ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Об оборотнях, кадетках и давно минувших событиях, подруживших троих сыновей разных стран и рас
— Поздравляем! — первым опомнился Дун и принялся мять в огромных ручищах мага, которого считал почти родичем. — А я и думаю, почему ты в кои-то веки пахнешь женщиной, а не своими зельями!
— Он упорно разрушает мои планы, — ехидно буркнул Рад, — и при этом даже не просит прощения. Да он нас и на свадьбу не пригласил!
— Приглашаю. — Ошарашенный и непривычно смущенный Годренс торопливо возводил вокруг себя щиты — последовать примеру Дуна пожелали все оборотни. — Торжество будет сегодня в Беленгоре. Вчера состоялся только ритуал по обычаям дроу.
— И как восприняли невесту твои родичи? — едко усмехнулся вожак, не хуже самого дроу знавший о его семейных неурядицах. И тут же пожалел о том, что спросил, не подумав, лицо друга вмиг заледенело, а его глаза полыхнули неистовой ненавистью. — Год! Извини! Я и не догадывался, что все так плохо.
— Все даже хуже, чем ты думаешь, — усилием воли заставляя себя успокоиться, процедил маг, — но об этом позже. Все готовы? Открываю проход.
Всего через несколько мгновений толпа настороженно озиравшихся оборотней стояла посредине просторного нижнего зала, который ни у кого язык не повернулся бы назвать прихожей. Беленгор встретил их тишиной и утренней прохладой, ароматом цветов и ошеломленными взглядами егерей, стоящих на посту у входных дверей.
— Отбой, — резко скомандовал советник, рассмотревший дернувшиеся к оружию руки воинов. — Где Майзен?
— Здесь. — Онгерт уже торопливо спускался по лестнице. — Звал?
— Это отряд «Черные волки», командир Дунвар, или просто Дун. Распредели по постам в доме и двоих на ворота, будут стоять по очереди. Без их разрешения не пропускать в Беленгор никого и ничего. Так и скажи своим ребятам — если хотят жить, пусть даже ягодки ни у кого не берут. И корми воинов получше, рыбы и фруктов пусть едят сколько захотят.
— Уже сказал, — серьезно кивнул Майзен и добавил: — Думаю, лучше поселить их на первом этаже, они ведь свободу любят?
— Мы Рада любим, — тихо буркнул кто-то из молодых оборотней и тотчас серьезно поинтересовался: — А по поместью можно пробежаться?
— Сначала я оповещу всех дозорных, — поспешил отказать Майзен, — а вы идите в малую столовую, там повариха как раз ночную смену кормит.
— А мы наверх, — коротко предупредил Годренс и увлек друга в портал.
— Могли бы и дойти, — попенял Дирард, обнаружив, что они стоят посреди его собственной спальни, и сбросил рубаху. — Ну, раз тебе некуда девать энергию, подлечи. Дун, конечно, хороший целитель, но ты же знаешь про мое уродство, да и зелья у него чересчур пахучие. А заодно расскажи, какую еще пакость придумал твой дядя?
— Не пакость, а убийство. И не он, а те, кто пытается меня запугать и заставить отказаться от охраны королевы, — с ненавистью выдохнул Годренс. — Но ума у них не хватило додуматься до простой вещи. Если до этого я только защищался и защищал вас, то теперь буду охотиться за ними и не остановлюсь, пока не убью всех до одного.
— А поподробнее? — помолчав, осторожно осведомился Рад, не узнавая в этом разъяренном мужчине рассудительного и даже в чем-то расчетливого друга.
— Расскажу, хотя приятного мало. Но сначала должен передать тебе спасибо от Доры, она так и сказала — если бы не твои подлые ловушки, она бы не смогла взять себя в руки и найти выход. А у меня до сих пор спина леденеет, как представлю, чем все могло закончиться. Но слушай по порядку…
— Ну и как ей об этом сказать? — безнадежно вздохнул советник, когда маг закончил рассказ. — Ты и сам понимаешь, теперь они от нас не отступятся. Я давно знаю, насколько любопытны и настырны эти маглоры, и им не понять, до чего боится магии простой люд Тальзии! Ведь ему уже столько веков рассказывают страсти про магов и оборотней, про дроу и ведьм. И последние события — наглядный тому пример. Как, по-твоему, будут отзываться о магах и магическом оружии сбежавшие вчера придворные? А кстати, хоть кто-нибудь остался?
— Лишь несколько человек, кроме егерей, прислуги и кадеток. Две придворные дамы, Сазлена и баронесса Лювье, попросту проспавшая бой. И пятеро знатных господ, среди них герцог Лаверно и маркиз Дарве Ульгер. Королева распорядилась поселить их и барона Габерда на третьем этаже.
— Зачем прибыл сюда герцог Лаверно, я догадываюсь, — помрачнел Рад. — В его роду сильны благородные традиции, потому ее величество и выбрала именно Тайвора. Но вот что потерял тут Карл?
— Сестру. Он твердо намерен увезти ее домой, — как можно равнодушнее пожал плечами маг, искоса наблюдая за лицом друга.
— Да? Ну, возможно, он и прав. Раз наши планы рассыпались, как песчаный домик, и скоро тут будет орудовать толпа маглоров, то девушек и в самом деле лучше отправить по домам. Надеюсь, теперь они найдут себе женихов по сердцу. Пойду расскажу это ее величеству, все равно оттягивать бесполезно.
— Иди. Но если она спросит мое мнение, я вынужден буду сказать правду. Не хочется портить хороший амулет, он еще пригодится королеве.
— Ты хочешь сказать, что твой учитель, делая эту вещицу, не оставил для тебя лазейки?
— Даже для себя. Это просто невозможно, подобные вещи чувствуют эмоции, но не могут различать людей. И если королева поймает меня на лжи, то сразу выгонит… а я только женился.
— Значит, ради выгодного места ты готов предать нашу дружбу?
— Дружбу я не сменяю даже на все сокровища торемских ханов, — гордо вздернул нос Годренс, — но лгать тем, кого уважаю, не могу. Довольно того, что мне приходится наблюдать, как это пытаешься сделать ты, причем обманываешь не только маркизу, но и самого себя.
— Я не пытаюсь. Наоборот, хочу быть с ней честным и не давать никаких надежд. А ты меня удивляешь своим упорством, тебе ведь прекрасно известно, что через три года граф Дирард Шаграйн должен исчезнуть как дым.
— Допустим, сейчас ты прав… Я говорю — допустим. Но, стремясь избежать одного обмана, ты все глубже влезаешь в другой, более тяжкий. Рад! Я никогда не сказал бы тебе и слова, так как знаю, ради кого ты так поступаешь, и искренне горжусь твоей преданностью. Но не могу позволить себе молча наблюдать, как мой лучший друг пытается сломать жизнь не только милой и честной девушке, но и самому себе. Пойми, я сегодня так счастлив, как не был еще никогда в жизни, и если честно, то даже не думал, что такое возможно. Но всю радость сегодняшнего дня отравляет мысль о том, что из-за моего молчаливого содействия твоим заблуждениям у тебя никогда не будет такого счастья. Как у меня никогда не было бы ни Доры, ни этого моря, вообще ничего, если бы упрямый юный оборотень не стал вытаскивать меня из той шахты.
— Тьма, Год! Ну вот зачем ты пытаешься доказать, будто она единственная во всем мире, с кем я могу быть счастлив? Я непритязателен, через три года уйду в Ардаг, к Дуну, и выберу себе послушную молоденькую волчицу или рысь. Ты не представляешь, какие в стае есть хорошенькие девушки.
— Видел я их всех, — устало вздохнул Годренс, оглянулся на окно и встал со стула. — Извини, мне пора, Дора ждет. Сегодня я не пустил ее на тренировку, а все остальные кадетки сейчас под присмотром Фаньи пробираются по тропе препятствий. Они наконец сообразили, что можно пользоваться платками и поясами, и полны решимости дойти до конца без срывов. И, кстати, я сейчас подумал, ты очень ошибаешься еще в одном. Теперь, когда всем известны имена фрейлин и все гости Беленгора видели, как рьяно ты их защищал, возвращаться в свои дома девушкам очень опасно. Я даже считаю, что неплохо бы защитить получше их семьи, враги у нас слишком жестоки и изобретательны. И коварства, как и возможностей сделать гадости, у них хватает, уж это я вчера осознал как никогда.
Дирард проводил ушедшего в портал друга пасмурным взглядом, невесело хмыкнул и направился в умывальню. Он давно знал, как расстроится ее величество, если увидит его в несвежей одежде, усталым или хмурым.
Гладко зачесывая волосы и натягивая выбранный для роли советника темно-синий строгий костюм, Рад невольно вспоминал, как они с дроу повстречались.
В тот год весна пришла в Ардаг намного позже обычного и потому была буйной и стремительной, словно сорвавшаяся с гор лавина. Цвело разом все, чему положено цвести по весне: травы, деревья, кусты и даже мхи. Аромат почти одновременно распустившихся гроздей черемухи и сирени сводил с ума юного полуоборотня, каким сам Рад никак не желал себя признавать.
Стремясь избежать встречи с какой-нибудь нахальной ведьмой или пройдошливой рысью, перед чарами и желаниями которых был в тот момент беззащитнее бабочки, парень уходил все дальше в горы, где по весне даже тощего зайца поймать и то проблема. Но ему и не нужны были ни зайцы, ни другая дичь. В заплечном мешке Рада лежали несколько кругов твердой, как камень, но необычайно питательной копченой колбасы и мешочек сухарей, насушенных из сдобных булок, замешенных на густых сливках и меду. В чем в чем, а в деньгах он никогда не был стеснен.
Ущелье, в которое он свернул после обеда, сначала показалось Дирарду сквозным, ведущим к высотным выпасам, куда весеннее безумие пока не добралось. Он надеялся прожить там пару декад в пастушьей хижине, а потом спокойно вернуться в город, к наставникам и обычной жизни. Но, как оказалось, у судьбы были на этот счет свои планы.
Он слишком поздно понял, что удобной тропы, ведущей к верхнему выходу из ущелья, тут просто нет, но возвращаться назад не захотел, решив переночевать в какой-нибудь расщелине, а утром попытаться перебраться через более пологий гребень правого склона в соседнее ущелье. Потому и брел, пристально оглядывая склоны в поисках подходящего для ночлега места. И очень обрадовался, рассмотрев между угловатых обломков скал узкую щель, вполне достаточную, чтобы в ней мог поместиться худощавый паренек.
Но когда протиснулся туда, прежде изучив валяющийся перед лазом мусор, явно нанесенный ветром или мелкими зверьками, то с изумлением обнаружил, что это не просто нора, а пещерка, причем довольно далеко уходящая в глубь горы. Рад не сразу ринулся исследовать обнаруженный проход. Сначала постоял несколько секунд, ожидая, пока глаза привыкнут к густому полумраку и перейдут на доставшееся от неизвестного папаши ночное зрение, проснувшееся у парнишки к моменту первого совершеннолетия вместе с обостренным обонянием. До того времени он искренне считал себя чистокровным человеком и близко не подозревая о припасенном судьбой сюрпризе.
Зрение оборотня могло различать предметы, находящиеся в помещениях, где не было и лучика света. И мгновенно замечало намного больше, чем человеческое, находящихся поблизости мелких вещиц. Особенно движущихся: различных существ, струйки воды и дыма, колышущиеся листья.
Зато расплачиваться за это приходилось отсутствием цветов. Все вокруг сразу становилось седовато-серым, как будто слепленным из густого тумана, и сразу отличить живых существ от всего прочего можно было только с помощью звериного нюха.
Вот он-то и подал Раду первый сигнал, когда паренек добрался до дальней стены узкой пещерки и уже осознанно потянул носом прохладный воздух подземелья. Вместе с запахом сырости и далекой воды пришла и тревожная вонь неживой, плесневелой крови, гниющих ран и нечистот. Некоторое время он стоял в раздумье, но размышлял вовсе не о том, уйти или остаться. Такого вопроса он себе не задавал никогда, и это было не только чертой его характера, но и влиянием Фаньи.
Он точно знал, как отнесется наставница к рассказу о брошенном в пещере умирающем, а в том, что человек, попавший в эту пещеру на несколько дней раньше Рада, умирает, юный полуоборотень не засомневался и на миг. И потому пытался заранее подготовиться к любым неприятностям, какие могут ожидать его на этой тропе, и просчитать варианты собственной защиты и способы спасения незадачливого предшественника. Глупой привычки бездумно бросаться в огонь и в воду он не имел, и в этом тоже была заслуга Фаньи.
— Ты знаешь, насколько меньше было бы жертв несчастных случаев, если бы люди давали себе несколько секунд на размышления и приготовления, прежде чем прыгать в реку за утопающими? Ведь не снятые вовремя сапоги и колеты погубили больше хороших людей, чем ночные грабители! — не уставала повторять она на разные лады, и именно по настоянию Фаньи в карманах Рада всегда лежали отмычка, моток шелковой торемской бечевы и кисетик с водными кристаллами, лучшим средством от пожара.
А когда он отправлялся на прогулку или в поездку, то вешал на пояс еще и пару собранных наставницей кошелей.
И в тот день очень порадовался собственной предусмотрительности. Осторожно пробираясь по узкому извилистому проходу, промытому водой и кое-где подправленному рукой человека, Дирард наконец добрался до пересекающей путь довольно глубокой расщелины, на краю которой сохранились остатки жиденького деревянного мостка. Точно такой же обломок виднелся на противоположной стороне расщелины, а вся остальная часть старого сооружения смутно виднелась на дне расщелины, а чуть в сторонке навзничь лежал и тот, чей запах привел парнишку к этому месту.
Долго рассматривать умирающего он не стал — торопливо привязал понадежнее бечевку, натянул рукавицы и спустился вниз. И уже там, оглядевшись, сообразил, что все не так просто, как казалось ему сверху. Дроу, судя по типу смугловатого лица, был магом. И не просто магом, а одним из тех, кого иногда брали в ученики маглоры с плато, чьи серые мантии в последнее время мелькали в Датроне все чаще. Иначе у пострадавшего никогда не было бы такой же мантии, Рад сразу опознал ее в тряпке, прикрывающей дроу. Только мантии маглоров, да еще их шапочки тускло светились в темноте для всех обладателей ночного зрения.
Что-то мелькнуло совсем рядом, призрачно-бесцветное и на вид совершенно безобидное, но Рада приучили в случаях внезапного нападения не рассуждать, а спасаться, и он одним прыжком оказался в трех шагах от стены. И тут же развернулся, желая увидеть неожиданного врага. Но рассмотрел лишь втягивающийся в стену длинный, почти невидимый хвост. А в следующую секунду всплыла в памяти картинка из трактата о нечисти Геркойского хребта, и Рад сообразил, что это вовсе не хвост, а щупальце скальника, очень редкого монстра, считающегося застрявшим в этой ипостаси оборотнем. Те из первых магов, которые родились с этим даром вскоре после прокатившейся по миру волны от Великого Разлома, имели поистине безграничные возможности, но не догадывались о том, как опасно надолго отдавать власть над своим телом бушующей в крови энергии. Она пьянила и очаровывала бывших людей, наделив способностью проникать через стены и камни, опускаться на морское дно и летать по небу, слившись с тучками. Теперь никто не знает, сколько из них улетело в неведомую даль и потерялось в океане, известно лишь о проклятых, застрявших в скалах и валунах, забывших дорогу назад. А может быть, и не желающих ее искать, ведь к этому моменту от разума у них осталась лишь хитрость, с какой скальники устраивали охоту на своих жертв. Но не на всех подряд, а лишь на магов, ведь монстрам теперь нужно было только одно — магическая энергия, ставшая их единственной пищей.
«Значит, дроу выпит», — огорчился Рад, разом припомнив рассказы очевидцев о подобных случаях. И ему нужнее всего не лечение, а восстановление способностей. Как плотник не может без топорика, так магу не прожить без его дара.
Щупальце выметнулось из стены снова, и тотчас из противоположной вылезла еще парочка, заставив Рада, торопливо копавшегося в кошеле, отскочить еще дальше.
— Пошли вон, — огрызнулся он вслух. — Оборотни вам не по зубам.
А потом нашел наконец флакончик с горючим зельем и наскоро соорудил самый примитивный факел, оторвав от обломка моста кусок доски.
— Ну как вам это нравится? — едко осведомился парень, махнув в сторону опасливо поджавшегося щупальца своим светильником, и довольно ухмыльнулся.
Все очевидцы утверждали, будто скальники очень не любят солнечный свет и огонь. Непонятно почему, скорее всего, отвыкли за несколько сотен лет.
Устроив для факела пирамидку из камней, Дирард наконец принялся за пострадавшего. Откинув мантию, осмотрел лежащее в луже подсыхающей крови тело и расстроенно нахмурился. Внешние раны если и были, то где-то под одеждой, а раздевать раненого в этой расщелине, по которой от ледяных подгорных озер сквозит пробирающий до костей холод, мог бы решиться только мародер.
Вот потому-то при всем разнообразии способов спасения, каким научила его наставница, никакого выбора у Рада не оказалось. Первым делом следовало вытащить незнакомца наверх, а потом уже думать о том, как его лечить. Хотя самое простое, чем можно было помочь ему сейчас, паренек сделал не откладывая. Накапал в кружку самого сильного зелья, добавил глоток воды и аккуратно влил в рот дроу, с трудом разлепив его склеенные, потрескавшиеся губы.
Вспоминать о том, как почти до полуночи тащил Годренса из провала, Дирард не любил. Да и рассказывать тоже. И все же один раз пришлось, хотя далеко не сразу.
А когда он, едва не падая от усталости, доволок не приходящего в сознание дроу до выхода из пещеры, рядом с ними как будто из ниоткуда появился маглор. Всего пару мгновений внимательно смотрел на лежащих на грязном полу пещерки парней, потом словно порывом ветра подхватил обоих и увлек в портал.
— Есть хочешь? — спросил он Рада, когда тьма вокруг них резко сменилась светом магических цилиндров. — Иди на кухню, бери чего захочется. Потом придешь в кабинет и расскажешь, где вы были все эти дни.
Есть Дирард не хотел, но после этих слов молча развернулся и пошел в ту сторону, откуда тянуло запахом еды. Несколько минут он и в самом деле жадно пил настоянный на меду квас и поспешно глотал холодное мясо. А затем, воровато достав стержни переноса, убедился, что на них светится зеленая полоска, и сломал лучик, ведущий на самую дальнюю башню. А после еще несколько часов петлял по городу, меняя повозки и направления, пока не принял окончательное решение. Идти в домишко, намеренно снятый Фаньей неподалеку от особняка мастера-мечника, граф Шаграйн счел неосторожным. Едва открылся рынок, купил шарга и выехал из города через южные ворота, надеясь, что в той стороне уже отцвели и яблони, и липы.
Но уже в обед, въезжая в большое придорожное село, сразу рассмотрел сидящую у ворот фигуру в серой маглорской мантии.
— Почему ты сбежал? — устало спросил маг, когда и не пытавшийся скрыться Рад обреченно подъехал ближе.
— Не сбежал, а ушел. Награды мне не нужно, твоих вопросов — тем более, — дерзко прищурился полуоборотень. — И незачем было за мной гнаться.
— Я гнался только для того, чтобы сказать спасибо, — укоризненно глянул маглор. — А спросить, как он себя чувствует, ты не хочешь?
— Думаю, все в порядке, — спокойно усмехнулся парень. — Вы ведь даже оторванные ноги выращиваете. А остальное мне неинтересно, я никогда его раньше не встречал и в ту пещерку попал случайно, переночевать хотел.
— Извини. Можно последний вопрос — почему ты меня испугался?
— Потому что вы все такие настырные, — не захотел кривить душой Рад, да и знал уже, что есть у маглоров способ отличать правду от лжи, — вам палец протяни — всю руку захватить норовите! Ты ночью мне что сказал? Спасибо? Нет, ты сразу велел прийти в кабинет и рассказать, где мы были последние дни. А мы были в разных местах, он валялся в расщелине, и вокруг ждали скальники, а я гулял далеко оттуда, а где — тебе знать незачем.
— Ну извини, — мрачнея, произнес маг. — Сказал не подумав. Но я тоже человек, а он — мой ученик и друг. И когда четвертый день от него нет вестника и я сам не могу найти, куда он исчез… прости. Чем могу тебя отблагодарить?
— Иди домой и забудь про меня, вот лучший подарок.
— А он хотел с тобой увидеться, — безнадежно вздохнул маглор и поднялся со скамьи. — Сам знаешь, по закону дроу человек, спасший от смерти, считается вторым отцом. Тем более у него родителей нет. Но в отцы ему ты слишком молод… думаю, вы ровесники. Ну а если тебе понадобится помощь мага или брата, то ты знаешь, где нас искать. А чтобы мог подать знак, вот мой вестник. И возьми вот этот амулет, в нем защита от всех приворотов и чар. На Годренсе такой же был, вот скальники и не смогли выпить его досуха.
— А почему же он не вылечился?
— Он возвращался из дальней выработки, и магии почти не оставалось. Так, самая малость, только на поддержание заклинаний защиты и регенерации. Но если тебе интересно, можешь сам его спросить. А я даю честное слово свободного маглора, что никогда не стану расспрашивать о твоих тайнах и вмешиваться в твои дела.
Через несколько лет Рад убедился, что держать слово маглор умеет, а тогда ему не поверил и самоуверенно ухмыльнулся в ответ. Пусть он и выглядел простым провинциальным пареньком в своих потертых сапогах и давно выцветшей куртке, но никогда таким не был. И язык держать за зубами умел, и снова благодаря Фанье, с семи лет ставшей его единственной наставницей, хотя и звал он ее тогда то мамой, то тетей.
И все же, несмотря на все наказы бывшей монахини не доверять первым встречным, в тот раз Дирард почему-то поверил маглору. Возможно, разглядел в его взгляде неподдельное огорчение или заметил усталую, беззлобную усмешку. Но даже самому себе никогда не признавался, как остро захотелось посмотреть на того, кто отныне и в самом деле начнет считать себя его братом и будет беспокоиться, что не может вернуть святой долг и отплатить добром за добро.
— Ладно, — буркнул он вслед шагнувшему в сторону кустов маглору. — Только шарга продам.
— А зачем? — полуобернувшись, поднял бровь маг. — Разве он тебе не пригодится? Хорошее животное, молодое и выученное. Иди за мной.
И Рад, больше не споря, пошел. И до сих пор ни разу не пожалел о том опрометчивом на первый взгляд решении.
