66. Сердце барышни тверже стали
Агния бросила косой взгляд и не сбавила шагу. Для барышни у нее была чересчур стремительная походка. Никакой плавности в движениях, только напор и устремленность. Как будто хочет вырваться откуда-то, спешит, спешит… Лицо сосредоточенное, напряженное, удивительное. А глаза грустные… Ванзаров воздержался от эпитетов, которые сами лезли ему в голову.
— Что вам еще? — его одарили движением бровей. — Мне запрещено покидать город, надзор полиции никто не отменял, неужели не достаточно.
— Агния Валерьяновна… — старательно проговорил Ванзаров. И получил то, на что рассчитывал. Она резко, на всем ходу остановилась и обернулась к нему.
— Вы нарочно меня дразните и злите?
— Да, — ответил он.
Правда иногда бывает самым хитрым оружием. Агния не нашлась, чем ответить на такой выпад. Она потупилась.
— Мне трудно… Нет, мне тяжело с вами разговаривать, — голос ее был тих. — Все, что могла, я рассказала. Добавить мне нечего. И видеть меня вам больше не нужно.
— Обстоятельства изменились, — ответил Ванззаров.
— Какие обстоятельства, господин полицейский?
На улице было пустынно. Ванзаров огляделся. Он был почти уверен, что чьи-то внимательные глаза наблюдают за ними. Но расслышать, что он говорит, наблюдателю было невозможно. Разве только по движениям губ понять.
— Сегодня ночью была убита Зоя Гейнц.
— Это ужасно… Но при чем здесь я?
— Ее тело было порезано во множестве мест. У нее не было одежды. Кроме плаща-накидки… На подкладке вышиты инициалы. Инициалы ваши.
— С чего вы взяли…
— Прошу вас, не пытайтесь мне врать, — сказал Ванзаров. — Этим искусством я владею немного лучше вас.
Агния была спокойна. Она смотрела ему в лицо прямо. Слишком прямо.
— Что вы хотите знать?
— Как ваш плащ оказался у Зои?
— В этом нет никакого секрета, — сказал она. — Зоя постучалась ко мне глубокой ночью, сказала, что больше не может терпеть диктатуру отчима, хочет сбежать в столицу, просит помочь. У нее нет ни гроша. Я не могла отказать бедной девочке. Хоть Гейнц запрещал ей со мной общаться, все равно иногда украдкой мы разговаривали. Она была сильная девочка. Но не знала своей силы. Отец запугал ее чрезмерно…
— Чем вы ей помогли?
— Я не стала отговаривать ее! — Агния говорила с вызовом. — Она заслуживала свободу. Хотя бы от власти отца. Я дала ей денег, сколько могла, написала записку к знакомым в столице, чтобы ее приняли. Предложила остаться до утра. Но Зоя не захотела. Она боялась, что отец найдет ее, и она уже никогда не решится. Тогда я дала ей свой плащ, чтобы она не шла до вокзала в одном платье…
— Вы отпустили ее ночью одну?
— У нас не Петербург, город мирный, девушка может без опаски гулять в любое время. Если захочет… — Агния запнулась. — Я уговаривала ее, просила… Зоя была непреклонна. Отказалась, чтобы я проводила ее, сказала, что доедет на извозчике до вокзала и дождется первого поезда.
Ванзаров поклонился ей.
— Благодарю вас, госпожа Вольцева, это все, что я хотел от вас услышать.
Он пошел прочь слишком быстро, как будто убегал. Быть может, так и было на самом деле. Психологика слишком громко кричала ему в ухо о том, чего он не хотел слышать. Во всяком случае, сейчас. Как известно, борьба с собой — это борьба самая трудная.
В ней не бывает победителя.
