17
– Не получилось! – Мистер Дейвз обернулся к Джошу, улыбки на его лице больше не было.
Теперь он уже не выглядел таким молодым и симпатичным, каким казался вначале. Сухая, нездоровая кожа на лице шелушилась. Под глазами были темные мешки. Раньше я этого не замечала.
– Пойдемте, ребята. – Он легонько встряхнул меня. Потом поднял голову и взглянул на небо, которое уже начинало светлеть. Солнце поднималось все выше.
Джош нерешительно топтался на месте.
– Я же сказал, пойдемте! – раздраженно рявкнул мистер Дейвз, отпустил мое плечо и угрожающе шагнул к Джошу.
Джош растерянно поглядел на сломанный, уже бесполезный фонарик, размахнулся и швырнул фонариком в голову мистеру Дейвзу.
Он здорово прицелился. Фонарик угодил прямо в лоб мистеру Дейвзу. Раздалось мерзкое хлюпанье. Это лопнула кожа. Да что там кожа! В черепе мистера Дейвза образовалась дыра.
Он глухо вскрикнул. В его широко распахнутых глазах читалось искреннее недоумение. Он пошатнулся, как будто вот-вот потеряет сознание, и поднес руку к дыре на лбу, из которой торчали осколки костей.
– Джош, бежим! – завопила я.
Мой отчаянный вопль оказался излишним. Джош уже несся, петляя как заяц между надгробных камней. Теперь он уже смотрел под ноги, видимо, помня о том, как только что упал. Я бросилась за ним.
На бегу я оглянулась. Мистер Дейвз рванулся за нами вдогонку. Его шатало из стороны в сторону. Дыру на своем лбу он еще зажимал рукой. Сделав несколько неуверенных шагов, он вдруг остановился и посмотрел на небо.
Здесь для него слишком светло, сообразила я. Ему надо держаться в тени.
Джош забежал за высокий мраморный памятник – вертикальная плита, очень старая, с большой трещиной посередине, слегка накренилась на бок. Там-то я его и догнала.
Вжимаясь в холодный мрамор, мы осторожно выглянули из-за плиты. Мистер Дейвз уже не гнался за нами. Он пробирался к летнему театру, стараясь держаться в тени деревьев. Даже отсюда было видно, какое у него сердитое и хмурое лицо.
– Он… он больше за нами не гонится, – прошептал Джош, с трудом переводя дыхание.
– Солнце встает, – пояснила я. – Ему нельзя выходить на свет. Наверное, он решил вернуться к родителям.
– Дурацкий фонарик, – скривился виновато Джош.
– Ладно, чего уж теперь. – Я не сводила глаз с мистера Дейвза, пока он не скрылся из виду за громадным накренившимся деревом. – Что будем делать? Я понятия не имею…
– Тс-с, смотри! – Джош больно двинул меня кулаком в плечо и показал пальцем куда-то в глубь кладбища. – Это еще кто?
Проследив за его взглядом, я увидела несколько темных фигур, которые бесшумно скользили между рядами надгробий. Откуда они взялись? Еще секунду назад их не было.
Может быть, это восставшие из могил мертвецы?
Казалось, они не идут по земле, а плавно плывут над ней. Все они направлялись в тень деревьев. Все двигались молча, сосредоточенно глядя прямо перед собой. И как будто не замечали друг друга. Они были словно одержимы какой-то одной целью. Да. Все они направлялись к летнему театру. Их как будто туда что-то тянуло. Как будто это были куклы-марионетки, которых вели на невидимых нитях.
– Ничего себе. Ты погляди, сколько их! – прошептал Джош.
Их в самом деле было много. Темные фигуры бесшумно двигались в тени деревьев, и казалось, что это шевелится сама тень. Казалось, деревья, могильные камни и вообще все, что было на кладбище, вдруг таинственным образом ожило и двинулось в сторону летнего театра. С того места, где мы с Джошем прятались, театра не было видно.
– Вон Карен, – прошептала я. – А вон Джордж. И все остальные ребята.
Ребята из нашего дома, по двое, по трое, такие же сосредоточенные и молчаливые, спешили за остальными призраками.
Здесь были все, кроме Рэя.
Потому что Рэя мы с Джошем убили.
Убили того, кто уже был мертв.
– Думаешь, мама и папа вправду сидят в этом жутком театре? – прервал Джош мои мрачные размышления. Он напряженно следил за движущимися тенями.
– Пойдем. – Я взяла Джоша за руку и потащила за собой. – Надо проверить.
Последние призраки скрылись за накренившимся деревом. На кладбище вновь стало тихо и пусто. Солнце уже взошло. Высоко-высоко в голубом безоблачном небе пролетела одинокая ворона.
Мы с Джошем медленно двинулись в сторону театра, прячась за надгробиями и пригибаясь к земле.
Каждый шаг давался с трудом, как будто на плечи давил какой-то чудовищный груз. Я думаю, это был страх.
Мне хотелось скорее добраться до театра и посмотреть, там ли мама и папа.
Но в то же время мне не хотелось туда идти.
Я боялась.
Боялась, что мистер Дейвз и другие живые мертвецы схватили их… и убили.
От этой мысли мне стало плохо. Я резко остановилась и удержала Джоша, схватив его за руку.
Мы стояли как раз у накренившегося дерева, под защитой толстых корней, вылезших из земли. Снизу, где был театр, до нас доносился приглушенный гул голосов.
– Мама и папа там? – шепотом спросил Джош и хотел было высунуться, чтобы посмотреть, что творится внизу. Но я быстро отдернула его.
– Погоди, – остерегла я его тоже шепотом. – Они не должны нас видеть. Они, наверное, прямо под нами.
– Но надо знать, там ли мама и папа, – умоляюще зашептал он, глядя на меня полными страха глазами.
– Сейчас все узнаем, – сказала я.
Мы осторожно выглянули из-за ствола и стали вглядываться в сумрак внизу. Тень от громадного дерева была настолько густой, что, казалось, там, внизу, еще ночь.
А потом я увидела маму и папу.
Связанные, они стояли спина к спине посередине сцены.
Вид у них был растерянный и напуганный. Руки крепко привязаны к туловищу. У папы было красное лицо. Мама низко склонила голову. Ее длинные волосы растрепались и закрыли лицо.
Возле них я увидела мистера Дейвза и еще какого-то мужчину постарше. Все скамьи в театре были заполнены. Не было ни одного свободного места.
Здесь, видимо, собрался весь город.
Не хватало только меня и Джоша.
– Они их сейчас убьют! – Джош в страхе схватил меня за руку и сжал с такой силой, что мне стало больно. – Они хотят, чтобы папа и мама стали такими же, как они.
– А потом примутся и за нас, – высказала я вслух мучившую меня мысль.
Я не отрываясь смотрела на родителей. Теперь папа тоже опустил голову. Так они и стояли, склонив головы, перед безмолвной толпой, как будто замершей в предвкушении их смерти.
Двое живых в театре мертвых ждали решения своей участи.
– Что будем делать? – спросил Джош.
– О чем ты? – Я даже не сразу поняла, о чем он меня спрашивает. Наверное, от всех этих ужасов у меня помутилось в голове.
– Что будем делать? – в отчаянии повторил Джош. Он так и не отпустил мою руку. – Нельзя же стоять и смотреть, как они…
И тут меня осенило. Я знала, что делать. Решение пришло само собой.
– Мы спасем их, – прошептала я, увлекая Джоша подальше от дерева. – Думаю, у нас получится!
Джош отпустил мою руку и смотрел на меня с бесконечной надеждой во взгляде.
– Нужно свалить это дерево! – Я и сама поразилась, как уверенно прозвучали мои слова. – Если мы его свалим, солнце зальет своим светом театр. А они не выносят света!
– Точно! – воспрял духом и Джош. – Посмотри, оно и так вот-вот свалится. Само. Его надо только подтолкнуть.
Я была уверена, что у нас все получится. Не знаю, откуда взялась эта уверенность. Но я ни капельки не сомневалась в том, что нам удастся свалить это дерево.
Я это знала.
Но я знала и то, что действовать надо быстро.
Я еще раз выглянула из-за ствола, чтобы посмотреть, что происходит внизу. «Зрители» в театре уже встали с мест и плотной толпой двинулись вниз, к сцене, где были мама и папа.
– Давай, Джош, – прошептала я. – Как следует разбежимся и толкнем дерево. Начинаем!
Без лишних слов мы отошли на несколько шагов для разбега.
Если посильнее навалиться на дерево, рассуждала я, оно обязательно рухнет. Оно и так непонятно как держится. Все корни вылезли из земли…
Один раз толкнуть посильнее – и оно упадет. И свет солнца зальет театр. Яркий, золотой свет. Живительный свет.
Губительный для мертвых.
Он уничтожит этих мертвецов.
И спасет маму с папой.
Спасет нас.
– Давай, Джош. Готов?
Он серьезно кивнул, в глазах у него были страх и отчаяние.
– Ладно. Давай!
Мы разом рванули вперед, выставив руки перед собой. С разбегу навалились на дерево и со всей силы толкнули его. Сначала – руками. Потом – плечами. Потом – всем телом. Мы толкали его… толкали…
Но оно даже не шелохнулось.
