкциям провел ребят в кладовую, где за тщательно запертой железной дверью и с решетками на окнах лежал арсенал дяди Севы. На почетном месте в центре комнаты стоял пулемет. А возле него красивым веером были разложены винтовки и «маузеры». Последних ребята насчитали целых пять штук.

– Как видите, преступник легко мог пожертвовать одним-единственным «маузером», затопив его вместе с убитым им гражданином Сушковым.

– Но он все равно пожадничал, выбрал для этой цели неисправный ствол.

– Уж мог бы ради такого дела на оружие расщедриться, – буркнул Костик.

– А зачем ему? – весело возразил Вася. – Бандит-то рассчитывал, что Сушкова найдут, если вообще найдут, лишь спустя многие месяцы, а то и годы. А за это время даже самое исправное оружие обязательно бы пришло в негодность. Так к чему было опускать в озеро то, что можно было потом с выгодой продать? Он избавился от ствола, который не смог привести в порядок и который потому не годился для продажи.

– Дядя Сева торговал своими находками?

– И очень успешно. Это и помогало держаться в относительной финансовой независимости человеку, нигде и никогда не работавшему. И кстати говоря, не называйте его дядей Севой. Имя этого человека Вячеслав.

– Вячеслав Михайлович?

– Зенцов?

– Он самый! – с важным видом кивнул Вася.

– Брат Лидии Михайловны Зенцовой? Той женщины, которая продала художнику землю!

Ребята могли бы это сообразить и раньше. Но вчера во время душевных откровений дяди Севы, как они продолжали называть по привычке своего бывшего соседа, эмоциональные переживания слишком захлестывали их мозги, чтобы те могли работать на полную катушку. Но сегодня ребята уже чуток поуспокоились. И соображали гораздо лучше, чем вчера, находясь в такой тесной близости с опасным преступником.

– Значит, это дядю Севу разыскивал Сушков? К нему он шел? А почему не дошел?

– Потому что сам Зенцов отнюдь не рвался на встречу со своим бывшим подельником. Он догадывался, что Сушков явился неспроста, явился, чтобы потребовать достать из земли свою долю. И Зенцов очень старался не разочаровать подельника. Но что же делать, если ни доли, ни самого клада в земле не оказалось. Его и впрямь не оказалось, но Зенцов-то понимал, что подельник в такой случай не поверит. И если подельник расскажет Сушкову о том, что вместо клада с долларами в земле обнаружилось мышиное гнездо, тот его может за такую буйную изобретательность и не похвалить.

По утверждениям арестованного, пользуясь тем, что художник с женой временами покидали свой дом, он многократно перерыл землю в том месте, где прежде стоял сарайчик. Но даже при самой глубокой перекопке ничего, кроме мышей, не обнаружил.

– Видать, мышкам доллары сильно пришлись по вкусу.

И тогда, не найдя клад с налету, дядя Сева, как он всем представлялся, решил поселиться в Бобровке и проследить за владельцами дома. В его голове крутилось две версии. Первая, что он мог перепутать место, где зарыл награбленную у ювелира валюту. И вторая, что валюта все же была найдена и присвоена новыми хозяевами этого места.

– И дядя Сева решил следить. Он был уверен, что рано или поздно найдет способ втереться в доверие к художнику и выяснить, не случалось ли тому пару-тройку лет назад внезапно сделать крупных приобретений.

Так что единственный человек в Бобровке, кто еще месяц назад представлял, что из себя представляют владельцы домика на опушке, был именно дядя Сева. Блуждая по лесу, якобы со своим металлодетектором, он мог спокойно следить как за художником, так и за его окружением.

– И очень скоро дядя Сева смекнул, что может получить свои сто тысяч долларов с художника даже в том случае, если тот их и не находил. Художник был бы легкой и сытной добычей. Но в надежде, что тот все же образумится, дядя Сева принялся его запугивать.

Последовали послания, вложенные в тушки убитых зверей и птиц. Но художник оказался куда более крепким орешком, чем рассчитывал бандит. То ли художник и впрямь не понимал, что требуют от него вернуть, то ли просто упрямился, но дядя Сева своих усилий не оставлял. И для художника начался настоящий кошмар.

– Сначала дядя Сева развлекался посланиями с угрозами. Затем перешел к военным действиям. Дважды он стрелял из своего «маузера» в Виктора, подкараулив и выследив того во время охоты.

Одно это требовало немалого умения и навыков, потому что художник всегда уходил на охоту вместе со своим спаниелем. Но Рой был добродушный пес, он считал всех людей своими друзьями. И потому дяде Севе оба раза удалось подойти к Виктору на достаточно близкое для выстрела расстояние. Но даже стрельба по нему как по мишени не заставила Виктора усовеститься и вернуть дяде Севе его доллары.

– И в этом ничего удивительного не было, ведь Виктор о деньгах ничего не знал!

Вася кивнул и продолжил рассказывать.

– А между тем ситуация накалялась с каждым днем. Из мест заключения освободился гражданин Сушков, который твердо полагал, что пришло время им со старым приятелем открыть кубышку, которую они когда-то запрятали себе на тихую спокойную старость. Зенцова приближение его кореша здорово нервировало, по уже приведенной ранее причине. Сказать прямо, что денег нет, он боялся. Сушков был не из тех людей, кто позволяет проделывать с собой такие шутки. Так что Зенцов предложил приятелю приехать, говоря, что деньги они достанут вдвоем.

– Уже зная, что никаких денег нет? Зачем же он позвал этого Сушкова?

– Ну, во-первых, Сушков бы все равно приехал, хотел этого Зенцов или нет. А во-вторых, Зенцов надеялся, что в процессе поисков дело может повернуться как-то так… к его единоличной выгоде.

– Он с самого начала задумал убить Сушкова – Сушку!

– Вероятно, так и было. Хотя он уверяет, что это была самооборона. Но против этого говорит то обстоятельство, что он напал на Сушкова дважды. Один раз он нанес ему удар тяжелой дубиной по голове и, сочтя мертвым, оставил в овраге.

– Где Рой его и нашел!

– Совсем незадолго до этого направляющийся в Бобровку Сушков заплутал и, встретив незнакомца, оглушил его и ограбил. Он и не подозревал, что напал на того, кто был должен им сто тысяч в американской валюте. Для Сушкова это был просто хорошо одетый чувак, сняв с которого всю верхнюю одежду и обувь, он почувствовал себя значительно лучше. Сам Сушков поизносился и поистратился. Нападение на жительницу этих мест не принесло ему особой выгоды. Деньги старушка носила не в отнятой Сушковым сумочке, а поближе к телу. Так что, сняв с находящегося без сознания Виктора одежду, Сушков несколько себя утешил.

– Но как он не боялся так рисковать? Старушка. Виктор. Пострадавшие неминуемо обратились бы в полицию, Сушкова начали бы искать и нашли.

– Не знаю, на что он рассчитывал. С головой у него было уже не очень хорошо. Но думаю, что он ожидал, что Зенцов его спрячет. Для нас важно то, что запах украденной у Виктора одежды и обуви совершенно перебил собственный запах тела Сушкова, что заставило Роя, который искал хозяина, вывести вас к Сушкову.

– Дядя Леша лежал в том овраге как мертвый. Не удивляюсь, что наш дядя Сева Зенцов счел его мертвым.

– Наверное, он здорово огорчился, когда спустя какой-нибудь час-полтора Костик уже примчался в деревню и рассказал о том, как за ним гнался какой-то небритый уголовник в куртке Виктора.

– Дядя Сева должен был смекнуть, что его приятель жив.

– Он это и смекнул, можете не сомневаться. И поспешил назад в лес. Найти и выследить Сушкова не представлялось особого труда. Он передвигался с таким шумом, что слышно было за километр. Сушков умудрился украсть лодку, спустился по ней до озера, и там его поджидал дядя Сева.

– На этот раз преступник действовал наверняка. Он ударил Сушкова обухом топора, отчего тот потерял сознание. После этого Зенцов привязал камень к ноге бывшего кореша и скинул того с лодки. Все должно было выглядеть как несчастный случай. Он не рассчитал лишь того, что куртка не позволит телу утонуть, а веревка окажется слишком слабой и оборвется. Из-за чего тело Сушкова было обнаружено раньше намеченного преступником срока. Но и это оказалось Зенцову на руку. Вместе с телом был обнаружен «маузер», который Зенцов сунул трупу в одежду. И таким образом Зенцову удалось переложить на мертвого Сушкова обвинение в покушениях на жизнь Виктора, Евгения Васильевича и Барона. Пули-то в них были выпущены из «маузера».

– Но не того! Дядя Сева пользовался исправным оружием. А у найденного в озере «маузера» даже вид был нерабочий.

– Да, пожадничал ваш дядя Сева. Но это не единственная совершенная им ошибка. Ошибался он часто. И даже удивительно, как ему столько времени удавалось оставаться непойманным.

– Все дело в том, что вначале дядя Сева совершал мелкие правонарушения. Ну, письма с угрозами, это же просто глупые шутки. Ну, стрельнули в художника раз, стрельнули другой, но ведь не попали же. Ну, собаку изувечили, так ведь опять же не убили. И потом, пес говорить не умеет, обидчика назвать не может. Что здесь расследовать? Вот когда в Евгения Васильевича угодили, здесь уже началась суета. Но Зенцов и здесь умудрился перевести стрелки на другого человека, на Сушкова.

– С убийством Сушкова нам все ясно, – сказал Костик. – Дядя Сева его убил, потому что боялся, что тот начнет качать права. Боялся, что Сушков его выдаст. Боялся, что с ним придется делиться. Одним словом, от Сушкова надо было избавиться, и он от него избавился. Но как он осмелился напасть на Виктора и Нату? Как он посмел прийти к ним домой и требовать у них деньги, которые они, вполне возможно, и не находили?

Помедлив, Вася произнес:

– Наглость. Наглость и отчаяние. А еще любовь.

– Любовь?

– Вы же знакомы с тетей Светой. Она кого угодно вдохновит и не на такие подвиги.

С этим ребята невольно должны были согласиться. Голос у тети Светы был таким пронзительным, что весь поселок был в курсе личных дел дяди Севы и его жены. И все знали, что тетя Света с утра и до ночи пилит своего супруга насчет повышения размеров их благосостояния. Здесь не только пойдешь за своими кровными долларами – побежишь за ними.

– Но одного не пойму, если он по документам Вячеслав Михайлович Зенцов, то почему мы все его знали как дядю Севу?

– Я знаю! – воскликнул нетерпеливый Вован. – Он нам врал! Да? На самом деле он Слава – Вячеслав, а нам назвался Севой – Всеволодом. Так? Да, Вася?

– Так да не так. Женившись, наш герой в очередной раз поменял фамилию. Не кичась, он взял себе фамилию жены и зажил уже под ее фамилией.

– Разве так можно? – удивился Вован. – Я знаю, что женщины берут фамилию мужа.

– Верно. Но закон не запрещает так же поступить и мужчине.

– Надо же! – покачал головой Вова. – А я этого не знал.

– Женившись на своей нынешней супруге Светлане, дядя Сева поменял фамилию, а заодно и свое имя. Зенцов Вячеслав Михайлович исчез. Мужчина стал Клеминым Всеволодом Михайловичем.

– Ничего общего, кроме отчества!

– Поэтому мы и не могли его вычислить. Даже когда ты, Костик, принес нам записку с именем и адресом некоего Вячеслава Михайловича Зенцова, мы долго не могли понять, что связывает этого человека с самим Сушковым. Стали рыться в криминальном прошлом Сушкова, пошерстили его сообщников, что за ерунда, думаем, ни одного Славы среди них не наблюдается! Как же так?

– Да! – живо откликнулись мальчики. – Как же так? Сушков и дядя Сева были давно знакомы. Дядя Сева сам в этом признался.

– А дело в том, что этот трюк со сменой имени и фамилии Зенцов проворачивал отнюдь не впервые. Он прибегал к этой уловке не один, не два и даже не три раза, а целых пять раз. И когда судьба свела Зенцова с Сушковым, то у Зенцова была на тот момент фамилия матери – Круглов. Потом он поменял ее на фамилию отца – Ерошкин. Потом взял бабушкину, уже не помню, какую именно. Потом жены. Сушкову он написал одно из своих прежних имен и фамилий, отлично зная, что под этим именем в Бобровке его никто не знает. И Сушков, даже если и доберется до поселка, никогда не сможет самостоятельно отыскать своего сообщника.

– Но зачем дядя Сева постоянно менял имена-фамилии?

– Новое имя и фамилия существенно затрудняли его поиски. А искали его мои коллеги все время, за исключением тех промежутков, которые он проводил за решеткой.

– Уже в очередной раз найденный?

– Вот именно.

Что же, теперь друзьям все было понятно. И им оставалось только порадоваться тому, что такие захватывающие и в то же время опасные приключения подошли к концу. Дядя Сева за свои художества был заключен под стражу. В ближайшие годы он вряд ли выйдет на свободу, что для обоих друзей было большим утешением.