ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
О событиях, происходящих далеко от южного побережья Идрийса
Солнце в этот раз почему-то покатилось за горы намного раньше обычного, однако Рада это открытие не остановило. Торопясь унести свою драгоценную ношу как можно дальше от того проклятого ущелья, он упорно двигался до тех пор, пока не начало стремительно темнеть. И только тогда свернул с тропы, вилявшей среди холмов, постепенно сменивших скалистые отроги. Пробрался между валунов по заросшей вязами и кустами облепихи ложбинке повыше к вершине ближнего холма, выбрал защищенную со всех сторон полянку и осторожно сгрузил на пригорок спящую кадетку.
Снимать порядком истончившийся, но пока еще державшийся кокон он не спешил, помня, какой болью встретит его родной облик. Прежде всего неспешно обошел полянку, тщательно принюхиваясь к звериным следам и меткам, потом, все расширяя круг, обследовал кусты и ближние склоны. И лишь добравшись до робкого, почти неприметного ключа, сбросил надоевший кокон, скрипя зубами, распрямил натруженную спину и склонился над родником. Сначала, зачерпывая ладонями, жадно глотал чуть солоноватую воду, потом, морщась, сжевал привядшие листья барбариса, сорванные еще на берегу горной речки. Слова Агана о целительских способностях белых ведьмаков давали надежду на пользу этих действий.
Набрать воды для Тэри было не во что, и это снова напомнило оборотню обо всех его промахах, заставив сердито рыкнуть. Нет, он не жалел потерянного, хотя там и не было ни одной простой вещи, купленной в обычной лавке. Кубок чутко реагировал на яды и все незнакомые зелья, котелок разогревался магическими кристаллами, а шатер вообще был артефактом, подаренным Году учителем. Обиднее всего было потерять все это именно теперь, когда Дирард путешествовал не один или с оборотнями, а вел по пустошам и горам Тэри. И как-то выкручиваться придется до тех пор, пока они не доберутся до какого-нибудь поселка, а лучше — городка.
— Граф? — встревоженно глядя в сгущающийся сумрак, тихо спросила кадетка, когда на полянку вывалилась темная фигура, навьюченная огромной охапкой веток и сучьев.
— Просто Рад, — добродушно отозвался он, сгружая свою ношу возле валуна. — Идем, я покажу тебе, где можно напиться. Никакой посуды, к сожалению, нет.
Тэрлина покорно встала и пошла следом, а после очень внимательно выслушала его указания и так же тщательно все выполнила, не задав ни единого вопроса. Она вообще стала необычайно молчаливой и послушной, и это тревожило оборотня все сильнее. Ей нужно бы сейчас поговорить с Фаньей или с Бетриссой, а он хорошо умеет заставить слушать себя строптивых маркиз и герцогинь и совершенно не представляет, как нужно обращаться вот с такими покорно-безропотными девицами. Но больнее всего, что она не просто какая-то девушка, хотя об этом он пока не разрешал себе даже вспоминать.
И думать, нужно ли ему отказываться от собственных запретов, он будет после того, как поговорит об обнаружившихся у него новых способностях с вожаком дома ди Тинерд.
Тем более здесь все равно не место и не время для принятия важных решений, да и чувствовал себя Рад все отвратительнее. Колено разнесло так, что штаны сдавили его тисками, и опухоль постепенно расползалась по ноге вверх и вниз от ушиба. Однако пока Тэри умывалась, он снова набросил кокон зверя и сумел поймать в кустах пяток мелких горных куропаток. И теперь чистил их у разведенного костерка, предусмотрительно спрятанного в расщелине между двух валунов.
Тэрлина вернулась такой же тихой и пришибленной, послушно села на указанное место и, зябко кутаясь в плащ, невидяще уставилась на огонь. Некоторое время они молчали, Рад потрошил птиц и мрачнел, опасаясь даже представить, какие действия похитителя могли так сильно изменить характер девушки. И хотя вначале собирался расспросить ее о подробностях происшествия, то теперь никак не мог заставить себя начать нелегкий разговор.
— Может, я могу помочь? — робко спросила кадетка, и этот вопрос вдруг остро ударил советника прозвучавшей в голосе ученицы безнадежностью.
— Тэри! — Отбросив куропатку, граф вмиг оказал рядом с ней, заглянул в побледневшее личико, украшенное ссадинами и синяком, и, поймав испуганный взгляд, неожиданно для самого себя свирепо пообещал: — Я их всех убью.
— Не нужно, — растерянно пробормотала она, глядя в прищурившиеся, зло пожелтевшие глаза, и, вспоминая, как бережно нес ее белый зверь, как мягко ступал и заботливо обходил колючие кусты и осыпи, неожиданно всхлипнула: — Они все умерли…
И только выдавив это признание, поняла, какой тяжестью лежала на душе память о том жутком зрелище, и облегченно расплакалась.
— А рассказать… можешь?
Руки мужчины сами обняли вздрагивающую в приступе рыданий девушку, прижали к груди и принялись легонько поглаживать, успокаивая и ее и собственную принципиальность: Рад отлично помнил о решении держаться от сирены подальше. Всем оборотням известно, как легко попасть в зависимость к ведьмам, русалкам и сиренам. И пусть даже она унаследовала дар от какой-то из прапрабабок, но закон старшинства крови всегда на стороне смесок. Ведь оборотни — всего лишь люди, во время Великого Разлома получившие способность собирать вокруг себя магию и создавать защитный кокон. А ведьмы, русалки, водники и сирены — это потомки истинных магов, когда-то, столетия назад, бежавших с родного плато, спасаясь от последствий Разлома.
— Он меня распутал… — покорно начала объяснять Тэри, и, слушая ее неуверенный, прерывающийся голосок, Рад думал о том, как зря столько времени не решался спорить с королевой.
Нужно было последовать совету Вирда и попросить помощи плато еще в те смутные дни, когда после гибели короля герцог Донгерский вдруг заявил о своем желании отделиться от Тальзийского королевства, занять обширный кусок южных территорий и создать там собственное государство. Но тогда Рад не считал себя вправе вмешиваться в подобные дела и не стал настаивать на своем мнении, памятуя о том, как неприязненно приняли некоторые знатные господа появление во дворце придворного мага.
— …а потом он сказал: «Сирена, брось портал в пропасть», — тихо рассказывала маркиза, пригревшаяся под боком у разбойника, — но я не знала, что это такое. И вдруг появилась змея… вся из воды, достала со стола камень… такой черный, с драгоценными глазками, и всунула прямо мне в руки.
— И куда ты его дела? — затаив дыхание осведомился Рад.
— Бросила вниз. Как только прошла по проходу и оказалась в пещере… там валялись камни и был туман. Он же сказал, они могут прийти. А разве не надо было бросать?
— Надо. Ты все сделала правильно, — успокоил ее Рад и нехотя вернулся на свое место.
Костер прогорал, а есть хотелось все сильнее. И бесполезно теперь жалеть о неслучившемся и ругать себя за то, что постоянно не носил с собой поисковик. Хотя это было осознанным решением, иначе так и тянуло глянуть хоть глазком, проверить, где она находится. Но как обидно понимать, что стоило обнаружить вспыхнувший на портальной капсуле огонек на несколько минут раньше, и попал бы не на дно горной речки, а в ту загадочную пещеру. И не сжимал бы сейчас зубы, сдерживая злое шипение, а сидел в столовой Беленгора и наслаждался искусством королевских поваров и прелестным личиком подлеченной Годренсом маркизы.
— А ты не знаешь, — робко спросила Тэрлина, наблюдая за ловкими пальцами разбойника, — далеко мы от дворца?
— Нет, — хмуро буркнул он, но тут же опомнился и мягко добавил: — Но, боюсь, неблизко.
Мясо было жестковатым, чуть пригоревшим и совершенно безвкусным, и Тэри очень скоро отодвинула от себя недоеденный кусок, вежливо сообщив, что наелась. Разбойник смолчал, только бросил на нее мрачноватый взгляд и продолжил яростно рвать зубами тощие тушки. Маркиза подозревала, что он справился бы с ними намного быстрее, если бы стал белым зверем, но не смогла решить, не слишком ли бестактным он сочтет ее предложение обернуться.
Ответ на свои терзания она получила довольно скоро, когда Рад догрыз последнюю птичку и принялся устраиваться на ночлег. Сначала отгреб в сторону пепел почти прогоревшего костра и добавил в него свежих сучьев, затем набросал на прежнее кострище веток и травы. И наконец строго приказал Тэрлине устроиться рядом с ним и безо всяких стеснений прижиматься теснее и класть на него голову.
И только после того как побледневшая маркиза, закусив губу, обреченно кивнула, сердито взрыкнул и начал окутываться белым туманом. Вскоре белый зверь уже лежал у самого края устроенной постели, оставив для кадетки самое удобное местечко, и ей ничего не оставалось, как покорно лечь рядом, пытаясь не касаться щекой его темного сухого носа.
Разбудил Тэрлину солнечный луч, нахально светивший прямо в лицо, и в первый момент она не поняла, кто и зачем открыл в ее спальне окна. А потом вдруг припомнила события вчерашнего дня, резко распахнула глаза и села, встревоженно озираясь по сторонам. Но вокруг было тихо, пели птички и пахло какими-то утренними цветами.
Белый зверь, ничком лежащий рядом с ней, еще спал, но как-то поблек и казался призрачным. Да и дышал тяжело и хрипловато, словно гнался за кем-то во сне. Некоторое время кадетка слушала этот хрип, сразу забыв и про птичек, и про намерение прогуляться, и старалась вспомнить все, что знала про оборотней и простых зверей.
Его светлость маркиз Дарве Ульгер держал огромных сторожевых псов, чтобы сократить расходы на охрану, и Тэрлина тотчас припомнила его рассуждения о том, как отличить больное животное от здорового. И ее сразу встревожила мелочь, на которую вечером девушка от усталости не обратила внимания. Немного посомневавшись, Тэри затаила дыхание и осторожно коснулась ладошкой носа оборотня.
От тихо, но свирепо зарычал и тут же открыл мутноватые глаза. Несколько секунд рассматривал спутницу подозрительным взглядом, потом мотнул головой, и полупрозрачный кокон начал таять.
Вид Дирарда-человека не понравился Тэрлине еще сильнее, чем вид Рада-зверя. Его глаза болезненно поблескивали, губы потрескались, а на скулах цвел нехороший румянец. Скрипнув зубами, разбойник попытался приподняться и тут же рухнул назад, зашипев от боли.
Только теперь кадетка рассмотрела его невероятно раздувшуюся ногу, выглядывающий из-под полурасстегнутого камзола обрывок нижней рубахи и начала подозревать, что наставник пострадал вчера ничуть не меньше ее. И не обмолвился ни словом, безропотно тащил несколько часов, уйдя от отчетливо видных на фоне ясного неба горных вершин не менее чем на три десятка миль.
Разбойник снова попытался сесть и не смог, даже на бок повернулся с большим трудом.
— Тэри, — хрипло выдавил он наконец, — иди принеси воды… найди лопушок и сверни уголком. Но не потеряйся, останавливайся каждые пять шагов, оглядывайся и запоминай деревья, с другой стороны они выглядят иначе.
— Понятно, — серьезно кивнула кадетка, поправила обмотки на ногах и поспешно ринулась в ту сторону, где был ручей.
А едва отойдя на десяток шагов, услыхала позади себя громкий рык и едва не споткнулась от прозвучавшей в нем ярости. Постояла несколько секунд, пытаясь сообразить, как поступить: бежать назад или все же идти куда послали. К этому моменту она уже начала подозревать, зачем разбойнику так срочно понадобилась вода. Наверняка просто отправил спутницу подальше, чтобы не мешала. «Значит, возвращаться не стоит, тошно и без его язвительных взглядов или окриков», — вздохнула кадетка и побрела дальше.
Ручеек она нашла не сразу, он почему-то оказался ближе, чем был вчера. Торопливо напилась и умылась, набрала воды в сорванный по пути лопух и пошла назад, ступая как можно осмотрительнее, чтобы не пролить драгоценные капли. А едва выйдя на полянку, ошеломленно замерла, остановленная тошнотворной вонью и открывшимся ей видом.
Советник лежал под кустом у дальнего края полянки, утомленно прикрыв глаза, и сначала она увидела его голый торс, украшенный багрово-синим следом от удара, перечеркнутым рваной царапиной. А затем рассмотрела гроздь висевших на шее графа разнообразных амулетов, и один из них на несколько мгновений отвлек девушку от страшной раны спутника. Мелкая серебряная монетка на простой цепочке вмиг разбудила в ее душе шквал воспоминаний.
Тэри отвела от медальона взгляд, лишь сообразив, что рассматривает полуголого мужчину неприлично долго, и только тогда обратила внимание на выглядывавшие из-под камзола ноги наставника. Одна из них была в фасонном сапоге, а другую, босую и сильно припухшую, покрывали свежие кровавые разводы.
— Принесла? — утомленно просипел Рад и поднял на Тэри неимоверно измученный взгляд: — Давай. И не смотри на меня… немного отдохну и уйду в кокон.
— Тебе нужно полежать, — сообщила кадетка только что осознанную ею истину и подала наставнику лопушок. — А я схожу наберу ягод, там, в лощинке, малинник.
— Запрещаю! — властно рыкнул он. — Никакой малины. Сейчас я влезу в кокон и пойдем, тут жилье неподалеку, дымом тянет. А ты возьмешь мой камзол. На нем пуговицы золотые, если найдем постоялый двор, снимем комнату. Отвернись.
Секунду Тэри смотрела на наставника с недоумением. А зачем отворачиваться, если она вчера уже видела, как он оборачивается в зверя? Или, как он это называет, одевается в кокон. Затем рассмотрела кривившую губы разбойника усмешку, перевела взгляд на его прикрытые камзолом ноги и резко отвернулась, вспыхнув жарким румянцем.
— Одну минуту, — буркнул разбойник, завозился, звякнул сталью, сердито зашипел, переходя на рык, а Тэри все стояла неподвижно, сгорая от стыда.
После пережитых вчера ужасов ей было не до этикета и разных правил. На какое-то время разбойник стал просто спасителем, единственным близким и надежным человеком в незнакомом и враждебном месте. И как-то забылось, что он не просто наставник, но еще и привлекательный молодой мужчина, советник королевы и, скорее всего, ее фаворит.
— Ррр, — глухо рыкнуло рядом, и что-то толкнуло Тэри в бедро.
Девушка скосила взгляд и обнаружила зажатый в мощных зубах скрученный тючком и связанный шнурком камзол. Поспешно забрала его, забросила за плечо и решительно шагнула вперед, избегая смотреть в желтые немигающие глаза.
— Ррр, — недовольно рыкнуло вслед, белая тень стремительно обогнала кадетку и встала перед ней, красноречиво подставляя спину.
— Ни за что, — категорично отказалась Тэри. — У тебя нога ранена, а я могу идти сама.
— Ррр! — Зверь чуть оскалил клыки и уставился на кадетку с отчетливо читающимся во взгляде возмущением.
— Нет. Сегодня я на тебе не поеду. Если на нас нападут, у тебя не останется сил защищаться.
Про нападение она придумала только сейчас, но сочла это очень хорошим доводом и не двинулась с места, упрямо поджав губы.
Зверь сердито зашипел, но настаивать больше не стал, отвернулся и мягко пошагал прочь, оставив Тэри стоять на месте. Она помедлила пару секунд и рванулась его догонять. Но, проходя мимо кустов, снова застыла на мгновение, заметив в сторонке кое-как присыпанную мусором кровяную лужицу, от которой исходила так потрясшая ее отвратительная вонь.
«Значит, рана загноилась, — догадалась Тэрлина, продираясь сквозь кусты, сегодня разбойник не счел нужным искать более удобные тропы, — и он вскрыл ее кинжалом. И еще хотел меня везти! А о том, кем я после этого стану себя чувствовать, он не подумал? А уж о том, как потом смотреть в глаза Году, королеве и всем подругам, и вспоминать не стоит. Ну уж нет, теперь я и ветки на костер сама собирать буду… жаль только, охотиться не умею».
Некоторое время они так и шли напролом, потом зверь, то ли смирившись, то ли сжалившись, начал обходить неудобные спуски и заросли ежевики. Теперь и до Тэрлины изредка долетал запах дыма, но она пока не могла понять, с какой стороны, да и никаких примет близкого жилья не видела. Зато внимательно изучала все, попадавшееся на глаза, и понемногу в душе начинала прорастать тревога. Ничем не примечательная местность, по которой они шли, все больше казалась кадетке странной, а основная часть выжженных солнцем трав была незнакомой.
В юности, бегая с деревенскими ребятишками по спускающемуся к реке косогору, засаженному полузаброшенным садом, Тэри частенько набирала для сестренки букеты полевых цветов. Бетрисса, обычно сидевшая с Сюзи на стареньком ковре, плела для нее венки, выбрасывая ядовитые цветы и попутно рассказывая воспитаннице о свойствах часто встречающихся трав. Поэтому теперь маркиза могла уверенно назвать большинство из полевых растений запада Тальзии.
Однако расспрашивать разбойника Тэри ни о чем не стала, он и без того на нее сердился. Шагал впереди, не останавливаясь и не оглядываясь, и не замедлил шаг, даже когда она, наколов ногу, присела прямо на сухую траву, выдернуть колючку и поправить самодельные опорки.
Пришлось его догонять, и когда Тэрлина, запыхавшись и вспотев, выскочила на вершину холма, с которого зверь, взобравшись на валун, осматривал окрестности, он вдруг метнулся к ней и, свирепо зашипев, оттеснил в кусты. Несколько минут настороженно нюхал жаркий ветерок, потом снова зашипел на ученицу и торопливо направился совершенно в другую сторону.
И снова Тэри молча брела за ним, стараясь не обращать внимания на жару, все сильнее ноющие ушибы и растертые до крови тугими веревками щиколотки. Зверь остановился лишь возле прозрачного, довольно широкого, но мелкого ручейка, в несколько струй пробиравшегося по каменистому руслу, снова подставил Тэри спину и красноречиво оскалил страшные клыки.
— Не боюсь, — утомленно выдохнула девушка и, присев, зачерпнула ладонями ледяную воду.
С минуту жадно пила, умывала распаренное лицо, поглядывала на аккуратно припавшего к нестерпимо холодной струе оборотня и все яснее понимала, как зря отказалась от помощи. Самой ей будет непросто перебраться на ту сторону, но с этим Тэри как-нибудь справилась бы. Но отчетливо представляла, как тяжело потом будет идти по песку и сухой глине в мокрых, холодных тряпках.
— Ладно… я была не права, — вздохнула маркиза, садясь и распутывая обмотки. — Извини. Но на той стороне ты меня отпустишь, дай слово.
Зверь тихо фыркнул, и Тэри показалось, что она узнает на его морде язвительную усмешку разбойника.
Однако, перебравшись на другую сторону и выбравшись на выжженный солнцем глинистый склон, он все же остановился и терпеливо лежал, ожидая, пока девушка приладит свою немудреную обувь.
Уходить далеко от этого ручья оборотень не стал — завел спутницу в укромное местечко под нависавшими над глинистым обрывом длинными стеблями ежевики и ветвями дички, усыпанной мелкими, как вишня, желтыми яблочками. Подпихнул носом в дальний уголок и, предупреждающе оглянувшись, сердито рыкнул.
— Ждать здесь? — догадалась Тэри и украдкой облегченно вздохнула, получив в ответ вполне человеческий кивок головой.
Последнюю пару часов она просто мечтала хоть немного посидеть, но не смела даже заикнуться об этом после того, как поспорила с разбойником. Однако не могла не задумываться, куда и почему они так спешат, ведь похитители уже не смогут их найти и можно идти не так быстро. А в самую жару сделать привал хотя бы на час или два.
Несколько минут после ухода Рада она сидела смирно, лишь развязав пояс и спустив с плеч плотный плащ. Потом не выдержала, чуть подвинулась к висевшим за пределами ее маленького укрытия ветвям и осторожно сорвала несколько яблочек. Они оказались твердыми, горьковатыми и чуть вяжущими на вкус, но закончились почему-то очень быстро. Второй раз Тэри действовала осмотрительнее, боясь больше не чужаков, неоткуда им тут взяться, а возвращения разбойника.
Сначала сняла плащ и подвинулась к границе своего укрытия, потом несколько минут бдительно прислушивалась и даже принюхивалась, втайне завидуя слуху и обонянию оборотня. И только убедившись, что вокруг властвует тишина, нарушаемая лишь стрекотанием каких-то насекомых, очень быстро оборвала яблочки с самой нижней ветви и вернулась на место.
Она повторяла свои вылазки еще пару раз, а разбойник все не возвращался. Часа через два, когда раскаленный шар светила прочно завис в центре небосвода, кадетка, мучаясь сомнениями и угрызениями совести, потихоньку выбралась из укрытия и, бдительно поглядывая по сторонам, прогулялась до густых зарослей камыша. Вернувшись, Тэри, прежде чем нырнуть под ветки, снова нарвала яблочек, хотя голод немного приутих. Зато их можно было взять с собой, на случай, если разбойник не сможет никого поймать.
Она ссыпала яблоки в карман расстеленного плаща, прилегла, накрыв ноги полой, и некоторое время добросовестно вслушивалась, не возвращается ли Рад, хотя точно знала, насколько неслышно ступают его мягкие лапы.
А потом заснула, и сама не заметив когда.
Очнулась маркиза от духоты и не сразу поняла, где она и что произошло. Встревоженно вскинулась, стягивая на груди распахнувшуюся рубаху, стукнулась головой о склон и проснулась окончательно. Рядом, отгораживая ее от выхода своим телом, ничком лежал на расстеленном камзоле разбойник, и одет он был очень скудно. Обрезанные выше колен штаны, намотанные на правую ногу обрывки нижней рубахи, цепочки амулетов на шее и пара кинжалов на стягивающем тонкий торс поясе — вот и весь наряд.
— Проснулась? — спросил мужчина хрипло, не поднимая головы. — Тогда уходим.
— Куда? — сорвался с губ кадетки вопрос, и она замерла, гадая, станет он ей что-либо объяснять или по обыкновению едко усмехнется.
— Подальше от селения, — нехотя ответил советник. — Придется прятаться, пока нас не найдут маги.
— А почему… — начала говорить Тэри и смолкла.
Не все ли ей равно почему? Она уже успела сообразить, пока ждала разбойника, сколько бед поджидает в любом селении полуголую девушку, не имеющую ни амулетов, ни документов, ни косы. Никто не поверит, что ты дочь знатного рода, и никто не заступится, особенно в глухой провинции.
— Это не Идрийс, — вздохнув, тихо сообщил разбойник, — это Торем. Самая глухая его часть, Хинсарские долины. Здесь живут полудикие племена и прячутся изгои и преступники. Между долинами и остальным Торемом лежит Хинсарская пустыня, и летом она считается непроходимой из-за постоянных суховеев и отсутствия воды. Я мог бы попытаться, но где-то подцепил подлое заклятие. Поэтому мы уйдем как можно дальше к западному побережью и будем ждать. Сначала вернемся к речке, напьемся, поедим и наберем воды… Я обокрал местных жителей.
— Как «обокрал»? — охнула ошеломленная маркиза.
До этого момента она считала, что граф никогда не опустится до такого поступка.
— Ну вы же зовете меня разбойником, — ухмыльнулся он, — вот и решил не разочаровывать ожиданий.
— А они тебя не выследят? — побледнела Тэри, разом припомнив все слышанное про разбойников и их поимку.
— Нет, — буркнул оборотень, скосил на нее взгляд и досадливо нахмурился, рассмотрев расстроенно прикушенную губу. — Я увел след в противоположную сторону. Идем.
Едва советник погрузился во вскипевший вокруг него белый туман, Тэри поспешила отвернуться к стенке и позволила себе посмотреть на оборотня только после того, как ехидно фыркнул белый зверь.
Меньше чем через полчаса они снова торопливо шагали по бездорожью, обходя каменные завалы и овражки. На этот раз путь их лежал на запад, и заходящее, но по-прежнему жаркое солнце светило прямо в лицо. Тэрлине пришлось даже приделать на голову лопух и привязать его очередной полоской многострадального плаща, иначе начинали слезиться глаза.
Идти было нелегко, после вчерашних приключений и утреннего перехода девушка чувствовала себя разбитой и усталой, болели синяки и ныла спина, но самое главное, было невыносимо жарко. Изрезать плащ, чтобы сделать из него подобие юбки, кадетка не решалась, ночью он служил ей и постелью, и одеялом. А нести неудобную одежду в узелке, куда они сложили остатки еды, и идти полуголой она не желала категорически.
Белый зверь спокойно шел впереди, словно не замечая ее мучений, но едва они добрели до чахлой рощицы и оказались в тени деревьев, сбросил кокон и сурово заявил:
— Тэри, я считал тебя умнее. Как ты думаешь, кому ты делаешь хуже, упорно кутаясь в эту тряпку?
— Себе, — огрызнулась кадетка, старательно пряча взгляд от лежащего на сухой траве наставника.
— Ну это несомненно. Но еще ты делаешь хуже мне. Если ты упадешь в обморок, то тащить тебя придется мне, и двигаться мы будем намного медленнее. А нам нужно засветло уйти вон к тем скалам, там легче найти воду и какую-нибудь дичь.
— Я не могу.
— Ну да, ты же знатная чувствительная девица. А я просто оборотень, и мне можно ходить в таком виде.
— Ты ходишь в шкуре! А она красивая, белая… пушистая…
— Тэрлина Дарве Ульгер! О чем ты говоришь? У меня нет шкуры! Нет клыков и когтей, все это только щит! Возможно, она и мягкая… но я-то не почувствую, если меня погладят. Кокон — для того, чтобы не пропустить удары врагов, мечей, кинжалов, стрел. И некоторые заклинания. А я как был человеком, так им и остаюсь. Вот твой брат Карл, когда прикрывает голову щитом, не становится ведь его ручкой?
— Ты меня нарочно сейчас запутываешь. Я говорю о том, что не хочу, чтобы меня увидели.
— Кто?!
— Все равно кто. Хоть ты, хоть другие.
— И что особенного углядят эти самые другие, если ты снимешь плащ? — живо заинтересовался разбойник. — И где тут вообще другие? А я иду впереди, проверяю, нет ли поблизости зверей или хинсарских кочевников, и на тебя не смотрю. А если и оглянусь… поразить меня тебе не удастся. Насмотрелся вчера, пока ты пробиралась по той скале, а я шел следом по другому берегу. Теперь как честный человек должен буду на тебе жениться.
— Избави меня боги от таких благородных подачек, — оскорбленно рявкнула красная, как мак, кадетка. — Найду как-нибудь мужчину, который женится на мне не по долгу.
— Ну раз тебя не устраивает мое предложение… — почти разочарованно пробормотал наставник и начал окутываться туманом.
А обернувшись в зверя, подхватил в зубы узелок и направился прочь. Сердито сопя, Тэри смотрела вслед разбойнику, пока он не скрылся за деревьями, потом стянула плащ, свернула в узел и побрела следом, наслаждаясь обдувающим ее ветерком.
Оборотень ждал ее на широкой прогалине, хранившей следы давнего пожара. Стоял, повернув морду в ту сторону, куда намеревался добраться, и так и не повернулся, когда Тэрлина подошла вплотную. Просто снова двинулся вперед, приноравливаясь к ее шагам.
И маркиза, хотя и обижалась на разбойника за недавнее бестактное обращение, в глубине души была благодарна, что он не стал ее уговаривать. Тогда она нипочем бы не сдалась и, разумеется, свалилась где-нибудь от солнечного удара. И ей очень повезло бы, если это произошло не на каменных завалах или на крутом склоне оврага.
