15 августа
Просто для сведения: одна из проблем с обучением в художественном институте заключается в том, что из тебя выбивают весь юношеский романтизм. Весь возвышенный бред о вдохновенных художниках на чердаках исчезает под тяжестью необъятного материала, который тебе надо усвоить по химии, геометрии и анатомии. То, чему тебя учат, объясняет весь мир. Образование раскладывает все по полочкам, чистенько и аккуратно.
Упорядоченно и разумно.
Когда Мисти встречалась с Питером Уилмотом, она с самого начала знала, что любит вовсе не его. Просто женщины ищут отборных самцов, чтобы зачать с ними детей. Здоровая женщина сразу приметит треугольник гладкой мускулатуры под открытым воротом рубашки Питера, потому что в процессе эволюции люди утратили волосяной покров, чтобы потеть и охлаждаться, убегая от разных шерстистых белковых форм жизни, теряющих силы от перегрева.
И чем меньше волос на теле у мужчины, тем меньше на нем будет вшей, блох и клещей.
Перед каждым свиданием Питер забирал у Мисти одну из ее картин. Делал для нее рамку и паспарту. Наклеивал на обратную сторону рамы две полоски самого крепкого двухстороннего скотча. Осторожно, чтобы не касаться клейких поверхностей, засовывал картину под свой мешковатый свитер.
Каждая женщина млела бы от того, как Питер зарывается пальцами в ее волосы. Тому есть простое научное объяснение. Нежные прикосновения имитируют родительский уход за детьми. Они стимулируют выработку гормонов роста и фермента орнитиндекарбоксилазы. А когда Питер массирует женщине шею, у нее естественным образом снижается уровень гормонов стресса. Это было доказано в лаборатории, где новорожденных крысят гладили мягкой кисточкой.
Когда ты более-менее разбираешься в биологии, тебя ей уже не проймешь.
На свиданиях Питер и Мисти ходили в художественные музеи и галереи. Только вдвоем. Ходили, смотрели, беседовали. Спереди Питер казался немного квадратным, немного беременным ее картиной.
В мире нет ничего особенного. Нет никакой магии. Только физика и ничего больше.
Идиоты вроде Энджела Делапорта, ищущие сверхъестественную подоплеку в обычных событиях, Мисти они жутко бесят.
Проходя по залам музея в поисках свободного места на стене, Питер являл собой живой образец золотого сечения, формулы для создания идеальных пропорций, которую применяли в своих работах скульпторы Древней Греции. Его ноги были в 1,6 раза длиннее торса. Торс в 1,6 раза длиннее головы.
Посмотри на свои пальцы. Видишь, первая фаланга длиннее второй, а вторая — длиннее третьей. Это соотношение пропорций обозначается греческой буквой «фи», в честь скульптора Фидия.
Архитектура тебя.
Шагая рядом с Питером, Мисти рассказывала ему о химии живописи. О том, что физическая красота, по сути, все та же химия, геометрия и анатомия. На самом деле, искусство — точная наука. Ты выясняешь, почему людям нравится тот или иной объект, а потом воспроизводишь его. Копируешь. Воссоздаешь. Вот такой парадокс: ты «создаешь» настоящую улыбку. Вновь и вновь повторяешь спонтанный миг ужаса. Сколько пота и нудных усилий уходит на то, чтобы создать видимость легкости и простоты на холсте.
Когда люди смотрят на потолок Сикстинской капеллы, им надо знать, что черную краску под названием «сажа газовая» получают из сажи, образующейся при сгорании природного газа. Краску цвета «мареновый розовый» — из измельченных корней марены. «Изумрудно-зеленый» — это смешанный ацетат-арсенит меди; также его называют «парижской зеленью» и используют как отраву для борьбы с насекомыми и грызунами. Очень ядовитый. «Тирский пурпур» делается из морских моллюсков.
Питер достал из-под свитера ее картину. Они были одни в галерее, никто на них не смотрел, и он прижал картину к стене, картину с каменным домом за дощатым забором. Картину с подписью: Мисти Мэри Клейнман. И Питер сказал:
— Я же тебе говорил, что она будет висеть в музее.
Его карие глаза цвета насыщенной «египетской коричневой» краски, которую делали из перемолотых мумий, костяной золы и асфальта и использовали до девятнадцатого века, пока художники не узнали суровую правду. После того, как многие губы обсасывали свои кисти.
Пока Питер целовал ее в шею, Мисти рассказывала ему, что когда мы разглядываем «Мону Лизу», нам следует помнить, что «жженая сиена» — это обычная глина, подкрашенная железом и марганцем и обожженная в печи. «Сепия» — это пигмент из чернильных мешков каракатиц. «Голландский розовый» — давленые ягоды облепихи.
Идеальный язык Питера облизывал ее ухо. У него под одеждой чувствовалось что-то твердое, но не картина.
И Мисти прошептала:
— Индийский желтый — это моча коров, которых кормят листьями манго.
Одной рукой Питер обнял ее за плечи. Другой рукой надавил ей под коленку, и нога подогнулась. Там, в галерее, Питер уложил Мисти на мраморный пол и сказал:
— Te amo, Мисти.
Просто для сведения: для нее это стало сюрпризом.
Навалившись на нее сверху, Питер сказал:
— Ты так уверена, что все знаешь, — и поцеловал ее в губы.
Искусство, вдохновение, любовь, их так легко проанализировать. Так легко объяснить.
Пигменты для красок «зеленый ирис» и «сочная зелень» получают из сока растений. Цвет «каппа коричневая» — это ирландская земля, прошептала Мисти. «Красная киноварь» — сульфид ртути, который в Испании сбивают стрелами с высоких утесов. «Бистр» — желтовато-коричневая сажа, получаемая при сжигании буковой древесины. Каждый шедевр — просто пепел и грязь, смешанные в определенных пропорциях.
Пепел к пеплу. Прах к праху.
Даже когда вы целовались, ты закрывал глаза.
Мисти не закрывала глаза, но смотрела не на тебя, а на серьгу у тебя в ухе. Квадратные стеклянные алмазы, оправленные в потемневшее, почти коричневое серебро, мерцали под черными волосами, рассыпавшимися у тебя по плечам, — вот что Мисти любила.
В тот, первый раз, Мисти никак не могла замолчать. Она сказала тебе:
— Краска «серая Дэви» — это сланцевая мука. «Бременская лазурь» — смесь гидроксида и карбоната меди — смертельный яд.
Мисти сказала:
— «Бриллиантовый красный», или «йодная киноварь», — соединение ртути и йода. Черная «жженая кость» это и есть обожженные кости…
