18

– Давай еще раз! – крикнула я. – Джош, разбегаемся!

Джош жалобно всхлипнул:

– Что толку, Аманда! У нас ничего не получится.

– Джош! – рассвирепела я.

Он обреченно вздохнул и отошел для разбега.

Снизу донесся гул встревоженных, рассерженных голосов.

– Быстрее, Джош! Давай!

Мы снова разбежались и навалились на дерево всей своей тяжестью. Мы толкали его из последних сил, оба красные от натуги.

– Толкай его! Ну же!

В висках громко стучала кровь. Кажется, дерево чуточку сдвинулось? Да. Оно поддалось.

Легонько качнулось и… встало на место. Голоса снизу сделались громче.

– Ничего не получается! – Я готова была разреветься от бессилия и отчаяния. – Ничего!

Оглушенная, раздавленная, я привалилась спиной к стволу дерева и закрыла лицо руками.

И тут же испуганно отскочила, потому что раздался непонятный треск. Он становился все громче и громче, пока не превратился в оглушительный грохот. Я растерянно огляделась. Казалось, началось землетрясение.

Но это рухнуло дерево.

Рухнуло оно молниеносно. Ведь оно было, по сути, уже выворочено из земли. Земля содрогнулась, освободившись от могучего ствола.

Яркий свет солнца хлынул в театр. Мы с Джошем бросились друг к другу и, держась за руки, замерли в потрясении от того, что происходило внизу.

Театр взорвался воплями. Яростными. Испуганными. Отчаянными.

Потом крики слились в жуткий вой, исполненный боли.

Внизу все смешалось. Люди в театре – нет, не люди, а живые мертвецы, залитые потоком золотого света, – в панике рванулись к спасительной тени, отталкивая друг друга.

Но поздно!

Кожа живых мертвецов, обожженная солнцем, уже плавилась и сползала с костей. Как завороженные, мы смотрели с Джошем вниз. Скоро от мертвых остались одни скелеты. Вот и скелеты рассыпались в прах. Вот уже прах превратился в пар и растаял в воздухе. Даже одежда живых мертвецов поднималась вверх белыми облачками пара.

Воздух звенел от пронзительных воплей.

Я разглядела в толпе Карен Сомерсет. Я видела, как ее волосы упали на землю, точно растрепанный парик. Но обнажили они не кожу, а голый череп. Карен повернулась ко мне. Взгляд ее был исполнен тоски и сожаления. А потом ее глаза вывалились из глазниц. Она открыла беззубый рот и из последних сил крикнула:

– Спасибо, Аманда! Спасибо!

И упала на землю бесформенной грудой костей.

Мы с Джошем зажали уши руками, чтобы не слышать этих пронзительных воплей. И отвернулись, чтобы не видеть этого ужаса. На наших глазах погибал целый город. Мертвый город очищался светом солнца.

Когда мы наконец нашли в себе силы посмотреть вниз, все было кончено. От живых мертвецов не осталось и следа.

Мама с папой стояли спина к спине на том же месте, связанные. Они в ужасе озирались по сторонам, не веря своим глазам.

– Мама! Папа! – закричала я.

Мне никогда не забыть их лиц, когда мы с Джошем бросились к ним.

Родителей не пришлось уговаривать уехать отсюда. В тот же день они собрали вещи и договорились с бюро грузовых перевозок. Мы возвращались к себе, в наш старый город, в наш старый дом.

– Как хорошо, что мы не успели продать старый дом, – сказал папа, когда мы сели в машину с одним желанием – поскорее отсюда убраться.

Папа вырулил на улицу.

– Подожди! – крикнула я.

Сама не знаю, что на меня нашло, но мне вдруг захотелось еще раз – последний! – взглянуть на дом. Даже не то чтобы захотелось… Мне нужно было взглянуть на него.

Родители пытались меня удержать, но я выскочила из машины и побежала обратно. Остановившись посередине двора, я обвела взглядом дом – тихий, пустой, погруженный в густую лиловую тень.

Не отрываясь, смотрела я на дом. Не знаю, сколько я так простояла и сколько бы еще простояла, если бы меня не вывел из оцепенения скрип шин по гравию подъездной дорожки.

Я вздрогнула и обернулась. К дому подъехал красный микроавтобус.

Задняя дверца открылась, и из машины выскочили два мальчика, примерно ровесники Джоша. Их родители тоже вышли. Они смотрели на дом. Меня они, кажется, не замечали.

– Ну вот, ребята, мы и дома, – улыбнулась их мама. – Вот он, наш новый дом!

– Какой же он новый? Он старый, – выпалил сразу один из мальчиков.

А его брат уставился на меня широко раскрытыми глазами.

– А ты кто? – спросил он удивленно. Все повернулись ко мне.

– Я… э… – Я замялась. Вопрос застал меня врасплох.

С улицы раздались нервные гудки. Это папа сигналил мне, чтобы я возвращалась в машину.

– Я… я раньше жила в вашем доме.

Не понимаю, почему я так сказала.

Это получилось само собой.

Я развернулась и побежала на улицу, к нашей машине.

На бегу краем глаза я заметила на крыльце мужчину с большой пухлой папкой в руках. Мне показалось, что это мистер Дейвз.

Но это не мог быть мистер Дейвз.

Никак не мог.

Больше я не оглядывалась.

Я уселась в машину, захлопнула дверцу, и мы уехали.